Цаголов Георгий Николаевич – профессор Международного университета в Москве, академик РАЕН и Международной Академии менеджмента, член Союза писателей России, обладатель ряда литературных премий,  в том числе за книгу «Почему все не так» с присвоением звания лауреата конкурса «Лучшая книга 2011-2013»

«Влияние, которое на современную экономическую жизнь оказывают «специалисты», известные своим упорством в незнании и всеобъемлющей посредственностью, не так уж безобидно».

Джон Кеннет Гэлбрейт

«Экономика невинного обмана»

Нашеэкономическое неблагополучие теперь уже ни для кого не является секретом. В связи с этим вновь встают традиционные для России вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?»

Ответственность за то, что «не растет кокос», правительство обычно старается возложить на не зависящие от него обстоятельства – ошибки предшественников и неблагоприятные внешние факторы. Поскольку по ряду причин делать это становится все затруднительнее, руководство просто хранит молчание, которое, увы, далеко не всегда является золотом.

Они не ушли

Из уст президента Путина резкая критика нынешней исполнительной власти и угроза ее роспуска впервые прозвучали на заседании кабинета министров в апреле прошлого года. Тогда он сказал: «Либо я работаю неэффективно, либо вы все плохо работаете, и вам нужно уйти… на сегодняшний день я склоняюсь ко второму варианту»[1].

Они не ушли. Тем не менее, каких либо сдвигов в лучшую сторону в экономике с тех пор не наблюдается. Скорее, наоборот, о чем свидетельствуют непреложные факты и влиятельные представители экспертного сообщества. В начале текущего года в докладе на форуме Меркурий-клуба пользующийся немалым авторитетом в среде нынешних правящих верхов бывший премьер-министр РФ академик Евгений Примаков резонансно констатировал: «Можно прийти к общему выводу: правительство в 2013 году не сосредоточилось на системе мер, необходимых для экономического роста».

Национальная валюта – одно из отражений общего состояния. Обесценение рубля резко ускорилось. Оно побивает все исторические рекорды времен разгара мирового финансового кризиса. Так как значительную часть потребительской корзины россиян составляют импортные товары, девальвация отечественных денежных знаков подхлестывает инфляцию и бьет по карманам россиян, уменьшая и без того скудные реальные доходы. Вследствие удорожания импортируемого сырья и производственных компонентов предприниматели вынуждены увеличивать цены на свою продукцию. Но сжатие потребительского спроса снижает возможности реализации продукции и ведет к убыткам и банкротствам в сфере бизнеса.

Предчувствие дальнейшего ухудшения ситуации витает в воздухе. В обществе возрастают пессимистические настроения. Они дополняются событиями в соседней Украине, которые резко изменили к худшему для нас геополитическую ситуацию.

Складывающаяся обстановка вызывает в памяти повесть Габриеля Гарсиа Маркеса «История одной смерти, о которой знали заранее». То ли исполнительная власть пребывает в растерянности, не зная, что делать, то ли руководствуется ложными идеями, уводящими в сторону от решения неотложных задач. Но, спрашивается, почему она тогда не признает и не исправляет непрестанно допускаемые ошибки? Она составляет прогнозы с заниженными показателями по основным параметрам экономического развития и одновременно уверяет, что майские (2012 г.) указы президента в части создания 25 миллионов высокопроизводительных рабочих мест и увеличения до 2018 года производительности труда в 1.5 раза будут выполнены. Совместимость одного с другим совершенно непонятна.

Чем же вызваны неудачи на внутреннем фронте? Стоит ли ждать позитивных перемен? И откуда им взяться? Прежде чем попытаться ответить на эти вопросы, вкратце напомним хронику погружения в стагнацию.

Путь ко дну

Во второй половине 2011 г. российская экономика разогналась до 5-процентного экономического роста. Казалось, что кризис уже где-то позади, а впереди нас ждет длительная полоса процветания. Да и в первые месяцы следующего 2012 г. все обстояло более или менее пристойно. Готовившийся тогда на третий президентский срок Владимир Путин в предвыборных выступлениях уверенно ставил задачи проведения реиндустриализации страны и достижения среднегодовых показателей увеличения ВВП в 5–6 процентов, приближающихся к тому, что было в «тучных» нулевых.

Но этому не суждено было сбыться. C той поры четко обозначилась тенденция замедления экономической динамики, поквартально в 2012 г. выраженная убывающими числами: 4.8%, 4.3%, 3%, 2.1%.

 

Позапрошлый год завершился все же со средним показателем темпа роста в 3.5%, что было выше среднемирового индекса, хотя и ниже достижений стран-передовиков БРИКС.

