Что такое сегодня Арабский мир, какие страны в него входят и что их объединяет? Можно ли говорить о едином арабском мире?

Арабский мир – это набор из двух с небольшим десятков стран, занимающих пространство от Марокко до Ирака с запада на Восток и от Сирии до Йемена с севера на юг. Исторически связи арабского мира восходят ко временам Халифата, когда от границ Индии до Испании существовало великое государство, которое своим языком имело арабский, а истоки его политической власти лежали на аравийском полуострове. Это воспоминание греет душу каждого араба на вполне законных основаниях. Ведь государство это было замечательным во многих отношениях и представляло образец тогдашней глобализации, потому что из Европы в Индию и Китай можно было попасть исключительно через Халифат. При этом уровень безопасности там был выше, чем в средневековой Европе или государствах, лежавших у его северных границ.

Что касается сегодняшнего дня, Арабский мир разъединяет гораздо больше факторов, чем объединяет. В мире этом конфликты между государствами, религиозными и этническими группами являются настолько общим местом, что, пожалуй, единственное, что  объединяет на протяжении последнего полувека Арабский мир – противостояние с Израилем. Но и этот фронт расколот, потому что Египет, Иордания и Мавритания поддерживают с Израилем дипломатические отношения. Большая же часть арабских государств Персидского залива, а также Марокко и Тунис, прекрасно понимают, что общаться с Израилем им гораздо выгоднее, чем не общаться и не слишком поддерживают линию на бескомпромиссную «борьбу с «незаконным сионистским образованием», пока евреи не будут скинуты в море».

Арабский мир объединяет также растущие опасения в отношении Ирана, опирающиеся на тысячелетний опыт противостояния с этой страной и, как ни странно, неприязнь к палестинскому национальному движению. Что касается последнего, можно говорить о глубокой усталости, раздражении от этой проблемы и абсолютном нежелании видеть на карте палестинское государство, если этого можно избежать. Попытка решить палестинскую проблему - это попытка красивыми словами прикрыть откровенную сегрегацию и дискриминацию палестинцев, живущих в арабском мире. Неизмеримо большее число палестинцев в Ливане, Иордании, других странах, где они жили последние 60 лет в качестве беженцев, погибло от рук их арабских соседей, чем вследствие столкновений с Израилем.

Вот, пожалуй, и всё, что объединяет Арабский мир.  Пик интеграции этого мира, экономической, политической, военной, о которой много говорили в ХХ веке, был во времена Гамаля Абдель Насера, когда возникла Объединённая Арабская Республика. Просуществовала она недолго, но,   включила Египет и Сирию,  споры же о вступлении в ОАР велись во многих странах Арабского мира, вызвав в нем серьезный раскол. В 1967 году за несколько дней до начала Шестидневной войны, Насер поставил под свой контроль иорданскую армию, в результате чего Иордания, потерпев поражение вместе с остальными участниками этой войны, лишилась и Западного берега реки Иордан и Восточного Иерусалима. Объединительная политика Насера спровоцировала масштабный конфликт на Аравийском полуострове вследствие его вмешательства в дела Йемена, не говоря уже о гражданской войне в Ливане. С тех пор интеграционные процессы ни к чему не привели, и значительная часть арабских интеграционных проектов остается на бумаге. Все, что реально работает, вызвано конкретными проблемами. Так, Союз сотрудничества арабских государств Персидского залива объединен одной целью – это арабские монархии Персидского залива, которые противостоят исторически Ираку и Ирану.

А может ли объединение против Запада быть фактором интеграции для Арабского мира, создания таких организаций, как например, Лига Арабских Государств?

Объединение всегда бывает «против» кого-то. Лига Арабских Государств – не противостоящая Западу организация. Она пыталась на протяжении всей своей истории извлечь из контактов с западным миром всё, что могла.  Арабский мир, критикуя Запад, является потребителем всех технических новинок, которые Запад ему предоставляет и видит в странах Запада единственное приемлемое место для того, чтобы там делали карьеру дети выходцев из элиты и среднего класса. Даже если посмотреть на то куда идут потоки миграции, и законной и нелегальной – из Северной Африки, из Сирии, из Ливана, мы увидим, что миллионы ливанцев, сирийцев, египтян, марокканцев и алжирцев сегодня живут в западном мире.

