Советский итальянец, коммунист Карло Бенедетти

Вот уже год, как с нами нет нашего товарища, члена Международного совета журнала «Альтернативы», коммуниста и антифашиста Карло Джузеппе Бенедетти.

У Карло Бенедетти было много ипостасей: писатель и политолог, преподаватель политологии в народном университете в Риме и в университете La sapienza в Риме, автор книг о политическом положении в России[1] и книги-интервью с философом Д. Лукачем. Последняя книга, над которой работал К. Бенедетти, была посвящена вопросам идеологии и значению общественных идей как таковых. На протяжении двадцати лет он работал специальным корреспондентом газеты «L'Unità»  в Будапеште и Москве, был главным редактором газеты Liberazione, руководил еженедельникомLaRinasсitadellasinistra; написал пятнадцать книг о Советском Союзе и России.

Глубокий интерес Карло к человеку и к обществу был настолько сильным и объемлющим, что для него не существовало границ между странами, народами и культурами. Происходящие в них события были ему равно близки, равно тревожны. С этого начинались все наши встречи – и этим же заканчивались.

Надо сказать, что даже в ситуации, когда были оборваны все общественные связи между СССР и Италией, которыми жил и в которых работал К. Бенедетти, он пытался прежде всего сохранить все то живое, что оставалось от них, и, более того, развивать это живое уже в совсем другой реальности, создавая для этого новые, более подходящие формы.

Одной из таких форм стала, например, организация обсуждений и дискуссий в кафе в кругу своих единомышленников, которые устраивал Карло каждую субботу в своем родном городе Фермо, и не только по поводу ситуации в Италии.

В Москве Карло выступал с докладами, в частности, на одном из заседаний нашего клуба «Диалог» в музее Маяковского[2], а также в дискуссиях по теме «По ту сторону отчуждения», организуемых в рамках цикла «Академические лекции на Патриарших».

Каждый день рано утром (вместе со своим любимым котом Тишей, кстати, московского происхождения) он начинал с того, что садился за компьютер и начинал делать свой ежедневный информационно-аналитический бюллетень событий прошедшего дня, пытаясь через это хоть как-то разглядеть искры исторической перспективы. И уже к 11 часам утра этот бюллетень (я бы его назвала «электронной газетой одного автора») был вывешен на его сайте, и только после этого он мог позволить себе выпить чашку кофе или сходить за свежими цветами для своей любимой жены. Этот бюллетень готовился им каждое утро (выходных не было), независимо от места жительства (Рим, Фермо, Москва), от самочувствия и душевного состояния, личных обстоятельств и погоды.

Много у нас в России левых, способных обеспечить жесткий ритм ежедневной общественной работы без какого-либо внешнего принуждения? Некоторые даже готовы отдать свою жизнь во имя идеи, но выдержать ритм постоянной работы – это уже выше их силы воли.

К. Бенедетти много писал об истории и культуре СССР. Но сказать, что это было лишь предметом его профессионального дела как журналиста – значит не знать и не понимать, что это была за личность. Он любил нашу страну до боли и ненавидел в ее общественном устройстве и людях все то, что оскорбляло лучшее в ее наследии. В нем было внутреннее неприятие всего того, что исходило из господства бюрократического, частно-политического («шкурного») интереса и процветающего на этой почве мещанства от политики и идеологии. Его любовь к нашей стране была принципиальная – по крупному счету. И это счет для него был задан прежде всего Октябрьской революцией 1917 г. и борьбой советского народа с мировым фашизмом.

Не случайно в связи со сносом памятника советским воинам в Таллине он послал личную ноту протеста в посольство Республики Эстонии и одновременно в посольство Итальянской республики (ее текст приведен ниже).

Понимание значения всего этого в нем было особенно усилено тем, что и русская, и советская культура для него стали важнейшими составляющими его органики. А эта сторона его культурной сущности сформировалась и развивалась в нем в значительной степени благодаря тому, что в своей жизни Карло посчастливилось встретиться с таким человеком и удивительной женщиной, как Оксана Кирилловна Корнева[3], ставшая для него и другом, и женой, и единомышленником. Талантливый искусствовед, журналист и редактор, Оксана Корнева реально открыла для Карло мир нашей культуры во всем богатстве ее внутренних и тончайших связей, прежде всего – через собственный мир, мир своих друзей, часто наполнявших их гостеприимный и красивый дом. И это открытие прорастало в нем все более острым ощущением и глубоким пониманием противоречий, трагедий и взлетов в истории СССР, культурного богатства его народов. У него даже юмор был какой-то особый –  народный советско-итальянский