В дальнейшем падение продолжилось. В I квартале 2013 г. рост в сравнении с аналогичным периодом годом ранее уже составил всего лишь 1.6%. В двух последующих соответственно – 1.2%. В среднем за минувший год – 1.3%, что означало уже заметное отставание от мировой экономики в целом. По заявлению заместителя Минэкономразвития (МЭР) Андрея Клепача в I квартале текущего года рост, если и сохранится, то никак не превысит 1%[2]. Как выразился один эксперт, «хозяйство нашей страны напоминает паровоз, у которого кончился уголь, и он движется по инерции, постепенно замедляясь».

С прошлой весны в МЭР открыто забили тревогу и заговорили о возможной рецессии. Осенью стагнационное состояние в России уже никем не оспаривалось. Сделанные прежде правительственные прогнозы развития не раз пересматривались в сторону худших из ранее обозначенных сценариев. При этом черепашьи скорости предполагаются вплоть до 2030 г.

Глава МЭР Алексей Улюкаев вынужден признать: «Такой неблагоприятной обстановки не было пять лет… Министерство экономического развития в России есть, а экономического развития – нет»[3]. Мягко сказано. Количественное снижение основного экономического показателя дополняется другими негативами. Рост обеспечивается прежде всего добывающими сырье отраслями, а обрабатывающая промышленность скатывается в минус и находится в удручающем состоянии. Как будто на ладан дышат машиностроение, особенно станкостроение, годовое производство которого на всю страну измеряется 0.5 млрд. рублей.

Премьер-министр Дмитрий Медведев считает, что для выправления пагубной картины нет иного пути, как прибегнуть к увеличению числа безработных. Растущие цены на продукты питания, топливо, услуги и ЖКХ порождают так называемую стагфляцию. Инвестиции в основной капитал продолжают падать. В минувшем январе они рухнули на 7% в годовом сравнении. Коррупция и отток капитала за рубеж усиливаются. Финансово-кредитная сфера начинает испытывать неприятные симптомы. В связи с развертывающимся отзывом ЦБ лицензий у ряда банков вкладчиков охватила паника. Она распространилась и на крупные учреждения, многие из которых, например, «Уралсиб», «МДМ Банк», «Русский стандарт», «Альфа-банк», «Открытие» и др., также столкнулись с оттоком вкладов. Наблюдается резкое замедление корпоративного и потребительского кредитования. На излете и прежнее процветание торговой сферы. До того неуклонно растущие крупнейшие розничные сети фиксируют спад продаж.

Лучшие ожидания экспертов сводятся к тому, что близкие к нулевым величинам темпы роста сохранятся. Другие предрекают продолжение тренда и скатывание экономики в пропасть нового кризиса.

Расхожие мнения

«Сколько людей, столько и мнений», – говорил древнеримский драматург Публий Теренций. Обилие толкований российской экономики подтверждает справедливость крылатой сентенции. Другое дело, что расхожие мнения не добираются до сути происходящего.

Нарушив обет молчания о нисходящей траектории, правительство вначале апеллировало к внешнему фактору, отмечая, что продолжающийся мировой кризис уменьшает спрос на наши сырьевые товары: газ, нефть, металлы. А так как, мол, экспорт снижается, замедляется и рост.

Что ж, такое влияние действительно имеет место. Профессор Станислав Меньшиков и другие хорошо знакомые с экономической теорией длинных волн ученые добавляют, что «кондратьевский цикл» сейчас находится в понижательной стадии, а отсюда – депрессивное состояние глобальной и нашей экономики может затянуться на долгие годы.

Хотя заметим, что цены на углеводороды пока остаются все же довольно высокими. К тому же наблюдаются существенные расхождения нашей динамики с трендом мировой экономики. В кризисном 2009 г. мы по объему ВВП просели больше других – на 8%. Теперь же, когда ситуация в Америке и Западной Европе вроде как успокаивается или даже налаживается, наши дела продолжают идти не в ту сторону. Как выразился один из членов кабинета министров, мы находимся в «противофазе» с мировой экономикой. Все это, как и многое другое, говорит о том, что помимо внешнего фактора у стагнации существуют и весомые внутренние причины.

В их числе чаще всего упоминается имеющее место на протяжении уже нескольких кварталов падение инвестиций в основной капитал. Немало пишут и об исчерпании прежних резервов роста: незагруженных производственных мощностей и былого наличия резервов незанятой и довольно дешевой рабочей силы. Обращают внимание и на то, что завершился бум потребительского кредитования населения, которое долгое время также служило драйвером экономического роста. Называют и неблагоприятный инвестиционный климат, слабость институциональной среды, в том числе правоохранительной системы, высокие процентные ставки, неразвитость инфраструктуры, всепроникающую многоуровневую коррупцию и т. д.

