Бузгалин Александр Владимирович –
д.э.н., профессор эконом. ф-та МГУ им. М.В. Ломоносова

Печально я гляжу на наше поколенье!

Его грядущее – иль пусто, иль темно,

Меж тем, под бременем познанья и сомненья,

В бездействии состарится оно.

М.Ю. Лермонтов

 

Я пишу эти строки, с печалью глядя не на чьи-то – на свои практики, ибо был, остаюсь и буду частью пространства демократических левых. Был – с той ещё поры, когда мы были неформалами в СССР. И буду, пока хватит сил.

Так что этот текст – не «советы постороннего». И все же в некотором смысле это взгляд со стороны, ибо я уже несколько лет не участвую непосредственно в деятельности левых политических организаций, сосредоточив максимум усилий на работе в общественных движениях («Образование для всех», «Конгресс работников образования, науки и культуры» и др.), теоретической и просветительской деятельности. И этот выбор не случаен, о чем ещё несколько слов ниже.

Но будучи участником многих общественно-политических процессов, человеком, душой болеющим за судьбы нашего движения, и, наконец, учёным, систематически работающим над проблемами социального освобождения, я считаю себя вправе вместе с товарищами думать о нашем будущем. О том, почему наше коммунистическое и социалистическое движение находится в столь печальной ситуации, несмотря на все усилия (подчас по-настоящему героические, чреватые тюрьмой и смертью) отдельных активистов.

На то есть объективные причины.

История постсоветского пространства – это, помимо всего прочего, история мощного подавления любой инициативы самоорганизации. Сначала – в Российской империи, где протест жил преимущественно в форме подпольной деятельности. Затем – в Советском Союзе (где в разное время в разном соотношении сталкивались две противоположные силы: энтузиазм, «живое творчество народа», и патернализм партийно-государственного аппарата). Потом – в эпоху «шока без терапии» с ее псевдодемократией и нефтегазового «роста» с его нарастающим авторитаризмом – вследствие экономико-политического подавления любой реальной оппозиции союзу олигархов и бюрократии.

Но и в Российской империи Николая II, и в Кайзеровской Германии, обстановка для развития левого движения была крайне неблагоприятной, а какие мощные практики, вплоть до революций, были характерны для левых начала прошлого века…

Есть и другая объективная причина – некий всемирный «застой», возникший в мире после поражения социалистических проектов ХХ века. При всей его методологической слабости, прогноз Фукуямы о «конце истории» имел одно несомненное достоинство. Этот прогноз, равно как и всеобщее распространение постмодернизма в среде интеллектуалов всех мастей, в общем и целом точно отразили некое увядание «больших нарративов»: и социалистические, и либеральные, и социал-демократические идеологии и практики по большому счёту топчутся на одном месте. Продвижение если и есть, то вялое…

Но!..

Но за это время и в мире, и в России все же были мощные всплески альтернатив.

В нашей стране – борьба начала 1990-х, вплоть до защиты Верховного Совета, оккупационные забастовки конца 1990-х (только «Альтернативы» работали в диалоге с более чем 40 предприятиями по всей России – от Выборга до Владивостока)…

В мире – мощная волна альтерглобалистского движения (чего стоила хотя бы миллионная демонстрация участников Первого европейского социального форума! Да и в России на Первый форум собралось до тысячи человек)

И ещё одно «но». Сегодняшний мир – мир глобальной гегемонии капитала – сталкивается с реальными альтернативами, но это, по преимуществу, не те альтернативы, о которых мы мечтаем и за которые боремся.

И в мире в целом, и на постсоветском пространстве в частности, все более мощным становится вал социального консерватизма. Соединяя прогрессивные идеалы социальной справедливости и борьбы с властью корпоративного капитала (имперской политикой США и НАТО), с консервативными ценностями сильного государства и религиозными догмами, исламские и православно-державные силы получают мощную поддержку «рядовых» людей – особенно тех, кто не вышел из плена патриархально-мещанской жизни, но устал от попрания его человеческого достоинства и культуры со стороны «макдональдизаторов» мира.

В результате и в мире, и в России высокоинтеллектуальные и стратегически прогрессивные демократические левые чем дальше, тем больше проигрывают консервативно-отсталым националистам и державникам.