И еще одна важная черта Карло Бенедетти – это пронзительное всматривание в настоящее и умение увидеть в нем, как «свежая трава пробивает асфальт отчуждения». Сформированный как общественный деятель в культуре и традициях Итальянской коммунистической партии, тем не менее, Бенедетти не впал в грех партийного догматизма и сумел увидеть новые социальные движения, разглядеть их общественный и культурный потенциал. С каким радостным волнением он рассказывал мне о молодежных выступлениях в Италии в 2010 году в своем последнем интервью журналу «Альтернативы»![4]  Вот отрывки из этого интервью:

 

Л. БУЛАВКА. Что, на Ваш взгляд, определяет своеобразие этой новой общественной силы, заявляющей по-новому и свои требования, и формы самоорганизации, и стиль?

К. БЕНЕДЕТТИ. Роль интернета, всех этих сайтов, блогов здесь была решающей. И форма протеста тоже была совершенно новой. В мое время, в тот активный период выступления коммунистической молодежи, мы очень агрессивно относились к полиции: называли полицейских фашистами, оскорбляли их, кричали им в лицо, что они фашисты, что они должны жить в канализации. И тогда уже Пьер Паоло Пазолини (Pier Paolo Pasolini), замечательный мыслитель, деятель культуры, нас предупреждал: «Ребята, осторожно! Вы – дети буржуазии, полицейские же – дети рабочих. Значит, я не с вами, а с полицейскими, которые борются против вас, потому что они настоящие дети бедноты». В итоге – он был прав. Сегодняшняя молодежь будто бы услышала его. От нее вы не услышите в адрес полиции «фашист». Протест молодежи имеет нынче характер, который мы даже не могли себе даже вообразить. Представляете: идет марш в центре Рима, и перед собой ребята держат щиты. Почти такие же, как у полиции. Но на щитах полиции надпись «Полиция», на щитах молодежной демонстрации… названия книг: «Мертвые души», «Преступление и наказание», «Божественная комедия», «Моби Дик»... С одной стороны темная угрюмая суровая линия со щитами «Полиция» (Polizia), с другой – пестрая толпа, яркие шарфы, куртки. мини юбки, открытые веселые молодые лица и щиты-книги. А потом уже совсем невероятное: они дарили полиции цветы. Помните, так было во время революции в Португалии? Помните этот знаменитый знак Португальской революции: цветок гвоздики, воткнутый в дуло ружья? И этим своим поступком наша молодежь хотела показать: они не только другое поколение, но другие во всем.

…И что самое интересное: это молодежное движение отозвалось в совсем другой сфере. Именно в это время новый хозяин «Фиат» назначил для своих рабочих референдум: кто за новые законы завода (а они очень жесткие: строгий, почти режимный распорядок дня, никаких прав на забастовки и т. д.), а кто – против. Большинство рабочих вынуждены голосовать за эти новые законы: ведь работу дает хозяин. Но благодаря влиянию молодежного движения рабочие стали сами организовывать собрания, выступления, более того, стали разговаривать с людьми, которые не хотят или боятся бастовать. Так начинает вырабатываться новая форма борьбы внутри профсоюза: все через обсуждения, дискуссии, встречи с людьми.

… Еще один интересный признак молодежного студенческого движения. Если раньше манифестации проводились просто на улицах, любых улицах, то теперь манифестанты занимают самые известные выдающиеся памятники культуры: в Риме – Колизей, в Милане – центральная площадь около Миланского собора, в Пизе – Пизанская башня. Студенты явно демонстрируют: мы не с улицы, мы – представители культуры. Кто бастовал раньше? Конечно, только рабочий класс. Сейчас бастуют дети из обеспеченных семей, где есть машины, недвижимость, дома, виллы.

… Вообще-то рассказывать об этой молодежи, которой есть что терять (у большинства из них благополучный быт, есть деньги, машины, прекрасные материальные возможности) очень трудно, ибо это, как правило, вызывает иронию и недоумение: «Зачем им все это нужно?»

Но, как бы то ни было, можно сказать, что это молодежное движение уже заявило себя, причем как движение нового типа, которое я бы назвал «e-mail партией». И, что примечательно, объективно их эмблемой стали щиты студенческих демонстраций, на которых написаны названия лучших книг мировой литературы.