Министр А. Улюкаев, например, поясняет: «Закончился этап восстановительного роста после кризиса 2008 года. Мы достигли потолка... Производственные мощности загружены. Безработица на рекордно низком уровне. Расширять производство невыгодно – и рабочих рук нет, и зарплаты зашкаливают, опережая рост производительности труда. Не забудем и о росте тарифов естественных монополий на 15–18% в год»[4].

Резонен вопрос – кто же повинен в букете недугов российской экономики?

Если бы финансово-экономический блок правительства в последние годы принципиально менялся, то нынешнему его составу можно было возложить ответственность на своих предшественников. Но вот незадача: ключевые посты занимали представители одного и того же политического клана.

Под знаменем Гайдара

Многих из них можно было увидеть на V юбилейном Гайдаровском форуме, прошедшем в середине января в Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС) при Президенте РФ.

Роль связующей скрепы играет Анатолий Чубайс – председатель Попечительского совета организованного им Фонда Гайдара. В его руководство входят прежний министр экономики, а ныне глава Сбербанка Герман Греф, бывший вице-премьер правительства и министр финансов, а ныне глава «Комитета гражданских инициатив» и член президиума Экономического совета при президенте Российской Федерации Алексей Кудрин. Здесь также былой министр экономики и теперешний научный руководитель НИУ ВШЭ Евгений Ясин, министр внешнеэкономических связей при Ельцине, а сегодня председатель совета директоров финансовой группы «Альфа-Банк» миллиардер Петр Авен, прежний председатель Госимущества и вице-премьер Правительства РФ Альфред Кох, экс-министр экономики, затем заместитель председателя РАО «ЕЭС России», а позже заместитель генерального директора и член правления РОСНАНО Яков Уринсон. Кто еще? В прошлом правая рука Гайдара, его советник и заместитель Института экономических проблем переходного периода (ИЭПП, а ныне Института имени Е. Т. Гайдара), а теперь директор РАНХиГС Владимир Мау, бывший министр экономики, а ныне председатель ЦБ РФ Эльвира Набиуллина.

Постоянный докладчик и участник «наиболее значимого события года в экономике» премьер-министр РФ Д. А. Медведев. Среди выступавших – первый его заместитель Игорь Шувалов, другой заместитель премьера Аркадий Дворкович, нынешний министр экономики Алексей Улюкаев, министр финансов Антон Силуанов.

Судьбы большинства вышеназванных чиновников тесно переплетены. Алексей Улюкаев, например, в середине 1980-х познакомился с Чубайсом и Гайдаром, был участником руководимых ими экономических семинаров московско-питерской школы «Змеиная горка». В 1988 году Гайдар пригласил Улюкаева работать заместителем редактора возглавляемого им тогда отдела в журнале «Коммунист», а после развала СССР привлек его в свою правительственную команду в качестве советника и помощника. После ухода из правительства Гайдар стал директором ИЭПП и назначил Улюкаева своим замом. Они вместе учредили журнал «Открытая политика» и газету «Демократический выбор».

В начале текущего века Чубайс вновь рекрутирует Улюкаева в правительство. Он становится первым замом министра финансов А. Кудрина, затем первым замом председателя Центрального банка С. Игнатьева. Улюкаев также тесно связан с Г. Грефом, входил в руководимый последним Центр стратегических разработок. Примечательный случай. Осенью 2006 года разразился скандал с участием чиновника: при вылете из Сочи в Москву на самолете «Аэрофлота» Улюкаев поругался с командиром воздушного судна из-за того, что его жене не досталось места в салоне бизнес-класса. Рейс был отложен, а он вместе с женой вылетел на личном самолете Грефа.

Нынешний зампред правительства РФ Аркадий Дворкович в 2000 году был одним из соавторов разработанной под патронатом фонда «Либеральная миссия» (основатели Егор Гайдар и Евгений Ясин) «Экономической стратегии России в первом десятилетии XXI века», находился в штате вышеупомянутого «Центра стратегических разработок» Г. Грефа. Затем вслед за шефом, получившим портфель министра, перешел работать его заместителем.

Супруга Дворковича – Зумрад Рустамова, в прошлом замминистра имущественных отношений РФ, – входит в руководящие органы многих крупных российских корпораций и банков, зарабатывая в год более миллиона долларов[5]. Но наиболее богатая из жен чиновников Ольга Шувалова, доход которой только за два последних года составил более 1 миллиарда рублей (около $30 млн.)[6].

Занимающая с мая прошлого года пост председателя ЦБ РФ Эльвира Набиуллина в конце прошлого века подвизалась в бизнесе и одновременно являлась вице-президентом «Центра стратегических разработок» Г. Грефа. Затем он получает портфель министра экономики, а она становится его первым замом. Позже Набиуллина сменяет Грефа на этом посту. Она замужем за Ярославом Кузьминовым – ректором Высшей школы экономики, главной идеологической кузнице и пристани праволиберальных сил, заражающих студенческую среду мировоззрением рыночного фундаментализма.

