ИНТЕЛРОС > №1, 2012 > ДВИЖЕНИЕ «ЗАХВАТИ УОЛЛ-СТРИТ!» И СТРАТЕГИИ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ

Эрик Олин Райт
ДВИЖЕНИЕ «ЗАХВАТИ УОЛЛ-СТРИТ!» И СТРАТЕГИИ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ


30 апреля 2012

(Интервью Джейми Стерн-Вейнеру, сайт newleftproject.org, опубликовано 6 января 2012 г.) *

 

Дж. Стерн-Вейнер: Следили ли Вы за ростом движения “Occupy” («Захвати!») в Соединенных Штатах? Каковы ваши впечатления?

Э. О. Райт: Сейчас, когда я это пишу, самые большие и заметные лагеря движения “Occupy” свернуты, так что, возможно, как раз время поразмыслить над опытом осени 2011 года. Мое основное впечатление таково: движение “Occupy” является частью глобальной волны протестных выступлений, использующих новые «технологии протеста», – это площадь Тахрир, это 17-дневная оккупация здания Капитолия штата Висконсин в конце зимы 2011 года, это выступления на площадях в Мадриде, Барселоне и в других местах Европы, и это движение «Захвати Уолл-стрит!». В ходе всех этих протестов в общественных местах разбивались долговременные лагеря, где регулярно проводились публичные дискуссии по политическим вопросам, созывались общие собрания для обсуждения стратегии, а практические задачи обеспечения питания, безопасности и медицинской помощи решались участниками на основе самоорганизации. Все эти лагеря были нацелены на борьбу, прежде всего, ненасильственными методами, хотя в отдельных случаях там происходили инциденты, сопровождавшиеся насилием. Итак, первое, что следует заметить о движении «Захвати Уолл-стрит»: это не какое-то уникальное американское явление, ставшее откликом на особую американскую ситуацию, а часть глобальной волны протестов, отчасти напоминающей глобальную волну протестов 1968 года.

Дж. Стерн-Вейнер: Что, по Вашему мнению, вспышка и распространение «оккупаций» говорят о нынешней социальной ситуации в Соединенных Штатах

Э. О. Райт: Это движение говорит нечто о ситуации в мире, не только в Соединенных Штатах: есть глобальное ощущение тупика в рамках существующей политической и экономической модели. Кризис экономической модели – результат сочетания растущего экономического неравенства с экономическим кризисом и стагнацией. Когда происходит интенсивный экономический рост, большинство людей склонны относиться к неравенству самому по себе как к чему-то более или менее безобидному; это выражается в афоризме: «Прилив поднимает с мели все корабли». В отсутствие же динамичной экономики кричащие проявления неравенства все больше и больше воспринимаются как нелегитимные. Центральный лозунг движения «Захвати Уолл-стрит» – «Нас 99%» – отражает это. Но, кроме того, имеет место кризис политической модели либеральной демократии и в США, и в Европе. Здесь критическая проблема – ощущение растущей недемократичности и одновременно растущей некомпетентности этих систем: недемократичности, проявляющейся в том, что влиятельные элиты, особенно связанные с глобальными финансами, получают все больше возможностей диктовать политику обществу и государству; некомпетентности, проявляющейся в снижении                 способности государства управлять капиталистической экономикой и удовлетворять базовые нужды людей. Протесты, которые мы видим, вызваны этим кризисом легитимности как экономической, так и политической системы.

Дж. Стерн-Вейнер: Среди участников и сторонников движения “Occupy” возникли и продолжаются дебаты по вопросам тактики: должно ли движение «кристаллизоваться» вокруг некоторого набора требований, или же оно должно вместо этого сосредоточиться на том, чтобы показать реальный пример альтернативного способа структурирования социальной жизни. У Вас есть какие-то соображения по этому поводу?