 

Умение разглядеть в нарождающемся явлении сущностные черты – такая пронзительность характерна только для тех, кого не коснулась идейная и политическая старость, для тех, кто не боится задавать себе трудные вопросы и находит мужество на них отвечать.

Коммунист Карло Бенедетти – из их числа.

Людмила Булавка, член редколлегии журнала «Альтернативы»

 

 

Далее мы приводим два материала К. Бенедетти, написанные в связи со сносом памятников советским воинам, освобождавшим Эстонию от фашизма в период Великой Отечественной войны.

 

Обращение Карло Бенедетти

Отправляю это послание, сообщающее об одной особой ситуации, которая касается Эстонии – нации, где сейчас вновь появляются на свет фашисты и нацисты.

17 января 2007 года

Официальные учреждения демократической и антифашистской Европы пока что хранят молчание. И при этом Эстония все больше сдвигается в сторону «правых», к тем краям, где помнят годы фашизма и нацизма. С такой верхушкой администрации страны, которая поднимет из праха также и худшие реакционные традиции и введет в действие политику полного пересмотра истории. И действительно, в Таллине парламент издает закон, который позволит органам местной администрации разрушать те памятники, которые были воздвигнуты в память советских воинов, погибших на эстонской территории во время Второй Мировой Войны.

И та борьба за свободу Балтики и за изгнание с ее земель нацистов СС теперь не только оспаривается. Речь идет уже просто-напросто о советской агрессии с последующей «оккупацией». Как бы то ни было, этот новый закон представлен как выражение новой формы демократической цивилизации. Утверждается, что некое «монументальное искусство» (а этот эвфемизм относится к могилам на военных кладбищах) может внести свой вклад в питание «расовой ненависти». И вследствие этого советские солдаты, похороненные в Эстонии, рассматриваются как представители какой-то другой расы. Кроме того, в этом законе утверждается, что события последней войны рассматриваются как «оккупация эстонского государства».

И тем самым утверждается полное право «разрушать памятники и любой другой символ, способный угрожать общественному строю, а также международному престижу Эстонии». Но относительно всего этого дела развертываются протесты, которые, однако, охватывают только то (пусть даже охваченное боевым духом) меньшинство, которое еще помнит о значении войны против фашизма. Противостоящий фронт (фронт «правых») рассчитывает на депутатов «Патриотического Союза», на «Партию реформаторов», и, наконец, на социал-демократов, которые постыдно воссоединились с самыми реакционными кругами страны. Но, несмотря на всю эту кризисную ситуацию, Таллин продвигается в своих выборах. Он снова вдохновляется тем 1921 годом, когда его правители все больше ориентировались на «правых», а затем, после разгрома коммунистического государственного переворота в 1924–25 гг., нацелились на перестройку конституции в авторитарном порядке. Вплоть до самого 1935 г., когда было объявлено осадное положение. И тогда были упразднены также и партии, и была создана корпоративная палата. Затем, в 1941 г., произошла немецкая оккупация, которая продолжалась до сентября 1944 г. Затем Эстония была освобождена Красной Армией. Однако ей приходится принять советское правительство, которому не удалось создать ситуацию действительной нормализации. Затем, в ближайшие послевоенные годы, отмечался массовый выезд из страны эстонцев шведского и немецкого происхождения и диссидентов, которые не принимали новую политическую ситуацию. Однако в стране остались обширные антисоветские, антирусские и антикоммунистические объединения, которые продолжали действовать в условиях подполья.

«Горбачевская перестройка» затем внесла свой вклад (несмотря на благие демократические намерения), пролив свет на антисоветские тенденции вплоть до провозглашения политической независимости: происходило полное отделение от СССР, в то время как в Москве регистрировался фарс государственного переворота против Горбачева. Было как раз 20 августа 1991 г.

Но для Эстонии переход пока что не закончен. Назревшая цель заключается в том, чтобы стереть все следы «советского режима». Вот почему даже могилы советских солдат, победивших фашизм, вызывают беспокойство. И в Таллинне, в демократических кругах, все более злободневным становится вопрос: а что думает Европа?

Продолжая вышеприведенное сообщение, скажу, что я потом решил послать в посольство Эстонии в Италии (а для ознакомления также и в посольство России в Италии) это мое письмо.

