Пономарев Илья Владимирович – депутат Государственной Думы РФ

Мне очень много приходится спорить в разнообразных социальных сетях с моими единомышленниками по левому флангу о том, как относиться к событиям на Украине. Особо много споров, конечно, с украинскими друзьями – движением «Боротьба» и рядом других. Я решил написать эту статью для вас, товарищи.

Левые расколоты по украинскому вопросу. Расколоты угрожающе, нам придётся долго ещё восстанавливать политическое единство – а кое с кем и элементарные человеческие отношения. Это плохо.

Давайте отбросим ненадолго эмоции в сторону и рационально разберемся со всеми составляющими конфликта.

В чём «нормальная» позиция левых? Она:

• против усиления капитала, прежде всего – крупного олигархического;
• против сворачивания социальных гарантий и усиления эксплуатации;
• против национализма во всех его проявлениях;
• против империализма и за защиту прав меньшинств;
• за народовластие, прямую демократию и самоуправление граждан, против самодержавия и авторитаризма во всех его формах;
• за солидарность всех людей труда и установление их экономической и политической гегемонии;
• за уничтожение всяческих границ, разделяющих народы, и построение единого союзного государства.

Про-майданские левые говорят:

1. В Киеве произошло народное восстание против олигархии и коррупции.
2. Россия проявила свою империалистическую сущность в Крыму и на Юго-Востоке Украины.
3. Кто бы ни воспользовался плодами победы Майдана, необходимо защищать единство украинского народа, проявлять здоровый пролетарский патриотизм и бороться с империалистической агрессией.

Российские оппозиционеры еще к этому добавляют, что враг моего врага (т. е. Путина) – наш друг, и надо помогать новому украинскому правительству, каким бы оно ни было, выстоять, потому что это ослабит власть в России и приблизит революционную ситуацию у нас.

Анти-майданские левые говорят:

1. С Майдана левых изгоняли, там правил бал сугубо буржуазный союз националистов с Запада Украины и киевской неолиберальной публики, все протесты исподволь поддерживались анти-януковичской частью олигархата. Это коалиция наших классовых врагов, классическая социальная база фашизма (власть националистически настроенной мелкой буржуазии с крупным капиталом за спиной), она собирается запретить Компартию Украины, поэтому никаких симпатий к Майдану быть не может.
2. Новое правительство Украины объявило о евроинтеграции и связанном с ней плане проведения жестких антисоциальных реформ под диктовку МВФ, что доказывает его подконтрольность западному (европейскому и американскому) империализму.
3. Представители новой власти регулярно говорят о том, что будут стремиться в блок НАТО, что также доказывает их прозападный империалистический характер.
4. Нежелание идти на компромисс в вопросе федерализации, торопливость выборов, в которых не участвовал ни один левый кандидат (Симоненко все-таки мало кем признается как подлинно левый), репрессии в адрес наших товарищей из движения «Боротьба» и особенно – одесских левых активистов показывают чуждый и антидемократический характер новой украинской политической системы.
5. На Востоке Украины новая «фашистская» власть проливает кровь простых граждан, представителей беднейших слоев населения, часть из которых стоит под красным флагом и лозунгами «За Советский Союз», выдвигает требования местного самоуправления/федерализации, и каждый левый должен встать на их защиту. Если бы Россия не вошла в Крым, там было бы то же самое, что в Донецкой и Луганской областях.

Россияне к этому еще любят добавлять, что на наших глазах возрождается СССР, и это надо всячески поддерживать.

Давайте разберемся в этих подходах.

Не приходится сомневаться в антилевом характере Майдана. Известно, что подавляющее большинство его участников в политическом плане выдвигали идеологически аморфные, реформистские лозунги построения правового государства и борьбы с коррупцией, не предлагая при этом никаких механизмов их реализации (единственный конкретный лозунг – люстрация – сейчас по очевидным причинам выхолащивается Верховной Радой). Несмотря на это, правые в силу своей организованности и наличия идеологической базы, созвучной изначальному поводу протестов – евроинтеграции, – смогли навязать свою повестку. Так же, как природа не терпит пустоты, в политике нужны простые и понятные массам идеологические конструкции. Радикальным националистам невольно подыграла Россия, создав ситуацию «или–или»: либо дружить с нами в рамках Таможенного Союза, либо идти дальше с европейцами, и надо выбирать, – тем самым резко усилив не столько условно позитивную повестку строительства национального государства, сколько конфронтационную антимосковскую. Это оказалось несложно – наша страна, к сожалению, во всем мире за последние десять лет стала синонимом коррупции и чиновничьего произвола, а именно против этого боролся Майдан.

Можно ли было удержать Украину в зоне российского влияния? Думаю, можно было. Промышленности и сельскому хозяйству этой страны Таможенный Союз был куда как выгоднее. Однако многие поддержали стремление идти в Европу по совершенно иной причине: бизнес опасался нарастающего передела собственности, начатого семьей Януковича, и лучше было потерять часть своих доходов, чем все. Россия не только не предложила украинским деловым кругам защиту, но напротив: активно поддержала главный источник опасности для них. Также было ясно, что в случае более плотной интеграции усилились бы российские бизнес-группы, накачанные бюджетными деньгами.

Широкой общественности интеграция с Россией сулила разнообразные «скрепы» и дальнейшее сворачивание гражданских прав и свобод, на что украинское общество явно было не готово. Российское руководство, привыкшее все мерить «баблом», так и не поняло, что ключом к интеграции были не посулы миллиардов правящей верхушке Украины, а инструменты «мягкой силы» плюс демократизация, европеизация самой России. Союз между нами требовал шагов с двух сторон; на продажной любви семью не построишь.

Сейчас в сети много фотографий бело-сине-красных и жовто-блакитных девушек, символизирующих родство наших народов. Однако ведем мы себя скорее, как разругавшиеся супруги, обвиняя друг друга во всех смертных грехах, – так что даже непонятно, как такие исчадия ада вообще могли общаться раньше. Ненавижу навешивание ярлыков, всегда протестовал, когда Путина называли фашистом, а тут всю киевскую власть назвали «фашистской». Правомерно ли это?