Э. О. Райт: Я бы не ставил вопрос именно так. Конечно, для любого общественного движения, если оно желает долгосрочного влияния, важно внятно сформулировать проект преобразований, но то, что обычно называют «набором требований», составляет лишь один аспект этого. «Требования» составляют часть проекта преобразований постольку, поскольку вы воздействуете на властные институты и стремитесь к какому-то изменению политики или практик этих институтов. Но проект преобразований формулируется и через создание моделей альтернативных институтов и «способов существования». Народные собрания, проводимые «движением площадей» в Испании и других странах, и публичные диалоги в лагерях «Захвати Уолл-стрит» воплощают эту идею. Сейчас было бы иллюзией думать, будто процессы, примеры которых дали в течение нескольких месяцев эти пестрые лагеря, сами по себе каким-то образом сформируют жизнеспособные модели новых институтов для сложного социума – «альтернативный способ структурирования социальной жизни». Но это не отменяет того, что публичная демонстрация демократической дискуссии и активного участия людей в общих делах – важная составляющая артикуляции определенных ценностей альтернативного общества.

Дж. Стерн-Вейнер: Некоторые комментаторы, симпатизирующие движению, например, Ноам Хомский, выражали озабоченность тем, что те требования, которые были-таки выдвинуты «оккупантами», либо очень умеренны (настолько, что их могут одобрить даже в “Financial Times”), либо так расплывчаты и оторваны от текущей реальности («ниспровергнуть капитализм» и т. д.), что не составляют угрозы каким-либо наличным интересам власть имущих. Считаете ли Вы, что здесь есть проблема?

Э. О. Райт: Движение «Захвати Уолл-стрит», просуществовав всего несколько месяцев, оказало огромное воздействие на сферу публичной дискуссии, несмотря на такую расплывчатость по части предлагаемого проекта преобразований. Оно ввело в пространство мейнстримного обсуждения проблематику озабоченности неравенством и его последствий как для благосостояния большинства людей, так и для демократичности американской демократии. Каковы бы ни были долгосрочные минусы, порожденные отсутствием разработанной программы «нереформистских реформ» – требований, занимающих место между предложениями легких перемен, не опасных ни для кого, и экстравагантными призывами изменить все, – эффект от движения “Occupy” в непосредственном контексте оказался, я думаю, намного больше, чем кто-либо мог бы предвидеть.

С другой стороны, для того, чтобы оказать долговременное позитивное влияние в программном аспекте, движению «Захвати Уолл-стрит» действительно нужно сформулировать набор предлагаемых мер, которые в виде требований могут быть приняты различными политическими силами в стране, как в левом крыле Демократической партии, так и вне ее. В данный момент “Occupy” как движение не располагает механизмом, который мог бы породить какой-либо последовательный манифест, но, возможно, на следующем этапе развития такой механизм появится.

Дж. Стерн-Вейнер: Вы писали о «реальных утопиях». Что Вы под этим подразумевали?

Э. О. Райт: «Реальная утопия» – это некоторый способ говорить об альтернативах существующим структурам господства и неравенства. Выражение «реальные утопии», конечно, оксюморон: «утопия» означает «нигде» – фантастический мир совершенной гармонии и социальной справедливости. Когда политики хотят без долгих рассуждений отделаться от какого-то предложения, предусматривающего преобразования в обществе, как от практически неосуществимой мечты, находящейся за пределами возможного, они называют его «утопическим». Реалисты отвергают такие фантазии как отвлекающие от серьезного дела – практического усовершенствования существующих институтов. Идея «реальных утопий» заключает внутри себя это «напряжение» между мечтаниями и практикой: «утопия» подразумевает мысленное построение альтернатив существующим институтам, воплощающих наши глубочайшие чаяния мира, где всем людям будут доступны условия, необходимые для цветущей жизни; слово «реальный» означает серьезное отношение к проблеме жизнеспособности тех институтов, которые могли бы приблизить нас к этому миру.