 

В посольство Республики Эстония в Итальянской Республике
и для ознакомления –
в посольство Российской Федерации в Итальянской Республике

Я – Карло Бенедетти, итальянский журналист. Более двадцати лет я находился в Москве в качестве корреспондента. Я всегда писал для итальянской коммунистической печати, и ясно, что я коммунист, антифашист. Во время моего продолжительного пребывания в Советском Союзе я часто бывал в Эстонии и имел возможность вступать в контакт со многими эстонскими гражданами-интеллигентами, политиками и, как говорится, простыми гражданами. Я всегда замечал, что со стороны эстонцев имеет место чувство большой дружбы по отношению к России и к ее народу. Во время моих многочисленных встреч в Таллине я всегда вспоминал, что в Эстонии немецкая оккупация была нацелена на насильственную германизацию этой страны, и это при помощи феодальной знати, у которой были устранены древние привилегии. В то же самое время мне всегда приходилось замечать, что с тех пор эстонские правительства пытались упрочить свою независимость путем переговоров, нацеленных на достижение балтийского союза. Мне приходилось также вспоминать, что с 1941 по 1944 год в Эстонии была немецкая оккупация, и она была театром суровой войны. Освободившись от немецких фашистов, ваша страна начала новую страницу своей истории. Эстонское сожительство внутри СССР было, конечно, трудным. В частности, там всегда наблюдались сильные националистические волнения умов. Но всегда оставались прочные некоторые пункты. И в частности, те, которые касались размещения Эстонии на антифашистском фронте. Сейчас Эстония вернулась к своей истории. Это демократическая страна, республика, независимая нация. Но факты последнего времени тревожат меня, вызывают у меня беспокойство. Так что я возмущен. И использую, чтобы никого не обидеть, этот эвфемизм.

Итак: я возмущен. Потому что я узнал, что правительство Таллина решило устранить памятник в честь тех советских солдат, которые отдали свою жизнь, чтобы изгнать нацизм из Балтики. И вот о чем я себя спрашиваю: как же возможно, чтобы такое произошло в стране, которая считает себя республиканской, демократической, европейской? Как можно допустить, чтобы история была аннулирована? Как может европейская страна забыть о тех народных войнах, которыми была отмечена жизнь нашего континента? И вы, представители Эстонии, находящиеся в Италии, стране демократической и антифашистской, которая чтит память погибших в борьбе против нацизма, – как вы можете одобрять поведение ваших членов правительства? Правда, вы должностные лица, оплачиваемые тем самым правительством, но вы также люди. Почему не протестуете? Как вы можете объяснить ваше слепое присоединение к действиям Таллина? Где вы живете? Какое у вас образование – культурное и связанное с общественными науками? Где ваша этика и ваша мораль?

Желаю, чтобы вокруг вашего посольства образовался вакуум и чтобы со стороны моих сограждан было выражено все более и более резкое осуждение за то, как действуют ваши вожаки в Таллинне. Со своей стороны я сделаю все для того, чтобы были выражены чувства протеста во всех тех кругах, которые я посещаю.

Карло Бенедетти

 

 

Карло Бенедетти: памяти борца, журналиста, писателя и друга

 

Минул год с того дня, как Карло Бенедетти покинул нас. Для его молодых друзей и учеников, которыми мы себя считаем и в общении с которыми он в своей жизни, чрезвычайно заполненной журналистикой и писательской работой, находил время для серьезных и глубоких бесед и размышлений о политике, о самых разных сторонах жизни, так многому научивших нас и имевших несомненное влияние на наше мировоззрение, его уход – потеря невосполнимая. Более того: с его исчезновением замолк самый авторитетный голос итальянского коммуниста, свидетеля, а порой и критика масштабного исторического эксперимента: ведь значительная часть его жизни была связана с существованием Советского Союза на различных исторических этапах этой страны.

Карьера Карло, исполненная страсти к политике и журналистике, была поистине необыкновенной. Начал ее он в возрасте 16 лет в юношеской федерации  Коммунистической партии своего родного и очень любимого города Фермо, центра провинции Марке. Он отправлял корреспонденцию, заметки о борьбе за свои права крестьян и рабочих этой местности в газету «Nuovo generazione» («Новое поколение»). Его перо, его настойчивость были замечены и настолько оценены, что именно он, этот мальчик, будет сопровождать лидера ИКП Пальмиро Тольятти во время его приезда в Марке на митинг, который имел большое значение в истории коммунистического движения Италии.

Политический дебют Карло пришелся на послевоенные годы, когда борьба рабочих и крестьян за свои права и столкновение ИКП и Христианско-демократической партии отражали послевоенный характер международной политики, в которой десятилетиями наблюдалось противостояние СССР и США.