Что же касается оппозиции – в т.ч. различных организаций и движений, которые в связаны с Ираном, поскольку только ливанская Хезболла, но и суннитский палестинский ХАМАС опирается на Иран, они выступают против Запада, но объединяться друг с другом им бесполезно. Опять-таки они выступают против Израиля и против США до того момента, пока Иран не наладит отношения с Соединенными Штатами на том уровне, на котором Исламская Республика Иран хочет их наладить и на тех условиях, которые сочтет для себя приемлемыми. После чего, произойдет то же, что в нашей стране, когда Сталин построил собственную империю в виде СССР и прикончил Третий Интернационал вместе со всеми террористическими, революционными и прочими группировками, которые этой задаче не соответствовали. И на этом мировая революция кончилась. Так развивается любое национальное или национально – политическое движение, претендующее на занятие своего места в мире. Разумеется, существует и суннитский исламский – или исламистский – террористический «зеленый интернационал», олицетворяемый «Аль-Каидой». К нему примыкает любая группа, ориентированная на ценности ультраконсервативного воинствующего джихадистского ислама, воспитанная в условиях вооруженной борьбы за религиозные ценности, получившая для этой борьбы достаточно денег, боеприпасов и обученная на достаточном уровне, как это было с моджахедами в Афганистане. Есть ли в этом что-то новое под солнцем? Боюсь, вслед за Экклезиастом повторить: ничего, всё это уже было. Арабский мир ничем здесь не отличается от мира социалистического и исламский мир, который значительно шире, чем Арабский, ничем не выделяется на фоне всего того, что происходило с нашим обществом и на нашей планете в конце XIX–первой половине XX веков. Пройдет каких-то 50 – 70 лет и там тоже все образуется.

А если говорить о сотрудничестве России с Арабским миром. Есть ли какие-то перспективные направления или подводные камни в этом сотрудничестве?

Арабский мир, безусловно, является рынком для России. Гораздо менее емким, чем в советские времена, когда отечественные инвестиции и льготных кредитов странам «социалистической ориентации» обеспечивали там наше присутствие, хотя эти кредиты нам никто никогда не возвращал. Сегодня это рынок для Газпрома, железнодорожников, энергетиков, нефтяников, российских оборонных предприятий, но не для таких мегапроектов прошлых лет, как Асуанская плотина – и слава Богу. Мы можем строить там железные дороги, заниматься геологоразведкой, добывать нефть и газ, строить терминалы, можем даже обсуждать арабские инвестиции в Россию, хотя никакие арабские деньги, по моему глубокому убеждению, в российскую экономику не придут. Это миф, который создан людьми, которым нравится год за годом ездить в оплачиваемые командировки и, возвращаясь обратно, рассказывать сказки «Тысяча и одной ночи» о том, что вот-вот к нам придут десятки и сотни миллиардов арабских инвестиций. На самом деле они никуда не придут, кроме Западной Европы и ЮВА, Южной Кореи и Японии, Австралии и Латинской Америки, США и Канады. Не так много уголков на планете, куда арабы, люди торговые, с древней «кредитной историей», готовы вкладывать деньги. Россия абсолютно точно не является таким местом, за исключением ядерной промышленности и сферы военных технологий, куда из соображений безопасности, вообще-то, нежелательно впускать ничей капитал, ни западный, ни арабский, ни китайский, хотя это единственные сферы, куда арабы готовы вкладывать деньги в России.

Разумеется, у нас есть в Арабском мире свои интересы, поскольку Россия всё-таки одна из великих держав, хотя, к счастью, больше не является супердержавой и не должна дальше разоряться, поддерживая ценой своей экономики, социальной сферы и самого существования страны паритет по всем нужным и ненужным направлениям с США. Достаточно того, что мы можем хотя бы по разу уничтожить друг друга, совершенно не обязательно добиваться того, чтобы мы могли сделать это бесконечное количество раз. Паритет можно держать и на минимально разорительном для страны уровне. Вовсе не обязательно для этого банкротить страну, как это сделал политбюро ЦК КПСС в 80-е годы прошлого века.

