ИНТЕЛРОС > №3, 2011 > ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ КРИЗИС В ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ: ПОИСКИ ВЫХОДА

Елена Кубишина, Стелла Долматова
ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ КРИЗИС В ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ: ПОИСКИ ВЫХОДА


13 октября 2011

Кубишина Елена Сергеевна – к.э.н., с.н.с. Института экономики РАН;

Долматова Стелла Анатольевна – к.э.н., с.н.с. Института экономики РАН


Специфика российского демографического кризиса

Радикальное реформирование российского социума в 90-е годы ХХ в. привело к возникновению и обострению целого комплекса проблем, среди которых одной из самых болезненных остается демографическая. Для России стало характерно не только относительное сокращение численности населения, но и абсолютное – депопуляция, – в связи с противоположной динамикой уровня рождаемости и смертности (так называемый «русский крест»). С 1992 г. в нашей стране сложился суженный тип воспроизводства населения. В результате, если в 1992 г. в среднегодовом исчислении общая численность населения составляла 148,5 млн. человек, то к 2010 г. она сократилась до 141,9 млн. человек[1], причем необходимо учесть, что все эти годы имел место миграционный прирост, в среднем по 400 тыс. человек в год при максимальном годовом значении (в 1994 г.) 978 тыс. человек.

В 90-е годы депопуляция из региональной и этнической превратилась в серьезную общероссийскую проблему. Согласно официальной статистике, тенденция устойчивой убыли населения характерна для большинства регионов страны. Исключение составляют лишь некоторые национальные образования в составе РФ. Наибольшая убыль населения характерна для Центрального, Северо-Западного и Приволжского федеральных округов, где проживает более 50% населения России. В некоторых областях Центрального (Ивановская, Смоленская, Владимирская) и Северо-Западного округов (Псковская, Ленинградская, Новгородская) депопуляция в два и более раз превышает средний по России уровень.

Сокращение численности населения наблюдается и в ряде стран Европы, однако в России этот процесс характеризуется особой глубиной. В начале ХХI в. естественная убыль населения страны в расчете на 1000 человек в несколько раз превысила значения соответствующего показателя в тех европейских государствах, где наблюдается аналогичный процесс (Германия и Италия). И хотя с середины десятилетия упомянутый показатель в России устойчиво сокращается (с 5,5‰ в 2004 г. до 2,5‰ в 2008 г.), он все еще заметно выше, чем в указанных странах, где в 2007 г. коэффициент естественной убыли составил, соответственно, 1,7‰ и 0,2‰. По данному параметру Россия уступает лишь таким бывшим союзным республикам и восточноевропейским государствам, как Литва (показатель естественной убыли 3,9‰), Латвия (4,3‰), Украина (5,3‰), Беларусь (2,7‰), Болгария (4,9‰), Венгрия (3,5‰).

В 90-е годы для России стали характерны уникально низкая рождаемость, не обеспечивающая даже простого воспроизводства населения, при исключительно высоких и постоянно увеличивающихся показателях смертности, существенно опережающих коэффициенты рождаемости (в ряде регионов – более чем в два раза).

В принципе, сокращение рождаемости – объективная тенденция, характерная для многих стран мира в период демографического перехода. В России же в годы реформ этот процесс протекал столь стремительно, что к рубежу тысячелетий по уровню рождаемости наша страна оказалась на последнем месте в Европе: абсолютное число рождений уменьшилось более чем вдвое (с 2,5 млн. человек в 80-е годы до 1,2 млн. в 90-е годы), а суммарный коэффициент рождаемости снизился с 1,73 в 1991 г. до 1,16 в 1999 г., тогда как число женщин 16–49 лет за эти же годы выросло почти на 20%. И хотя с началом экономического подъема после кризиса 1998 г. рождаемость в стране несколько повысилась, она все еще существенно ниже уровня, необходимого для простого замещения поколений.