Именно в этой напряженной международной и политической обстановке газета “L’Unità”, печатный орган ИКП, и откроет острый полемический журналистский талант Бенедетти.

После нескольких работ в отделе «черной хроники» (Карло считал этот период очень важным в накоплении профессионального мастерства), он был назначен в 1967 году корреспондентом “L’Unità” в Венгрию. Опыт, накопленный им в Будапеште, в редакции органа коммунистической партии Италии, в сложной обстановке баланса, в котором существовала эта европейская страна за железным занавесом, будет решающим в его переводе корреспондентом в СССР, в Москву.

Здесь, в Москве, Карло жил жизнью этой страны-гиганта, сложной в международном и политическом отношении и насыщенной, чрезвычайно интересной в сфере культуры.

Он был переводчиком (в прямом и переносном смыслах) бесед, встреч и в большой степени понимания между вождями-политиками СССР и ИКП во время брежневского правления и до обрушения Берлинской стены. В этот период сложно переоценить для Карло влияние советов его старшего брата Джанфилиппо Бенедетти, сенатора от Итальянской коммунистической партии (ИКП) в течение десятилетий, выдающегося юриста, эрудита и интеллектуала высокой пробы, как на выбор позиции в политике, так и в различных жизненных ситуациях.

Карло неоднократно признавался, что многое в жизни Советского Союза, России и ее народов он постиг, узнал и полюбил через культуру страны. Он часто ездил по стране, был во многих республиках Союза, на крайнем Севере, Юге, Востоке. Встречи с людьми, составлявшими культурную элиту общества – писателями, учеными, деятелями театра и кино, книги, которые он покупал в бесчисленном количестве, все это он впитывал в себя и оценивал с присущей ему наблюдательностью, острым умом и неизменной иронией.

Книга «Dalla Siberia» («Из Сибири») – итог нескольких его поездок на Север Союза. Именно Бенедетти открыл для Италии творчество Шукшина и Вампилова. Он был автором книги-интервью «Lili Brik. Con Majakovski» («Лили Брик. С Маяковским»), где, пожалуй, впервые поэт, более известный, как рупор и апологет революции, раскрывался в иных, более сложных творческих, человеческих и личностных отношениях.

Всех, кто знал Карло Бенедетти, поражали его работоспособность, эрудиция и разносторонние глубокие интересы. Друг и коллега Карло, Фабрицио Казари, заметил: «Бенедетти… пишет раньше других о том, чему лишь предстоит произойти. Этому журналисту и писателю чистейшей породы я всегда говорил, что то, чего он не знает о России и ее народе, могло бы быть написано, уместилось бы на листочке  размером с почтовую марку». Действительно, с его компетенцией и знанием страны Россия всегда была «его страной».

Бенедетти уважали и высоко ценили в профессиональной среде за честность позиции, за то, что, оставаясь верным своим идеям и их защите, после крушения реальности, в которую он верил и на которую возлагал свои собственные надежды, он исследовал без неуверенности и без ностальгии новую Россию и ее моральный и политический упадок. Его книги о Чеченской войне – «Il fronte della Cecenia. Un Vietnam in Europa» («Война в Чечне. Вьетнам в Европе») и «Il rischio Cecenia. Un incerto futuro tra guerre, genocidi, kamikaze e la Nuova Russia» («Чеченский риск. Непредсказуемое будущее: через войны, геноцид, камикадзе и Новую Россию») стали непредвзятым свободным исследованием одной из самых трагических превратностей судьбы новой России.

Вернувшись в Рим в 1994 году сначала в качестве редактора газеты «Liberazione», затем «La Rinascita della sinistra», и позже, став свободным от штатной работы, он до самого последнего дня своей жизни разрабатывал свои теории, свободные от любой цензуры и идеологического давления.

И, может быть, именно по причине своей независимости и интеллектуальной свободы его последние работы не получили того признания в Италии, которого заслуживали.

Однако среди серии его книг, посвященных новой России, книга «Chi comanda a Mosca» («Кто руководит в Москве») с подзаголовком «Все старые и новые персонажи номенклатуры от Абрамовича до Путина» – стала бестселлером, ее читали все, и члены парламента, и работники газетных киосков, и хозяева пиццерий…

Своеобразна и беспрецедентна серия книг Бенедетти, где под общим названием  «Ventilibri» («Двадцатькниг») помещены рецензии на 20 книг, выбранных Карло вроде бы совершенно произвольно, ничем, казалось бы, не объединенных: это могли быть русские, итальянские книги, книги авторов разных стран, изданные только что или много лет тому назад. И все же их объединило отношение рецензента к проблемам, которые волновали авторов книг, и отзвук, отклик, соответствие проблемам современности. Они давали повод высказаться очень остро и по поводу конкретного события, явления дней нынешних. Так, в одну из «Ventilibri» Бенедетти включил свое резкое и очень личное письмо, адресованное и отправленное по Интернету посольству Эстонии в Италии после событий, произошедших с памятником советскому солдату в Таллине.