Беспринципность и благодушие

Создается впечатление, что вся эта «элита» оторвана от народа и служит не государственным, а корпоративным, клановым, карьерным и корыстным интересам. Бросается в глаза научная и гражданская беспринципность ряда остепененных чиновников. В 1980-х годах Гайдар и Улюкаев, возглавляя отдел политической экономии и экономической политики журнала «Коммунист», всячески клеймили капитализм, прославляя преимущества общенародной собственности на средства производства и «развитого социализма». Затем каждый из них внезапно «прозрел» и, как тургеневский герой, «сжег все, чему поклонялся» и «поклонился всему, что сжигал». В своих ранних трудах «Развитие теории планомерности социалистической экономики» и «В поисках планомерности» Владимир Мау с пеной у рта воспевал преимущества плана над капиталистической стихией, слыл ортодоксальным марксистом. Но затем переметнулся в лагерь рыночников-фундаменталистов, стал из Савла Павлом.

Своей карьерой многие из них обязаны друзьям-олигархам, с которыми сохраняют «рабочие» отношения. Так Игорь Шувалов работал в структурах миллиардеров Александра Мамута и Олега Бойко, а позже принимал участие в проектах Алишера Усманова, Романа Абрамовича, и Сулеймана Керимова[7]. Их дворцы с огромными поместьями расположены по соседству в престижном районе подмосковного Сколково. Личное состояние Шувалова, по оценкам газеты «Ведомости» и журнала «Форбс», превышает 200 миллионов долларов[8].

В деловой среде Алексея Улюкаева и Олега Дерипаску называют «кровными братьями». Будучи первым зампредом ЦБ РФ, Улюкаев заявлял, что он всегда готов «по-донорски» помочь Дерипаске[9]. Сравнительно недавнее продавливание решения МЭР о заморозке тарифов естественных монополий связывали с интересами металлургических магнатов, в частности, хозяина «Русал», чьи предприятия особенно заинтересованы в сокращении издержек на энергоносители.

Инициированная Набиуллиной банковская «чистка» ведет к тому, что клиенты изымают вклады из мелких и средних финансовых учреждений и открывают счета в «Сбере». Корпоративный портфель Грефа в последние месяцы круто пошел в гору. Сами представители банкового левиафана считают, что важным фактором «прироста баланса стала валютная переоценка, вызванная ослаблением курса рубля», опять же, проведенная не без попустительства со стороны ЦБ[10].

Ораторы на гайдаровском форуме делали хорошую мину при плохой игре. О «черной метке» Примакова накануне не упоминали. Благодушный тон задал премьер РФ Д. А. Медведев, увидевший в обостряющихся проблемах «очередной этап созидательного разрушения», который «создает предпосылки для последующего развития». «На фоне глобального кризиса», – на голубом глазу утверждал он, – «ситуация в России по формальным признакам выглядит достаточно стабильной. Экономика растет, конечно, не высокими темпами, но все же как-то растет… Наши сегодняшние проблемы не являются результатом ошибок прошлого. Напротив, это скорее следствие достаточно успешной реализации политики последних 10–12 лет, которая и позволила нашей стране совершить рывок вперед, подняться на качественную ступень, именно на которой мы и сталкиваемся с совершенно другими по своей природе и масштабом вызовами… Не так давно я сказал, что время простых решений прошло. Это действительно так»[11]. Далее им говорилось о какой-то непонятной «ловушке среднего уровня доходов, когда при достижении определенного уровня валового внутреннего продукта происходит определенное «зависание» темпов экономического роста»[12]. А. Улюкаев с ученым видом знатока вещал о необходимости перехода «от экономики спроса к экономике предложения». Что имелось в виду, не пояснялось, и никто этого (похоже, что и сам министр) не понимал.

На финансово-экономическом Олимпе случаются и раздоры, как это произошло между Д. Медведевым и А. Кудриным, когда последний, погорячившись, нарушил «правила игры» и тотчас же был отправлен в отставку. Но при любом раскладе все они цепко держатся друг за друга. Ворон ворону глаз не выклюет.

Большевизм наоборот

О необходимости вывода государства из экономики праволиберальный клан твердит уже много лет, вторя постулату своего духовного лидера. Устранение государства как «субъекта экономических отношений в стране» (Е. Гайдар. Государство и эволюция. М., 1995. С. 189) было положено в основу приснопамятных экономических реформ начала 1990-х годов. Тогда это означало курс на скоропалительную ликвидацию общенародной собственности и планового хозяйства, по сути, большевизм наоборот.

