Костюк Руслан Васильевич – д.и.н., профессор факультета международных отношений СПбГУ

XVIII съезд Коммунистической партии Китая (КПК), состоявшийся в Пекине в первой половине ноября прошлого года и продлившийся почти неделю, привлек громадный интерес во всем мире. Ведь что бы ни говорили демократические левые политики и публицисты, но в глобальном масштабе именно по сегодняшнему Китаю измеряют успехи и недостатки «реального социализма». Что касается китайской компартии, то она сама по себе более чем подходит под определение «партия-государство». В этой громадной структуре участвуют свыше 80 миллионов человек (много ли на земле найдется государств, сравнимых по численности с нынешней КПК?), и она продолжает определять политику самого многочисленного на земле общества, второй экономики планеты. Передача власти «пятому поколению» руководителей коммунистической партии, тем не менее, еще де-юре не завершена. Если на самом XVIII партфоруме КПК были избраны новые руководящие органы самой многочисленной партии нашей планеты, а вскоре на заседании Центрального Комитета компартии определен ее новый лидер, то с точки зрения государственных институтов – процесс еще продолжается. С октября 2012 г. и вплоть до нынешнего марта в КНР проводятся выборы депутатов национального парламента – Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП). Именно ВСНП новоизбранного состава и утвердит новые назначения на высшие посты в структуре исполнительной власти китайской державы – речь идет о должностях Председателя республики и председателя Госсовета (главы правительства) КНР.

Сами затянувшиеся почти на полгода выборы членов ВСНП более чем рельефно показывают, что политическая система КНР очень сильно отличается от других стран. В какой-то мере можно констатировать, что здесь сохраняются традиции, характернее не только для маоистского Китая, но даже и для Китайской советской республики, существовавшей на части территории Китая в 1930-е гг. Дело в том, что состав почти 3000-местного ВСНП избирается нижестоящими провинциальными советами народных представителей, в соответствии в том числе и с социально-классовой принадлежностью депутатов. По традиции, весомое представительство среди членов ВСНП имеют рабочие и крестьяне, хотя, конечно же, не они сегодня решают, куда пойдет КНР после XVIII съезда КПК. Практически все избранные депутаты в той или иной степени принадлежат к организациям или партиям (следует напомнить, что формально в КНР не прекращала существовать многопартийная система – но она, конечно же, соответствует критериям «социалистической многопартийности», функционировавшей в ряде стран Восточной Европы до 1989 г.), коллективно входящим в Патриотический единый фронт китайского народа. Но, опять же, не это громоздкое объединение, равно как и не Народный политический консультативный совет Китая, определяет сегодня основы внутренней и внешней политики великой державы…

Среди российских левых, в особенности сторонников КПРФ, есть немало людей, до сих пор переживающих по поводу того, что Россия не пошла в свое время по «китайскому пути». Не знаю, был ли бы этот путь благом для России (вопрос и в самом деле спорен и неоднозначен), но для партфункционеров он точно был бы «со знаком плюс». Компартия пронизывает все страты современного китайского общества – от учебных заведений до армии, от промышленных предприятий до ветеранских организаций. Во Всекитайском собрании народных представителей преобладают члены КПК (в ВСНП прошлого созыва они составляли около 70% депутатов), почти все члены китайского правительства – тоже коммунисты.

До сих пор в официальных документах КПК коммунистическая партия квалифицируется как «авангард рабочего класса, верный выразитель интересов многонационального народа страны, руководящее ядро дела социализма в Китае». Конечная же цель правящей партии определяет не иначе как «осуществление коммунистического общественного строя». Правда, в 2000-е гг. на съездах КПК постоянно подчеркивалось, что на современном этапе можно говорить лишь о том, что КНР находится в фазе «начального периода социализма».

