Дзарасов Руслан Солтанович – д.э.н., в.н.с. ЦЭМИ РАН 

3. «Великая стагнация»

Эксплуатация мировой периферии со стороны центра мирового капитализма достигла в последние десятилетия своего апогея за всю человеческую историю. Выражением этого стали доминирование финансово-спекулятивного капитала над промышленным и мировой кризис, перешедший в «Великую стагнацию» последних лет.

Рубежом, разделившим послевоенный подъем капитализма и движение к сегодняшнему кризису, стала «стагфляция» 1970-х годов. Именно тогда восстановление экономик Западной Европы и Японии привело к обострению международной конкуренции в такой степени, что началось долгосрочное падение доходности от вложений капитала в производство[1]. Произошло не что иное, как перенакопление производительного капитала. Оно является относительным – товары нужны людям, но они не могут их купить. Стагфляция стала результатом ограничений, накладываемых на рост капиталистической экономики эксплуатацией труда.

Страны развитого капитализма отреагировали на кризис изменением самой модели крупного бизнеса. Считается, что на рубеже XX века в США произошла «революция управляющих», обеспечившая определенную самостоятельность менеджмента от собственников американских корпораций. Сложность управления крупным бизнесом и распыление акций среди множества мелких собственников привели к тому, что менеджеры стали относительно самостоятельны в оперативном управлении компаниями. Считается, что, ориентируясь на укрепление долгосрочных позиций компаний на рынке, управленцы обеспечивали долгосрочные инвестиции корпораций[2]. Все это изменила стагфляция 1970-х гг.

В 1980-е годы по американской экономике прокатилась волна слияний и поглощений. Враждебные поглощения сплошь и рядом осуществлялись на заемные средства. Это требовало безжалостной «реструктуризации» компаний, т. е. распродажи части активов и увольнения рабочих, чтобы расплатиться с долгом. Все это обосновывалось необходимостью защитить права акционеров, которые якобы нарушались неподконтрольным менеджментом. Во многих случаях, действительно, в результате реструктуризации компаний происходил рост стоимости их акций. Однако «во многих случаях повышение доходности достигалось только путем получения уступок от поставщиков или потребителей, сокращения величины уплачиваемых налогов, урезания заработной платы и сокращения персонала белых воротничков»[3]. Вместо поддержания долгосрочного роста американские корпорации стали сокращать занятость и инвестиции, направляя все большую долю прибыли на выплату дивидендов.

Таким образом, в условиях устойчивого падения прибыльности в производственном секторе модель корпоративного управления в американском бизнесе фундаментально изменилась. Произошел сдвиг корпоративной власти от менеджеров к акционерам, преодолевшим традиционное отделение собственности от управления.

Важнейшим последствием «контрреволюции акционеров» стала смена приоритетов американского бизнеса. Максимизация стоимости акционерного капитала сменила долгосрочный рост как главную цель американских корпораций[4]. В новых условиях Уолл-Стрит (точнее его инвестиционные банки и фонды) приобрел огромную власть над корпоративной Америкой, преобразуя ее по своему образу и подобию. Антропологическое исследование финансовых структур США[5] обнаружило доминирование агрессивной культуры, характеризующейся жесткой иерархичностью, сегрегацией по принципам расы и пола, репрессивным характером. На Уолл-Стрит господствует крайне неустойчивая занятость, стимулирующая извлечение краткосрочной прибыли. Контроль финансовых структур способствовал утверждению ориентации на максимизацию текущих доходов акционеров и, соответственно, краткосрочности временной ориентации американских корпораций.

Данные свидетельствуют, что чистые выплаты дивидендов нефинансовыми корпорациями США увеличились с 38 млрд. долл. в 1979 г. до 584 млрд. долл. в 2006 г. (4-й квартал)[6]. Еще более показателен рост обратного выкупа акций в том же секторе американских корпораций. Поскольку эффективность американского менеджмента оценивается акционерами теперь по единственному критерию – росту стоимости акций – то управленцы широко применяют манипуляции с этим показателем для получения более высоких годовых бонусов. В частности, они приобретают акции своих же компаний за счет прибыли корпораций. Чистый обратный выкуп акций, практически равный нулю до начала 1980-х годов, в 2007 г. (4-й квартал) превысил 1 трлн. долл.[7] Объем чистых выплат дивидендов и чистого обратного выкупа акций нефинансовых корпораций США, взятый как процент от внутренне накопляемых фондов этого сектора, колебавшийся до 1980-х гг. около 20%, достиг в 2007 г. (4-й квартал) абсурдной цифры в 160%[8]. В результате резко снизились инвестиции американских корпораций в производственные мощности. Если в 1960–1970-е гг. чистые дивиденды корпоративного сектора США колебались около половины от величины инвестиций в основной капитал, то в 2000-е гг. – превысили их вдвое[9]. Итогом стало изменение самой структуры капитала американского крупного бизнеса. Сегодня около половины (или даже бóльшую часть) активов нефинансовых корпораций США составляют финансовые активы[10]. Это важнейший показатель финансиализации, т. е. замещения производственного капитала финансовым.

