Некоторые исследователи утверждают, что основные исламские группы (включая радикально-террористические), провозглашающие необходимость создания Халифата, де-факто являются (хотя и отказываются это признавать) дочерними организациями «Братьев-мусульман». Основания – близость идеологий и программных целей подавляющего большинства халифатистских исламских организаций, а также, в некоторых случаях, известные прямые контакты между лидерами «Братьев-мусульман» и халифатистскими радикалами.

Тем не менее, конспиративный характер халифатистских организаций не позволяет ставить знак равенства между, например, «Братьями-мусульманами», «Хизб-ут-Тахрир» и «Исламским движением Узбекистана». Потому мы при рассмотрении этой проблемы будем в основном использовать термин «халифатистский ислам».

В трудах идеологов «Братьев-мусульман» Россия-СССР была названа «безбожным врагом ислама» практически в момент создания организации. Эта позиция лишь укрепилась в эпоху советской поддержки светского режима Гамаля Абдель Насера в Египте.

Однако реальная активная деятельность халифатистов на постсоветском пространстве и в близлежащих регионах начинается только в период войны СССР в Афганистане. Именно тогда советские спецслужбы обнаружили в Таджикистане, Туркмении, Узбекистане, Киргизии, позже в Казахстане и на Кавказе неких «пришлых» проповедников, обучавшихся в зарубежных исламских университетах, связанных с «Братьями-мусульманами».

Иногда их выявляли и высылали по подозрениям в шпионаже, но поначалу серьезной борьбы с ними не велось. И потому, что не знали, как с ними бороться. И потому, что эти проповедники в основном лишь налаживали контакты с местными религиозными деятелями и общинами, а их проповедь, как правило, отличалась от проповеди местных мулл лишь более высоким уровнем богословской подготовки.

Но в последние годы войны, и особенно после вывода из Афганистана советских войск, ситуация резко изменилась. Уже к середине 80-х годов южные республики СССР, и особенно Таджикистан и Ферганскую долину Узбекистана, буквально наводнили (как правило, под видом беженцев из Афганистана) гораздо более активные исламские эмиссары-халифатисты. Часть которых не только вела агрессивную антивластную проповедь, но и занималась подготовкой реальных терактов против объектов инфраструктуры и органов власти.

Сейчас часто говорится, что совместная поддержка ХАМАС и Хизбаллы шиитским иранским режимом и суннитскими халифатистскими организациями – первый опыт объединения «джихадистских усилий» этих конфликтных течений в исламе. Однако гораздо ранее такое объединение уже происходило в советской и далее в постсоветской Центральной Азии.

Так, КГБ СССР уже в 1984 году обнаруживал среди зарубежных исламских эмиссаров в Таджикистане и Узбекистане действующих буквально «рука об руку» иранских шиитских проповедников и афганских, пакистанских, арабских идеологов, проповедующих идею Халифата (рис. 1).

Было ли между ними налаженное организационное взаимодействие в тот период – неясно. Однако наличие не просто коммуникаций, но согласованных военно-политических действий между структурами суннитских халифатистов и Ирана стало совершенно очевидным сразу после распада СССР, в период подготовки «исламской революции» и последовавшей гражданской войны в Таджикистане в 1992-1997 годах.

В этой гражданской войне – в которой маленькая республика потеряла более 150 тыс человек убитыми, а еще около 200 тыс стали беженцами – против светской «коммунистической» власти (реально представленной в основном кулябским и ленинабадским региональными кланами) выступила Объединенная таджикская оппозиция (ОТО).

Ядром ОТО (в которую вошли и назвавшиеся «демократами» представители отлученных от власти восточных и северных региональных кланов) стали именно исламисты.

«Движение исламского возрождения Таджикистана» (позднее переименованное в «Партию исламского возрождения Таджикистана») объединило суннитские группы, проповедовавшие создание в республике исламского Эмирата как зародыша и основы будущего Халифата, и шиитские группы, пропагандировавшие восстановление иранского «Великого Хорасана» (эти группы были по сравнению с халифатистами менее многочисленны и влиятельны).

Подчеркнем, что наиболее свирепым репрессиям со стороны исламской оппозиции подвергались не только лидеры противостоящих «светских» групп, но и местные исламские священнослужители, стоящие на позициях «мягкого» национального ислама и отвергающие идею Халифата (рис. 2).

Постепенное «гашение» пожара гражданской войны началось лишь после длительных и весьма острых переговоров МИД и Службы внешней разведки РФ с Тегераном о недопустимости для России идеологической и политической экспансии Ирана в Таджикистан, Узбекистан, Туркмению и Азербайджан. Договоренность об иранском невмешательстве в этих регионах была достигнута к 1994 году. И в результате не чуждый Ирану лидер ОТО Саид Абдулло Нури (выходец из суфийской иранской секты «нагдати») смягчил противостояние с властью, открыв процесс национального примирения.