Главная задача исследования «реальных утопий» – в том, чтобы отыскать по всему миру социальные институты, воплощающие, пусть и очень несовершенно, идеалы эмансипации, тем самым получив возможность мысленно представить себе более широкие альтернативы. Нам нужно понять, как эти конкретные институты работают, и определить, каким образом они содействуют человеческому процветанию; но нам также нужно выявить их ограничения, затруднения и непредвиденные последствия их работы, чтобы понять, как можно развить их потенциал и расширить их «область применимости». В таком исследовании есть соблазн – стать «фанатом», некритически превозносящим достоинства перспективных экспериментов; и есть опасность стать циником, воспринимающим слабые места как единственную реальность, а потенциал – как иллюзию.

Дж. Стерн-Вейнер: Каких «реальных утопий» могли бы требовать движения “Occupy”, учитывая их озабоченность политической властью крупного капитала, растущим имущественным неравенством и несправедливым распределением лишений в результате экономического кризиса?

Э. О. Райт: Как я указывал выше, движение «Захвати Уолл-стрит» стало ответом как на эрозию демократии, так и на невероятный рост экономического неравенства в контексте экономического кризиса. Вероятно, в том, что касается демократии, наиболее очевидной «реальной утопией», которая могла бы найти отклик у “Occupy”, является «партисипативный бюджетный процесс» («бюджет участия») – институциональная инновация в процедуре составления бюджета городскими администрациями, начало которой было положено в 1990-е годы в городе Порту-Алегри (Бразилия). При партисипативном бюджетном процессе решение по дискреционной части бюджета принимается посредством процедуры, основанной на принципах прямой демократии участия, на уровне собраний в кварталах, а не в городском совете и не путем административного планирования. Этот механизм в некоторых (но не всех) городах показал себя весьма успешным в смысле перенаправления городских расходов на нужды бедноты, а не состоятельных элит. Сейчас эксперименты с «бюджетом участия» проводятся в некоторых административных районах Чикаго и Нью-Йорка, так что эта идея может оказаться привлекательным направлением реформы городского управления.

Требования, касающиеся экономического аспекта, представляют в некотором отношении бóльшую трудность: здесь сложнее представить себе преобразования, которые можно осуществить на местном уровне и которые при этом существенно повлияли бы на концентрацию богатств и дохода. Есть, конечно, некоторые очевидные требования, – например, справедливое распределение налогового бремени и жесткое общественно-государственное регулирование финансовой сферы, – которые находятся в пределах стандартного спектра реформистской политики и соответствуют политическим позициям прогрессивного крыла Демократической партии. Что касается институтов «реальной утопии», которые в долгосрочной перспективе могли бы изменить «конфигурацию» экономического неравенства, то здесь, на мой взгляд, наиболее актуальны следующие:

  • «Солидарные финансы» – институциональный механизм, впервые примененный профсоюзным движением в Квебеке. Он предполагает использование части средств контролируемых профсоюзами пенсионных фондов для прямых частных инвестиций (а не просто покупки акций на бирже через взаимные фонды) в малые и средние фирмы с (местной) географической привязкой. В Квебеке к средствам, выделенным для этого профсоюзами, первоначально добавлялось сопоставимое по объему финансирование со стороны правительства провинции. При помощи механизма «солидарных финансов» укрепляется «географически укорененный» (местный) капитал, профсоюзы получают представительство в советах директоров и трудовые отношения в соответствующих фирмах становятся более сотрудническими.
  • Безусловно гарантированный базовый доход. Здесь предлагается фундаментальная перестройка механизма распределения доходов путем выплаты всем, кто легально проживает на данной территории, ежемесячного пособия, достаточного для обеспечения некоторого базового (без излишеств) уровня жизни. Конечно, в Соединенных Штатах идея гарантированного базового дохода в настоящее время полностью исключается из политической повестки дня, но в других местах мира она активно обсуждается.
  • Кооперативы, находящиеся в собственности работников: создание более благоприятной экономической среды для кооперативов, находящихся в собственности работников, – один из путей поддержки более эгалитарной формы рыночной экономики. Общественно-государственная политика может этому, в принципе, многим содействовать – помогая таким кооперативам преодолеть нехватку кредитов, способствуя развитию сетей кооперативов и предоставляя различные виды технической поддержки.