Как и в Советском Союзе, в КНР не столько правительство, сколько высшее партийное руководство – Политбюро ЦК КПК, а уж еще более точно – Постоянный комитет (ПК) Политбюро, – формирует «повестку дня» и отвечает за основы внутренней и внешней политики государства. Вот почему именно прошедший в конце осени 2012 г. съезд КПК, – а не, скажем, сессия ВСНП нового созыва, – в большей степени важен для понимания процессов политической эволюции нынешнего Китая. Конечно, интриги с тем, кто станет новым генсеком партии, не было никакой. Сын известного революционера Си Чжунсюня 59-летний Си Цзиньпин, представляющий своеобразную (впрочем, весьма «условную») группировку «принцев» и «шанхайский клан», давно уже был определен в качестве следующего Генерального секретаря ЦК КПК. Ранее он возглавлял богатую юго-восточную провинцию Фуцзянь, а в последние годы занимал второй в государственной иерархии пост заместителя Председателя КНР. Разумеется, он же сменит Ху Цзиньтао и на должности Председателя КНР

Гораздо более интригующим вопросом было – кто составит Си Цзиньпину компанию в новом составе ПК Политбюро, этаком «красном ареопаге» КПК.. В итоге политиками, вошедшими в «красный ареопаг», стали первый заместитель премьера Госсовета Ли Кэцян (именно он нынешней весной должен возглавить правительство народной республики), бывшие заместители премьера Госсовета Ван Цишань и Чжан Дэцзян (он, к слову, совсем недавно был назначен секретарем КПК в Чунцине, вместо левака-коррупционера Бо Силая), секретарь Шанхайской организации КПК Юй Чжэншэн, руководитель отдела пропаганды ЦК КПК Лю Юньшань и лидер коммунистов крупного города Тяньцзинь Чжан Гаоли. Состав и Политбюро, и ПК включает в себя представителей разных неформальных кланов («принцев», «комсомольцев», «шанхайцев»; да, именно такие расслоения сегодня гораздо более естественны для партруководства КПК по сравнению с осью «левые – правые»), но, по мнению большинства экспертов, в большей степени отражает интересы богатых и процветающих восточных провинций великой державы.

И все-таки эти «расслоения» представителей правящей партийно-политической элиты КПК и КНР на «принцев» или «комсомольцев» нужно воспринимать весьма критично. Все эти термины придуманы прежде всего заокеанскими политологами-китаеведами и зачастую носят весьма умозрительный характер. Конечно же, ни о каком прямом идейно-теоретическом или «поколенческом», или даже «региональном» разделе в ПБ или ПК ПБ ЦК КПК говорить, строго говоря, не приходится. Более того, мы можем констатировать, что степень централизации при принятии решения в современном Пекине по-прежнему на высоте. Руководство КПК вполне адекватно контролирует партийную бюрократию и многочисленное чиновничество на всех уровнях; силовые структуры, органы госбезопасности и правопорядка также находятся «в узде». Так что с налаженной «вертикалью власти» и в КПК, и в КНР все в полном порядке.

Не думаю, что с таким коллективным руководством самой многочисленной державе планеты стоит ожидать серьезных политических перемен, хотя уходящий генсек Ху Цзиньтао в отчетном докладе заявил: «Мы должны продолжить активно проводить изменения политической структуры, расширять народную демократию… с тем, чтобы люди могли участвовать в демократических выборах». Одновременно в документах съезда подтвержден тезис о том, что КПК «руководствуется в своей деятельности марксизмом-ленинизмом, идеями Мао Цзэдуна и теорией Дэн Сяопина». Иными словами, прежние «красные мантры», как неприкасаемая корова, остаются основополагающими. Как заметил китайский политолог Шэн Шилян, «съезд принял решение продолжать путь развития социализма с китайской спецификой».

При этом партийцам предписано твердо и последовательно проводить в жизнь линию КПК, неуклонно придерживаться беззаветного служения народу, неуклонно в практической деятельности отстаивать принципы демократического централизма.