Не менее острой проблемой демографического развития России является чрезвычайно высокий уровень смертности населения, особенно мужчин трудоспособного возраста. Так, в возрастной группе 40–44 лет коэффициент смертности мужчин вырос почти в два раза: с 7,7‰ в 1990 г. до 14,2‰ в 2004 г., снизившись затем до 11,0‰ в 2008 г. В результате ожидаемая продолжительность жизни населения упала до самого низкого за послевоенный период уровня: с 69 лет в 1990 г. до 65 лет в начале ХХI в. (у мужчин – с 63,7 до 58,8 лет, у женщин – с 74,3 до 72,3 лет за тот же период). На протяжении 90-х годов по продолжительности жизни мужчин Россия занимала 110–130 место в мире, женщин – 95–100 место. И даже позитивная динамика ВВП в последние годы не сопровождается пока радикальными изменениями показателей здоровья и продолжительности жизни населения (см. табл. 1). Исследователи ИСЭПН РАН в этой связи выдвигают в качестве причины перманентное стрессовое состояние россиян, снижающее сопротивляемость организма и вызывающее патологические изменения[2].

Подобная динамика демографических процессов позволяет говорить об устойчиво кризисном состоянии современной демографической ситуации в стране и дает основания для предположения, что на их ход серьезное влияние оказали дестабилизация социально-экономического положения в России, снижение уровня и качества жизни населения, ухудшение социальной защищенности в период реформ, приведшие к подрыву возможностей нормального воспроизводства человеческого потенциала.

При таком положении вещей вполне реальной остается угроза сохранения тенденции к сокращению численности населения страны (согласно прогнозу Росстата, до 139 млн. человек к 2016 г. и 127 млн. человек к 2030 г.). При отсутствии миграционной составляющей, последние полтора десятка лет вносившей свою лепту в замедление темпов убыли населения, и при сохранении низкой рождаемости и высокой смертности население России в 2050 г. составит всего 86,5 млн. человек. Рост рождаемости до двух детей на одну женщину в 2050 г. при неизменной смертности позволил бы повысить численность россиян примерно на 8 млн. – до 94,5 млн. человек. Снижение же смертности при сохранении неизменной низкой рождаемости способно принести больший выигрыш – 17 млн. дополнительных жителей.

Таблица 1.

Ожидаемая продолжительность жизни при рождении (лет)

Годы

Все население

мужчины и женщины

мужчины

женщины

1961-1962

68,75

63,78

72,38

1964-1965

69,61

64,60

73,34

1969-1970

68,81

63,15

73,39

1974-1975

68,60

62,78

73,41

1979-1980

67,54

61,45

73,00

1980-1981

67,61

61,53

73,09

1981-1982

68,01

61,99

73,47

1982-1983

68,25

62,27

73,63

1983-1984

67,93

62,00

73,31

1984-1985

68,08

62,31

73,32

1985-1986

69,26

63,83

73,99

1986-1987

70,13

64,91

74,55

1988

69,90

64,80

74,43

1989

69,57

64,21

74,47

1990

69,19

63,73

74,30

1991

68,92

63,37

74,19

1992

67,80

61,91

73,66

1993

65,09

58,81

71,84

1994

63,91

57,48

71,12

1995

64,52

58,12

71,59

1996

65,80

59,62

72,40

1997

66,77

60,90

72,87

1998

67,07

61,22

73,13

1999

65,92

59,87

72,40

2000

65,37

59,07

72,29

2001

65,23

58,92

72,17

2002

64,95

58,68

71,90

2003

64,85

58,55

71,84

2004

65,27

58,89

72,30

2005

65,3

58,87

72,39

2006

66,6

60,37

73,23

2007

67,50

61,39

73,90

2008

67,88

61,83

74,16

2009

68,67

62,77

74,67

Источник: Демографический ежегодник России, 2010. М.: Росстат, 2011.

Но даже одновременный и довольно значительный рост рождаемости и ожидаемой продолжительности жизни, по мнению известного демографа А. Г. Вишневского, окажется не в состоянии переломить тенденцию к сокращению численности населения России[3].