Ироничный, образованный, скромный человек, очень собранный и четкий в своей профессии, он становился иногда невыносимо дерзким в отстаивании своих взглядов. И благодаря своему мятежному уму находил пространство для своей интеллектуальной свободы. В последние годы, возможно, устав от цинизма и инертности той среды, которую он не уставал критиковать, утверждая, что это был провал, банкротство всего его поколения, он не щадил самого себя, подвергая свои ошибочные оценки, которые совершал в продолжении своей жизни, жесточайшей самокритике.

В его римской квартире на многочисленных полках и в шкафах находится собранный им исторический, политический и культурный архив о России и странах Восточной Европы. Это вызывающее восхищение и уважение свидетельство необычайной работоспособности, исследовательской деятельности, тщательного отбора аннотаций, вырезок из газет всего мира.

Карло научил нас, молодых людей, подвергать сомнению любые чисто идеологические подходы, но верить в силу идей. Нам очень не хватает его, и как политического, и как человеческого руководителя, его умения развенчивать любую схему и образы эпохи и показывать за каждым мифом истинную простоту человека и явления. Он был для нас примером интеллектуальной последовательности и честности, которые мы вряд ли обретем еще в ком-либо.

Адриано Манна, студент факультета политологии университета “Roma3”

Маттео Педжо, преподаватель итальянского языка
Центра итальянской культуры (Москва)

 

Романтик из Ромы

 

С дорогим моему сердцу человеком, журналистом, писателем Карло Бенедетти связана масса самых разных воспоминаний. Почему-то Карло всегда был окружен историями.

Мы едем в римском метро, в вагон заходит молодой человек со свирелью и начинает наигрывать что-то из Верди… так в Европе принято просить милостыню. Не так, как у нас: «помогите, меня обокрали». Карло, вслушавшись, приходит в негодование: «Ужасно играет, он все переврал, у парня нет ни капли слуха, это не Верди, Толя, заткни уши, не слушай его, он самоучка, жуть» и т. д.

Карло ругал несчастного музыканта все пять–семь минут, что он шел вдоль вагона, но! Но Карло был единственным из сотни человек, кто дал парню несколько монет…

Или – Карло показывает мне свою римскую квартиру, мы идем из комнаты в комнату, и – не скрою – прекрасная просторная квартира меня восхищает, я хвалю его кабинет, хвалю кухню, хвалю коридоры, хвалю прихожую, но парадокс: чем больше я отвешиваю комплименты, тем больше Карло мрачнеет (кстати, квартира обильно украшена снимками из Москвы и России), наконец, схватив за руку, он вытаскивает меня на лоджию; шикарная лоджия, только хотел я воскликнуть… как Карло сказал:

– Толя, посмотри вниз, что ты там видишь?

– Подъезд… – не понимаю я вопроса.

– А еще что?

– Ну, стоянку для машин…

– Ага! А ты видишь хоть одну машину на стоянке?

– Нет, не вижу.

– Вот именно! Еще вчера здесь стояло семь машин нашего дома, ночью их все угнали! Толя, капитализм отвратителен!

Карло был коммунистом. Для меня, бывшего советского пионера, комсомольца, студента, журналиста городской газеты, офицера советской армии, коммунизм в его советском виде был, мягко говоря, неприемлем, но, познакомившись с Карло, а потом и подружившись с этим уникальным человеком, я шаг за шагом все чаще вспоминал свое мальчишеское увлечение идеалами равенства и братства. Было время, когда я искренне считал, что коммунизм – светлое будущее всего человечества, что партия – наш рулевой, что капитализм – отвратительное социальное устройство, где средства производства принадлежат капиталистам, а рабочему человеку остается лишь рабство и эксплуатация.

Увы, советский Гулаг все перечеркнул.