Поскольку история не знает сослагательного наклонения, говорить об этом бесполезно. Но  тем, кто ностальгирует о былом величии державы, можно напомнить, что советская политика в Арабском мире провалилась с треском. Все наши союзники и сателлиты – «братские арабские государства», пребывали таковыми до той секунды, пока Советский Союз давал бесплатное или очень дешевое оружие и вкачивал в их экономику десятки миллиардов долларов, перешедшие в небольшие сотни. Не случайно лишь Владимиру Путину удалось решить все вопросы со старыми советскими долгами, намертво застрявшими в арабских странах. В ельцинскую эпоху еще были  какие-то иллюзии - потом их не стало. И многомиллиардные уступки по советским долгам, которые приходилось делать, договариваясь с Йеменом и Алжиром, Ливией и Египтом, Сирией и Ираком, базировались на прагматичном признании того факта, что если денег все равно никто не вернёт, то заключать новые контракты можно лишь разблокировав ситуацию. Это был урок, урок  жестокий, но необходимый.

Разумеется, сегодня у нас гораздо меньшее поле для работы в Арабском мире, чем было в советские времена. Пусть так. Но мир этот щедр на обещания, а не на благодарность. Он требует помощи, но не готов помогать бывшим союзникам, патронам и друзьям, когда тем нужна помощь. Я хорошо помню, как в Секторе Газа Ясир Арафат открывал аэропорт. Это было историческим событием для палестинцев – международный аэропорт, окно в мир! На дворе были 90-е годы, разгар надежд на мирное урегулирование. И единственные дипломаты в Газе, которых туда не пригласили, были дипломаты российские. Да, собственно, и зачем? Мы были для Арафата, даже для Арафата! - уже отыгранным партнером. Он взял от нас все что мог и списал со счетов. Он даже не притворялся, потому что  не видел в этом нужды. Я прекрасно помню, какие претензии предъявляли к нам сирийцы и египтяне по поводу вооружений на миллиарды долларов, которые поставлялись им из СССР. В 90-е годы вдруг выяснилось, что они проиграли войны с Израилем не потому что плохо воевали, а потому что им дали плохое оружие. И – претензии - бесконечные, безмерные и безразмерные претензии. Даже сегодня, когда вы общаетесь с арабскими политиками, они постоянно говорят: «вы обязаны, вы должны, вы же не можете допустить, чтобы ваше место заняли Франция, Британия, США»… Непонятно лишь, почему мы должны и обязано что бы то ни было кому бы то ни было? Почему нас вынуждают тащить на себе эти «чемоданы без ручки», которые, как палестинское урегулирование, тяжело нести, хоть и жалко бросить? Почему должны тратить на это огромные деньги, а иногда и жизни наших людей? Слишком много наших соотечественников погибло в войнах или умерли до срока из-за болезней, которые они подхватили на Ближнем Востоке. Чем больше в наших сегодняшних отношениях с Арабским миром будет жесткого прагматизма, даже если это будет напоминать им американцев, немцев или китайцев, тем лучше. Наши конкуренты, что бы они ни говорили, отнюдь не берут на себя обязанность бескорыстно дружить, защищать, обустраивать инфраструктуру и делать прочие глупости, которые делает Россия по традиционной привычке смешивать политику, межгосударственные отношения и отношения человеческие.

Влияет ли исламский фактор на внешнюю политику России? Ведь в какой-то степени она позиционирует себя, как посредник между мусульманским миром и Западом. Возможно, для России это курс на многополярный мир?

Курс на многополярный мир – замечательная химера. Но кто сказал, что Россия будет одним из полюсов этого мира? Добрыми намерениями все больше дорога в ад вымощена. Когда вы несетесь куда-то, нажимая на педаль газа, хорошо бы понять, в конце этой дороги вас ждет обрыв или  дорога выведет вас куда-то еще. Многополярный мир – это мир, где роль России будет значительно меньше, чем роль сегодняшняя. Это мир, в котором страны, которые Россия традиционно привыкла видеть в качестве союзников в противостоянии с Западом, будут самостоятельными игроками, и первым делом будут затаптывать как раз Россию. Не следует   предаваться иллюзиям. Мы видим это на примере Ирана и Китая. Мы увидим это, боюсь, на примере Индии и всех тех, с кем в усилиях сложить многополярный мир пытаемся блокироваться. Этот мир жесток, прагматичен, алчен. Все то плохое, что мы видим сегодня в западных странах и справедливо негодуя, пытаемся с этим бороться, ждет нас в отношениях с будущими полюсами этого многополярного мира с удесятеренной силой, потому что никто там ничего по нашему поводу не забыл. Так Китай, которому мы помогали, начиная с 20-х годов, в 60-е дошел до открытого военного конфликта с нами на общей границе. Когда Иран станет ядерной державой, наладит свои отношения с США - а это его главная цель - и выведет свои энергоносители, покончив с санкциями, на европейский рынок, он и будет главным маршрутом, по которому прикаспийские углеводороды пойдут в Западную Европу в обход России. Как только мы придем к многополярному миру, от нас еще много чего будут откусывать...

