Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Русская жизнь » №3, 2007

Алексей Крижевский. Николина доля

Николиной Горы больше нет — как нет и женского монастыря Николы на Песках, которому это место обязано своим названием. Нету маленького поселка «работников науки и искусства», сокращенно «РаНиС», благоустроенной академической деревеньки с низенькими заборами, неповсеместным асфальтом и забредающим на просеки крупным рогатым скотом. Нету дивного буерачного леса, в котором приходилось аукать зачарованных детей, ушедших за черникой; спрятанного за номенклатурными Барвихой и Жуковкой заповедника интеллигенции, где укрывались от шума истории Отто Шмидт, Петр Капица, Сергей Прокофьев, Василий Качалов и Святослав Рихтер, где встречались, влюблялись, женились их дети, а потом и внуки. Нет «дипломатического» пляжа, на котором отдыхающие местные дети несмело тренировали свой школьный английский в беседах с приезжавшими из Москвы иностранными дипломатами. Нет места, где Ростропович прятал Солженицына, а журналистка Маша Слоним Иосифа Бродского. Есть зажатая со всех сторон «загородными клубами», «оздоровительными комплексами» и просто борделями столица Рублевки, края понта и гламура, — престижное место, одно название которого позволяет риэлтерам без всякого другого повода повышать цену квадратного метра и сотки до таких сумм, за которые в Москве покупаются целые квартиры. На здешних аллеях иногда не могут разъехаться два «бентли», любой московский диджей мечтает сыграть тут свой сет, некоторых зарубежных артистов привозят на здешние вечеринки напрямую из Шереметьева, без заезда в Москву, а вместо иностранных языков на пляже звучит русский матерный. И самое интересное, что всего этого никологорцы сумели добиться сами, совершенно сознательно.

Огораживания
altНад Туполевыми пошучивали: их сплошной дощатый забор был одним из самых высоких во всем поселке, а строить ограждения выше человеческого роста на Николиной Горе было не принято. Наиболее типичным обозначением границы имения здесь был полуметровый деревенский частокол либо моток сетки-рабицы, распятый на бетонных столбах, — в солнечный день такая граница была просто не видна. Заборы, как у Туполевых, были только на «комсомольских дачах» — 7-ой просеке, где с начала 80-х в полной изоляции от никологорского общества жили комсомольские функционеры.
Единицей измерения площади усадьбы здесь был гектар: счастливчикам академикам, отдельным партийным функционерам и заслуженным людям страны выдавалось по целому га, людям попроще — половина. Довольно часто наследники, делившие участки, отказывались обозначать внутренние границы — чтобы детям было где побегать. Прирост населения обозначался увеличением среднего количества домов на делянке: на участке вдовы композитора Шебалина в середине 70-х стояло два дома, в 80-х четыре, сейчас более 10. Часто этот самый гектар представлял собой непролазную чащобу, до которой занятому хозяину не было никакого дела и в которой с удовольствием играли в партизан его дети и внуки. Самые старательные строили на даче теннисный корт — и на этом считали свою функцию по облагораживанию пространства выполненной.
Первым здешним рейдером стал Совет Министров СССР — видимо, перестроечный ветер навел руководителей последнего советского правительства на мысли о скоротечности их политической карьеры и вечности природы. В заповедном лесу, видевшем в Великую Отечественную кровавое сражение и похоронившем многих бойцов, а в наше время кормившем ягодников и снабжавшем Москву кислородом, появился забор, отгородивший около 100 га лесной чащи. Трехметровые доски этого заграждения стали одним из первых свободных СМИ: от выражений, в которых никологорская молодежь подробно описывала свое отношение к ЦК партии и Совету Министров СССР, покраснели бы даже матросы Балтфлота. Однажды забор стал героем правдоискательской программы «Взгляд», после показа которой его судьба стала незавидна: великолепные доски со следами народного гласа укрепили сараи и чердаки местных жителей.
