ИНТЕЛРОС > Материалы рейтинга "СОФИЯ" > Накануне "второй волны" Бадовский Д., Виноградов М., Орлов Д.
|
Политическая система России в преддверии нового политического сезона
И в массовом сознании, и в восприятии элит до конца весны доминировала подспудная надежда на "короткий кризис". И если бы надежды эти оправдались, то по логике развития социально-экономической ситуации "посткризисная" Россия 2010-2011 годов мало бы отличалась от того, что мы - пусть не в 2007-2008 годах, а чуть ранее, - уже наблюдали. Однако к осени 2009 года окончательно стал реальностью "долгий кризис". Именно поэтому прогнозы продолжительности активной фазы экономического кризиса и периода выхода из него в течение минимум ближайших 2-3 лет "сбивают" параметры определенности социально-экономической и политической ситуации конца 2010 - начала 2011 года (то есть периода принятия решений по "проблеме 2012"). И одновременно требуют достаточно серьезного выбора относительно стратегии выхода из кризиса, который придется делать осенью и зимой 2009 года. Главный политический суперприз - "победа над кризисом" - при благоприятном развитии событий ("короткий кризис") принадлежал бы всей власти в целом, за исключением, быть может, нескольких "виноватых" губернаторов и других периферийных игроков. Во главе с победившей кризис и в целом консолидированной властью страна готовилась бы к относительно спокойным выборам. В условиях же "долгого кризиса" власть должна постоянно подтверждать свою эффективность, адекватность общественным запросам и готовность к модернизации. Правящий тандем: принцип "двух ключей" Конструкция правящего тандема остается достаточно стабильной и функционирует по тем правилам, которые сформированы в 2008 году принципами передачи власти и обеспечения стабильности политической системы. То, что реальную власть в стране осуществляет именно тандем, подтверждает и социология. По данным "Левада-центра" (июль 2009), эту точку зрения разделяют 51% опрошенных; при этом 32% считают, что власть принадлежит Путину, а 9% - Медведеву. Между президентом России и председателем российского правительства существует довольно четкое распределение сфер влияния и направлений деятельности, по которым каждый из них обладает инициативой, имеет преимущественное право управления и принятия решений. Это распределение основано прежде всего на положениях Конституции и в достаточной степени институционализировано. При этом реально работает принцип "двух ключей": обязательного согласия обоих по наиболее важным вопросам. Сами правила игры в системе властного тандема выстроены все же так, чтобы точка равновесия, по крайне мере в отсутствие форс-мажорных обстоятельств, достигалась не благодаря максимальному ослаблению или усилению одного из участников дуумвирата, а гораздо ближе к паритету между ними. Это позволяет, помимо прочего, сдерживать амбиции значимых игроков, стоящих за каждым из лидеров. Существует и "право вето" каждого из участников тандема, однако очевидно, что ни президент, ни премьер-министр этим правом не злоупотребляют: только оба лидера вместе всегда имеют "контрольный пакет". Кроме того - и это ключевой момент - ни президент Медведев, ни премьер-министр Путин не заинтересованы в каком-либо ослаблении или дискредитации самого института президентской власти в России. Детали конструкции и логика работы тандема могут меняться. Это развивающаяся система, "живая ткань власти", и изменения естественны и логичны. Однако очевидно, что в условиях экономического кризиса и его потенциальной "второй волны" подобные изменения могут потребовать дополнительных усилий по "кризисной" настройке политической системы. Именно поэтому ответ на вопрос о дальнейшей эволюции правящего тандема правящая элита, скорее всего, будет искать уже за пределами кризиса и в "штатном" режиме, который изначально и закладывался в бинарную модель функционирования ядра федеральной власти. Общественное мнение: доверие системе сохраняется Лето - традиционно "низкий сезон" политики и участия в ней. Тем не менее нарастание кризисных явлений в социально-экономической сфере (безработица, уменьшение реальной, а с недавнего времени и номинальной заработной платы) в сочетании с сезонным снижением внимания населения к политическому процессу, по мнению многих экспертов, должны были обрушить рейтинги доверия и одобрения