Вот советское определение фашизма (по БСЭ) – это идеология, политическое движение и социальная практика, которые характеризуются следующими шестью признаками и чертами:

1)     обоснование по расовому признаку превосходства и исключительности одной, провозглашаемой в силу этого господствующей нации;

2)     нетерпимость и дискриминация по отношению к другим «чужеродным», «враждебным» нациям и национальным меньшинствам;

3)     отрицание демократии и прав человека;

4)     насаждение режима, основанного на принципах тоталитарно-корпоративной государственности, однопартийности и вождизма;

5)     утверждение насилия и террора в целях подавления политического противника и любых форм инакомыслия;

6)     милитаризация общества, создание военизированных формирований и оправдание войны как средства решения межгосударственных проблем.

Очевидно, что на Украине не выполняется ни один из этих шести признаков. Даже если пытаться за уши притягивать отдельные малосимпатичные эпизоды внутриполитической борьбы, то можно начать дискуссию по пп. 2, 5 и 6, но остальные не попадают никак. Значит, «фашизм» отпадает.

Вне всякого сомнения, в украинской политике после Майдана правые течения усилились, а левые – ослабли. В целом, как и в России, политическое пространство носило постмодернистский, виртуальный характер. Все парламентские партии являлись политическими представителями олигархических кланов и были выстроены по вождистскому, а не идеологическому признаку. Как и в России, в украинском парламенте отсутствовало представительство среднего класса, а также рабочих и крестьян. Политический вакуум в этой нише – как и в России – приводил к возможности успеха специальных популистских политтехнологических проектов, создаваемых перед выборами. В последний электоральный цикл нишу «новых» партий разделили «Свобода» и УДАР; в предыдущий – ее брала Батькивщина/БЮТ. В части политической программы они все националистические, в экономической – неолиберальные.

Крайне правая «Свобода», кстати, в наименьшей степени экономически неолиберальна и ближе к национал-социалистической концепции. Ее программу можно охарактеризовать скорее как консервативно антиглобалистскую, похожую на программу Качиньских в Польше или воззрения правого крыла КПРФ (В. Никитина – В. Кашина). Можно провести много параллелей и с ЛДПР. На прошедших выборах «Свобода» завоевала две разных группы избирателей – киевскую интеллигенцию, жаждущую строительства социального национального государства, и западенских консерваторов. Впрочем, сейчас она разочаровала и тех, и тех, и я сильно сомневаюсь в ее перспективах вновь пройти в Раду. А уж если сравнивать численность актива ЛДПР и «Свободы» или «Правого сектора» и «Русского марша», то разница будет в разы, а на порядки.

Здесь следует подробно остановиться на вопросе, как относиться к украинскому национализму (заранее извиняюсь за длинные цитаты, но считаю их необходимыми). Ленин подчеркивал, что необходимо отличать национализм нации угнетающей и национализм нации угнетенной, национализм большой нации и национализм нации маленькой. По вопросу и Польши, и Финляндии, и Турции, и Китая большевики последовательно поддерживали национально-освободительные движения (состоявшие как из рабочих, так и буржуазных элементов), видя в них союзников в борьбе с собственным правительством. Ленин писал: «развивающийся капитализм знает две исторические тенденции в национальном вопросе. Первая: пробуждение национальной жизни и национальных движений, борьба против всякого национального гнета, создание национальных государств. Вторая: развитие и учащение всяческих сношений между нациями, ломка национальных перегородок, создание интернационального единства капитала, экономической жизни вообще, политики, науки и т. д.».

Разумеется, после победы националистов во всех этих странах большевики переносили вектор поддержки уже на сугубо рабочие организации, добиваясь перерастания буржуазных революций в социалистические. Почему-то в случае Украины пораженные шовинизмом современные российские левые об этом забывают и вместо поддержки украинских левых организаций, находящихся в глубоком кризисе, начинают поддерживать «своих» ультраправых, орудующих на востоке страны. Скажу больше: поддержкой сепаратистских движений на Востоке мы ставим для многих украинцев знак равенства между советской идеей и российским империализмом и закрепляем правый поворот нашей соседки. И если для деятелей, пришедших в левое движение «по расчету», как Сергей Миронов, такое поведение естественно, то для настоящих левых, как его тезка Сергей Удальцов или алтайские комсомольцы, это прискорбно.

К ним, а также к нашим коллегам из «Боротьбы», через прошедшее столетие обращается Ленин, поддерживая тех товарищей, которые и в Левом фронте, и в КПРФ, и в СР предлагают взвешенно относиться к происходящему на Украине и не сводить сложившееся противостояние к борьбе за статус русского языка: «тот не марксист, тот даже не демократ, кто не признает и не отстаивает равноправия наций и языков, не борется со всяким национальным гнетом или неравноправием. Это несомненно. Но так же несомненно, что тот якобы марксист, который на чём свет стоит ругает марксиста иной нации за «ассимиляторство», на деле представляет из себя просто националистического мещанина… Великорусские и украинские рабочие должны вместе,.. в самом тесном организационном единстве и слиянии отстаивать общую или интернациональную культуру пролетарского движения, относясь с абсолютной терпимостью к вопросу о языке пропаганды и об учете чисто местных или чисто национальных частностей в этой пропаганде. Таково безусловное требование марксизма. Всякая проповедь отделения рабочих одной нации от другой, всякие нападки на марксистское «ассимиляторство», всякое противопоставление в вопросах, касающихся пролетариата, одной национальной культуры в целом другой якобы целой национальной культуре и т. п. есть буржуазный национализм, с которым обязательна беспощадная борьба… Принцип национальности исторически неизбежен в буржуазном обществе, и, считаясь с этим обществом, марксист вполне признает историческую законность национальных движений. Но, чтобы это признание не превратилось в апологию национализма, надо, чтобы оно ограничивалось строжайше только тем, что есть прогрессивного в этих движениях, – чтобы это признание не вело к затемнению пролетарского сознания буржуазной идеологией. Прогрессивно пробуждение масс от спячки, их борьба против всякого национального гнета, за суверенность народа, за суверенность нации. Отсюда безусловная обязанность для марксиста отстаивать самый решительный и самый последовательный демократизм во всех частях национального вопроса… Но дальше ее идти в поддержке национализма пролетариат не может, ибо дальше начинается деятельность буржуазии, стремящейся к укреплению национализма».