Вместе с тем демографы считают своим долгом предостеречь общество от слишком больших иллюзий относительно возможности существенного долговременного роста рождаемости примерно вдвое и «постепенного перехода от малодетной (1–2 ребенка) к среднедетной (3 и более детей) семье», без чего обеспечить устойчивый положительный естественный прирост населения России невозможно[4].

В России, как и в большинстве развитых стран, демографическая ситуация в первой половине XXI в., скорее всего, будет характеризоваться сохранением отрицательного естественного прироста. А это значит, что, формируясь только на основе низкой рождаемости и высокой смертности, население неизбежно будет продолжать сокращаться и быстро стареть, что со всей остротой поставит вопрос пополнения его численности за счет иммиграционного прироста.

Однако значительный приток мигрантов также порождает ряд серьезных проблем и нежелательных последствий. И, тем не менее, приема крупных иммиграционных потоков вряд ли удастся избежать, учитывая разность демографических и экономических потенциалов России и ее южных соседей (перенаселенность, бедность и растущую мобильность их населения). Это обусловит нарастание миграционного давления со стороны сопредельных государств и неизбежно найдет проявление в росте нелегальной миграции, на которую, видимо, придется реагировать посредством расширения легальных возможностей приема иммигрантов.

И все же, каковы бы ни были масштабы миграционного притока в будущем, миграционный прирост вряд ли сможет полностью нейтрализовать отрицательные последствия сложившихся в России тенденций естественного воспроизводства населения, в частности, падения рождаемости намного ниже уровня простого замещения поколений.

Демографическая политика государства в отношении рождаемости:

намерения и реальность

Осознание катастрофичности демографических процессов, по поводу чего научная общественность бьет тревогу уже в течение 15 лет, пришло и к высшему политическому руководству страны. Не случайно президентское послание В. В. Путина в 2006 г. было нацелено в основном на решение данной проблемы, а в качестве главного направления улучшения демографической ситуации избрано стимулирование рождаемости. В то же время меры, предложенные по так называемому демографическому проекту, представляются половинчатыми и явно недостаточными для кардинального изменения положения в лучшую сторону. По мнению экспертов, справедливо полагающих, что нельзя все сводить в материальную плоскость, необходим комплексный подход, учитывающий совокупность факторов, в том числе социокультурные и этноконфессиональные особенности российских регионов.

Утверждения СМИ о беспрецедентности инициатив в области демографии, выдвинутых руководством страны, мягко говоря, не соответствуют действительности. К примеру, во Франции совокупные масштабы материальной поддержки матерей выше уровня, установленного с 2007 г. в России. Соответствующие выплаты французским матерям начинаются с момента регистрации беременности, а заканчиваются в случае продолжения ребенком образования лишь по достижении им возраста 23 лет[5]. Несмотря на это, принципиально изменить ситуацию депопуляции французам так и не удалось. В то же время, безусловно, без материального стимулирования и социальной поддержки трудно ожидать заметных результатов увеличения рождаемости в европейских странах, в том числе и в России.

Однако помимо этого необходимы также значимые социальные перспективы и возможности социального развития. Следует признать, что так называемый «социальный лифт» – способ относительно быстрого улучшения социального статуса, наследуемого от родителей или приобретенного в ходе профессиональной деятельности, открыт не для всех. Даже такой стандартный путь продвижения по социальной лестнице в развитых странах, как получение высшего образования, в России не гарантирует социального успеха. На смену ожиданиям социального подъема времен перестройки пришла социальная апатия в современной России.

Серьезной проблемой является ослабление социально-экономических позиций семьи. Ужесточение конкуренции на рынке труда при одновременном сокращении доступности социальной инфраструктуры, в том числе детских учреждений, резком росте стоимости бытовых услуг, переводе здравоохранения и образования в значительной степени на платную основу привели к тому, что женщины утратили многие преимущества, которые в прежней системе помогали им совмещать семейные обязанности и работу.