Дж. Стерн-Вейнер: Считаете ли Вы, что движение “Occupy” должно рассматривать себя как направленное против капитализма как такового?

Э. О. Райт: Капитализм – центральная часть проблемы, так что в конечном счете, безусловно, необходимо быть антикапиталистом. :Но это не значит, что нужно принять «бинарное» представление, согласно которому экономические системы бывают либо капиталистические, либо некапиталистические (или социалистические). Экономические системы носят гибридный характер. То, что мы называем «капитализмом», – это в действительности сложный гибрид капиталистических, этатистских и социалистических форм, внутри которого капиталистические формы экономической деятельности доминируют. Быть антикапиталистом – значит снижать «удельный вес» капиталистической составляющей в этом гибриде, разнообразными путями подчиняя капитализм демократическому контролю и расширяя пространство для «социально усиленных» форм экономической деятельности.

Дж. Стерн-Вейнер: Вы писали, что социальные движения нуждаются в «стратегии преобразований». Почему это так важно?

Э. О. Райт: Людям важно чувствовать, что краткосрочные кампании борьбы, в которых они участвуют, включены в некоторый более широкий проект, служат более масштабной цели. В марксистских подходах старого образца это подразумевало убежденность в том, что борьба за социализм ведется в соответствии с динамикой истории, стимулирующей социальные перемены в направлении эмансипации. Сейчас мало кто верит, что «история на нашей стороне» каким-то имманентным образом; поэтому, чтобы чувствовать, что текущая борьба «творит историю», важно представлять себе проект преобразований.

Дж. Стерн-Вейнер: В своей книге «Представляя реальные утопии» Вы описываете три модели стратегии преобразований – модель разрыва, модель внедрения и симбиотическую модель. Не могли бы Вы кратко описать различия между ними?

Э. О. Райт: Вот определения из книги (глава 8):

Преобразования по модели разрыва предусматривают создание новых институтов «социального усиления» (расширяющих социальные возможности и права) через коренную ломку существующих институтов и социальных структур. Основная идея состоит в том, что в ходе прямой конфронтации и политической борьбы можно добиться радикального разлома институциональных структур, при котором существующие институты разрушаются, а новые могут быть достаточно быстро построены. «Сначала разбить, потом строить». Каноническая версия этой модели – революционный сценарий строительства социализма: революция представляет собой решительную, всеохватывающую победу народных сил, стремящихся к расширению социальных возможностей и прав, и в результате этой победы происходит быстрая трансформация государственных структур и фундамента структур экономических.

При преобразованиях по модели внедрения делается попытка воплотить новые формы «социального усиления» в нишах, зазорах, на обочине капиталистического общества, часто там, где они не создают впечатления какой-то непосредственной угрозы господствующим классам и элитам. Это – та стратегия построения институтов «социального усиления», которая наиболее глубоко «встроена» в гражданское общество и нередко выпадает из поля зрения радикальных критиков капитализма. «Стратегии внедрения» занимают центральное место в некоторых анархистских концепциях социальных изменений и играют большую практическую роль в деятельности многих активистов на уровне местных сообществ; в то же время социалисты марксистской традиции часто отзывались о такой работе критически или пренебрежительно, считая ее паллиативной или чисто символической деятельностью, малоперспективной в смысле серьезного вызова существующему положению дел. Однако в совокупности инновации этого типа не только способны реально изменить жизнь людей, но и могут – потенциально – стать важнейшим фактором, обеспечивающим больший простор для преобразований в сторону «социального усиления» в обществе в целом.