От второй напасти спастись не получилось: в начале 90-х зажиточный Успенский конезавод отгородил огромный пойменный луг на границе леса и реки под шестисоточный поселок для своих работников. Потренировавшиеся на совминовском заборе дети академиков и композиторов по ночам аккуратно ликвидировали разметку, но, увы, площадь «окон» была слишком велика. Ничего не поделаешь, вслед за установленной вопреки всему разметкой появились заборчики. Что самым первым делом ставит на участке румяный от радости дачник? Правильно, выгребную яму. К началу 1991 года живописное поле глядело в небо сотней деревянных сортиров. Одна была радость у никоголорцев — шершни, испокон веку обитавшие в семидубе (семи сросшихся вместе дубах, бывшем месте игр никологорской детворы), в один прекрасный момент совершили ковровый налет на новых хозяев и хорошенько всех перекусали.
Ну, а нынешние заборы Николиной Горы говорят сами за себя и своих хозяев. Вот трехметровый металлический забор бывшего зека, отсидевшего в конце 80-х по предпринимательской статье и взявшего от жизни все по выходу из мест. На глухих воротах зарешеченные светильники; ищешь глазами светящуюся надпись «СТОЙ» и вышку с вертухаем в глубине участка. По конструкции дом напоминает очистные сооружения и площадку для посадки НЛО одновременно — человек, которого ни разу не видели в здешнем обществе, видимо, хотел всех удивить. А вот дача пенсионера от юстиции (точнее, ВОХРы): глухой лес, трехметровые ворота и надпись «злые собаки». Забавно: теперь и зек, и охранник на свободе, живут неподалеку друг от друга и не высовывают нос за ворота.

Первоначальное накопление
Отношения богатых и бедных на Николиной Горе обычно складывались в пользу бедных. То есть деньги у здешних обитателей, как правило, водились, но при этом достаток — часто заслуженный — семей авиаконструкторов и кинодеятелей не помогал даже их детям в идентификации социального статуса. Проще говоря, увидев Тему Михалкова на новом импортном мотороллере, его ровесники проявляли вполне естественное любопытство, но героем сезона Тема от этого не становился. А взрослые просто знали: здешние гектары дают, в основном, за заслуги, причем настоящие. Всех уравнивала в правах вечная очередь в единственный местный магазин, служившая для среднего и старшего поколений дискуссионным клубом, а также обязательные молочно-овощные коммивояжерки из окрестных Аксиньино, Масловки и Иславского. Иными словами, на Николиной царил дачный социализм с примесью натурального хозяйства, — и им, кажется, были довольны все: вполне зажиточные Михалковы кушали свежайший аксиньинский творог с не меньшим удовольствием, чем живущие по соседству Коптяевы, Липницкие и Виноградовы.
Переход от натурального хозяйства к капиталистическому на Николиной горе происходил примерно в те годы, когда вся страна переходила от плановой экономики к голодной, — в начале 90-х. На фоне общей постперестроечной расслабленности местных жителей можно было ожидать, что первым здешним купцом станет пришлый варяг. Но им оказался, как ни странно, совершенно свой человек — Петр Пигарев, выходец из огромной здешней семьи. В помещении бывшей пилорамы он открыл небольшой магазин, в котором (как и положено хорошему ларьку тех времен) было все свежее и втридорога, в то время как оставшееся с былых времен сельпо уже торговало откровенной тухлятиной. Деятельность Пигарева в поселке носила черты феодализма: специально нанятая им охрана по ночам объезжала просеки и аллеи Николиной Горы, чтобы обезопасить жителей от набегов окрестной гопоты. Опричники из московских ЧОПов знали свое дело довольно туго: заодно с малолетним криминалом доставалось профессорским сынкам — то ли в порядке восстановления классовой справедливости, то ли чтоб чужие боялись. Так или иначе, проезд машины пигаревской дружины никологорская молодежь, имевшая склонность к ночным прогулкам, предпочитала наблюдать из кустов и лежа.
Впрочем, и другими прелестями периода дикого капитализма Николина тоже была обязана Пигареву. Летом 1991 года на Горе зазвучали выстрелы. Здешний бизнес попал в крутой замес — оказался ровно в точке пересечения зон влияния солнцевской и звенигородской братвы. О подробностях история умалчивает, но бизнес, кажется, пришлось продать. С самой братвой можно было спокойно познакомиться на дискотеке, под которую переоборудовали павильон «Пиво-воды» на «дипломатическом» пляже. Первый никологорский гламур начинался здесь, под вопли Богдана Титомира из колонок, пугавшие ночных птиц в прибрежном кустарнике. Драки, наркотики, водка с клофелином, девушки невесомого поведения, люди с характерной внешностью и незамысловатыми татуировками на бугристых мыщцах, — все это там было в полной доступности, и всего этого там было в достатке.