Ленин говорит и о самоопределении Украины, и об отношении к украинским националистам, и о тех левых, кто сейчас призывает к войне на Востоке: «даже с точки зрения буржуазных националистов, из которых одни хотят полного равноправия и автономии Украины, а другие – независимого украинского государства, это рассуждение [что украинскому пролетариату нужны особые национальные задачи – И.П.] не выдерживает критики. Противником освободительных стремлений украинцев является буржуазия тех же двух наций. Какая общественная сила способна к отпору этим классам? Первое десятилетие XX века дало фактический ответ: эта сила исключительно рабочий класс, ведущий за собой демократическое крестьянство… При едином действии пролетариев великорусских и украинских свободная Украина возможна, без такого единства о ней не может быть и речи».

Ленин предсказывает – в 1913 году! – возможность отделения Украины и анализирует будущие проблемы на ее Востоке: «вполне определился процесс более быстрого экономического развития юга Украины, привлекающей из Великороссии десятки и сотни тысяч крестьян и рабочих в капиталистические экономии, на рудники, в города. Факт «ассимиляции» – в этих пределах – великорусского и украинского пролетариата несомненен. И этот факт безусловно прогрессивен. Капитализм ставит на место тупого, заскорузлого, оседлого и медвежьи-дикого мужика великоросса или украинца подвижного пролетария, условия жизни которого ломают специфически национальную узость как великорусскую, так и украинскую. Допустим, что между Великороссией и Украиной станет со временем государственная граница, – и в этом случае историческая прогрессивность «ассимиляции» великорусских и украинских рабочих будет несомненна, как прогрессивно перемалывание наций в Америке. Чем свободнее станет Украина и Великороссия, тем шире и быстрее будет развитие капитализма, который тогда еще сильнее будет привлекать рабочих всех наций из всех областей государства и из всех соседних государств». То есть Ленин указывал, что развитие Юго-Востока Украины является ключом для развития Украины в целом, и для буржуазно-демократических, а затем и социалистических преобразований не только в стране, но и в России.

Подробнее рассмотрим происходящее на Востоке Украины. Я уже неоднократно писал, что факты таковы: актив так называемых Донецкой и Луганской народных республик на 10% состоит из приехавших из России ультраправых боевиков, составивших верхушку движения (РНЕ, НБП, Славянский Союз, радикальные православные группы, чеченские и осетинские добровольцы и т. п.), а на 90% – из местных ополченцев, выходцев из социально дезадаптированных, люмпенизированных и криминализированных слоев общества. Наглядно сбывается предупреждение Маркса, который писал, что люмпен-пролетариат, в противоположность промышленному пролетариату, всегда выступает на стороне того, у кого сейчас власть, охотно предоставляя себя в распоряжение буржуазных групп.

В Донецке и Луганске мы видим именно этот процесс – в отсутствие центральной власти хватило провокационных действий в марте со стороны Ахметова и Ефремова, чтобы началась мобилизация этого слоя. Выйдя сначала на защиту своего регионального олигархата, но оставшись без руководства со стороны испугавшихся магнатов, люди примкнули к пассионарным и криминализированным группам приехавших из России повстанцев, создав свою собственную власть. Кстати, точно так же поступил и люмпен-пролетариат Днепропетровска – но там власть оказалась сильной, и поэтому дестабилизации не произошло: ровно та же самая сила, что является костяком восстания в Донецке, является оплотом стабильности в Днепропетровске. Настоящий пролетариат – шахтеры и металлурги – остались при этом нейтральны, а в ситуации настоящего обострения обстановки (как произошло в Мариуполе) рабочие выступили на стороне единства Украины.

В этом проявился их фундаментальный экономический интерес. Люмпен-пролетариат живет на социальные пособия и нерегулярные заработки в сфере услуг, он заинтересован в России, где выше уровень социальных выплат и услуги стоят дороже; промышленный пролетариат занят на реальном производстве, которое будет закрыто, если состоится присоединение зоны конфликта к Российской Федерации. Это совершенно четкое понимание, присутствующее у всех сторон противостояния.

Дочитавший до этого места «российский патриот», наверное, уже десять раз порывался написать мне комментарий, что я намеренно перевожу разговор в плоскость внутриукраинских проблем, игнорируя роль в конфликте США, ЕС, НАТО. Извольте.

Америка во внешней политике переживает сейчас эффект, сходный с последствиями DDOS-атаки. Благодаря своим собственным просчетам и ошибкам она имеет проблему Китая, Афганистана, Ирана, Ирака, Сирии, еще десятка арабских стран и на их фоне сложности с Саудовской Аравией и Катаром, а еще всей Латинской Америки, откуда ее вытесняет все тот же Китай. Плюс КНДР со своим ядерным недооружием… Россия для США давно уже не проблема – это крайне неудобный, но все-таки региональный партнер, с которым после некоторых ритуальных танцев всегда можно было решить любую проблему, вплоть до открытия перевалочной базы НАТО в Ульяновске. В европейские дела американцы тем более предпочитают сейчас не лезть – единого центра принятия решений нет, а любая стратегия чревата расходами, которых в условиях продолжающегося бюджетного кризиса лучше избежать. Главная цель – как бы спихнуть с плеч американских налогоплательщиков на европейцев хоть часть средств на содержание НАТО… А тут скандал со Сноуденом, который сильно осложнил общение, особенно с немцами.

В этой ситуации европейцы в последние годы проводили свою собственную политику в отношении Восточной Европы. Для американцев это идеальная ситуация – пусть сами и разбираются, тем более что интерес ЕС там понятен: энергоносители, плюс торговля Запад-Восток, плюс рынок сбыта своих товаров, съеживающийся под давлением Китая.