Симбиотические преобразования предполагают стратегии, при которых расширение и углубление институциональных форм «социального усиления» широких масс одновременно способствует решению определенных практических проблем, стоящих перед господствующими классами и элитами. Такой характер носила демократизация капиталистических государств: демократия возникла в результате концентрированного давления и борьбы «низов», это давление и эта борьба первоначально воспринимались как серьезная угроза устойчивости капиталистического господства – но в конечном итоге либеральная демократия помогла решить множество проблем, что внесло свой вклад в стабильность капитализма. Рост социальных возможностей и прав был реальным, не иллюзорным, но он также способствовал такому решению проблем, которое служило интересам капиталистов и других элит. Таким образом, симбиотическим преобразованиям присущ противоречивый характер: они расширяют социальные возможности и в то же время в некоторых аспектах укрепляют существующую систему.

Дж. Стерн-Вейнер: Какие из этих стратегий приняло движение “Occupy”? Каковы выгоды и издержки, связанные с такими стратегиями?

Э. О. Райт: В настоящий момент движение “Occupy” – это протестное движение, реализующее главным образом, так сказать, экспрессивную стратегию, а не стратегию преобразований. Это значит, что основная логика его деятельности связана с «постановкой диагноза» и критикой существующих институтов, а не с попытками построения альтернатив. Это важно, поскольку критика мира, «как он есть», всегда образует исходный пункт для борьбы за создание нового мира. Но, если имеется в виду осуществить реальные изменения, такую «экспрессивную» деятельность нужно в конце концов увязать со стратегиями, в большей мере нацеленными на преобразования.

С учетом сравнительно антиэтатистской ментальности многих участников «оккупаций», органично связанными с движением “Occupy” окажутся, вероятнее всего, «стратегии внедрения». «Стратегии разрыва» не пользуются доверием, – во всяком случае, когда они формулируются как стратегии разрыва на уровне системы. А «симбиотические стратегии» требуют работы внутри сложившихся институциональных структур и властных центров, особенно государственных, что многие активисты движения, по-видимому, отвергают. Так что фактически остаются только «стратегии внедрения».

В конечном счете, я думаю, что перспективы открытия новых возможностей для преобразований демократического и эгалитарного характера зависят от «смычки» между преобразованиями по модели внедрения и симбиотическими преобразованиями. И, коль скоро сейчас это представляется столь невероятным на национальном уровне (по крайней мере в США), необходимо, может быть, сосредоточить основную энергию на местном и региональном уровнях политики. Это значит, что нужно думать о конкретных проектах строительства новых институтов на местном уровне, воплощающих некапиталистические принципы, – «солидарных финансов», рабочих кооперативов, «социальных» предприятий, городского сельского хозяйства, поддерживаемого сообществами местных жителей, новых форм городского планирования на основе «бюджета участия», – и вести борьбу за такую политику публичной власти на местном уровне и на уровне штатов, при которой такие инициативы были бы более успешными.

Продвижение таких проектов институционального строительства, основанных на стратегиях внедрения и симбиоза, не означает ни отказа от протестов против несправедливостей более высокого уровня, связанных с неравенством и властью корпораций, ни отказа от требований исправления этих несправедливостей в масштабах системы в целом. Стратегии внедрения и симбиоза на более локальном уровне должны и далее скрепляться некоторым общим представлением о демократической и эгалитарной альтернативе капитализму, способствующей человеческому процветанию. Непосредственно в настоящий момент, однако, перспективы существенных прогрессивных изменений на уровне страны в целом видятся крайне ограниченными. И, может быть, в более долгосрочной перспективе успех более локально ориентированных проектов институционального строительства повысит шансы более широких преобразований, показав «на земле», что другой мир возможен.

 



* Источник: http://www.newleftproject.org/index.php/site/article_comments/
occupy_wall_street_and_transformational_strategy


Вернуться назад