По существу, современный капитализм сместил акцент в своей деятельности с созидательной, производственной деятельности к финансово-паразитической. На пике финансиализации в 2007 г. сумма капитализации рынков акций, долговых обязательств и банковских активов превышала мировой ВВП в 4.4 раза, а теневой рынок деривативов достиг почти 600 трилл. долл., что в 11 (!) раз превышало тот же показатель[11]. Столь значительное разбухание финансово-спекулятивного пузыря объясняется тем, что он подключает дополнительные источники повышения прибыли плюс к прибавочной стоимости. Произошел буквально взрыв самых разнообразных форм жизни в кредит, включавший потребительскую задолженность всех видов, студенческие займы, автомобильные займы, долги по кредитным карточкам и, конечно же, ипотечное кредитование. Благодаря этому финансовым структурам удалось взять под контроль малейшие виды доходов среднего класса и значительной части бедноты как в развитых, так и в развивающихся странах[12]. По сути, осуществляя т. н. секьюритизацию долговых обязательств[13], финансовый капитал претендует на право распоряжаться уже не только текущим, но и будущим трудовым доходом. Присвоение трудовых доходов людей является дополнительным источником накопления капитала в современных условиях, отчасти компенсирующим падение прибыли в реальном секторе экономики.

Финансиализация стала главной предпосылкой глобального переноса материального производства из развитых стран, особенно из США, в регионы с низкой оплатой труда[14]. В результате деиндустриализации развитых капиталистических стран, прежде всего США, произошло шоковое расширение мирового рынка рабочей силы. В 1990-е гг. полтора миллиарда новых рабочих из Китая, Индии и республик бывшего СССР пополнили мировой рынок труда, удвоив его[15]. В результате произошла бурная индустриализация ряда периферийных государств, и доля промышленной продукции в экспорте периферии выросла с 20% в 1980 г. до 80% в 2003 г.[16] Казалось бы, это свидетельствует о преодолении этими странами своего социально-экономического отставания от развитых стран. Чтобы понять, насколько такой вывод был бы преждевременным, надо присмотреться к механизму этого разделения труда.

Как отмечает исследователь: «правительства и многонациональные корпорации продвигали новую систему [мировой торговли], используя привычный язык свободной торговли, и утверждали, что их целью является создание глобального рынка. Однако, действительной целью скорее было не развитие традиционного обмена товарами, а формирование глобальной зоны производства, в рамках которой корпорации могли бы создать плацдармы экспорта для снабжения рынков развитых стран[17]. Этот процесс отражает теория «цепочек стоимости»[18]. Их суть состоит в том, что ТНК разбивают процесс производства на отдельные звенья, в соответствии с создаваемой величиной добавленной стоимости. Затем трудоизбыточные процессы с низкой добавленной стоимостью переносятся в регионы с низкой оплатой труда, а т. н. «ключевые компетенции» с высокой добавленной стоимостью – НИОКР, маркетинг, дизайн, юридическое обслуживание, промоушен и т. д. – сохраняются за собой. Сегодня западные ТНК зачастую не осуществляют никакого производства вообще[19]. В других случаях они могут предпочесть приобретать полуфабрикаты и комплектующие у стран с низкими доходами, избавляясь от необходимости самим делать производственные инвестиции, осуществлять подготовку персонала и т. д. Важнейшей особенностью «цепочек стоимости» является то, что западные ТНК выступают в них как монопсонии (монополисты-покупатели), тогда как поставщики вынуждены конкурировать между собой.

Одним из важнейших механизмов, обеспечивающих подобное неравенство, и является Всемирная Торговая Организация (ВТО). Идеи о взаимной выгоде международной торговли и взаимной экономической открытости обосновывали новый этап экономической интеграции. Здесь мэйнстрим экономической науки отражал интересы финансиализированных корпораций, неспособных поддерживать высокий уровень доходности без дешевых поставок с периферии. Сформировался могущественный альянс корпораций и политической элиты западных стран, который «связал теорию международной торговли с глобализацией деятельности корпораций, и этот альянс придал новый импульс экспансии ГАТТ и последующему созданию ВТО в 1996 г.»[20]

Именно через ВТО достигается господство западных ТНК в международной торговле и обеспечивается дешевизна поставок товаров из периферии в центр мирового капитализма. Самир Амин удачно назвал выгоду западных ТНК, получаемую на разнице между уровнями оплаты труда в мире, «империалистической рентой»[21].