Что ж, сегодня Россия вновь строит капитализм, страна разделилась на эксплуататоров и рабов, и, ей-ей, я вновь порой думаю, что все-таки в мечте о бесклассовом обществе что-то есть, что, может быть, наш трагический страшный опыт – всего лишь историческая ошибка и что идеальное общество можно будет построить на иных принципах, чем буржуазные отношения. Во всяком случае, Карло в это верил, он не простил нам отказ от марксизма, разлюбил Россию в ее падении и страстно обличал, критиковал, анализировал новую мировую константу. И я, увлеченный его аналитическими выкладками, думал порой: ах, Карло, римский мечтатель, кто знает, а вдруг ты прав, неужели грезы о мировой гармонии все же могут осуществиться? Вот таким пылким борцом, страстным коммунистом, блестящим аналитиком общества, глубоким знатоком европейской культуры, экспертом по России, ранимым и гордым человеком запомнил я дорогого Карло.

А как он умел показать Рим, какие траттории находил в закоулках, какие сокровища итальянского духа мог явить…

Анатолий Королев, писатель,

автор 20 книг («Голова Гоголя», «Эрон», «Быть Босхом» и др.),

член русского ПЕН-клуба,

лауреат итальянской премии ПЕННЕ,

лауреат премии им. Аполлона Григорьева, премии Правительства Москвы

 

 

В Россию с любовью

 

«Карло, с чего началось Ваше увлечение Россией?», – спросила я, когда мы уже были знакомы больше двадцати лет. Итальянец, который говорил прекрасно по-русски, остроумно и артистично шутил, улавливая все оттенки языка, не оканчивал никаких специальных филологических факультетов, ответил, что он сначала полюбил не Россию, а… ЧЧЧП.

ЧЧЧП.

Именно так они, итальянские подростки, которые увлекались сбором марок, читали загадочную кириллицу, переиначивая таинственный шрифт на свой итальянский лад: так СССР превратился в южном городке Фермо у моря в ЧЧЧП. Дальше – больше. Советские марки с изображениями рабочих и колхозниц, пограничников и самолетов волновали и тревожили своей грозной и внушительной силой итальянских мальчишек. Этот мир на марках открывал какую-то великанскую страну.

Так Карло Бенедетти – ребенок из буржуазной, состоятельной семьи – узнал, что есть СССР, есть Советская Россия. Уже потом он изучит историю СССР, станет коммунистом, будет до конца жизни верен этой идеологии и тяжело переживет капиталистический поворот страны, с которой он связывал, несмотря ни на что (тяжелый советский быт, советская бюрократия), светлое будущее всего человечества. Это счастливое завтра не должно было зависеть от денег. Он всегда был верен этому учению, высоко ценил Ленина. Мы спорили, иногда страстно, иногда в этих схватках казалось, что дело идет к окончательному и бесповоротному разрыву.

Но почти всегда спасал юмор. В тот день, когда я задала такой простой вопрос, не знаю, почему я не спросила об этом раньше… – Карло стал вспоминать историю любви к нашей отчизне. Так вот, после марок следующим шагом стало юношеское решение – создать в маленьком городке общество итало-русской дружбы. Со своими юными соратниками Карло написал в Посольство СССР в Риме письмо, в котором ребята просили оказать содействие и прислать литературу, кинофильмы.

Романтизм испытывался советской бюрократией.

И вот однажды к Карло пришли из порта и сказали: «Тебе прибыла тяжелая посылка. Приходи». Карло был заинтригован. Учитывая, что груз тяжел, они с другом взяли тележку, на которую в порту загрузили деревянные неподъемные ящики и потащили тяжесть в гору. Ящики почему-то ужасно пахли, но даже этот факт не ослабил их любопытства. Посылка пришла из посольства СССР. Вскрыв ящики, они обнаружили полное собрание сочинений Ленина на русском языке, выяснилась и причина аромата – так вонял рыбой книжный клей для переплетов. Тома не выдержали итальянской жары.

Посылка подвергла угрозе чувство любви к ЧЧЧП (ну, кто будет читать Ленина на русском в Фермо!), но живой и предприимчивый итальянский ум скоро нашел выход из положения, точнее, сама судьба не дала погаснуть идее дружбы с Россией странным поворотом сюжета.

Хозяин местного публичного дома поймал Карло на улице и завел уклончивый разговор: «Карло, говорят, ты получил большую посылку с книгами, которые тебе не нужны?» – «Да», – насторожился Карло. – «Я готов купить книги». – «Купить?» – «Понимаешь, Карло», – объяснил хозяин борделя, – «хочу одну комнату сделать для интеллектуалов, с книгами на полке»… Многотомное собрание сочинений Ленина должно было украсить будуар дома свиданий!