Повторюсь, что происходящее не случайно. На то есть объективные причины. Выражаясь высоким штилем, человечество вообще и россияне в особенности последние десятилетия находятся на отрезке реверсивного течения социального времени. Скажу проще: с конца ХХ века история идёт вспять, назад, по пути регресса, и это золотое время для консервативных – ориентированных на прошлое – политических и идейных сил. Последние десятилетия силы эти плывут по течению. Мы же должны грести против. И потому наш результат – медленное и нелинейное, но все же сокращение нашего влияния – есть результат не бездействия, а того, что нам приходится противостоять мощному давлению «основного течения». Мы не отдались воле волн, мы гребём, но гребём против течения, против мощного потока, а в этих условиях даже для того, чтобы медленно сползать назад, нужно очень много работать. Если сидеть сложа руки, нас унесёт в прошлое на десятилетия, а то и на столетия, в феодализм…

Таково настоящее положение дел.

Но в этих объективно неблагоприятных условиях, мы, похоже, делаем не все, что могли бы, и не самым оптимальным и эффективным образом. Мы по преимуществу пытаемся воспроизводить прежние формы, методы и направления действий.

Возможно, надо серьёзно задуматься о принципиальных изменениях, а не только продолжать каждодневно тянуть лямку политической рутины (хотя – отдадим должное тем, кто это делает, – «рутина» эта важна; без неё от левых вообще бы ничего не осталось).

Есть и субъективные причины нынешнего печального положения дел.

Мне давно думается, что стратегия и тактика, цели и средства, формы и методы действий левых чем дальше, тем больше становятся неадекватны нынешнему положению дел. Бесконечные попытки построить политическую партию, которая смогла бы пройти в Думу, терпят неизменный крах. А это по факту было и остаётся главной потаённой целью большей части политической деятельности левых вне КПРФ.

Имеющиеся исключения лишь подтверждают это правило. Подтверждают двояко: негативно и позитивно.

Негативно – в случае сектантских действий мелких левых групп и группочек, ставящих во главу угла чистоту той или иной идеологемы.

Позитивно – в тех случаях, когда левым удавалось и удаётся помочь деятельности реальных (иногда слабых, иногда – как в случае борьбы против монетизации льгот в 2005 году – сильных) социальных движений, когда левые смело выходят на решительные социальные протесты, рискуя своим здоровьем и свободой.

И ещё. На протяжении последнего года появились новые практики – вооружённая борьба ополченцев Донбасса за право самим определять свою судьбу. Это движение родилось снизу, очень быстро оказалось пронизано влиянием российской «элиты» и иными противоречиями. В этом движении первую скрипку играют не левые, а консервативные силы, но в нем есть и собственно левая, низовая тенденция – самоорганизация людей, ищущих социальной справедливости. При этом она ещё и синкретично сращена с правым национализмом и иными ветвями консерватизма. Так что исключение из правил оказывается его подтверждением.

В целом, повторю, ситуация остаётся далеко не самой благоприятной. Прежний стиль плыть против течения отнимает у нас последние силы, а потому остаётся малоэффективным.

Так что же делать?

Не рискуя брать на себя роль учителя, по-товарищески хочу предложить несколько тезисов, которые, надеюсь, станут предметом серьёзного критического обсуждения.

Первое. Всерьёз осознать, что традиционная риторика как радикальных коммунистов (классовая борьба, социализм, революция), так и социал-демократов (демократия, права человека и т. п.), оставаясь в принципе все ещё актуальными в их прежнем виде, в первозданно-ортодоксальной форме безнадёжно устарели и людьми воспринимаются плохо или не воспринимаются вообще. Нужны новые, практически-актуальные, отражающие повседневную реальность и одновременно романтически-устремлённые в будущее цели и понятные реалистичные задачи, которые хотя бы частично могут быть решены в обозримой перспективе. Я не готов в этом тексте представить такие цели и задачи и облечь их в лозунги для новой левой партии, но первый шаг к обсуждению – формулировку того, какими они должны быть, – я предлагаю и на этих императивах настаиваю.

Второе. Левые должны доказать, что они серьёзная общественная сила и готовы на решительные поступки. То есть мы должны практически доказать, что всерьёз и надолго берём на себя ответственность за проведение в жизнь реальных альтернатив в экономике, политике, культуре и т. д. Иными словами, пора от риторики переходить к поступкам, параллельно отказываясь от старой риторики и ведя новую разъяснительную работу.