Конечно, дела на Николиной Горе вел не один Пигарев. В 1992 году некие остапы бендеры перегородили подъезды к никологорскому пляжу шлагбаумами и начали собирать дань за въезд; в результате даже многие местные обладатели средств передвижения предпочли ходить на пляж пешком. Конезаводчики соседнего Успенского проложили по никологорскому побережью маршрут VIP-прогулок, не платя поселку ни копейки.
Но наиболее успешными бизнесменами показали себя сами никологорцы. С необыкновенным рвением знатные семьи стали разрезать прежние гектары на участки и строить на своих участках новые дома: рачительные — на съем, нахрапистые — на продажу. Самые обеспеченные нанимали рабочих, кто победнее — работал сам, а чаще одно совмещали с другим. В 90-е любой здешний каникулирующий школьник по крайней мере с 12 до 17 в обязательном порядке «работал», помогал семье на стройке. Лай собак из звуковой гаммы вытеснился визгом бензопил, а самым часто встречающимся авто на узких дорожках стал КамАЗ, груженный кирпичами. Наиболее благодушные из местных жителей с восторгом смотрели на возрождавшуюся в рамках отдельно взятого поселка строительную отрасль, прозревая в стуке топоров будущий ренессанс экономики. Самые пессимистичные угадывали в превращении дачного поселка в стройплощадку будущее нашествие варваров и прощание со здешним лесом. К середине 90-х треть населения Николиной Горы составляли рабочие из Молдавии и Украины. И никакой ксенофобии: каждый год на чемпионат Николиной по волейболу гастарбайтеры выставляли собственную команду.

Буржуазная эволюция
Все последующие изменения происходили по закону часовой стрелки: заметить их мог лишь глаз отпускника, приезжающего в свою усадьбу раз в год. Вот исчезли разносчицы молока и овощей из окрестных деревень — Аксиньино и Маслово сами стали на путь превращения в элитные поселки. Вот уже знакомых, многолетних, ставших своими гостей здешних семейств сменили драгдилеры и среди местной молодежи прошла эпидемия героиновой наркомании, которую прекратила только смерть от передозы местного 16-летнего повесы. Вот в ряду съемщиков интеллигентных иностранных дипломатов и англоговорящих сотрудников совместных предприятий сменили их русские коллеги. А вот уже старенький магазин превратился в элитный ресторан.
Здешние Лопахины вели себя неинтеллигентно. Вслед за Татьяной Дьяченко, по слухам, выстроившей себе замок с трехметровым кирпичным забором прямо на склоне Горы, в поселок потянулись люди с большими планами, чьи амбиции простирались далеко за пределы пятисотметрового кирпичного домика. Для затравки была огорожена территория за Памятником — местной стелой, возведенной над захоронением трех бойцов Красной Армии, героически павших здесь в бою с превосходящими силами фашистов; поначалу в территорию «отреза» попал и сам мемориал, однако никологорцы подняли такой крик, что от прежних планов новоявленным латифундистам пришлось отказаться. Затем состоялся еще более символичный захват: забором, на этот раз кирпичным, была отгорожена именно та территория, которую в 80-е пытался и не смог захватить последний советский Совмин. Местная общественность снова подняла было крик, однако в 1996 году программы «Взгляд» уже, как известно, не существовало. Некоторые журналисты московских изданий и даже телекомпаний пытались поинтересоваться, каким образом лесной запасник, входящий в охранную зону, был оформлен как «кустарник» и отдан в долговременное пользование бизнес-структуре, но им оперативно напоминали, что у них есть жены, мужья, дети и пожилые родители. «Кустарник» довольно скоро обернулся коттеджным поселком с кинематографическим названием Коттон Вей, а дорога с Николиной Горы в Маслово отчего-то переименована в улицу Земляничную (никологорцы обычно называли просеки и аллеи именами живших на них прославленных людей).