Что касается России, как посредника между миром ислама и Западом - это бред, который является результатом белой горячки, будоражащей муслительный аппарат отдельно взятых политических групп и фигур. Запад у них вызывает идиосинкразию, но им почему-то кажется, что если уйти от Сциллы к Харибде, то будет хорошо. Не совсем понятно, чем и кому будет хорошо в общении с несентиментальным, чрезвычайно жестким и очень жестоким Востоком. Запад плох и, безусловно, не любит нас, невзирая на нашу высокую духовность, о которой мы сообщили всем, кто еще готов нас по этому поводу слушать. Но кто сказал, что Восток, в том числе Ближний Восток, любит нас  больше? В Афганистане с момента прихода туда советской армии до того, как при Горбачеве мы ее оттуда вывели, мы получили ясную картину всеобщей любви к нам от имени всего Ближнего Востока, исламского и арабского мира. В Чечне мы получили дополнительные доказательства того, что о нас думают на Арабском Востоке. Мы не можем быть никакими посредниками ни между кем, хотя можем в течение короткого периода использовать связи с теми, кого Запад не любит и с кем отношений не имеет. Будет ли это сделано профессионально и эффективно очень сомнительно потому, что квалифицированные кадры вымывались в 90-е годы из спецслужб,  армии, государственного аппарата, МИДа, и продолжают вымываться сегодня. Люди, которые по– настоящему талантливы и преданы делу с трудом находят себя в бюрократических структурах. Как правило, этих людей, которые государству необходимы, удержать в сфере реальной политики  не удается. Есть позитивные ситуации, хотя их немного, но это точечные ситуации. Может быть, нам что-то светит на какой-то период в Иране, пока Иран не наладит отношений с Западом. Может быть мы сможем что-то отыграть на контактах с умеренными исламистскими группами.

Как поддержка ХАМАС, например?

Мы ХАМАС не поддерживаем, мы поддерживаем с ним отношения – это две разные вещи. Опять-таки в тот момент, как наши партнеры смогут продать нас или разменять , даже за небольшие деньги, любой из них, в т.ч. ХАМАС, нас продаст, или разменяет. Иллюзии по этому поводу неуместны. Не следует уповать на то, что мы будем где-то между кем-то посредниками. И, простите, зачем? Несколько миллионов иранцев, арабов, турок живут на Западе. Десятки тысяч иранских, арабских, турецких студентов обучались и обучаются в Англии, Германии, Бельгии, Америке. Это потерянное для России поколение чиновников и менеджеров. Притом, там они учатся бесплатно и в комфортабельных условиях, а у нас за несоразмерные деньги в условиях, где и нашим-то людям выжить трудно.

Но ведь в России тоже проживает достаточно большое количество мусульман?

А вот это чрезвычайно интересный вопрос. Мусульмане, живущие в России – это коренное население России. Это те народы, которые живут здесь спокон веку, они ниоткуда не пришли и не приехали. Они не являются мостом в Арабский мир – это иллюзия. Это люди европейской цивилизации, которые живут в нашей стране, являющейся их родиной. Они служат в ее армии, защищают ее интересы, и являются для всего мира русскими, такими же, как русские, украинцы, белорусы, молдаване, евреи, армяне, грузины и прибалты, живущие в России. Это люди, которые были когда-то подданными Российской империи, стали гражданами Советского Союза и сегодня являются гражданами России или пытаются ими стать. Даже те приезжие из Азербайджана, Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Туркмении и Киргизии, которые мы называем постсоветскими мусульманскими республиками. Это, что называется, «наши люди», при всей деградации этого понятия. Колоссальная разница между советским или постсоветским таджиком и узбеком и таджиком и узбеком афганским. Гигантская разница между туркменами и азербайджанцами «нашими» и иранскими – это разные люди. Разные по ментальности, языку,  отношению к религии, бытовым привычкам. Разные по книгам, которые они читали и фильмам, которые  смотрели в детстве. По соседям, которые жили рядом с ними и по отношениям с этими соседями. Слава Богу, эти люди не являются проводниками того, что является сегодня стержнем  современного исламского мира. Ибо в тот момент, как границы между современным мусульманским миром, а также опирающимися на него европейскими общинами и окружающим миром разрушаются, эти общины становятся проводником всего, что разрушает и взрывает сегодня мусульманский мир в странах, где они живут.