С одной стороны, в обществе происходит нарастание «патриархальных» настроений, стремления «вернуть женщину в семью». С другой стороны, обостряется проблема женской и детской бедности, недостаточности доходов для нормального существования семьи. В результате многие женщины на практике лишены выбора, вынуждены поневоле брать на себя двойную нагрузку, ограничивать себя во всем ради детей – либо отказываться от деторождения. По данным Комитета Госдумы по делам женщин, семьи и детей, почти 50% из 41 миллиона российских семей вовсе не имеют детей. Семьи с двумя и более детьми оказались в абсолютном меньшинстве: всего 15% семей имеют двоих детей и лишь 3% – более двух[6].

«Социально-экономический коллапс блокировал для значительной части россиян их стремление к воспроизводству. Сходный по характеру репродуктивный кризис испытали и все другие бывшие социалистические государства Европы. Если до начала реформ рождаемость в них в целом была заметно выше, чем в развитых европейских государствах с рыночной экономикой (суммарный коэффициент рождаемости по Восточной Европе – 2,14‰, Западной – 1,63‰, Северной – 1,86‰, Южной – 1,93‰), то в настоящее время – однозначно ниже: по имеющимся данным, оценки общего коэффициента рождаемости в Восточной Европе (без учета бывших республик СССР) – 9,32‰, в Западной – 10,6‰, Северной – 12,3‰, Южной – 11,2‰. Помимо демографического кризиса на постсоветском пространстве, обращает на себя внимание и другой тренд – смена регионального лидера по показателю репродуктивности, место которого заняла отличающаяся социальной ориентированностью государственной политики Северная Европа»[7].

Норвежский эксперт М. Ронсен поддерживает точку зрения, высказанную в новогоднем обращении бывшего премьер-министра Норвегии  Й. Стольтенберга в 2001 г.: «важными детерминантами рождаемости являются «качество» общества и уверенность населения по поводу будущего. Современные женщины образованны, выходят на рынок труда наравне с мужчинами и планируют наравне с мужчинами участвовать в жизни общества. Опираясь на опыт скандинавских стран, мы предполагаем, что дети останутся в планах и женщин, и мужчин, если общество будет готово принять на себя значительную часть ответственности и сопряженных издержек. Сюда входят как политика, которая позволит женщинам сочетать рождение детей и оплачиваемую занятость, так и меры, способствующие укреплению гендерного равенства и побуждающие мужчин участвовать в уходе за ребенком. Возможно, страны с низким уровнем рождаемости, где еще многое можно улучшить в данной области, более всего выиграют от реализации такой политики, особенно если одновременно им удастся создать стабильную экономику и сформировать у населения оптимистичный взгляд в будущее»[8]. Необходимо учитывать опыт Норвегии, демонстрирующей высокий уровень жизни населения, который особенно актуален, так как эта страна, как и Россия, является нефтедобывающей.

Германия, страна с социально ориентированной экономикой, тем не менее, дает нам пример того, что происходит, когда социальная поддержка населения постепенно сокращается. «После того как в Германии в обществе снизился уровень поддержки деторождения, немецкие семьи ответили на это уменьшением количества детей или бездетностью, в последние три-четыре десятилетия общество в Германии стало менее дружелюбным по отношению к детям, и представители более молодых поколений уже не хотят их заводить, чего не наблюдалось ранее. В тех случаях, когда социальная организация общества достигла такой стадии, преодоление крайне низкого уровня рождаемости становится гораздо более проблематичным»[9].