Интересов на Украине у Америки никаких особых нет: все возможные геополитические задачи вполне решаются с другими союзниками, имеющими выход в Черное море (Грузия, Турция, Болгария), либо находящимися вблизи границ России (Прибалтика, Польша, Азербайджан). С точки зрения политических маневров и давления полезно, чтобы Россия с Украиной имела как можно более сложные отношения, – ну так мы прекрасно с этой задачей справляемся сами, регулярно ругаясь из-за газа. В любом случае, нет сценария управляемого давления, без которого ресурс давления теряет смысл: в условиях Польши, например, можно говорить о создании или несоздании системы ПРО, а вокруг чего торговаться с Россией по Украине? Сама украинская элита попробовала при Ющенко разыграть тему вхождения в НАТО, получила массовые протесты населения и съехала с темы.

Что касается Европы, то любая внешнеполитическая стратегия в ней отсутствует, потому что единого министерства иностранных дел, которое бы имело соответствующие полномочия, попросту нет. Европейцы могут вести бесконечные разговоры о гуманитарных вопросах, но решения принимаются на уровне национальных правительств. Тема с евроассоциацией возникла у ряда деятелей как де-факто пиар-проект. Российская дипломатия, оправдываясь весь 2013 год за закон о гей-пропаганде и посадку Pussy Riot, проспала эту инициативу (привет нашему суперпрофессионалу Лаврову), и это единственная причина, по которой эта авантюра зашла настолько далеко. Дальше возник резонанс с настроениями украинских деловых элит и с желанием Януковича развести хоть Россию, хоть ЕС на деньги для покрытия бюджетного дефицита – и вот вам результат. Никакого заговора тут нет – есть паралич воли и всепобеждающий непрофессионализм исполнителей. Вполне адекватно оцененный Викторией Нуланд в перехваченном и выложенном в сеть разговоре с американским послом в Киеве, в котором она по матушке кроет всех европейских «стратегов».

Что касается «наемников», якобы воюющих на Украине. Я понимаю, что многие мои коллеги по левому флангу чужды бизнесу и всяческой коммерции. Но я призываю обратиться к здравому смыслу: зачем украинскому правительству платить за то, что можно взять совершенно бесплатно? В Киеве огромный патриотический подъем – вербуй солдат не хочу. Есть свои «афганцы». Приехали и опытные добровольцы из Грузии, Хорватии, Косово и других стран, жаждущие поквитаться с российской армией (собственно, они, скорее всего, и есть те люди в камуфляже, которые общаются друг с другом по-английски). Зачем нужны еще и американцы, к боевым «доблестям» которых украинцы относятся ровно так же, как и русские?

Наконец, знаменитые частные армии Коломойского и К^о. Если кто не знает, в 2013 году Янукович отменил призыв в армию. Как и следовало ожидать, это не пошло на пользу ее боеспособности, тем более, что денег на ее содержание выделялось явно недостаточно. Пытаясь защитить свою собственность в стране, часть олигархата активно восстанавливает материально-техническую базу отдельных воинских частей и соединений. На месте распущенных внутренних войск формируется национальная гвардия, которая по своей природе становится той самой милицией, ополчением, которым внутренние войска по-хорошему и должны быть.

Хочу также обратить внимание, что и сравнение численности националистов, и численности частных армий между Россией и Украиной явно будет не в пользу нашей страны. В прошлом году Дума приняла закон, против которого тогда выступил только один ваш покорный слуга, который легализует частные армии Газпрома, Роснефти, Транснефти и Росатома, и они насчитывают несколько сот тысяч человек – сравнимо с численностью и войск Минобороны, и полиции МВД. Ничего подобного на Украине нет, и слабость организованных вооруженных формирований порождает десятки отдельных полубандитских групп с обеих сторон противостояния.

Если говорить о геополитике, то нельзя обойти стороной аргумент некоторых моих друзей и коллег, в частности – Сергея Удальцова, о якобы начавшемся с Крыма процессе восстановления СССР. К сожалению, мы наблюдаем строго обратное. После присоединения Россией этого полуострова интеграционные процессы на постсоветском пространстве можно считать завершенными. Попытки выстраивания даже слабого Союза по образцу европейского будут интерпретироваться нашими соседями как проявление империализма. Пророссийские организации, в т. ч. культурно-просветительского характера, уже сейчас воспринимаются как потенциальные агенты вторжения, и за ними устанавливается повышенный контроль в Белоруссии, Казахстане, Азербайджане. Подписанный на днях договор о ЕАЭС никого не должен сбивать с толку – Россия пытается экономически противопоставить хоть что-то начавшемуся политическому распаду, сравнимому лишь с распадом СССР 1989–1991 гг.

Общественное мнение Украины резко изменилось и по отношению к НАТО. Все годы независимости сторонников вступления было немного, а последние три года их число плавно снижалось, составив в 2013 г. около 15–17% населения по разным опросам. К марту 2014 года впервые за всю историю число украинцев, считающих Россию враждебной для них страной, превысило число тех, кто видит в России друга (49% на 46%); соответственно и сторонников вступления в НАТО стало больше, чем противников (46% на 45%). Антироссийские настроения растут и по другим странам СНГ. Это прямой результат нашей политики и аннексии Крыма.

Так что с точки зрения геополитических интересов России мы наблюдаем очевидную катастрофу в постсоветском пространстве и колоссальный шаг назад от мечты о восстановлении связей, когда-то объединявших наши страны. Может быть, мы что-то приобрели взамен?

Я не разделяю алармистских высказываний некоторых экономистов, что Крым будет черной дырой для бюджета и общероссийским нахлебником. Да, дотаций нужно будет много, зато большие стройки – мост, электростанция, экономия за счет переноса газопровода, экономия на содержании Черноморского флота, разработка шельфовых месторождений – дадут серьезный экономический эффект, и я прогнозирую, что Крым вполне может на горизонте 5–7 лет стать профицитным регионом.