Мусульманский мир находится сегодня в той же ситуации, в которой Европа уже была пять столетий назад в эпоху религиозных войн. Сегодня исламский мир разрывает война на уничтожение между суннитами и шиитами не менее кровавая, чем войны между протестантами и католиками. Это мир победоносной борьбы за власть радикальных религиозных группировок, которые заменяют собой государства. Не говоря о терактах, больших, маленьких и мега терактах, которые взрывают этот мир, завоевывающий себе пространство в Европе, попутно уничтожая европейскую цивилизацию и разрушая ее изнутри. Нужно ли это России? Сомневаюсь.

Нет ничего веселого в колониальных и религиозных войнах, в том, как Россия завоевывала свои провинции, как подавлялись национальные и религиозные движения в Советском Союзе. Но пройдя через эту безумную кровь, миллионы и десятки миллионов жертв мы получили общество, в котором страшным путем, но были разрушены внутренние стены. Между мусульманами России и всем остальным ее населением нет преград. Они могут жениться между собой, живут в одном мире, ходят на одну и ту же работу. В тот момент как эти стены возникают, возникают зародыши будущих войн, погромов, розни и резни. Все что может принести  Ближний Восток на российскую территорию - это восстановление ощетинившиеся в межобщинном противостоянии стены. Внутри них – замкнутые враждебные всему окружающему анклавы, взрывоопасные ячейки жесткой борьбы. Исламский мир раздирают чрезвычайные внутренние «нестроения», которые он проецирует на всю планету. Если еще большие нестроения Черной Африки замкнуты пока на самом африканском континенте, все что происходит в исламском мире, экспортируется. 11 сентября – только маленькая иллюстрация того, что еще ждет еще. России такого пока удалось  избежать, хотя нам достались Буденновск, Норд-Ост и Беслан.

Посредническая миссия хороша, если вы марсианин и, посредничая, не можете заразиться той религиозно-политической чумой, холерой и пендинской язвой, которая у тех, с кем вы посредничаете, всепобеждающе распространяется. Если же вы в ваших усилиях наступить на ногу такому нелюбимому соседу, как США, действуете по принципу: «Боже, пусть у соседа корова сдохнет, даже если у меня сдохнут обе!» - это в высшей мере глупо.

Получается, что Арабский мир больше ориентируется на Запад, стремится построить какое-то сотрудничество именно с ним. Тогда как он относится к России, чего ожидает от нее?

Россию ждут как дойную корову. Как противовес США, которая должна с ними сцепиться и обеспечить местным «умным телям, которые двух маток сосут», возрождение игры, проводимой ими в 60-80-е годы. Игра проста: надо ориентироваться на Россию до той поры, пока не удается переориентироваться на Запад. От нас ждут, чтобы мы стали тем глобальным бараном, который даст шерсть, шкуру, а потом и ляжет под нож мясника, пока не наступит возможность сосать молоко из большой американской коровы. Ничего другого от нас не ждут.

Но все-таки, какие арабские страны наиболее дружественны по отношению к России?