«Шоковая терапия» и приватизация, включая залоговые аукционы, нанесли экономике ни с чем не сравнимый урон, нареченный его творцами «кризисом переходного периода». Так же, как во время «военного коммунизма», страна быстро подошла к краю пропасти, что засвидетельствовали представители самых различных социальных и политических спектров. Приведем некоторые из них.

Академик РАН Н. Н. Моисеев: «Эра Гайдара» – так бы я назвал тот ужас безвременья, невероятного пренебрежения к человеку, особенно к русской интеллигенции, которое началось после его прихода на пост первого министра. Только потомственные большевики могли действовать подобно: не понимая сути происходящего в стране, не просчитав последствий, поставить страну на грань выживания. Была необходима длительная и постепенная трансформация общества. Потому то я и говорил об уроках НЭПа…Но гайдарообразные экономисты, коррумпированное чиновничество, криминалитет разного рода и клептоманы разных сортов стремились сделать все как можно быстрее. Наворовать, обогатиться и разрушать, разрушать…»[13].

Александр Солженицын в книге «Россия в обвале» (1998) писал: «Никогда не поставлю Гайдара рядом с Лениным, слишком не тот рост. Но в одном качестве они очень сходны: в том, как фанатик, влекомый только своей призрачной идеей, не ведающий государственной ответственности, уверенно берется за скальпель и многократно кромсает тело России. И даже шестилетие спустя по сегодняшнему самоуверенно ухмыльному лицу политика не видно смущения: как, разорением сберегательных вкладов, он сбросил в нищету десятки миллионов своих соотечественников (уничтожив основу того самого «среднего класса», который и клялся создать). И что ж, с 6-летним опозданием, поднимать разговоры о «создании среднего класса»… – с этого, с мелкого предпринимательства, и надо было начинать, а не растить ненасытных монополистов-магнатов»[14].

Бывший диссидент Владимир Буковский задавался вопросом: «Каким образом Егор Гайдар, всю жизнь просидевший то в журнале «Коммунист», то в экономическом отделе газеты «Правда» оказался вдруг экономистом-рыночником и демократом? Охотно верю, что он читал какие-то книжки про рынок (тайком от своего партийного начальства), но он никогда не жил в стране с рыночной экономикой и понятия не имел, как это все работает. Отсюда его безобразные «рыночные реформы», его ваучерная «приватизация», выродившаяся в простое жульничество. В результате за какие-нибудь два года такие вот «демократы» ухитрились дискредитировать то, за что мы 30 лет боролись»[15].

Но за всеми этими и многими другими аналогичными оценками по логике должен следовать вопрос: что же за общественный строй сформировался вследствие столь же нелепых, сколь и радикальных преобразований?

Неутешительный диагноз

Последнее время даже среди представителей праволиберальных сил проскальзывает признание, что наш капитализм «не такой, как надо». По сравнению с тем, что утверждалось ранее, это, конечно, шаг вперед. А прежде говорилось, что мы находимся в «переходном периоде» от «порочной» планово-социалистической экономики к «нормальному» рыночному или капиталистическому хозяйству. Теперь оказывается, что получилось не то.

Прежде чем уточнить – а что же именно, – заметим, что встречаются и иные трактовки. Так, заместитель директора финансовой группы «Калита Финанс» Игорь Суздальцев в интервью АиФ.Ru заявляет: «Мы видим развал экономики во всех сферах, даже ракеты уже чаще падают, чем взлетают. Нам нужна реальная рыночная экономика, а не нынешняя рабовладельческая форма производства, в которой раб как основной производитель абсолютно не заинтересован. Ну не бывает так, чтобы вся собственность в стране принадлежала 100 семьям, а остальные 140 миллионов граждан хотели бы на них работать»[16].

Сгущение красок не всегда помогает выяснению истины. Спорить, что у нас не рабовладельческий строй, не хочется. Хотя концентрация собственности в России действительно чрезвычайно велика, она все же существенно разнится с утверждениями автора. 110 российских миллиардеров владеют 1/3 богатств России. В целом по миру миллиардеры владеют 1–2% национального богатства. Но стоит обратить внимание и на другое.

Билл Гейтс – самый богатый человек на Земле (76 млрд. долларов). Информационные технологии его «Майкрософта» изменили человечество. А что сделали наши олигархи для социального или научно-технического прогресса? Пиратский генетический код обусловил полное отсутствие какого-либо интереса к развитию экономики, а получение доходов прочно срослось с рейдерством, коррупцией и финансовыми махинациями.