Другой вопрос – правомерно ли считать современное китайское общество социалистическим? Да, еще предыдущие властители Китая, так сказать, подстелили соломку, говоря о «неполных» формах социалистического строя. А чтобы их сделать более совершенными, XVIII съезд, помимо «запуска» нового, пятого поколения руководства КНР, принял амбициозные средне- и долгосрочный планы на будущее. К далекому 2049 году, когда, по идее, должно будет праздноваться столетие народной республики, Китай должен окончательно превратиться в демократичное и гармоничное государство. К более близкой дате – 2020–2021 годам – КНР должна будет удвоить по сравнению с нынешним временем свой валовый национальный продукт, обогнать США и сделаться крупнейшей экономикой мира, а также достичь уровня «средней зажиточности». Разумеется, весенняя сессия ВСНП лишь подтвердила данные амбициозные ориентиры.

Конечно, вовлеченность КНР в процессы глобализации и последствия мирового финансового кризиса не могли не сказаться на замедлении темпов роста великой державы. В то же время при Генеральном секретаре ЦК Ху Цзиньтао, как говорит статистика, ежегодные темпы экономического роста составляли в Китае 10.3%, тогда как темпы роста валового внутреннего продукта на душу населения составили 10.1% в год; в эти же два срока секретарства Ху Цзиньтао объемы экспорта выросли почти в шесть раз. Никто сегодня не может недооценивать реального веса КНР в мировой экономике и финансовой системе.

Очевидно, пусть и в более замедленном режиме, но экономические показатели КНР и при новом «пятом поколении» лидеров КПК будут расти весьма энергично и последовательно. Однако, тревожные тенденции все же имеют место. В 2012 г. прирост ВВП КНР оказался наименее значимым за последние годы – 7.8%. Более скромный показатель с 2009 г. зафиксирован и в том, что касается цифры китайского экспорта.

Но для китайского высшего партийного руководства не менее важно, каким образом будут решаться острые социальные проблемы, которые со временем могут стать серьезным вызовом для «партии-государства». Например, проблема коррупции, которую уже бывший генсек Ху Цзиньтао назвал одним из главных врагов нации и которая «представляет реальную угрозу существования партии и всего государства в целом». Ведь фактом является то, что с 2007 по 2012 год в КНР было заведено свыше 600 тысяч уголовных дел (!) в отношении чиновников-коммунистов. Похоже, даже самые жесткие методы борьбы со взяточниками, казнокрадами и расхитителями пока что не могут помочь руководству КПК побороть гидру коррупции. Еще один из серьезных социальных вызовов для вождей «пятого поколения» заключается в непрекращающемся социальном расслоении общества, особенно по географической линии «богатый восток – бедный запад». Доля приморских провинций в совокупном национальном доходе республики по-прежнему преобладает.

Когда-то архитектор рыночных реформ Дэн Сяопин произнес: «В социалистическом обществе мы все вместе – богатеи». Но даже если признать, что за последние десять лет власти КНР сделали очень много для сокращения в республике бедности, то проблема и социальных дисбалансов, и бедности как таковой в стране отнюдь не решена. КНР имеет сегодня самые большие золотовалютные резервы на планете, но при этом, даже по официальным оценкам, до сих пор 13% населения живут на сумму менее 20 долларов в месяц. Хотя тут же надо признать, что минимальный размер оплаты труда в стране регулярно повышается, совершенствуется и развивается система базового медицинского страхования, расширяется круг лиц, захваченных системой пенсионного страхования (правда, по оценкам эксперта, к 2015 г. этой системой будут охвачены лишь 60% населения, но по сравнению с концом ХХ в. и эта цифра – большой прогресс!).