В России идея социальной ориентации остается декларативной. В большинстве программных документов упоминается «социально-ориентированная модель экономики», рассчитанная на рост индивидуализма и сокращение отношений солидарности. Государство не только утратило лидирующие позиции в экономике посредством почти тотальной приватизации, но и значительно ослабило механизм регулирования социально-экономических процессов, уповая на пресловутую «невидимую руку рынка». Рыночный механизм, «смазанный» коррупцией, привел к беспрецедентному по срокам и масштабам социальному расслоению, произошла резкая поляризация общества, по сути, ведущая к разрушению единого социального пространства. Разрыв между 10% наименее обеспеченных и 10% наиболее обеспеченных россиян, по данным Росстата, составил 15 раз, а по мнению экспертов – 20–50 раз. Сложилась ситуация сосуществования «двух Россий» (в терминологии Н. М. Римашевской), когда одна часть страны – на грани выживания, а другая – не знает, на что потратить неожиданное богатство, чтобы удивить цивилизованный мир. Ежегодный прирост числа российских миллиардеров выглядит все более вызывающим на фоне нарастания социальных проблем.

Негативный климат в обществе, обусловленный острейшей проблемой социальной несправедливости, формирует настроения пессимизма и безысходности. По словам известного социолога А. Шевякова: «Неравенство, выражающееся в лишениях, испытываемых значительными группами населения, вызывающее ощущение социально-экономической несостоятельности из-за невозможности улучшения своего положения за счет собственных усилий, воздействует на социально-психологическое состояние общества негативно. В этом случае оно не только служит источником нейропсихологической напряженности, но и деформирует мотивацию социального поведения. В том числе оно разрушительно воздействует и на репродуктивное поведение населения. В то же время экономический рост не решает автоматически проблем устранения возникших диспропорций и бедности, а, как показывает опыт наших реформ, наоборот, их усиливает»[10].

Отход от советской системы государственного патернализма и курс на минимизацию роли государства в жизни общества при переходе к рынку особенно болезненно сказался на положении наименее защищенных категорий населения, в том числе женщин и детей.

Культивирование идеологии индивидуализма, насаждающей принципы опоры на себя и на свою семью, взамен социальной солидарности привело к обоснованию необходимости возложения основного бремени ответственности за подрастающее поколение на институт семьи. Однако тенденция к индивидуализации разрушает и саму традиционную семью, что характерно как для нашей страны, так и для стран Запада.

Как отмечает У. Бек: «Женщины освобождаются от брачной опеки – материального столпа традиционной жизни домашней хозяйки. Тем самым вся структура семейных взаимоотношений и опеки оказывается под нажимом индивидуализации»[11]. Необходимость совмещать две функции – профессиональную и материнскую – ухудшает позиции женщин на рынке труда. Рождение и воспитание детей снижает их шансы на высокую зарплату, повышение квалификации, продвижение по службе, что, в свою очередь, приводит к недостаточной обеспеченности в старости, является известным ограничителем при выборе жизненной стратегии – работа или ребенок.

Характерно, что в ходе рыночных реформ произошло вытеснение женщин из сфер экономики, обеспечивающих более высокий уровень заработной платы, в другие отрасли. В большей степени это относится к управлению, где удельный вес женщин сократился с 67% в 1990 г. до 37,5% в 2007 г. Причем тот же показатель в таких значимых, но отстающих по оплате труда отраслях, как образование (80,8%) и здравоохранение (80,3%), остался практически неизменным[12]. В то же время наблюдается тенденция роста числа семей, где женщина является основным кормильцем, в связи с ростом числа детей, рожденных вне брака, и увеличением количества разводов.

Наряду с общей для России и стран Запада тенденцией разрушения нуклеарной семьи, состоящей из супружеской пары и детей, специфичными для нашей страны остаются отношения взаимопомощи в рамках расширенной семьи, не обязательно возглавляемой мужчиной, но состоящей из нескольких поколений, что позволяет объединить усилия по уходу за малолетними и пожилыми, а также увеличить ресурсы, необходимые для выживания. В то же время особое опасение вызывает рост числа детей, оставшихся без попечения родителей. Если в 1990 г. таких детей было выявлено 49105 человек, то в 2008 г. – уже 126095[13]. Официальная статистика приводит данные по детям, находящимся в государственных учреждениях (домах ребенка, детских домах, школах-интернатах и т.п.), а также под опекой и на усыновлении. Однако эксперты говорят о еще более масштабном и ужасающем явлении, характерном для времен гражданской и Великой Отечественной войн, – о беспризорности. На IV Всероссийском Пироговском съезде врачей были названы цифры: 2 млн. беспризорных и 700 тысяч сирот[14]. Об осознании важности этой проблемы свидетельствует включение в Федеральную целевую программу «Дети России» подпрограммы по профилактике безнадзорности.