Нет у нас друзей. И врагов нет. Положительным моментом являются персональные отношения с конкретными людьми. В Арабском мире много симпатичных, умных, талантливых, ярких людей и многие из них испытывают к России теплые и хорошие чувства. Больше всего из арабов я лично общался с палестинцами. Уверяю вас, что люди, окончившие наши вузы, поскольку это их молодость, их жизнь, испытывают к месту, где они когда-то учились, впервые выпили бутылку водки или впервые поцеловали любимую девушку, где у них были друзья и были драки на танцплощадках, нормальные теплые человеческие чувства, потому что это ностальгия. Есть замечательно выглядящие арабские страны, где вы чувствуете себя в безопасности, в гораздо более цивилизованном мире, чем у их соседей. Это малые монархии Персидского залива и  султанат Оман, Тунис и Марокко. Это всегда были  торговые страны, они жили на перекрестке торговых путей, арабы там встречались и встречаются с европейцами, персами, евреями, индусами. Это страны, в которых население не так замкнуто, не так закрыто, как в других уголках арабского мира, оно не смотрит на вас с угрюмой подозрительностью и не ждет момента, чтобы залезть к вам в карман или протянуть руку за бакшишем. Оно не видит в вас мишень, которую нужно пристрелить, как в сегодняшнем Ираке, где никого не интересует, голосовала Россия за атаку на Ирак или пыталась спасти его от американской демократизации. Наших дипломатов там захватили и убили из-за их веры в то, что кто-то будет к ним хорошо относиться из-за того, что их страна выступала против оккупации Ирака и не участвует в ней. Нет стран, которые относились или относятся к нам хорошо. К нам мог и может относиться хорошо лидер страны, окончивший  рязанское училище ВДВ или, как сирийский лидер Хафез Асад, - ВВС. Но все остальное зависит от того, как устроена эта страна, как живет в ней народ, открыта она или закрыта, современная это страна или патриархальная, модернизируется она или, как это происходит с современным Египтом, вступила в период необратимой деградации.

Общие штампы говорят: нам рады на Ближнем Востоке и рады в Арабском мире. Дойной корове рады всегда, щиту, которым можно прикрыться от неприятностей, мешку с деньгами и цепному псу, которого можно натравить на того, кого вы не любите, рады всегда. Если же говорить о человеческих отношениях, да там есть отдельные симпатизирующие нам люди и есть целые выпуски наших вузов. Есть те, кто женился на наших девушках и их дети, некоторые из которых помнят о своем происхождении. Есть, наконец, огромное количество людей, которые интересуются окружающим миром, открыты этому миру, абсолютно нормальны, а иногда и просто замечательны. И совершенно неважно кто они: курды или турки, арабы или берберы, иранцы персидского происхождения или иранские азербайджанцы. Исламский мир, Арабский мир обладает огромным населением, большинство которого - нормальные люди, которые не хотят трогать своих соседей, готовы дать им возможность жить нормальной жизнью и сами хотели бы жить нормальной жизнью. Но если говорить об элите этого мира, о тех, кто борется там за власть и побеждает в этой борьбе, кто сегодня являются духовными лидерами этого мира, я поставил бы знак вопроса размером с останкинскую башню и спросил: зачем нам слишком близко сходиться с ними? И не только с ними, но с лидерами и духовными отцами  любой другой цивилизации, которая, даже если она поступает с нами по-доброму, мягко, без насилия, но по определению видит высшую ценность в себе и неизбежно попытается изменить и обустроить нас «под себя». Именно это происходит в общении с американцами и европейцами, которые с великим рвением пытаются внедрить в окружающем мире либеральные ценности, как они их понимают.

В этом плане, разве что, дальневосточный мир: Корея, Китай, Вьетнам, Япония ничего никому не навязывают. Вы берете там то, что хотите и остаетесь собой. Но это великое искусство и великое исключение. Именно поэтому Япония наполовину буддистская, наполовину синтоистская страна. Причем одни и те же люди применяют в одних случаях буддизм в других синтоизм и не видят в этом проблемы. Россия - как губка. Россия всегда впитывала в себя все позитивное, что она находила в окружающем пространстве. Огромную часть всего, ставшего общероссийским и общерусским, от шашлыка, лаваша и плова до ковров, которые есть в каждом доме, и привычки  снимать обувь у порога и ходить в тапочках, Россия взяла с Востока, в том числе с Ближнего и Среднего. Этот Восток был для нас непосредственным соседом, а не экзотической далью, где то там, за морями. Россия иногда увлекается различными теориями, впадая в крайности, но даже дилетантам известно, что мы перекресток цивилизаций, таков уж наш исторический путь. Мы живем на большой дороге, караванном пути между Севером и Югом, Западом и Востоком: Дальним, Средним, Ближним Востоком. Мы были такими всегда, а на караванном пути, в караван-сарае остается много хорошего Не стоит пытаться выстраивать какое-то новое, специальное позиционирование, потому что придумывая сомнительные теории и пытаясь воплотить их в жизнь мы потеряем то хорошее, что было и есть в наших отношениях с Ближним Востоком.