И Карло заключил эту сделку. На вырученные деньги они с друзьями купили книги русских поэтов и писателей, переведенные на итальянский язык, а еще узкопленочный кинопроектор. Единственный фильм о победах народного хозяйства в СССР, присланный нашей бюрократией, молодая компания крутила по селам до дыр. До тех пор, пока однажды сочувствующие сельчане не простонали: хватит, Карло, ну, сколько можно, пятый раз одно и то же….

Но на этом история с комнатой Ленина в борделе вовсе не кончилась.

Сделка стала известна местным коммунистам, и лидер партии решил строго отчитать юнца: «Карло! как ты мог продать книги Ленина в публичный дом?!». Но не будем забывать, что разговаривали два итальянца, и Карло весьма резонно ответил вопросом на вопрос: «А как вы узнали?». Вопрос смутил местного лидера, интеллектуал смешался, и морального осуждения молодого товарища не последовало.

Карло был изумительный рассказчик.

Всю эту историю он рассказал в лицах, по-актерски невозмутимо.

Мы хохотали до слез.

«Сколько у меня таких историй», – добавил он. «Напишите книгу из коротких сюжетов. Ленин в борделе! Это же чистый Феллини», – стали мы горячо убеждать его. «Вы думаете, это будет интересно?» – удивился Карло. – «Может, и вправду надо попробовать».

Карло вошел в нашу жизнь как друг Оксаны – его верной спутницы по жизни, ставшей его женой. У нее в Трехпрудном переулке мы тогда часто собирались, чтобы общаться, обмениваться мнениями. Смею предположить, что меня и моего мужа Толю Карло считал своими русскими друзьями. В те восьмидесятые, когда мы только-только познакомились, Карло вошел в нашу жизнь как коммунист западного толка, коммунист из страны с многопартийной системой, выбравший осознанно марксистскую идеологию, страстно отстаивающий ее. Не догматик, а романтик, не бюрократ, а остроумный полемист и блистательный журналист. Больше 20 лет он работал в Москве корреспондентом газет итальянской прессы. Он не верил в Бога, но верил в то, что политическая, экономическая система, построенная на эксплуатации, несправедлива и должна быть изменена. Он сочувствовал рабочему человеку, всем сердцем реагировал на несправедливое мироустройство. Да, он был за равенство и братство, а коммунизм стал для него той идеей, которая поможет сделать лучше общество как таковое. Он полюбил Россию за то, что здесь была сделана такая попытка, попытка во многом трагическая, но верная по большому счету. И вдруг поворот к неравенству… Он переживал перемены, как никто из нас, он счел себя проигравшим, когда здесь наступил капитализм. Он решительно уехал из России обратно в Италию, как мне кажется, чтобы пережить этот крах. Какое-то время Карло не хотел никаких связей с нашей страной. Это был глубокий стресс, и, возможно, его диабет стал результатом этого стресса. Но он был политик западного толка, он умел выживать. Зализав раны, борец снова проснулся, и Карло расправил плечи, чтобы как журналист бороться уже на два фронта – не только с итальянским, но и с русским вариантом идеологии обогащения.

Карло был непримиримый и вместе с тем добрый, беспощадный в спорах и по - детски уязвимый перед хамством, рациональный интеллектуал и ранимый сердечный человек. Я не могу представить, что его больше нет, в моей душе образовалась пустота. Я хочу спорить с тобой до хрипоты, дорогой Карло, я хочу слушать твои короткие смешные истории и весело смеяться с тобой, и я хочу, вместе с тобой, чтобы мир стал лучше, люди добрее, и мир улыбался человеку.

P.S. Однажды у себя в Риме Карло как-то потянулся рукой к полке с полным собранием сочинений Ленина и не обнаружил одного тома. По иронии судьбы это был 13-й том. Тут он вспомнил про публичный дом в родном городке и решил при случае зайти к хозяину, чтобы позаимствовать нужный том из ленинской комнаты. Вскоре, приехав в Фермо, Карло отыскал владельца борделя. Постаревший хозяин вышел и сообщил гостю, что дом свиданий, к несчастью, сгорел, и в огне того пожарища погибло все, в том числе и комната для интеллектуалов с полным собранием сочинений Ленина, которое когда-то юный Карло истово и усердно тащил в гору на ручной тележке.

Ольга Галахова, театральный критик,

кандидат искусствоведения, главный редактор газеты «Дом Актера»,

ответственный редактор журнала "Станиславский", обозреватель РИА Новости