Безусловно, важную роль играют денежные выплаты на детей в виде ежемесячного пособия. Однако его размеры остались по-прежнему минимальными.

Рассматривая пособие как стимул к повышению рождаемости, экономисты подчеркивают его неоднозначность. Когда пособие на детей выше заработка, возникает тенденция к сокращению женской занятости, снижается мотивация к выходу на рынок труда. Многие эксперты выражают сомнение по поводу эффективности нового вида пособия – материнского капитала рублей на второго и последующих детей. Не такие большие деньги, если учесть стоимость жилья и затрат на высшее образование, тем не менее способны привести к увеличению рождаемости прежде всего в неблагополучных семьях, что затем приведет к дополнительным значительным расходам государства на интернаты, детское здоровье, борьбу с безнадзорностью, социальную помощь малообеспеченным и т. п. Кроме того, стал уже классическим пример формирования в странах Запада субкультуры, в рамках которой  воспроизводится зависимость от системы социального обеспечения, когда дети, выросшие на пособия, не включаются в трудовой процесс и продолжают жить так же, как и их родители, получая социальную помощь от государства. В нашей стране такая ситуация невозможна, поскольку незначительные абсолютные размеры ряда социальных пособий (например, ежемесячных пособий на детей) лишают смысла саму идею их существования в теперешнем виде. Кроме того, необходимо усилить контроль за распределением и использованием этих средств, что также требует дополнительных расходов.

Еще одна серьезная проблема – повышение качества жизни детей. Важную роль играет наличие инфраструктуры по уходу за детьми, в частности, доступность детских садов и других детских учреждений. Льгота по оплате за детский сад, к сожалению, отменена Федеральным законом № 122 и потому может не предоставляться и на местном уровне. Кроме того, несмотря на растущую потребность в детских дошкольных учреждениях, их количество неуклонно сокращается. Это же относится и к спортивным сооружениям и детским внешкольным досуговым центрам. Кроме того, в современном городе политика градостроения абсолютно не учитывает интересы детей, фактически отбирая у них дворы, зеленые насаждения и детские площадки. Практически повсеместная криминогенность обстановки требует постоянного присутствия родных рядом с детьми, что невозможно при их вовлеченности в трудовой процесс.

Особая значимость дошкольных учреждений для положения женщин на рынке труда фактически признана введением с 2007 г. федеральных компенсаций платы родителей за дошкольное образование в размере 20%, 50% и 70% от фактической стоимости содержания ребенка в детском саду, соответственно, на первого и последующих детей. Следует отметить, что в СССР компенсировалось 80% данных расходов.

Для воспитания полноценного подрастающего поколения не менее важна также обеспеченность доступными загородными лагерями, сетью учреждений культуры, физкультурно-оздоровительных комплексов. В то же время во многих регионах дети даже из относительно благополучных семей не имеют доступа к учреждениям культуры. К тому же из-за интенсификации труда и сокращения досуга родителей дети и подростки практически предоставлены сами себе.

Обеспечение демографической программы требует средств, прежде всего, федерального бюджета; необходимо восстановить систему обязательных общефедеральных социальных гарантий, социальных стандартов и финансовых нормативов.