Не стоит забывать, как выстраивалась отношения Российской империи и СССР с внешним миром, в том числе с миром ислама и с Арабским миром. Как жестко все предыдущие правители страны ограничивали идеологическое и религиозное влияние на своих подданных и своих граждан -  мусульман, евреев, христиан, буддистов, атеистов. Можно выстраивать какие угодно отношения, понимая, что есть красные линии, которые нельзя переходить. Тот, кто ищет невесть что, у соседа, почему-то думая, что оно у соседа есть, потеряет то, что есть у него самого, а не обретет то, что действительно есть у соседа. Если же обретет, то исключительно заразится тем, чем заражаться не хочет и ничего положительного не получит. Все положительное можно вырастить исключительно  внутри страны, его не удастся привнести откуда-то извне, не переработав и не адаптировав к своему образу жизни. Относительно Ближнего Востока это верно еще в большей мере, чем относительно Европы и США. Повторю, религиозные войны в Европе кончились давно, конфликты того уровня на религиозной основе, которые сегодня разрывают Ближний и Средний  Восток - Арабский мир, в Европе относятся к XVII веку. Это эпоха последней европейской православно–католическо-протестантской резни. Почитайте трилогию Сенкевича об отделении  Украины от Польши и войнах Речи Посполитой с Россией и Швецией - все это кончилось уже при Петре. А на Ближнем Востоке это сегодняшний и завтрашний день. Машина времени - хорошая вещь, если переносит в Золотой Век, а не во времена чумных бунтов, опричнины и инквизиции. Боюсь, нам не сильно понравится, если эта машина заработает на перенос в Россию сегодняшних моральных ценностей с Ближнего Востока. Придет массовое уничтожение иноверцев и инородцев, теракты, развал экономики и всех институтов современного общества. Таков пример Западной Европы. Чего ради у нас должно быть иначе?

А если говорить о глобализации ценностей. Происходит ли взаимный обмен ценностями между Востоком и Западом?

Взаимообмена товаров и изобретений между Западом и Востоком не получается, поскольку исламский мир не производит, к сожалению, ничего, применимого на Западе, кроме предметов традиционной национальной культуры, кулинарных рецептов, туристических красот - там, где они еще не разрушены местным населением, а также энергоносителей и прочего сырья. Исламский мир в инновациях отстает не только от Запада, но и от Индии и Дальнего Востока. Талантливые  арабские, иранские, турецкие ученые, некоторые из которых являются экспертами мирового уровня, а кое-кто является нобелевскими лауреатами, работают в основном в западных центрах и Японии.

Что же касается религиозных ценностей, уже тюркские завоевания позднего средневековья пресекли развитие теологии в Халифате. Уже XII – XIII века там - это абсолютный упадок творческой мысли по сравнению с VIII-XI веками, временем расцвета исламской и арабской культуры, философской и теологической школ, когда Арабский мир был носителем моральных ценности и знаний античности. С того времени, как Ибн-Таймия, идеи которого легли в XVIII веке в основу учения Ибн-Ваххаба, вышел на авансцену исламской теологии, он положил начало  идеологии упадка, реваншизма, ненависти по отношению ко всему новому, гуманному и прогрессивному. Эта идеология воздаяния за грехи предков, отторжения всего «еретического» и  легла в основу ваххабизма современной Саудовской Аравии и деобандских медресе Пакистана..

Сегодня Арабский мир преодолевает глубочайший идеологический и религиозный кризис. Пытаясь найти новую идентификацию, выводящую из кризиса, духовные лидеры этого мира лишь формально говорят о готовности к интеграции в окружающий мир и мирном сосуществовании с ним. Посвященные межрелигиозному диалогу саммиты и конференции, где выступают представители  исламских групп, группировок и религиозных школ не имеют ни малейшего отношения к  процессам, которые на самом деле происходят в этом Арабском мире. На деле же в нём царит нетерпимость, к власти приходят люди, напоминающие флорентийского Савонаролу,    доминирует культ насилия, религиозные войны и терроризм. Разумеется, этот кризис будет преодолен, но для этого понадобится не одно десятилетие, а может быть и столетие. Этого не произойдет за 5 - 10 лет, к следующим выборам американского президента или по велению  очередного монарха или диктатора. Единственная полноценная демократия в исламском мире, о которой можно уверенно говорить, как о партийной демократии – Исламская Республика Иран. Она не похожа на западную, но это, безусловно, демократия, многим напоминающая СССР, только место социализма, Политбюро и Генерального Секретаря в Иране заменяют ислам, Совет по целесообразности и религиозный лидер – Рахбар.