деятельности Владимира Путина и Дмитрия Медведева, а также электоральные рейтинги Медведева. Этого не произошло. Общее направление развития страны оценивается гражданами по-прежнему позитивно, высокие рейтинги деятелей тандема продолжают оставаться главной несущей конструкцией сложившейся "системы доверия", а относительно низкое по сравнению с президентом и премьером доверие государственным и общественным институтам традиционно для российского общественного мнения и пока не достигает критических величин. "Дела идут в правильном направлении" - такой ответ дают 48% опрошенных "Левада-центром" (здесь и далее данные опроса 17-20 июля 2009 года, в сентябре 2008 г. так отвечали 61% респондентов). Противоположной точки зрения - "страна движется по неверному пути" - придерживаются 35% респондентов (сентябрь 2008 - 24%). Данные ведущих социологических центров свидетельствуют: уровень доверия президенту и премьеру очень высок; он лишь незначительно снизился по сравнению с пиковыми значениями, достигнутыми летом и осенью 2008 года. По данным ВЦИОМ (данные опроса 15-16 августа 2009 года), Владимиру Путину доверяют 55% опрошенных россиян, Дмитрию Медведеву - 47%. "Левада-центр" более пессимистичен (53% и 41% соответственно), а фонд "Общественное мнение" (опрос 12 июля 2009 года) - более оптимистичен (70% и 56%). Отрыв лидеров от других российских политиков несомненен и более чем значителен. При этом лишь Сергей Шойгу (8%), Владимир Жириновский (8%) и Геннадий Зюганов (7%) преодолевают условный 5-процентный "барьер доверия". Текущий электоральный рейтинг только дополняет картину: за Медведева проголосовали бы 50% респондентов, за Зюганова - 5%, за Жириновского - 5%, за Шойгу - 2% (ВЦИОМ). Одобрение деятельности президента составляет, по данным опросов, от 74% (ВЦИОМ, 15-16 июля 2009 года) до 72% ("Левада-центр", 17-20 июля 2009 г.), неодобрение - от 13% (ВЦИОМ) до 23% ("Левада-центр"). Работу председателя правительства одобряют от 77% (ВЦИОМ) до 78% ("Левада-центр"), не одобряют - от 13% (ВЦИОМ) до 19% ("Левада-центр"). Летом одобрение работы тандема усилилось, однако по сравнению с сентябрем 2008 года "негативное перетекание" составляет порядка 6% опрошенных. Традиционен разрыв позитивных оценок работы председателя правительства и правительства в целом. Впрочем, первоначально Владимиру Путину удалось добиться более высокого уровня одобрения деятельности кабинета - еще в декабре 2008 года оно, по данным ВЦИОМ, составляло 58%; теперь же работу правительства одобряют 55% опрошенных ("Левада-центр" - 55%), а не одобряют - 25% ("Левада-центр" - 41%). Столь же традиционен высокий, хотя и не критический уровень недоверия граждан многим государственным и общественным институтам. По данным ВЦИОМ, лишь в оценке работы правительства и Совета Федерации баланс одобрительных и неодобрительных ответов - положительный. Деятельность Государственной Думы одобряют лишь 34%, а не одобряют - 40%. Одобрение работы общественных институтов существенно различается: только армия (одобряют 57%, не одобряют 23%) и СМИ (одобряют 56%, не одобряют 27%) дают положительный баланс. В оценке деятельности правоохранительных органов (одобряют 37%, не одобряют 42%), профсоюзов (26%; 37%), партий (31%; 38%), судебной системы (29%; 40%) неодобрение преобладает. Партии: эволюция сформированной структуры Текущая электоральная поддержка политических партий подтверждает известный тезис Владислава Суркова о "сформированности" партийной системы. Несмотря на социально-экономический кризис, за "Единую Россию", по данным опроса ВЦИОМ 15-16 августа 2009 года (далее также используются эти и другие данные ВЦИОМ), готовы проголосовать 55% россиян (на поствыборном пике - в июне 2008 года - таких было 59%). При этом динамика электорального рейтинга правящей партии демонстририрует очевидную корреляцию с рейтингом доверия ее лидеру премьеру Владимиру Путину. "Единая Россия" продолжает оставаться "всеохватной" (catch-all) и доминировать в политическом процессе. При этом ее эволюция в направлении институционализированной доминантной партии вступила в решающую фазу. Праймериз постепенно превращаются в реальный инструмент ранжирования партийной элиты по степени влияния и популярности, что в значительной мере проявилось уже в ходе подготовки к осенним региональным выборам. "Лидерская" ("вертикальная") модель