Зато в целом для России ситуация совершенно не радужная. Бегство капитала в 2014 году составит не менее $150 млрд. (для сравнения – весь бюджет в этом году составит около $400 млрд., в том числе расходы на медицину $71 млрд., а на науку, включая прикладные исследования, всего $20 млрд.). Еще проще – каждый гражданин страны впрямую заплатит за Крым более 35 тысяч рублей! Это полторы месячных зарплаты жителей Новосибирской области, три месячных зарплаты жителя Центральной России.

Откуда эти деньги берутся? Частично – за счет сокращения государственных инвестиционных программ (у нас в Новосибирске, например, становится туманной судьба очень необходимого городу моста через Обь, а в Якутске уже точно не будет моста через Лену, от которого зависит цена на продовольствие).

Очень много нагрузки ляжет на бизнес. Причем не на ненавистных всем олигархов – их-то промышленные предприятия, приватизированные в 1990-е, можно пограбить, но нельзя вывезти из страны; а вот высокотехнологичные производства – запросто. За май две крупные российские IT-компании заявили об уходе из России; эмигрировал создатель сети ВКонтакте Павел Дуров; давят платежные системы типа Qiwi; серьезные проблемы появились у Яндекса. Весьма вероятный уход из страны VISA и Mastercard – проблема не только среднего класса, как многие полагают, а всей банковской системы, которая лишится основных платежных инструментов для населения. У ряда банков с госучастием всерьез встанет угроза блокирования корсчетов на Западе и паралича расчетов, а значит, и финансирования проектов на территории страны (недавно один из вице-президентов вроде бы чисто государственного Внешэкономбанка признал, что на 50% его банк зависит от западного фондирования, и с ним уже возникла проблема).

Резко сокращаются все без исключения инвестиционные программы, причем заменить западные технологии работой с восточными партнерами невозможно – у Китая есть деньги, но технологии он сам заимствует у США и Европы. Кое-кто из российских хайтек-предпринимателей надеется, что в рамках импортозамещения то, что заказывали на Западе, будут теперь заказывать у них, но эти надежды скоро развеются: в России за годы «реформ» разрушены базовые производственные цепочки, и переход от кустарного единичного производства к серийному займет годы. Этим надо заниматься, если это будет происходить – хорошо, кто-то даже на этом заработает, но промышленность в целом, в том числе оборонная, сильно проиграет, а многие мозги – сбегут из страны.

Раз уж упомянули Китай, скажем два слова о широко разрекламированном газовом контракте. У нас сейчас соперничают две точки зрения: 1) это большой политический и экономический успех; и 2) это провал, и контракт будет реализовываться себе в убыток и закончится оккупацией страны Китаем. Истина, как водится, посередине. Цена в $350 хорошая, думаю, максимум возможного, учитывая объем и длительность контракта, – если, конечно, в засекреченном тексте соглашения предусмотрены механизмы индексации в зависимости от инфляции доллара и других факторов. И даже если она ниже себестоимости (во что я не верю – она может быть ниже суммы, которую обычно воруют чиновники Газпрома, но не ниже реальной себестоимости добычи), то контракт создаст много новых рабочих мест и поможет оживлению Восточной Сибири и Дальнего Востока.

Однако контракт с Китаем не имеет никакого отношения к газу, добываемому на Ямале. Конфликт с Украиной неизбежно приведёт к постепенному сворачиванию закупок российских энергоносителей Европой – мой прогноз, что это произойдёт в течение 5 лет. Сейчас это будет для европейцев уже не вопросом цены, а вопросом безопасности. Куда будем девать то, что добываем, и откуда брать валюту?..

Резюмируя – вследствие ссоры с Украиной российскую экономику ждут большие испытания. Уже нет вопроса, что в этом году мир вырастет, а Россия упадёт, – вопрос лишь, сколь глубоким будет это падение. Мало сомнений, что нашу страну уже можно не включать в группу BRICS, а значит, крупные инвестиционные потоки пройдут стороной. Все это печально, но предметом размышления должна быть стратегия оппозиции в целом и левых в частности в сложившейся обстановке.

Вариантов поведения у нас несколько:

1. Решить, что в условиях военного времени необходимо сплотиться вокруг правительства и защищать его курс от всех нападок врагов. Как мягкий вариант – избегать критики, при этом участвовать в действиях правительства на Украине.
2. Размежеваться с правительством и приложить все усилия для его скорейшего падения, действуя по принципу «чем хуже, тем лучше», ведя контрпропаганду.
3. Критиковать правительство, подготавливая собственную альтернативу его политике, правдиво информируя широкие массы об истинном положении дел в стране и вокруг Украины.

К первому пути нас призывают разнообразные охранители и шовинистически настроенная часть левых. Ничего нового в этом нет, мы это проходили в 1914 году. Ленин писал об этом: «социал-шовинизм есть защита идеи «обороны отечества». Из этой идеи вытекает, далее, отказ от классовой борьбы во время войны… Социалисты всегда осуждали войны между народами, как варварское и зверское дело. Но наше отношение к войне принципиально иное, чем буржуазных пацифистов… Мы отличаемся тем, что понимаем неизбежную связь войн с борьбой классов внутри страны, понимаем невозможность уничтожить войны без уничтожения классов и создания социализма, а также тем, что мы вполне признаем законность, прогрессивность и необходимость гражданских войн, т. е. войн угнетённого класса против угнетающего, рабов против рабовладельцев, крепостных крестьян против помещиков, наёмных рабочих против буржуазии… Социал-шовинисты повторяют буржуазный обман народа, будто война ведётся из-за защиты свободы и существования нации, и тем переходят на сторону буржуазии против пролетариата. К социал-шовинистам принадлежат и те, которые оправдывают и прикрашивают [своё] правительство… Самым распространённым обманом народа буржуазией является прикрытие её грабительских целей «национально-освободительной» идеологией. Идея правового отделения одной нации от другой есть реакционная идея».