Что происходило далее?

Нури с 1997 года и до своей смерти в 2000 году был председателем Комиссии национального примирения Таджикистана и серьезной политической роли не играл. Второй исламский лидер ОТО, выпускник Иорданского исламского университета Ходжи Акбар Тураджонзода, после войны долго был вице-премьером республики. Теперь он является пожизненным сенатором, в публичной политике также практически не участвует. А в своих статьях резко осуждает экспансию в Таджикистан таких халифатистских организаций, как «Хизб-ут-Тахрир» и «Салафия».

Однако исламские халифатистские активисты по соглашению о национальном примирении 1997 года получили легальные мощные позиции во власти, бизнесе и даже силовых структурах Таджикистана. Определенная доля власти досталась и части элит «обиженных» при постсоветском переделе власти региональных кланов, называвших себя «демократами» (рис. 3).

Отметим, что и в ходе гражданской войны в Таджикистане, и в ее политических итогах мы видим конкретную реализацию принципов долгосрочной стратегии Братьев-мусульман. Тех самых, которые сформулированы в так называемом «Плане 1982 года», найденном швейцарской полицией в 2001 году на вилле Юссефа Нады – директора исламского банка «Аль-Таква» и одного из лидеров «Братьев-мусульман». И здесь стоит упомянуть, что такой известный идеолог «Братьев-мусульман», как Юссеф Карадави, – был не только соратником Нады, но и одним из главных акционеров банка «Аль-Таква».

«План 1982 года» приведен Силвэном Бессоном в 2006 году в книге «Покорение Запада», а затем воспроизведен рядом газет. Подчеркнем, что он содержит почти текстуальные совпадения с изложением стратегических целей и тактики действий халифатистского ислама в работе Карадави «Приоритеты исламского движения в наступающем периоде», опубликованной в 1990-м году. В связи с чем некоторые исследователи считают Карадави фактическим автором «Плана 1982 года».

В том, что касается гражданской войны в Таджикистане, налицо последовательная реализация ряда стратегических установок упомянутого «Плана-1982» (рис. 4).

Укрепление позиций исламистов в Таджикистане обеспечило им плацдарм для проникновения на другие постсоветские территории. Одной из таких приоритетных территорий стала Ферганская долина, где сходятся границы Таджикистана, Узбекистана и Киргизии (рис. 5).

Специфика Ферганской долины и соседних с ней областей нынешнего Китайского Синцзяна (Кашгария) в том, что они еще со времен существования Кокандского и Кашгарского ханств были одним из наиболее глубоко исламизированных регионов Азии. Даже в позднесоветское время в Ферганской долине ислам исповедовали почти 80% населения. Не случайно именно здесь уже к началу 80-х годов местные почитатели Сеида Кутба создали подпольную халифатистскую школу. И понятно, что в постсоветскую эпоху, при развале социальных и политических институтов и резком снижении уровня жизни, – исламистская пропаганда нашла здесь благоприятную почву. Особенно по той причине, что приходящие в регион халифатистские группы, имеющие весомую зарубежную финансовую подпитку, сразу предъявляли себя как реальных организаторов «нормальной» жизни.

Первой в 1993-94 годах пришла в Ферганскую долину «Хизб-ут-Тахрир». Не афишируя свою принадлежность к данной организации, ее эмиссары начали, в содружестве с местным халифатистским подпольем, со строительства новых мечетей и присылки «квалифицированных» мулл. Вскоре вокруг мечетей начали возникать структуры социальной поддержки («создание сети школ, больниц, благотворительных организаций» – еще один пункт упомянутого выше «Плана 1982 года»). А заодно возникали как бы не имеющие никакого отношения к деятельности «Братьев» и «Хизб» («публично дистанцироваться от радикальных организаций» – вновь пункт того же самого «Плана») откровенно террористические структуры, провозглашающие цель вооруженной борьбы с властью для создания в регионе прообраза будущего Халифата.

В Ферганской долине это было созданное в 1996 г. «Исламское движение Узбекистана» ИДУ (лидеры – Тахир Юлдашев и Джума Намангани, прошедшие подготовку в Афганистане и Пакистане и участвовавшие в составе так называемого «наманганского батальона» на стороне ОТО в гражданской войне в Таджикистане). В Кашгарии – созданное в 1997 году «Исламское движение Восточного Туркестана» ИДВТ (лидеры – Айсан Махсум и Абудукадир Япуцюань).