Впрочем, нет правил без исключений. Житель Краснодара Сергей Галицкий, единственный из «золотой двадцатки», сколотил состояние в $8.2 млрд., не «унаследовав» собственности СССР. Хозяин торговой сети «Магнит», а это многие тысячи продуктовых и других магазинов, сетует: «Мы специфически устроенная страна. Есть горстка предпринимателей, которые испортили саму репутацию бизнеса. Эти бандиты или «договорщики», у которых была возможность договориться с властью и пилить советские активы. Теперь народ в бизнесменах видит воров, негодяев, подонков. Что меня, человека, который работает семь дней в неделю, оскорбляет»[17].

Основатель инвестиционной компании «Тройка диалог» Рубен Варданян – еще один из претендентов на номинацию «Рыцарь света в темном царстве». «Кризис показал», – утверждает он, – «что никакого капитализма у нас нет. Крупнейшие магнаты национализируют убытки, а себе забирают прибыль. Основная же часть бизнеса, лишенная доступа в кабинеты чиновников, пребывает в растерянности. Сделки в большей степени идут по понятиям, чем исходя из рыночных соображений. Возросла коррупция, а перераспределение активов происходит нерыночным способом. Общий уровень неуважения к российскому бизнесу продолжает возрастать»[18].

Сказано справедливо, кроме одного: капитализм у нас есть, но он бюрократическо-олигархический. Вот где собака зарыта.

Нынешняя стагнация – производная господствующего в стране строя, созидательные и конкурентные начала в котором подмяты отношениями монополистического господства и подчинения, неизбежно выдвигающими на авансцену экономической жизни тенденции паразитизма и загнивания. Плюс к этому – периферийное место в системе мирового капитализма, обрекающее на усугубление ситуации и усиление отставания от стран-рекордсменов экономического роста, гарантирующих повышение благосостояния граждан.

Лето красное пропела

Читатель вправе спросить: если сейчас так плохо, то почему в первые восемь лет текущего столетия, до охватившего мир и нас глобального кризиса, экономическое развитие России шло вроде бы благополучно, а темп роста составлял в среднем 7%? Ведь экономический блок правительства состоял все из тех же представителей рыночного фундаментализма.

Дело в том, что «тучные годы» обусловливались стечением временных и ныне улетучившихся обстоятельств. Мировая цена барреля нефти за это время возросла более чем в пять раз, что раздувало паруса нашей однобокой сырьевой экономики и питало иллюзию, что так будет всегда. Кроме того, доставшийся в наследство от СССР основной капитал тогда еще не достиг той степени износа, как теперь. Имелись и незагруженные свободные производственные мощности, резерв незанятой рабочей силы. Поэтому инвестиции давали сравнительно быструю отдачу.

Кажущуюся стабильность принимали за чистую монету. На самом деле она была хрупкой и неконструктивной. Езда на одном коньке всегда крайне рискованна. О необходимости диверсификации экономики говорили многие, но этой теме не позволяли становиться популярной. Вместо нее воспевалась «энергетическая сверхдержава» с ее девизом: надо продавать углеводороды, а на выручку покупать то, что требуется.

По мере того, как цены на «черное золото» ползли вверх, разгорался спор о необходимости изъятия сверхдоходов в общегосударственный бюджет. В 2004 году был создан специальный Стабфонд, средства которого могли хотя бы отчасти пойти на восстановление разрушенного в 90-е годы хозяйства. Но нет, их «стерилизовали», чтобы, по утверждению тогдашнего министра финансов А. Кудрина, не допустить «укрепления рубля и ускорения инфляции». Главным же теоретиком «стерилизации» выступал Е. Гайдар, доказывавший в своих пухлых, но теоретически несостоятельных трудах вредность «ресурсного богатства», якобы накладывающего на обладающие им страны «нефтяное проклятие». Поэтому, чтобы избежать всех этих угроз, средства Стабфонда целиком отправляли за океан в «надежные руки» под какие-то жалкие 2–3%, с лихвой съедаемые инфляцией. Запад же отчасти из этих самых источников предоставлял кредиты нашему отечественному бизнесу, но уже втридорога. Замораживая средства, «скупые рыцари» по существу торпедировали напрашивающийся процесс модернизации экономики, заверяли, что тратить их можно лишь тогда, когда наступит «черный день». И дождались…

Как тут не вспомнить Крылова и его басню о «Стрекозе», которая «лето красное пропела, оглянуться не успела, как зима катит в глаза».

Путиномика и священная мантра

В середине прошлого десятилетия президент Путин сделал акцент на промышленной политике, а выпестованные в ряде важных отраслей госкорпорации, по замыслу, должны были не только способствовать сохранению национального контроля над стратегическими активами, помогать развитию тех сфер, которые частный капитал обычно игнорировал, но и явиться действенным созидательным противовесом чисто спекулятивным олигархам. Этот курс был чем-то сродни НЭПу. Тогда Ленин отступил от бездумной национализации и как прагматик принял «смешанную экономику», адекватную обстоятельствам. Политика Путина был таким же логичным и вынужденным отступлением от оголтелой приватизации к укреплению госрегулирования.