Насколько актуально звучат ленинские же слова столетней давности: «русское правительство сумело осуществить обман «своего» народа в грандиозном масштабе. Громадный, чудовищный аппарат лжи и хитросплетений был пущен в ход, чтобы заразить массы шовинизмом, чтобы вызвать представление, будто правительство ведёт «справедливую» войну, бескорыстно защищает «братьев-славян» и т. д… [Некоторые левые даже] используют парламентскую арену, чтобы подслужиться к своим правительствам, или, в лучшем случае, умыть руки. Другие используют парламентаризм, чтобы оставаться революционерами до конца, чтобы исполнить свой долг социалистов и интернационалистов и при самых трудных обстоятельствах. Парламентская деятельность одних приводит их на министерские кресла, парламентская деятельность других приводит их – в тюрьму, в ссылку, на каторгу. Одни служат буржуазии, другие – пролетариату. Одни – социал-империалисты. Другие – революционные марксисты… РСДРП давно раскололась со своими оппортунистами. Русские оппортунисты теперь стали ещё и шовинистами. Это только укрепляет нас во мнении, что раскол с ними в интересах социализма необходим. Для оппортунистов и буржуазии выгодно нынешнее единство, ибо оно заставляет левых подчиняться шовинистам и мешает разобраться в спорах и создать свою действительно социалистическую партию. Мы глубочайше убеждены, что при нынешнем положении дел раскол с оппортунистами и шовинистами, так же как раскол с жёлтыми, с антисемитами, с либеральными рабочими союзами и т. д. необходим».

Обычно девиз «чем хуже, тем лучше» ассоциируется именно с большевиками. Однако по этому пути сейчас идут поддержанные Навальным либералы, выходя на улицы Москвы под украинскими флагами. Думаю, это тупик – мы лишь облегчаем Кремлю вести контрпропаганду против оппозиции, так же, как закопала себя «Боротьба», выходя на улицы украинских городов в составе демонстраций под российскими триколорами. Ставка либералов понятна – после падения власти возникнет хаос, в котором только они будут иметь известных людей, могущих принять ответственность за страну. Это способ вести политическую борьбу с позиций морали, но без образа будущего; это стратегия может победить, но приведёт лишь к повторению украинских событий на российской почве – включая острое противостояние «Москва – регионы», вплоть до распада страны.

Убеждён, что мы должны идти третьим путём, не встраиваясь в хвост ни власти, ни либеральной оппозиции. Для нас враг не Путин, для нас враг – путинская система, и любой политик, который готов сохранить (и даже слегка модернизировать, очистить от коррупции, наладить, восстановить действие ельцинской конституции) систему – наш противник, так же, как любой политик, желающий её демонтировать, – союзник. В вопросе демонтажа мы готовы действовать вместе, но мы обязаны задавать союзникам и себе самим вопрос – что дальше? И иметь собственный ответ, включающий план действий, архитектуру власти и экономическую модель будущей России.

Происходящее на Украине для нас должно стать серьёзным уроком. Наши левые союзники там де-факто выбирают из двух вариантов: быть со сторонниками Майдана либо быть со сторонниками ДНР/ЛНР. Мне этот выбор непонятен и представляется совершенно ложным.

Один известный коммунист сказал бы: «оба хуже». Я бы с ним согласился, если бы не жил в России и подходил к ситуации с точки зрения теории. А так для меня, как для россиянина, те националисты, кто воюет сейчас в составе ДНР, безусловно, опаснее, чем националисты в Киеве. Во-первых, они представляют гораздо более многочисленные и дееспособные организации, чем действующие на Украине, во-вторых, они получают сейчас боевой опыт и оружие, которое будут использовать в будущем в России, в-третьих, будучи антипутинскими силами в своей основе, они имеют все шансы встать в авангарде массового протеста в Москве, не став при этом чуждыми регионам. То есть это стратегическая угроза, несущая без преувеличения смертельную опасность для российских левых и недопустимо большую вероятность развязывания большого межнационального конфликта в нашей стране с её последующим распадом. Киевские же националисты не пользуются никаким серьёзным влиянием, уже упустили возможность сформировать собственную власть, и их боевой потенциал меньше, чем даже у существующих московских скинхедов.

Тем не менее, я понимаю украинских товарищей, которым даже такая угроза для себя представляется весьма серьёзной, а конфликт на Востоке Украины воспринимается как возможность переломить ситуацию в стране в целом в свою пользу, ослабив свои политических соперников. Но я не понимаю, почему левые не хотят выстроить свою линию на Востоке и вместо этого ложатся под националистов? Разве в ситуации махновщины и военного хаоса нельзя создать образец собственной модели? Слишком слабы и страшно, зато не страшно терять лицо в дружбе с националистами? И по какому критерию происходит выбор между националистами из Киева и националистами из Москвы? Выбираем российских потому, что киевские получают более высокую зарплату и ездят на более дорогих машинах? Так настоящие националисты, западенцы, ещё беднее своих визави из Донецка и приезжих москвичей и донских казаков, и для них национальный протест имеет ярко выраженный социальный характер…

Думаю, для наших украинских друзей причина лежит в наследии «оранжевой революции». Тогда их позиция была абсолютно правильной: в споре двух олигархических кланов, условно-пророссийского и условно-националистического, мы не участвуем и ведём свою линию. Кто-то даже написал «в споре двух свиней у корыта я выбираю сторону корыта». Такой подход был как у независимых левых, так и у КПУ.

Прошло время, оказалось, что левые благодаря такой позиции выпали из актуальной политической повестки и потеряли все влияние. КПУ чуть было не вылетела из Рады вообще, а «Боротьба», хоть и сделала ребрендинг, – осталось небольшой политической группой без денег и влияния. Все выучили урок: КПУ агрессивно встала на сторону Партии регионов и старой власти, а «Боротьба» попробовала оседлать украинскую Вандею – поднятую Россией и поддержанную российскими СМИ волну протеста на Юго-Востоке.

Результат – рост узнаваемости, но узнаваемости как пророссийской политической силы, как сторонников российского империализма, как друзей реакции. Вместо того, чтобы занять освободившуюся на Украине позицию левой партии, произошла солидаризация с КПУ и националистами ДНР/ЛНР, что повлекло логичные в этой ситуации (хотя и не менее от того возмутительные) репрессии в отношении актива «Боротьбы». При том, что никогда «Боротьба» не ставила под сомнение единство Украины – но кто это теперь слышит?