Причем это совсем не региональные структуры. Боевики ИДУ и ИДВТ готовились в тренировочных лагерях в Афганистане и Пакистане и активно участвовали как в терактах на «собственных» территориях, так и в боевых действиях против власти в российской Чечне, сербском Косове, Афганистане, Пакистане. А сейчас группа Тахира Юлдашева, несмотря на ряд расколов в ИДУ, оказывается одной из серьезных проблем для пакистанской армии в Северном Вазиристане.

Далее халифатистские структуры в Ферганской долине начали обрастать новыми «дочками». В частности, бурно развивалась исламское братство (по-узбекски – «биродар») «Акрамия», основанное местным религиозным деятелем Акрамом Юлдашевым. Предъявляя себя как неформальное добровольное объединение мусульман (в основном бизнесменов), «Акрамия» уже в начале 2000-х годов стала фактически претендовать во многих районах Ферганской долины на роль своего рода «параллельной власти».

Расследование спецслужб Узбекистана выявило, что «Акрамия» не случайно называется «братством», поскольку в основном придерживается идеологии «Братьев-мусульман», а также что «братство» фактически выстроено по модели конспиративной иерархической организации. В частности, «биродар» знает только своего непосредственного руководителя и обязан исполнять любую его команду. Далее выяснилось, что «Акрамия» имеет много тысяч сторонников не только в Ферганской долине и других областях Узбекистана, но и в России (в частности, в таких наиболее депрессивных регионах, как Ивановская область) и на Украине (прежде всего, в Донбассе).

7 мая 2005 года, когда в ферганском Андижане должен был завершиться судебный процесс над группой акрамистов, «неизвестные силы» десантировали в город группу боевиков, развязавших так называемое «андижанское восстание» с захватом тюрьмы, отделения милиции и офисов местной власти, освобождением и вооружением заключенных и местных исламских активистов, погромами и убийствами.

Подавление бунта войсками привело к большому количеству жертв, в том числе среди мирного населения, включая женщин и детей. И вызвало беспрецедентную мировую кампанию обвинений президента Узбекистана Ислама Каримова в «государственном терроре». Однако примечательно то, что источники и в узбекской, и в российской разведке утверждают: боевики для «андижанской операции» были набраны в Пакистане и Афганистане из ИДУ и ИДВТ и прибыли в Ферганскую долину при содействии исламистов во властных структурах Таджикистана.

Не менее примечательно и то, что беженцы из Ферганской долины (акрамисты с их семьями), вопреки международным правилам, спешно переправлялись структурами Верховного комиссариата ООН по делам беженцев в страны Запада, прежде всего в Румынию, без всякой проверки. Позднее представитель Верховного комиссара ООН публично признал, что, возможно, среди беженцев были террористы.

Еще одним первоочередным направлением экспансии халифатистского ислама, закрепившегося в Таджикистане и Узбекистане, стал Крым. Источники в спецслужбах России и Украины указывают, что большой поток халифатистов из Узбекистана в Крым шел в 90-х годах ХХ века, в ходе переселения на историческую родину крымских татар, депортированных после Второй мировой войны. В результате в Крыму возникло, на фоне давних структур местного «мягкого» ислама, противостояние общин татарских религиозных националистов, поддержанных Турцией, и – халифатистов. Причем именно халифатисты получили первоочередную поддержку от европейских исламских организаций, включая «аффилированные» структуры Братьев-мусульман. В том числе, по данным ряда источников, от «Исламского центра Германии», «Союза исламских организаций Франции», центра «Хизб-ут-Тахрир» в Лондоне и брюссельского «Форума европейских мусульманских организаций молодежи и студентов».

При этом уже к 2001-2003 гг. произошло не только резкое усиление халифатистского крыла крымско-татарского ислама, но и возникли крупные и влиятельные исламские общины в местах, где их ранее никогда не было – в Донецкой области Украины. Там, где в это же время активизировались упомянутые выше акрамисты из Ферганской долины (рис. 6).

Процесс внедрения халифатистского ислама на российский Северный Кавказ (включая хорошо известное активное участие боевиков из Афганистана, Пакистана, арабских стран в чеченской войне под лозунгами создания эмирата «Кавказ») – хорошо известен и подробно описан в литературе. На этой теме я останавливаться не буду.

Отмечу другой процесс – неуклонный рост политического и социального влияния халифатистского ислама в Киргизии, в Казахстане, а также в ряде регионов России (прежде всего, в Татарии, Башкирии и депрессивных областях Центральной России, Урала, Северо-Запада и даже Западной Сибири) (рис. 7).