В этом случае я опять же не знаю, как конкретно это можно сделать, но берусь доказывать, что это необходимо. Если это долженствование будет принято как реальная задача левых, мы сделаем первый шаг в нужном направлении, сможем начать конструктивный поиск того, кто, что, когда и как будет делать.

Третье. Мы должны осознать: тезис о реверсивном витке истории как контексте всей нашей жизни – это не только теоретический кунштюк московского профессора. Это новая реальность, которая требует особой стратегии и тактики левых. В частности, это означает диалектическое отношение к консервативным силам.

Я всегда был и останусь противником национализма и шовинизма, особенно великорусского. Я никогда не поддерживал и не поддержу идеи и практики авторитаризма, особенно в нашей стране.

Но, во-первых, нам, демократическим левым-интернационалистам, надо понять, что именно и почему привлекает широкие массы граждан в консерватизме.

Да, их идеи проще, более популистски-ориентированы и пиарятся властью. Дело, однако, не только в этом. Дело ещё и в том, что демократические левые (особенно западные) в своём порыве всеобщей деконструкции и индивидуализма явно вышли за рамки социализма и гуманизма. В результате задачи солидарности, коллективизма, защиты интересов общества, а не только индивида, подлинной культуры и т. п. у левых перехватили консерваторы, вывернув их наизнанку и превратив в лозунги защиты государства-державы-власти-нации и т. п. Вернуть названным ценностям их подлинный смысл, вернуть их в левое поле – одна из наших первоочередных задач. И ее надо сформулировать жёстко и однозначно: можно ли в каких-то вопросах выступать единым фронтом с консерваторами и если да, то в каких и в какой мере?

Во-вторых, нам необходимо критически использовать те немногочисленные реальные достижения, которые есть у консерваторов-державников. Например, готовность последних и – во многих случаях – наша неготовность совершать решительные и опасные поступки, без которых реальная политическая борьба невозможна. Безусловно, среди левых тоже есть те, кто отдаёт свои жизни в Донецке и Луганске, кто сидит в тюрьме и не боится выходить на неразрешённые митинги, а среди консерваторов – масса демагогов, болтунов и трусов. И все же идеи консерватизма сегодня больше, чем наши лозунги, вдохновляют решительных мужиков на решительные поступки. Из этого надо сделать выводы.

Какие – опять же давайте подумаем вместе.

И последнее. Печальный опыт бесконечных попыток объединить левые политические организации в некую общую партию (движение, сеть и т. п.) свидетельствует о том, что ничего нового, качественно отличного от существующего «тусования» не получится, ибо все так или иначе сводится к тем или иным перегруппировкам едва ли сотни московских и пары сотен региональных лидеров и активистов.

Вслед за моими товарищами (А. А. Пригариным и др.) я настаиваю: нужно нечто иное – проект, который привлечёт новых людей, тех, кто пока что независимо от нас ищет альтернативы нынешней тягостно-отчуждённой, бессмысленно-жестокой жизни. Наши потенциальные активисты – это не полумаргинальные деятели, прячущиеся в левых тусовках от своих личных проблем, а те активные, деятельные люди, которые понимают эту действительность и умеют в ней жить, но не принимают ее волчьих законов и хотят изменить наше общее бытие к лучшему, пока толком не зная, что, как и на что надо менять. Таких в современной России многие тысячи. И среди рабочих, и среди «рядовой» интеллигенции, и даже среди так называемого «среднего класса».

* * *

Так что же делать сегодня, сейчас, нам, активистам реального существующего левого движения со всеми его (нашими) недостатками?

Пока, в этом тексте, я предлагаю ответ-минимум:

• Осознать необходимость отказа от тактики инерционного продолжения прежних действий (но не отказываться от их продолжения до тех пор, пока не будут найдены новые направления, а также конструктивные формы и методы борьбы); всерьёз проанализировать опыт наших побед и поражений;
• поучиться у некоторых консерваторов решительности и готовности совершать поступки, не идя у них на поводу и даже не соглашаясь на компромиссы, особенно идеологические;
• обсудить направления и рамки поиска ответов на поставленные выше вопросы;
• провести широкие открытые дискуссии (принципиально выходя за рамки узкого круга существующих активистов) с ключевым вопросом: что и как делать.

И ещё: продолжать спокойно, без паники и истерик делать то, что у нас хорошо получается. А именно: оказывать ту самую рутинную помощь Донбассу и украинским эмигрантам в деле защиты образования и науки, независимых профсоюзов и объединений жителей и т. д., и т. п.