Остатков прилегающего леса Николина гора вскоре лишилась полностью: вырубать лесной массив начали с трех концов и изнутри. От бывшей чащобы, богатой грибами и малиной, сейчас фактически остались одни контуры — внутри она теперь напоминает недоделанный регулярный парк. Живописнейшая дорога с Николиной в соседний ДСК «Градостроитель» пролегает не по лесу, а между двумя высоченными заборами и делает вираж у КПП при въезде в элитный поселок. Впрочем, на велосипедах там ездить не рекомендуется — слишком часто придется шарахаться в сторону от низколетящих кабриолетов. А год назад кто-то обсадил несколько здешних сосняков жуком-короедом, чтобы по результатам его трапезы в году нынешнем вырубить оголенные деревья и перевести территорию в категорию пригодной для застройки.

Всеобщее благоденствие
С повышением уровня жизни счастья у никологорцев не прибавилось. В 1994 году здешний житель — ныне ученый-биофизик, а тогда первокурсник физфака — в шутку предложил окружить Николину Гору колючей проволокой и объявить независимость. Его шутка сбылась с точностью до наоборот: сейчас даже на въезде в некоторые районы самой Николиной Горы стоят КПП, больше похожие на блокпосты. Одна часть местных жителей решила отделиться от другой из-за прошлогоднего конфликта — не состоящие в местном ДПК никологорцы схватили за руку тихих рейдеров, пытавшихся договориться с администрацией «РаНиС» о «приватизации и организации инфраструктуры» не относящихся к кооперативу общественных земель, в данном случае участка леса. Часть членов кооператива открыто стала на сторону невесть откуда взявшегося ООО. Помня случай с «кустарником», на территории которого вырос поселок «Корабельные сосны», никологорцы сразу обратились в милицию и прокуратуру, а пока суд да дело, поспешили поставить шлагбаум и будочку с вневедомственной охраной.
Зайди на любой участок нынешнего никологорца — скорее всего, увидишь иномарку, и не одну. Пройди на веранду, присядь за стол да посиди пять минут — поймешь, что тема «как хорошо все было и как плохо стало» здесь вторая по популярности после обсуждения погоды. При этом ни одному из ваших собеседников не будет очевидно, что для сохранения прежнего уклада жизни — когда дети спокойно могли ездить по просекам на велосипедах, а взрослые не просыпаться ночью от криков отдыхающих бизнесменов, — нужно было почувствовать, чем же это прекрасное место так прекрасно. Самые пассивные здесь любят говорить, что Николина Гора повторила в микромасштабе судьбу страны, торгующей внутренними ресурсами и на вырученные средства отстраивающей себе рай с евроремонтом. На самом же деле перед нами случай Беверли-Хиллс: Николина Гора выгодно, по принципу «кто больше», продала даже не репутацию, а право интеллектуального первородства перед навсегда номенклатурными Барвихой и Жуковкой. Богатые новоселы ехали сюда именно затем, чтобы конвертировать свои деньги в статус: мол, мы не эти, которые селятся поближе к Путину и которых показывают в «Рублевка.Live», мы тут со Шмидтом и Башметом.
Самим же никологорцам, чтобы сохранить прежний уклад жизни, требовалось не так уж много: вспомнить о том, что их объединяет, и всего лишь еще раз повторить трюк, уже проделанный в середине 80-х с совминовским забором. Решить, что важнее — возможность не запирать дома на ночь или ежемесячные многотысячные поступления на счет от куда более обеспеченного съемщика, и по результатам размышления поискать арендатора с менее толстым кошельком и шеей. Но Николина Гора выбрала деньги и широкую выю нового жильца, теперь среднестатистическому никологорцу нечего злиться, когда он встречает в ежедневной деловой прессе рекламные модули о продаже участков, на которых прошло его детство; сам объявил себя прислугой. Жуки-короеды, как и их друзья риэлтеры, появляются только на подготовленной почве.
Архив журнала
№13, 2009№11, 2009№10, 2009№9, 2009№8, 2009№7, 2009№6, 2009№4-5, 2009№2-3, 2009№24, 2008№23, 2008№22, 2008№21, 2008№20, 2008№19, 2008№18, 2008№17, 2008№16, 2008№15, 2008№14, 2008№13, 2008№12, 2008№11, 2008№10, 2008№9, 2008№8, 2008№7, 2008№6, 2008№5, 2008№4, 2008№3, 2008№2, 2008№1, 2008№17, 2007№16, 2007№15, 2007№14, 2007№13, 2007№12, 2007№11, 2007№10, 2007№9, 2007№8, 2007№6, 2007№5, 2007№4, 2007№3, 2007№2, 2007№1, 2007
Поддержите нас
Журналы клуба