типичной избирательной кампании правящей партии в регионе с опорой на популярного губернатора уже весной может смениться на "окружную" ("горизонтальную") с опорой на победителей праймериз и лояльных партии лидеров общественного мнения в округах. Это окончательно сблизит электоральную политику и систему формирования партийной элиты "Единой России" с Либерально-демократической партией Японии. Изменение идеологического и политического позиционирования правящей партии от правоцентристской к центристской происходит достаточно быстро и уже признано лидером партии премьером Владимиром Путиным. "Единая Россия" с высокой степенью вероятности может стать сетью влиятельных элитных коалиций в ближайшее время (этому способствуют праймериз и партийные клубы). На федеральном уровне широкая элитная (в значительной степени "единороссовская") коалиция во главе с Путиным задает исполнительной власти новый социальный курс, за что получила язвительную характеристику "социальное лобби" (Борис Титов). Этот курс обусловлен как очевидным выбором, который "Единая Россия" вынуждена делать в ответ на "социальный вызов" кризиса, так и реальной политикой, которую проводит партия, например, в бюджетном процессе (как заявил Владимир Путин, 73% расходов бюджета-2010 будут социальными, а главная цель - сохранить человеческий капитал). Насколько долговечен новый социальный курс партии? Это зависит от ряда факторов, но главные из них - экономическая ситуация и уровень социальной напряженности. Не исключено, что по мере выхода из кризиса "Единая Россия" обратится к бизнесу с "посланием развития" и вновь займет правоцентристскую нишу. Такая "стратегия маятника" вполне соответствует политической практике "всеохватных" партий типа ХДС/ХСС. Электоральные рейтинги КПРФ (7%), ЛДПР (4%) и "Справедливой России" (4%) сохраняют многократный отрыв от уровня электоральной поддержки "Единой России", а число сторонников "Правого дела" и "Яблока" вообще откровенно незначительно. Примечательно, что ниша влиятельной праволиберальной политической партии остается вакантной даже в условиях перехода "Единой России" на центристские позиции. Безусловно, российские избиратели характеризуются относительно (сторонники КПРФ) или чрезвычайно ("эсеры") низким уровнем мобилизации, к тому же новый политический сезон еще не начался. Однако обострение социальных проблем, более масштабное появление лидеров в телевизионных политических программах и особенно дискуссия об антикризисной программе правительства давали оппозиционным партиям шанс распространить свое влияние за пределы "ядерного" электората. Этого не произошло, во всяком случае, пока. Безусловно, на уровень электоральной мобилизации влияют также публичные внутрипартийные напряжения в "Правом деле" (Титов-Гозман) и в меньшей степени в "Справедливой России" (Миронов-Бабаков). Вообще межпартийная дискуссия по национальной повестке дня и важнейшим законопроектам, прежде всего по антикризисной программе, значительно усилилась - это явное свидетельство общего роста политической конкуренции. Другими факторами, укрепившими статус партий как важнейшего института политического участия, стали несколько ранее отчет правительства перед Думой и новый порядок формирования Совета Федерации. Примечательно, что институционализация партийной системы завершается в ситуации, когда массового "запроса на многопартийность" по-прежнему нет. Актуализация нового формата наделения полномочиями глав субъектов Федерации привела к тому, что роль правящей партии в этом процессе усилилась, а сама процедура наделения стала институциональной и значительно более прозрачной. Однако стали видны и риски. Главный из них - решение о выдвижении кандидатуры губернатора фактически принимают федеральные органы партии, имеющей большинство в законодательном собрании региона ("Единой России"). Если при этом региональная организация партии находится под жестким патронажем действующего губернатора, внутриэлитный конфликт может возникнуть даже на самой ранней стадии согласования фигуры претендента. Впрочем, уже на следующем "круге" наделения полномочиями губернаторов этот риск может быть преодолен или существенным образом ослаблен. Предположение о том, что переход к пропорциональной системе в масштабах страны приведет к усилению абсентеизма, не подтвердилось. Количество