Снижение смертности как реальный путь сбережения населения России

Для улучшения демографических показателей в ближайшей перспективе стратегическое значение имеет не только и не столько стимулирование рождаемости, сколько содействие сокращению смертности и сохранению здоровья населения. Так, если рост рождаемости в ближайшие годы мало поможет российской экономике, поскольку детей необходимо еще вырастить и воспитать (а на это требуется минимум 18-20 лет), то снижение смертности уже в близком будущем может стать для нее мощным подспорьем, особенно учитывая ожидающее Россию долговременное сокращение численности населения трудоспособного возраста (примерно на четверть за 20 лет). В этой связи на меры политики, направленные на снижение смертности и сохранение здоровья населения, можно смотреть, как считают специалисты, с гораздо бóльшим оптимизмом, чем на стимулирование рождаемости[15]. Как показывает опыт многих стран, в этой области затраченные усилия всегда приносят успех. Проблема заключается в том, сможет ли российское государство и российское общество сформировать такую систему приоритетов, чтобы задача максимального сохранения здоровья и жизни граждан была подкреплена адекватным распределением экономических и иных ресурсов, чего, к сожалению, пока нет.

Одно из центральных мест в этой системе приоритетов должно принадлежать здравоохранению, роль которого в решении упомянутой выше задачи возрастает по мере развития медицинских технологий. По сравнению с советским периодом ситуация в данной сфере существенно изменилась. В здравоохранение активно внедряются страховые принципы и платность, идет борьба интересов, в ходе которой нередко побеждает сторона, преследующая выгоду небольшой прослойки лиц, а не интересы общества.

Обеспечение доступности медицинских услуг для населения – задача любой системы здравоохранения. Под доступностью обычно понимается возможность получения необходимой медицинской помощи в территориальном, финансовом и культурном аспекте, т. е. отсутствие финансовых барьеров для ее получения, наличие адекватного предложения медицинских услуг, а также отсутствие дискриминации по социальным характеристикам.

В России проблема доступности медицинских услуг в последнее время стоит очень остро. Введение обязательного медицинского страхования (ОМС), децентрализация финансирования и управления здравоохранением, передача многих полномочий в этой сфере на региональный и местный уровень не дали пока сколько-нибудь значимых результатов. Материнская и детская смертность в несколько раз превышают соответствующие показатели развитых стран, чрезвычайно высока смертность в трудоспособных возрастах, особенно у мужчин, сверхсмертность которых дает, по нашим расчетам, до 4/5 избыточной смертности трудоспособных контингентов. В Россию вернулись такие болезни, как туберкулез и полиомиелит, практически побежденные еще в советские годы. Растет число инвалидов, в том числе детей.

Создание самой системы ОМС столкнулось с серьезными проблемами, среди которых недостаточный охват населения и медицинских учреждений, трудности со сбором страховых взносов, поскольку как работодатели, так и местные органы власти часто не выполняют своих обязательств, нецелевое использование средств фондами ОМС, их дополнительные административные и организационное расходы, задержка выплат медицинским учреждениям за оказанные услуги, слабый контроль за их качеством и многое другое. Все это обострило проблему доступности медицинских услуг для населения, что признается и официально.

Социальная политика российского государства в области медицинской помощи направлена на расширение прямого участия населения в финансировании здравоохранения при сужении сферы гарантированных государством бесплатных медицинских услуг.

Существующие оценки масштабов индивидуальных расходов граждан, включающие добровольное страхование, официальную оплату медицинских услуг и «серые» платежи «в конверте», колеблются в весьма широких пределах (от 25 до 60% совокупных расходов домохозяйств), причем доля личных средств, направляемых населением на эти цели, с 2000 г. возросла почти вдвое (с 20 до 38,7% общих расходов на здравоохранение)[16].

Расширение платности и рост тарифов на медицинские услуги в условиях низких доходов значительной части населения и сохраняющейся их сильной дифференциации ведут к дальнейшему ограничению доступности качественной медицинской помощи для многих российских граждан, и прежде всего – для малообеспеченных слоев. Немаловажную роль играет также идеологический фактор, когда средства массовой информации настойчиво внедряют в сознание людей идею, что высококачественные медицинские услуги можно получить только за деньги. В результате в обществе сформировался весьма устойчивый стереотип, что бесплатное (государственное) лечение хуже, чем предоставляемое на платной основе (при этом за качество медицинских услуг нередко выдаются удобства и комфорт, предоставляемые коммерческими лечебными учреждениями).