Нужно очень внимательно присматриваться к тому, что приходит к нам с Ближнего Востока и контролировать  исходящие из этого региона инициативы, вне зависимости от того, египетские они или саудовские. Бездумно соглашаясь на  предложения взять под патронаж школы в мусульманских районах, организовать исламские благотворительные фонды, построить мечети и прислать муфтиев, мы  собственными руками построим машину времени, которая вернет Россию в XVI век. Не хотелось бы, чтобы Казань пришлось брать заново. Достаточно того, чего по собственной глупости мы натерпелись в Чечне.

Но есть же, наверное, какие-то позитивные ценности морали и нравственности, которые несут мусульмане? Ведь они же позиционируют себя, как какое-то закрытое сообщество, которое сохраняет свои ценности?

Нет никаких специальных ценностей морали и нравственности, которые отдельно друг от друга несут мусульмане, христиане, евреи, буддисты или атеисты. Абсолютно никаких уникальных тайных ценностей ни в одной культуре, религии и цивилизации не существует.

Конечно, у каждого сообщества есть свои традиции. Узбекская семья отличается от татарской. Деревенская татарская отличается от семьи, живущей в Казани. Семья казанского сапожника отличается от семьи профессора. Но это есть и у всех остальных. Живя в исламском мире, вы можете жить в семье патриархальной или современной, семье, которая полагает себя религиозной или семье, которая полагает себя современной и соответственно себя ведет. При этом религиозные семьи тоже бывают разными. Есть религиозные семьи толерантные и открытые окружающему миру, а есть ведущие замкнутый образ жизни, который поддерживается любой ценой, в первую очередь ценой счастья собственных детей.

В современном мире можно быть религиозным человеком,  не будучи человеком средневековья.   Можно строить заборы между людьми или наводить мосты между ними, оставаясь самими собой. Это свойственно не специально мусульманам, а всем нам и я лишь пожимаю плечами, слыша о попытке выделить замечательные качества в исламской умме, которых нет у других религий, или в народах, составляющих Арабский мир, отсутствующие у прочего населения планеты. Скажу больше: таких качеств нет ни у кого.

Можно сравнивать общество ислама со времен пророка Мухаммеда, праведных халифов, Омейядского и Аббасидского халифатов до сегодняшних дней с современными ему обществами, с обществами из других регионов и культур, цивилизационных и религиозных систем, но это отдельная культорологическая  работа, которая не даст однозначных ответов ни на один вопрос.  Аятолла Хомейни был мусульманином, и Омар Хайям был мусульманином, и оба они были персами. Кемаль Ататюрк был, в первые десятилетия, пока не занял жесткую антиклерикальную позицию, мусульманином и Ходжа Насреддин был мусульманином, и оба они были турками. В каждой стране, каждом народе, каждой религии, в каждую эпоху вы найдете героев и негодяев, святых и фанатиков. Кому вы будете подражать, зависит лишь от того, что внутри вас. Кто явится для вас примером истинного мусульманина: Синдбад Мореход, Ходжа Насреддин и Омар Хайям или Аятолла Хомейни, Саддам Хуссейн и Муамар Каддафи зависит исключительно от того, кто вам ближе. Увы, человечество, как правило, помнит в первую очередь о диктаторах и тиранах – они и остаются в коллективной памяти. В гигантском многообразии наследия исламской цивилизации – одной из величайших цивилизаций планеты - ее нынешние политические и религиозные лидеры слишком часто выбирают для подражания не людей, составлявших и составляющих гордость и исламской уммы, и всего человечества, но средневековых фанатиков.   Когда исламский мир преодолеет эту болезнь – он станет одной из величайших опор цивилизации, а не ее главной проблемой. Но, в конце концов, любая болезнь может быть излечена. Для этого нужен верный диагноз. Не приносящее вреда больному лечение. И время.