респондентов, отвечающих на вопрос о голосовании за ту или иную партию: "Не стал бы участвовать в выборах" (17%) - практически неизменно с апреля, однако и ранее, летом 2008-зимой 2009 года, их было 15-16% (ВЦИОМ). Доверие граждан к партийной системе достаточно высоко. Элита: дестабилизация структуры и лоббистская активность Итогом весны-лета 2009 года стало разрушение прежней структуры элитных кланов. Это не означает снижения уровня межгрупповой конкуренции, однако многие прежние экспертные реконструкции (например, конфликты "либералов и силовиков" или "модернизаторов и консерваторов") окончательно утратили актуальность. Ключевыми для определения линий напряжения нового политического сезона изменениями в структуре элит и элитными конфликтами стали следующие. • Очевидно усиление позиций деятелей-"юристов", имеющих репутацию "медведевских выдвиженцев". Глава Министерства юстиции Александр Коновалов и полномочный представитель президента в Уральском федеральном округе Николай Винниченко укрепили своих состав своих команд. Полномочия Федеральной службы судебных приставов были расширены, а Сергей Маврин стал заместителем председателя Конституционного суда. • Конфликты вокруг Черкизовского рынка, судебные иски Шалвы Чигиринского к Елене Батуриной и отставка главы ГУВД Москвы стали свидетельством системной и довольно эффективной кампании по ослаблению группы мэра Москвы Юрия Лужкова. • В условиях борьбы вокруг коррекции бюджета-2009 и формирования бюджета-2010 произошло укрепление позиций главы Министерства финансов Алексея Кудрина. Именно идеологией Минфина (гарантирование необходимых, т. е. социальных, расходов при фактическом секвестре остальных) оказалось пропитано бюджетное послание, а звучавшие ранее призывы к замене министра практически сошли на нет. • Обострилась борьба за контроль над государственными и полугосударственными компаниями; итогом противостояния стала замена руководителей "Олимпстроя", корпорации "АЛРОСА", авиакомпании "Россия". Президент Дмитрий Медведев инициировал проверку государственных корпораций (не делая, впрочем, априорных заявлений о нарушениях в какой-либо из них), и это может иметь далеко идущие последствия. • Напомнили о себе силовые ведомства. Роснаркоконтроль занялся активным публичным продвижением (что, впрочем, отчасти девальвировалось инцидентом с гибелью двух сотрудников ФСКН), таможенные органы реагировали на поручение премьера активизировать борьбу с контрабандой, в полноценную силовую структуру постепенно трансформируется Служба судебных приставов. Однако Следственный комитет при прокуратуре попал под удар: состоялась резонансная отставка заместителя главы СКП Игоря Соболевского. • Продолжилась кадровая экспансия Анатолия Сердюкова. Главой Рособоронзаказа стал Александр Сухоруков, а Владимир Шаманов был назначен командующим воздушно-десантными войсками. С точки зрения соотношения совокупного лоббистского ресурса по-прежнему наилучшие шансы у нефтяной отрасли и атомной промышленности, получившей заверения о государственной поддержке наиболее значимых программ в 2010 году. Существенно менее удачными оказались попытки аграрного лобби добиться принятия закона о торговле в выигрышной для себя редакции. Торговым сетям удалось внести заметные коррективы в законопроект, во многом девальвировавшие первоначальный замысел закона. Региональная политика: торг, дотации, давление Недвусмысленные и неоднократные заявления руководителей федеральной власти о недостаточной эффективности региональных лидеров в борьбе с кризисом наряду с уже имевшими место отставками глав регионов и прогнозами новых - красноречивый сигнал о том, какой "отряд" власти понесет главную политическую и персональную ответственность за кризис. Кризис привел и принципы существования региональных элит, и региональную политику Кремля к определенному рубежу, когда, может быть, наступит конец довольно длительной эпохи их существования. Она длится с начала 90-х годов, при всех разнообразных и, казалось бы, существенных поворотах событий в последующие годы. Тогда торг региональных элит с центром по схеме "эффективность и стабильность в обмен на политическую лояльность, децентрализацию и экономические ресурсы" оказывался успешным, хотя в отдельных случаях и преимущественно в отношении национальных республик оборачивался претензиями на суверенитет