Сегодня КПУ балансирует на грани запрета. Хорошо ли это? Конечно, плохо. Это показывает незрелость и мстительность новых киевских властей. Рада состоит наполовину из перебежчиков, которые всячески выслуживались при Януковиче, а сейчас выслуживаются при новом руководстве. И КПУ для них безопасный объект: с одной стороны, явное охвостье старой власти, с другой стороны – слово «коммунистический» для многих становится символом СССР, воспринимаемого как империя, как тюрьма народов. Коммунистическая идеология таким «запрещателям» безразлична – они не считают её опасной, лишь связывают её с империалистической Россией.

Это резко отличает положение дел в Киеве от запрета компартии в Чили, или, скажем, от периода маккартизма в США, или даже ранних ельцинских лет, когда наступление велось на левую идею как таковую. Это дает еще один повод разобраться с терминами – можно ли называть новую украинскую власть «хунтой»? Вновь обратимся к словарю: хунта – военная реакционная террористическая группировка, захватившая власть и установившая террористическую диктатуру. Есть ли в Киеве во власти военные? Есть ли диктатура? Очевидно, что хунтой киевская власть так же не является, как она не является фашистской. Придавать ей характер антикоммунистической неверно ровно в той же мере – у нее, как у любой неолиберальной власти, нет идеологии, а есть лишь манипуляции общественным мнением в целях обогащения правящих кругов.

Трагедия Одессы и Мариуполя, как любая трагедия, сегодня берется на флаг всеми противоборствующими сторонами, использующими кровь в своих политических интересах. Те, кто был истинным виновником бойни, – люди с большими звёздами на погонах – для этого и проводили свои «спецоперации». Ничто так крепко не связывает руки и не закрывает глаза, как кровь товарищей. Я не буду сейчас разбирать произошедшее в этих городах, про это уже много написано, и для меня очевидно, что виновники гибели людей – отнюдь не противостоящие друг другу возбужденные гражданской войной активисты, лишь предсказуемо сыгравшие написанный не ими сценарий. Важно другое: правильное понимание подоплеки событий.

Главной задачей организаторов кровопролития было воздействие на широкие массы людей, телевизионная картинка в стиле «наших бьют». Так же, как жертвы на Майдане (и избитые студенты, и «Небесная сотня») имели колоссальный мобилизующий эффект для сторонников евроинтеграции, так и жертвы Одессы и Мариуполя были призваны привести людей на референдум 11 мая, а заодно обосновать правомочность вооружённого вторжения на территорию Украины. В обоих случаях противостоящие инициаторам спецслужбы подыграли своим противникам: стрелявшие на Майдане снайперы служили предупреждением российским оппозиционерам; а кровавый разгон Куликова поля в Одессе должен был доказать дееспособность украинских властей в борьбе с «сепаратистами». Мы все это наблюдали не так давно и в России – никогда не поверю, что вторжение известного своими связями с военной разведкой Басаева в Дагестан и взрывы домов в Москве и Волгодонске стали неожиданностью для наших компетентных органов. Все силовики и в России, и на Украине остались довольными успешно выполненной задачей, проигравшими, как всегда, оказались простые люди и искренне верящие в своё дело активисты. Оправдать-то себя всегда можно иезуитской арифметикой – ну, уморили 50 человек, зато скольких спасли?..

Как бы то ни было, никакого идейного противостояния за кровью в Одессе и Мариуполе не стояло. Никто не ходил бить коммунистов или просто левых. Сторонники единства страны сражались со сторонниками ее распада; сторонники Таможенного союза со сторонниками евроинтеграции; сторонники федерализации со сторонниками унитарного управления. Но никак не левые с правыми, как бы это ни хотелось кому-то так представить, в том числе для повышения собственных ставок. И пытаться переводить сейчас происходящее в идейную плоскость – величайшая стратегическая ошибка, которую только могут совершить левые: связывание своей идейной платформы, целого направления политической мысли с интересами одной из империалистических держав. Вместо использования момента для перехвата выпадающего красного знамени из унизанных золотыми перстнями олигархата дрожащих рук КПУ – отказ от самостоятельной политической линии и вынужденная эмиграция.

Сторонам противостояния на Украине сегодня необходимо делать шаги навстречу друг другу. Четко и громко заявить об общей платформе урегулирования: о единой и неделимой Украине. На этой основе прекратить боевые действия, отвести войска и провести дискуссию о параметрах новой конституции страны – сбалансированной парламентской модели, федеративном устройстве, правах местного самоуправления, гарантиях национальным и языковым меньшинствам. На этой же базе объявить всестороннюю амнистию и заключить гражданский пакт всех противостоящих сторон, в котором закрепить возврат политической борьбы в ненасильственное русло.

У стремящейся в Европу Украины есть прекрасная возможность переформатировать свое политическое пространство, привести его к общему для всех основных европейских стран виду. В конечном итоге, в странах Евросоюза действуют пять или шесть основных политических сил, а регулярно возникающие попытки создать новые популистские проекты имеют короткоживущий характер:

1. Консерваторы/правый центр.
2. Социал-демократы/левый центр.
3. Либералы.
4. Зеленые.
5. Левые.
6. Евроскептики/националисты/сепаратисты.

У каждого из течений есть своя устоявшаяся политическая платформа, которая вполне найдет своих сторонников и на Украине. Властям можно было бы не раскачивать лодку в условиях военного конфликта и не торопиться с досрочными парламентскими выборами – а совершить переход к подобной системе, опирающейся на идеологические, а не вождистские партии.

Что касается российских левых – то нам нужно учиться на чужих ошибках. Мы повторили ошибку НБП, которая в 2005–2010 гг. увлеклась дружбой с либералами в рамках «Другой России» и «Стратегии-31», потеряла свою идентичность и сошла с политической сцены. С другой стороны, левые в ходе событий на Болотной и в ходе ОккупайАбай показали, что способны быть организационным стержнем оппозиционного движения – тем, чем в Киеве стали националисты. Однако выборы в Координационный совет оппозиции, разрушившие организационное единство, и уголовное преследование активистов Левого фронта, аресты и вынужденная эмиграция ключевых людей привели к необходимости «перезагрузки» левого проекта в России.

