Философско-литературный журнал
Мы сталкиваемся со странной инверсией. Аристотель называет Платона φίλος, друг, проводит в общении с ним двадцать лет. Поппер называет Платона enemy, враг, живет спустя две тысячи лет в непересекающемся эоне. «Ближний» Аристотель отказывает политической мысли Платона в связи с реальностью: гипотеза идеального полиса невозможна... «Дальний» Поппер, напротив, усматривает связь с реальностью настолько несомненную, что она равнозначна составу преступления, не предусматривающего срока давности. Почему? В поисках ответа на этот вопрос можно вместе с Делезом вспомнить, что философия — дело дружбы, а в сумрачный час и хороший друг внушает сильное недоверие… Алексей Глухов. Платон и ἀδὐνατον: алиби одной утопии