Некоторое время все шло неплохо, но позже выявились и отрицательные моменты. Госкомпании уподоблялись тем, кому должны были показывать положительный пример: их штаты оказывались полны родственниками и знакомыми официальных лиц, они были уличены в коррупции, раздувании окладов высокопоставленных менеджеров и многом другом. Не рискуя собственными деньгами, «топы» этих компаний быстро обогатились. Получаемые гендиректорами ежегодные вознаграждения достигают 50 миллионов долларов. Впечатляют и выплачиваемые при уходе «золотые парашюты».

Между «старой гвардией» олигархов и «выскочками путинского призыва» разгораются ожесточенные баталии. Два года назад группа Михаила Фридмана ставила палки в колеса «Роснефти» Игоря Сечина, не разрешая ей сливаться с отделениями БП. Но позже миллиардеры первой волны сдались и даже продали свою ТНК-БП «госкапиталисту». Матерые олигархи, однако, не сложили оружие. Их ставленники муссируют тему о том, что в экономических бедах виновато «вмешательство государства в рыночные отношения».

Да, госкапитализм пока не оправдал возложенных на него надежд. Выявились и дискредитирующие моменты. Наследники Гайдара во власти использовали эти факты, чтобы под предлогом пополнения бюджета страны убедить Д. Медведева в необходимости приватизации госкомпаний. Она бы уже и началась, нолицам из окружения Путинаудалосьвременно приостановитьпроцесс под предлогом, чтоцены на них в условиях кризисной конъюнктуры весьма низки, и торги в настоящее время могут оказаться не в пользу казны.

Однако и помимо этого возникают вопросы: не ослабятся ли тем самым рычаги воздействия на усилия по преодолению экономического застоя? Не уменьшатся ли возможности решения задач диверсификации и новой индустриализации? И не превратится ли новый тур приватизации в кормушку для олигархов, привыкших получать государственные активы задарма? Настораживающие моменты уже просматриваются.

В нынешней ситуации приверженцы Гайдара превратились в адвокатов дьяволов-олигархов, а священная мантра о «невмешательстве государства» контрпродуктивна попыткам гармонизации общества. На самом деле требуется не вывод государства из социально-экономической жизни, а наоборот – усиление его вмешательства. Без возрождения плановой системы хозяйствования никак не диверсифицировать экономику и не возродить утраченную пропорциональность хозяйственной структуры. Так не лучше ли укрепить госкомпании квалифицированными кадрами и организовать за ними должный контроль? Правда, речь уже должна идти не о нынешнем государстве, превратившемся в самодовлеющую силу и кормушку бюрократии, а реформированном, находящемся под контролем социал-демократических сил.

Зарубежный опыт

Подтверждением сказанного служит мировой опыт. В ряде бывших социалистических стран также произошли рыночные реформы. Но они не привели к тем разрушительным последствиям, что у нас. Там госсобственность не раздавалась задарма «избранному меньшинству», а плановое регулирование сохранилось в более гибком виде.

В Китае и Вьетнаме, например, действовали постепенно, держа большое, отпуская малое, переходили реку, нащупывая дно, сочетая социализм с капитализмом. И вот результат: последние десятилетия обе страны показывают рекордные темпы экономического роста, а благосостояние граждан обеих стран неуклонно возрастает. В этих государствах, встроенных ныне в мировую экономику и являющихся членами ВТО, нет кризисов, а по индексам человеческого счастья страны выходят на передовые места. Крупные предприниматели Большого и Малого Дракона сколотили свои состояния не на разграблении социалистической собственности, а в поте лица своего, участвуя в преобразовании бывших отсталых аграрных экономик в могущественные индустриальные державы. Китай, как известно, стал второй экономикой мира и уже наступает на пятки экономическому лидеру – США.

В правительствах этих стран не сыщешь министров, чьи жены, с помощью административного ресурса, приносят в бюджет семьи предпринимательские доходы в миллионы долларов. Мздоимство среди чиновников случается, но коррупционеры любого калибра жестоко, вплоть до смертной казни, караются, что оскопляет такого рода позывы.

На постсоветском пространстве Белоруссия и Казахстан также нащупали верную траекторию развития. Общим знаменателем их успехов стали грамотные реформы. Переход к рыночным отношениям происходил постепенно – без «шоков» и даже далеко не за 500 дней. В основе благополучия этих и многих других стран в современном мире лежит планово-рыночная экономика. Именно она, вбирая в себя преимущества обеих формаций и отсекая их недостатки, представляет оптимальную интегральную модель, которую и следовало бы построить нам вместо бюрократическо-олигархического капитализма.