Российская система власти четко укладывается в марксистское определение бонапартизма – формы правления, которая вырастает из контрреволюционности буржуазии в обстановке демократических преобразований и демократической революции, сочетает социальную демагогию с активной шовинистической пропагандой и агрессией, с политикой удушения демократических свобод и революционного движения путем широкого использования полицейско-бюрократического аппарата и церкви. Этот режим подходит к своему закономерному финалу. Бонапартизм всегда рушится в силу политических потрясений, вызванных сугубо личной роковой ошибкой очередного Бонапарта, которая, как кажется, не имеет никаких объективных предпосылок. Так рухнула на пике своей популярности французская власть в XIX веке после неудачной и нелепой прусской кампании, так рухнет и российская власть вследствие украинской авантюры Путина. Как показывает история, высокие рейтинги имеют свойство таять в одночасье в условиях, когда система власти сведена к роли одной личности. Экономический кризис сам по себе не является революционизирующим фактором для населения, зато побуждает действовать элиты. Бонапартистский характер российской власти многократно усиливает опасность дворцового переворота, который в отличие от Украины будет действительно профашистским – как когда-то у Стругацких: «там, где торжествует серость, к власти всегда приходят черные».

Однако, как показал украинский опыт, даже подлинное стихийное народное восстание, особенно сконцентрированное исключительно в столице, легко перехватывается буржуазными группами и используется в собственных интересах. При этом весьма вероятен союз националистов и неолибералов, почва для которого подготовлена взаимодействием Навального и РПР-ПАРНАС, – сценарий, который для левых является неприемлемым. Если проводить параллели с показавшей нам пример Украиной, то замена правительства Медведева на правительство Кудрина, а президента Путина на президента Прохорова – путь, который вряд ли сможет приветствовать большинство населения страны. В то же время предпосылок для создания правительства «народного единства» не наблюдается.

Главным препятствием является кадровый голод оппозиции. Двадцать пять лет перед всеми дееспособными руководителями ставился выбор – либо держаться подальше от политики и госуправления, либо продвигаться через «партию власти». Отход от неолиберальных экономических клише и проявление самостоятельного политического мышления жестко пресекались. В итоге у нас не сформирован слой управленцев, понимающих работу госаппарата. В этом наша слабость – но в этом и наша сила: возможность отринуть прогнившее наследство ельцинско-путинских времен.

Контролируемый старыми олигархическими структурами украинский протест показал неспособность решить главную задачу обновления управленческих элит государства, не смог выполнить одно из основных требований Майдана – провести люстрацию. Многие из россиян позавидовали активности «системных» политиков на улицах Киева, однако эта системность обернулась слабостью активистских групп и не способностью сломать привычный порядок вещей, вернув политическую ситуацию к выбору между «проверенными» Порошенко-Тимошенко-Тигипко. Хорошо понятен страх перед нарастающим экономическим и социальным хаосом, который диктует использование опытных кадров – но отказ от фундаментальных реформ означает долгосрочное поражение восстания. Сегодня я наблюдаю похожий процесс в Новосибирске – где оппозиция взяла власть, но, находясь в плену внешних факторов и жёсткого кадрового голода, вынуждена очень постепенно и очень аккуратно менять кадры городского управления.

На пути к созданию кадрового резерва есть серьёзнейшая проблема внутреннего недоверия друг к другу в стане оппозиции. Часто опасения оказываются оправданными – когда идёт конкуренция не идей, не программ, а личностей, что типично для либерального лагеря, начинаются интриги, закулисные сговоры, беспринципные и короткоживущие союзы. Опыт Новосибирска показал, что объединение возможно в условиях:

• признания участниками союза популярной в массах (а не верхах) идеи (выбор тут невелик: левая ориентация в экономике и национализм либо либерализм в политике);
• наличия общей программной платформы и плана действий до и после победы;
• создания единого коалиционного штаба действий, подчиняющегося общей дисциплине и с чётким распределением задач.

Украина даёт нам возможность образовать новое общероссийское движение, в рамках которого заново выстроить отношения между союзниками на равноправной основе и двинуться дальше. Антивоенное движение – не проукраинское, не прозападное, а антиимпериалистическое движение за мир и порядок. Движение за интеграцию всех стран, принадлежащих к европейской цивилизации, на основе соблюдения их национальной идентичности и интересов, без гегемонии отдельных игроков. Наднациональные структуры НАТО и ВТО в равной степени нам чужды, их деятельность не помогает развитию Украины, а также увеличивает вероятность реваншистского, фашистского по своей сути переворота в России. Верхушечным союзам мы должны противопоставить низовую солидарность с шахтёрами Донецка, металлургами Мариуполя, нефтяниками Одессы и крестьянами Львова.

Создание общего антивоенного проекта даст нам возможность сосредоточиться на главной задаче. Она не в борьбе с Путиным – он все сделает сам. Она в строительстве новой конструкции. Сегодня нам нужны не только уличные бойцы, но и управленцы, которые поведут страну дальше. Необходимо создавать своё Лонжюмо и в нём выращивать теневое правительство, вырабатывать программу действий и контуры нового законодательства, включая всеобъемлющую конституционную реформу, а возможно – и реформу российской системы права в целом.

И последнее. Благодаря действиям Путина у антиимпериалистического движения появилось 40 миллионов союзников на Украине, политизированных и мотивированных на борьбу за те же идеалы, что разделяем все мы, и сталкивающихся с теми же самыми проблемами, от которых страдает и российский народ. Есть исторический опыт наших предшественников. Неужели мы встанем в хвост черносотенной нечисти, продвигаемой сейчас всеми российскими телеканалами? Неужели отвергнем этот исторический шанс и отдадим нашу Родину фашиствующим элементам? Неужели забудем принципы интернационализма и будем защищать интересы насквозь прогнившего буржуазного государства?

Судьба России сейчас решается на полях Украины. Наше будущее рождается сегодня.