Ну, и еще одна потенциально острая социальная проблема, с которой со временем столкнется КНР, – старение населения. Сегодня в Китае более 140 млн. пенсионеров, а уже через 10 лет, по оценкам экспертов, эта цифра возрастет до 240 млн. человек. В Китае, уже ставшем преимущественно городским обществом (на сегодня в городах проживают свыше 52.5% граждан КНР), с каждым годом замедляются темпы трудовой миграции. По последним данным Международного валютного фонда, избыточная рабочая сила в Китае, главным образом состоящая из сельских жителей, к 2020 г. сократится с текущих 150 млн. до 33–35 млн. человек.

По-видимому, непростой для «пятого поколения» будет и проблема сепаратизма. Внешне все говорит о том, что власти КНР «держат руку на пульсе» и жестко контролируют ситуацию в Тибете и Синцзян-Уйгурском автономном округе. Репрессивные силы там действуют действительно эффективно. Но активные финансовые потоки, идущие в национальные районы, антинационалистическая пропаганда и курс на усиление доли ханьцев среди постоянных жителей этих национальных окраин до сих пор так и не смогли пресечь рост национал-сепаратистских настроений. Эта проблема, с которой, скажем прямо, «четвертое поколение» полностью не справилось.

Наконец, КНР, будучи великой державой, и в дальнейшем непременно будет сталкиваться с мощными внешнеполитическими и внешнеэкономическими вызовами. Руководство КПК уделяет международной политике должное место, не забывая давний тезис о необходимости уважать «коренные интересы» китайского государства. Характер геополитического соперничества и внешнеэкономической конкуренции (но в то же время и партнерства) с Соединенными Штатами – лишь один из углов этого международного ребуса. В общем и целом, отношения по линии «КНР – Запад» являются крайне запутанными и многоплановыми, их будущее сегодня совсем не ясно. Позиции Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе, конечно же, будут и дальше возрастать. Но лидерам «пятого поколения» придется иметь в виду не только американскую конкуренцию, но и сложные, в том числе в территориальном плане, отношения с Японией, нерешенную корейскую проблему, непростую для Пекина геополитическую ситуацию в зоне Юго-Восточной Азии. Ведь там спорные моменты существуют не только, скажем, с Филиппинами, но и со странами, имеющими схожую общественно-политическую систему, – я имею в виду прежде всего Социалистическую Республику Вьетнам. И, к слову, Юго-Восточная Азия, как и Северо-Восток континента, являются теми самими регионами, где американо-китайское соперничество выглядит наиболее рельефно и выпукло. Конечно же, никуда не денется «вечный» вопрос с Тайванем, по-прежнему находящимся под защитой Вашингтона. КНР – глобальная держава, и поэтому всякие турбулентности на Ближнем и Среднем Востоке, в Южной Азии (не забудем о крайне противоречивых, сложных отношениях с Индией), в Африке и даже в Латинской Америке прямо или косвенно окажут в дальнейшем влияние на развитие дел в великом Китае.

В свете вышеуказанного абсолютно предсказуемо, что после XVIII съезда правящей партии Китай усилит вложения в вооруженные силы. В 2012 г., к примеру, военный бюджет КНР вырос более чем на 11% и составил свыше 106 млрд. американских долларов. Нынешняя сессия ВСНП, надо полагать, в еще большей степени увеличит данную цифру.

Даже не ставя задачей заниматься политической футурологией, можно предположить, что «пятому поколению» вождей КПК, находящихся у власти, будет не очень легко. Как бы то ни было, но миллионы китайцев имеют возможность путешествовать по миру (к слову, каждый год почти 150 тысяч китайских граждан уезжают на обучение в вузы США!), сравнивать и делать выводы. И это чревато для властей тем, что не за горами – новое пробуждение движения в поддержку плюрализма и демократии. В последние годы зафиксированы тысячи волнений на производстве (в ряде случаев дело вообще доходило до спорадических рабочих бунтов) и в сельской местности с социально-экономическими требованиями. Все это говорит о том, что современный Китай еще очень далек от гармонии, обещанной ему лидерами предыдущих поколений руководителей. А значит, никто не даст гарантии, что «спящий великан» рано или поздно не проснется…