Подобные же тенденции пробивают себе путь и в других частях Азии, европейских государствах, в ряде стран Латинской Америки.

Бразилия в начале 1990-х, почти как нынешняя Россия, пребывала в состоянии уныния и пессимизма, запутавшись в клубке кажущихся тогда неразрешимых трудностей и противоречий. Галопировала инфляция, социальное расслоение зашкаливало. Но усилиями социал-демократов в лице сменявших друг друга президентов – Кардозу, Лулы и Русефф – страна вырвалась из пут олигархического капитализма и, вступив на путь конвергенции, стала восходящим гигантом ХХI века. Основным содержанием политики сделались программы социального развития и модернизация реального сектора. Сегодня бразильская компания «Эмбраер» производит сотни воздушных судов, ворвавшись в тройку крупнейших авиастроителей мира наряду с американским «Боингом» и европейским «Эйрбасом». Бразильская автомобильная индустрия выпускает в год около 4 миллионов машин, уступая в Европе лишь германским производителям. Реальные доходы рабочих и служащих страны увеличиваются, ширится помощь обездоленным. Инфляция и безработица держатся на низком уровне. Обитателей фавел год от года все меньше. Высокое обложение налогами не смущает крупный бизнес. А средства, которые идут на повышение жизненного уровня бразильцев, расширяют внутренний рынок, создают благоприятные условия для накопления капитала. Кризис стал проверкой на прочность бразильской экономики. В самом тяжелом 2009 году ее ВВП почти не сократился, а в 2010 году уже вырос на 7.5%.

Из уст правых либералов часто слышишь: прежде чем приступать к модернизации надо искоренить коррупцию. То, что коррупция – зло, факт. Но там, где имеет место быстрый рост экономики и нет поляризации в распределении доходов, – это не так уж страшно. В Индии коррупция традиционна. И, тем не менее, найдя свободную нишу в мировой экономике, страна растет самыми быстрыми после Китая и Вьетнама темпами. Бедность постепенно отступает, а средний класс увеличивается. Немалая заслуга в этом принадлежит проводящему социал-демократический курс президенту Манмохану Сингху. Между прочим, второе образование он получил в Англии в Кембриджском университете, где его учителями были блистательные ученые, придерживающиеся кейнсианских и марксистских взглядов: Джоан Робинсон, Николас Кандор, Ричард Кан, Морис Добб. А ведь Индия, Китай и Бразилия вместе составляют 40% населения Земли, которое недавно достигло 7.2 млрд. человек.

Украинский колокол

Так что же делать? Быстрых и простых решений действительно нет. Как из приготовленной ухи вернуть рыбу в аквариум? Сфабрикованный у нас капитализм не годится. Но и былой социализм не прельщает. Требуется новое интегральное общество, представляющее разумный симбиоз авантажных черт предыдущих формаций. В период перестройки и после нее такие цели не ставились. Они не ставятся и сейчас.

Эти строки пишутся в тревожные дни, когда все говорят об Украине. Уже не в арабских странах, не на Ближнем Востоке, а непосредственно у наших границ развертывается драма, охватившая братский народ. Может ли нечто подобное произойти у нас? – вопрошают многие. Нет, конечно, такое не случится, – слышится в ответ. Верен ли он?

Несколько месяцев назад никто бы не поверил в происходящее в соседнем государстве. Не звонит ли украинский колокол «и по тебе также»? Ведь олигархат доминирует и в России, где он куда более разветвленный, масштабный и богатый. Выручает то, что у нас, в отличие от соседа, имеется пользующийся авторитетом национальный лидер, что до поры до времени сдерживает внутренние антагонизмы. Однако ухудшающаяся социальная обстановка растит гроздья гнева, а порочный экономический курс подогревает температуру, грозя довести ее до кипения.

Бюрократическо-олигархическим верхам хотелось бы оставить все, как есть. Так не бывает и так не будет. Чем-то придется поступиться. Либо «нежданное» потрясение с непредвиденными и непредсказуемыми последствиями, либо социал-демократические перемены, означающие реальные, научно выверенные шаги оздоровлению, гармонизации общества. На внешнеполитическом поприще нашему президенту удается добиваться успехов, что признается в стране и мире. Однако сомнительный экономический курс встречает все большее недоумение и негодование среди граждан, на что указывают и опросы общественного мнения. Предстоит решать и эту трудную, но чрезвычайно важную внутреннюю задачу. Но для этого придется, прежде всего, освободиться от балласта псевдолиберальных «специалистов», оккупировавших экономический блок власти.