 

 

Таблица 1

Среднегодовые относительные изменения цен импорта
обрабатывающей промышленности США в %

Сектор	Среднее изменение цен за год за период 1986–2006 гг.
Нефть, нефтепродукты и сопутствующие материалы	7.45%
Руды металлов и металлолом	3.34%
Цветные металлы	3.14%
Древесная масса и вторичное бумажное сырье	1.15%
Древесина и пробка	1.07%
Черные металлы	0.83%
Медицинская и фармацевтическая продукция	-0.01%
Продукция из древесины и пробки, кроме мебели	-0.21%
Металлообрабатывающие станки	-0.23%
Специализированное машинное оборудование для отдельных отраслей промышленности	-0.25%
Напитки	-0.41%
Промышленные станки, оборудование и детали машин общего назначения	-0.55%
Минеральная продукция, кроме металлов	-0.55%
Овощи, фрукты и орехи (свежие и сушеные)	-0.58%
Мясо и мясопродукты	-0.62%
Неорганические химикаты	-0.86%
Рыба, ракообразные, водные беспозвоночные и продукты из них	-0.91%
Органические химикаты	-1.02%
Бумага и картон (раскроенные)	-1.03%
Металлоизделия	-1.03%
Химические продукты и материалы	-1.05%
Автодорожный транспорт	-1.11%
Товары для путешествий, чемоданы, сумки и т. п.	-1.16%
Контрольно-измерительные приборы и аппараты	-1.36%
Текстильная пряжа, ткани, готовые изделия из них (не указанные в других рубриках) и сопутствующая продукция	-1.43%
Прочие промышленные товары	-1.49%
Мебель и ее части	-1.60%
Эфиромасличная продукция; чистящие и полирующие средства	-1.63%
Обувь	-1.64%
Украшения и аксессуары для одежды	-1.84%
Сборные конструкции для строительства; сантехнический, отопительный и осветительный инвентарь	-1.96%
Фотографические аппараты, оборудование и расходные материалы для них, оптическая продукция	-2.13%
Резиновые изделия	-2.23%
Электрические машины и оборудование	-2.89%
Кофе, чай, какао, пряности и продукция из них	-3.27%
Телекоммуникационная, звукозаписывающая и звуковоспроизводящая техника и оборудование	-4.81%
Компьютерное оборудование и офисная техника	-7.81%

Источник: Milberg W.  Shifting Sources and Uses of Profits.  CEPNS-CEPA WP, 2008, p. 20. Изменение импортных цен рассчитано по отношению к изменению потребительских цен.

Таблица 1 отражает средние относительные изменения цен импорта обрабатывающей промышленности США в 1986–2006 гг. Эти уникальные данные характеризуют динамику затрат американских ТНК в условиях переноса производства за рубеж и функционирования глобальных производственных цепочек. Индексы цен импортируемого сырья и комплектующих взяты по отношению к индексу потребительских цен в США. Легко видеть, что по абсолютному большинству представленных отраслей цены импорта отстают. Это означает, что издержки американских ТНК неуклонно уменьшаются.

Совокупное влияние этих процессов на инфляцию в США можно видеть из совокупных данных Таблицы 2.

Таблица 2

Среднегодовые темпы роста цен и денежной массы в США

Источник: Milberg W.  Shifting Sources and Uses of Profits.  CEPNS-CEPA WP, 2008, p. 13.

 

В ней отражена динамика инфляции, денежной массы и цен импорта в США. Мы видим, что рост цен потребительских благ резко снизился именно тогда, когда денежная политика была ослаблена, зато упали цены импорта относительно внутренних цен. Эти расчеты показывают, что ограничительная политика вовсе не была главным фактором рекордного падения инфляции в США в последние годы. Этим главным фактором стала эксплуатация мировой периферии. Соотношение цен США и периферии является эмпирическим проявлением того, что первые выше, а вторые ниже трудовой стоимости. Это и есть основа империалистической ренты.

Перенос производства в регионы с низкой оплатой труда привел к подрыву положения наемного труда и в развитых капиталистических странах. Доля заработной платы в ВВП стран – членов ОЭСР устойчиво падает с начала 1980-х гг.[22] Получается, что в мире создаются все бóльшие производственные мощности, а мировой совокупный спрос все более отстает от предложения. В этом нет ничего удивительного – ведь потребительский спрос определяется прежде всего спросом наемных работников. Вот почему, начиная с 1980-х гг., происходит систематическое падение загрузки производственных мощностей в центре мирового капитализма[23] и по всему миру. Темпы роста мирового ВВП в реальном выражении неуклонно снижаются, что ведет к дальнейшему падению чистых прибылей корпораций и мировых производственных инвестиций[24]. Возникает порочный круг, когда снижение эффективности капитализма временно преодолевается за счет усиления эксплуатации периферии, что еще больше подрывает эффективность капитализма. Именно эта зловещая логика капитала и лежит в основе современного мирового экономического кризиса.

Из сказанного следует, что ответом капитализма центра на кризис его послевоенной модели развития стало резкое усиление эксплуатации периферии. Формирование глобальных цепочек производства свидетельствует об увеличении фонда трудовой стоимости периферии, безвозмездно присваиваемого центром. Только на этой основе и может существовать финансиализированный капитализм. Паразитический, финансово-спекулятивный капитал, возглавляющий мировой капитализм, по существу, занят присвоением и перераспределением прибавочной стоимости в мировом хозяйстве в пользу его центра. Кризис в таких условиях является кризисом всей системы в целом, а не той или иной его отдельной части, т. е. охватывает противоречивый симбиоз центра и периферии, взятых в их единстве. Именно на этом фоне теснейшей взаимозависимости стран на основе их глубочайшего неравенства и надо рассматривать современные проблемы развития.

 

(продолжение следует)