Привычный союз памяти и истории сменяется в современности глубоким расколом между ними, в котором обе стороны изменяют свою сущность. Память превращается в разрыв внутри самой идеологии истории. Автор пытается прояснить некоторые возможности памяти как перформативного акта, осуществляемого субъектом не только и не столько в отношении к индивидуальному прошлому, сколько к общему настоящему. При этом память выступает как практика субъективности, то есть только в одном из модусов ее существования. Осуществление памяти как практики субъективности объединяет разные виды памяти независимо от того, являются ли они личными или надличными. Вопрос заключается в том, что при этом происходит с самим субъектом памятования. В статье рассматриваются три типа памяти и памятования. Психологическая память демонстрирует разорванность и несамодостаточность человеческого опыта себя, его принципиальную неполноту, которая оборачивается нуждой и нехваткой. Идеологическая память предполагает, что прошлое «принадлежит» носителю финализации истории (например, государству), тому, кто имеет исключительное право рассказывать историю. Третий род памяти можно назвать перформативным: он подразумевает не вспоминание, но установление отношений с тем, кто присутствует даже в своем отсутствии. В центре этих заметок находится «восстановление в памяти» как события, в котором может состояться радикальный трансисторический опыт. Это акт учреждения сообщества живых и мертвых, обладающий парадоксальной темпоральной природой