Влияние приезжих исламских радикалов растет потому, что традиционные местные исламские организации слабы и в организационно-финансовом, и в интеллектуальном отношении. Они проигрывают приезжим эмиссарам халифатистов – хорошо подготовленным и располагающим деньгами – интеллектуальную и идеологическую борьбу за умы мусульман. Более того, уже с конца ХХ века в названных регионах возникло и ширится такое явление, как обращение в ислам русского населения.

Халифатистские эмиссары подбирают местных способных и энергичных молодых парней и отправляют их учиться исламу и бизнесу в зарубежные центры, а затем снабжают деньгами на «первичную раскрутку». Возвращаясь назад, эти новообращенные мусульмане – непьющие, образованные, демонстрирующие высокоморальное поведение, – оказываются для местного населения, на фоне нередко очень мрачной российской действительности, притягательным образцом. И вокруг них в российских регионах, ранее совершенно не знавших, что такое ислам, возникают мусульманские общины.

Пока большинство таких новых центров ислама находится на стадии становления, и занимаются в них лишь Кораном, Хадисами и освоением «праведного исламского образа жизни». Однако в последние годы российские спецслужбы иногда обнаруживают в подобных «русско-исламских общинах» не только радикально-халифатистскую литературу, но и инструкции по проведению террористических акций и оружие. Кроме того, уже известны нашумевшие случаи непосредственного участия «русских исламистов», вместе с зарубежными наемниками и местными боевиками, в террористических акциях на Северном Кавказе. Именно эти обстоятельства привели в 2003 году к судебному запрету деятельности в России ряда халифатистских организаций, включая «Хизб-ут-Тахрир».

Наш опыт исследования проникновения халифатистского ислама в Россию и на сопредельные территории позволяет сформулировать следующую модель стратегии действий халифатистов (рис. 8):

Таков характер проникновения халифатистского ислама в зону стратегических интересов России. Судя по информации, которая поступает из других регионов мира, включая Европу, эта схема, с теми или иными нюансами, применяется при экспансии халифатистов практически повсеместно, хотя далеко не везде дошла до «террористической» стадии. В связи с чем процитирую еще один пункт упомянутого выше «плана 1982 года» – «создавать во всем мусульманском мире постоянные силы для ведения джихада… поддерживать движения джихада в той мере, насколько это возможно».

В заключение подчеркну, что нельзя не заметить резкой активизации террористического ислама во всем мире в течение последнего года. В этой связи стоит перечислить хотя бы такие явления, как:

- террористический эксцесс в индийском Мумбаи и новые теракты в Индонезии;

- военные действия в Пакистане, вплоть до напугавшего весь мир марша талибов на Исламабад;

- беспрецедентная террористическая война на путях снабжения войск коалиции в Афганистане;

- резкое усиление активности сомалийского морского пиратства, к которому добавилось и пиратство нигерийское. Причем и то, и другое – очевидным образом связано с группами радикальных исламистов и усиливает экономический хаос, особенно опасный в условиях мирового кризиса;

- активизацию исламских радикалов в Египте и их аресты по обвинениям в подготовке терактов и связях с Аль-Каедой;

- повышение активности исламских радикалов в Турции, за которым последовали аресты почти полутора сотен активистов «Хизб-ут-Тахрир»;

- возвращение в Таджикистан из Пакистана одного из наиболее влиятельных полевых командиров бывшей исламской оппозиции, Мулло Абдулло, и формирование им из местного населения новых боевых отрядов. После чего в республике заговорили об угрозе новой гражданской войны;

- резкий рост в той же Ферганской долине числа вооруженных нападений боевиков и попыток прорыва групп исламистов через пограничные посты из Таджикистана в Узбекистан и Киргизию;

- «уйгурское восстание» в Китае;

- быстрый рост исламского радикализма в российском Поволжье;

- беспрецедентное нарастание новой волны террора на Северном Кавказе.

Является ли перечисленное следствием определенного смягчения отношения США к радикальному исламизму, особенно ярко продемонстрированного в «каирской речи» президента Барака Обамы, – вопрос, требующий отдельного рассмотрения. И мы пока не имеем оснований утверждать, что все эти эксцессы непосредственно связаны с ростом активности «Братьев-мусульман».

Однако нельзя не признать очевидное. А именно, то, что на рубеже 2009 года халифатистский террористический ислам во всем мире получил новое дыхание.

Благодарю за внимание.

Опубликовано: Доклад на международной конференции «Глобальное влияние терроризма» Израиль, Герцлия, 7-9 сентября 2009 г.

Публикуется на www.intelros.ru по согласованию с автором