Всякий нарратив от первого лица рождает у читателя ожидание правдивости: в нем слышится голос человека, рассказывающего историю, участником или свидетелем которой он был. Конечно, читатель может в чем-то сомневаться, но эти сомнения лишь подтверждают его изначальную установку. Автобиографические истории, в которых рассказчик преимущественно говорит о себе и своей жизни, хотя обычно и вызывают больше сомнений, не являются исключением из этого правила. Ожидание читателя услышать правду, с одной стороны, и заверения рассказчика, с другой, создают между ними особый тип коммуникативной ситуации, которую мэтр автобиографических исследований Филипп Лежён назвал «автобиографическим пактом»

Любой текст, посвященный какому-либо социальному феномену, разумно начать с краткого анализа его исторических корней. Проблема, однако, состоит в том, что корней у изобразительного искусства (а настоящая статья посвящена именно изобразительному искусству, а не кино, танцу, акциям или перформансам, академической или современной музыке), работающего с темой гомосексуальности, в России практически нет

Периоды масштабной политической мобилизации российского «скрытого» гражданского общества наступают зачастую неожиданно – прежде всего для самого гражданского общества. Протесты, всколыхнувшие страну зимой 2011–2012 годов, многих удивили: именно тогда привычные фальсификации на выборах послужили вдруг катализатором активных действий десятков тысяч людей. Анализируя эти политические процессы в традиционных аналитических рамках, использующих концепты «солидарности» и «политической идентичности», исследователи, на мой взгляд, не могут адекватно ответить на возникающие затруднения.