и сепаратизмом. Дефолт 1998 года вызвал к жизни консолидацию части региональных элит, претендовавших на установление собственного контроля над федеральной властью. Необходимость противодействия этой угрозе не только привела к власти Владимира Путина, но и предопределила все основные направления и элементы программы построения вертикали власти в первой половине "нулевых" - от централизации межбюджетных отношений и борьбы с правовым сепаратизмом до перераспределения в пользу Центра управленческих полномочий и, наконец, отмены прямых выборов губернаторов. Однако изменение отношений федеральной и региональной элит продолжало происходить в режиме торга. Региональные элиты продолжали обменивать свою политическую лояльность и последовательные уступки центру в полномочиях на возможность личного сохранения у власти, а также на возможность продолжать извлекать экономическую и административную ренту с территорий - правда, в рамках несколько унифицированных региональных политических режимов кормления. Успешности и относительной бесконфликтности этой стратегии, а также ее приемлемости для федеральной элиты способствовали последние "тучные годы". В условиях кризиса Кремль комбинирует региональную стратегию из нескольких функциональных моделей. Первая - активная поддержка выстоявших под ударами кризиса территорий в сочетании со стимулированием перетока туда финансовых и кадровых ресурсов. Вторая - оказание приоритетной помощи пострадавшим от кризиса и депрессивным регионам. Третья - создание системы мониторинга и ранжирования социально-экономической ситуации в регионах. И, наконец, четвертая - акцент на использовании кризиса для замены тех губернаторов, которые не в полной мере устраивали федеральную власть с точки зрения управленческой эффективности или политической позиции. Подтверждением готовности федеральной власти к помощи проблемным территориям стало решение о выделении 150 млрд. руб., заложенных в бюджете на помощь регионам. Включение в этот список Московской области, столкнувшейся с острым бюджетным кризисом из-за большого объема заимствований, показало, что федеральная власть пока не готова к ужесточению давления на финансово благополучные территории и реализации давней угрозы о введении там внешнего управления. Нынешние уступки, скорее всего, носят временный характер: в бюджет-2010 подобных сумм на поддержку регионов уже не заложено. В фокусе внимания федеральной власти - положение в моногородах. Поездка Владимира Путина в Пикалево и последовавшее за этим жесткое требование Дмитрия Медведева к губернаторам заняться ситуацией в моногородах побудило большинство региональных лидеров серьезно заняться этой проблемой. Однако новые риски связаны с тем, что механизмы разрешения проблем моногородов носят квазиэкономический характер, будучи основаны на принуждении с помощью административного давления. В итоге происходит консервация прежних моделей, ставших источниками кризисных ситуаций. Кризисная экономическая дифференциация территорий привела к росту "квазиполитических" претензий наиболее успешных из них. Это субъекты Федерации, способные самостоятельно выполнить бюджетные обязательства (их список сократился до 8 - Москва, Санкт-Петербург, Якутия, Сахалинская, Тюменская, Челябинская области, Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий округа), а также регионы, возглавляемые "политическими тяжеловесами" (Татарстан, Башкортостан, Краснодарский край, Свердловская область). Кульминационным моментом стало резкое выступление президента Башкортостана Муртазы Рахимова с критикой сложившихся в российской политике "правил игры". Основным мотивом агрессивного послания Рахимова Кремлю стала утеря им контроля над процессом выдвижения кандидатуры нового президента Башкирии. Итогом возникшего противостояния стал инициированный Владиславом Сурковым "компромисс принуждения" в отношениях с башкирским лидером, а несколько других авторитетных региональных лидеров: Юрий Лужков, Александр Ткачев, Эдуард Россель - получили жесткие сигналы. Пауза с отставками глав регионов породила ожидания возвращения к политике "стабильности кадров". Не случайно руководители субъектов Федерации сразу начали тестировать новую схему наделения губернаторов полномочиями для усиления собственных позиций: представители приморских "единороссов" пообещали включить Сергея Дарькина в число выдвинутых кандидатов в губернаторы, а Юрий Лужков настаивал на формировании списков "Единой России" на выборах в Мосгордуму из подчеркнуто лояльных ему кандидатов. Однако очевидно, что федеральная власть не отступила, а именно держала паузу - интересы Кремля и федерального руководства "Единой России" были тогда четко артикулированы в отношении далеко не всех регионов. В ситуации с выдвижением кандидатур на пост нового губернатора Свердловской области, прошедшим по новой схеме, чаша весов очевидно склонилась на сторону Кремля. Закон и складывающаяся процедура позволяют воспроизводить этот перевес вновь и вновь. Заметна пассивность оппозиционных партий. Основные сюрпризы на выборах приносят, как правило, муниципальные выборы (Калачевский район, Звездный городок). Но даже на них в крупных городах власть демонстрирует способность предотвратить политический кризис. Подтверждением этого стало активное участие Кремля в переговорном процессе, позволившем предотвратить победу на выборах мэра Петрозаводска единого оппозиционного кандидата Дмитрия Алиханова. География оппозиционной и протестной активности претерпела немало изменений. Если в начале года лидером протестных выступлений был Приморский край, то теперь резонансные акции чаще происходили в других регионах - на Северо-Западе (Пикалево), Урале (Свердловская область), в Сибири (Байкальск, Республика Алтай, Кемеровская область). Однако пока преждевременно говорить, что перекрытие автотрассы в Пикалево стало ориентиром для других территорий: радикального роста массовых выступлений после этих событий не произошло. Более того, перенос центра активности из Приморья способствовал заметному сокращению политических требований участников митингов и забастовок. Протестующие в большинстве случаев апеллировали именно к федеральной власти как к потенциальному источнику исправления ситуации. Основные политические риски связаны теперь не с Приморьем, а с ситуацией в национальных республиках: Тыве (внутриэлитный раскол), Дагестане (политические убийства и общая дестабилизация), Карачаево-Черкесии (конфликт между элитными группами). В Ингушетии федеральный центр столкнулся с серьезным вызовом: покушение на президента Евкурова создало угрозу ревизии проводившегося в последние месяцы курса, обострив и без того непростые отношения в треугольнике "Назрань - Грозный - силовые структуры". Впрочем, накануне возвращения Евкурова к исполнению обязанностей он получил мощную поддержку президента, включая переформатирование контроля над силовыми структурами республики. Ранее такую поддержку - по другому поводу - уже получил Никита Белых: визит Дмитрия Медведева в регион позволил предотвратить политический кризис, связанный с невыстроенностью отношений главы региона и депутатского корпуса. Федеральная власть стремится консолидировать региональные элиты на основе антикризисной повестки. Однако "рамочная" поддержка Кремлем большинства действующих руководителей регионов девальвируется концептуальной слабостью антикризисных программ и решений. Чтобы дать губернаторам новый побудительный импульс, федеральная власть может пойти на новые перестановки- тем более что в ближайшее время завершается срок полномочий целой группы глав регионов (в том числе в Волгоградской области и Республике Алтай). Фактором риска для исполнительной власти на местах может стать муниципальная сфера, где наблюдаются множественные конфликты. Самые острые проблемы могут быть связаны с выборами мэров и горсоветов (Астрахань, Волжский, Архангельская область), с использованием процедуры отзыва глав местного самоуправления в борьбе элитных кланов (Суздаль), а также с попытками мэров заручиться поддержкой граждан для борьбы с политическими оппонентами (Сысерть). *** Сегодня стабильность политической системы в целом сохраняется. Это касается и деятельности правящего тандема, и властной вертикали, и партий, и других государственных и общественных институтов. Сохраняется и доверие системе. Однако и федеральная элита, и региональная власть уже нащупывают и новые форматы активности, и новые модели взаимодействия с Кремлем. Если в ближайшее время "долгий кризис" приведет к изменению социальных и политических настроений (которые пока во многом инерционны), это может кардинально изменить и активность политических игроков. Вернуться назад |