Экономический рост способен дать дополнительные ресурсы для устранения узких мест системы здравоохранения. Так, совершенствование профилактики и лечения сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний, занимающих, как видно из табл. 2, две верхние позиции среди причин смерти населения России, может, по оценкам Всемирного банка, обеспечить снижение смертности к 2020 г. на 20–40%, что равнозначно увеличению численности трудоспособного населения на 1,2-2,3 млн. человек. Однако наибольший потенциал сокращения смертности сосредоточен в трудоспособных возрастах (см. табл. 3), в которых смертность на протяжении всего рассматриваемого периода была значительно выше уровня 1990 г., причем как у мужчин, так и у женщин. Если бы этот показатель у данного контингента сохранился на уровне 1991 г., это позволило бы, как следует из таблицы 3, сохранить жизни более чем 3 млн. россиян и на треть уменьшило бы естественную убыль населения страны, составившую за постсоветский период более 10 млн. человек.

Особую озабоченность вызывает рост смертности от неестественных причин, к числу которых относятся несчастные случаи, убийства, самоубийства, алкогольные отравления и т. п. Соответствующий коэффициент, как показывают данные таблицы 2, увеличивался опережающими темпами. И отнюдь не случайно, на наш взгляд, то, что его динамика в целом совпала с динамикой коэффициента смертности трудоспособного населения: сложность экономической ситуации в реформируемой России, трудности и проблемы повседневной жизни, бесперспективность и утрата социальных ориентиров привели к тому, что каждый третий взрослый россиянин нуждается в психологической поддержке для противостояния стрессам[17]. Для многих россиян жизнь утратила ценность. В результате, начиная с 1990 г., смертность от самоубийств в России превысила смертность от убийств и к настоящему времени превзошла среднеевропейский уровень у мужчин в 2,5 раза, у женщин – в полтора.

Одной их серьезных причин, обусловивших сокращение населения России и ухудшение его здоровья, стало распространение алкоголизма и наркомании. По данным Всемирной организации здравоохранения, среди причин, сокращающих срок жизни, алкоголизм занимает второе место после курения. На сегодняшний день серьезными формами алкоголизма и наркозависимости в нашей стране страдает около 7% населения, при этом отличительной российской особенностью является потребление преимущественно крепких алкогольных напитков (к тому же очень часто некачественных) и отсутствие культуры их потребления.

Вызывает тревогу изменение возрастно-половой структуры зависимых от алкоголя и наркотиков: если 10–15 лет назад соотношение между женщинами и мужчинами было 1:10, то сегодня уже – 1:6; на порядок вырос уровень алкоголизма среди детей, что ставит под угрозу будущее нации.

Таблица 2.

Коэффициенты смертности по основным классам причин смерти

(число умерших на 100 000 человек населения)

2009*

1416,8

 

801,1

206,9

158,3

 

 

 

 

2008

1462,4

835,5

203,8

172,2

16,9

27,1

16,7

2007

1463,9

833,9

203,0

182,5

17,7

29,1

17,9

2006

1520,6

864,7

200,9

198,5

23,1

30,1

20,2

2005

1609,9

908,0

201,2

220,7

28,6

32,2

24,9

2004

1596,0

895,4

201,7

227,5

29,7

34,3

27,3

2003

1636,5

927,5

202,5

233,6

31,4

36,1

29,1

2002

1617,2

907,0

203,1

235,3

31,0

38,4

30,7

2001

1555,7

864,6

202,9

228,8

28,4

39,5

29,6

2000

1529,0

846,1

204,7

219,0

25,6

39,1

28,2

1995

1497,7

790,7

203,0

236,8

29,5

41,4

30,8

1990

1119,1

618,7

194,4

134,0

10,9

26,5

14,3

Причины

смерти

Всего умерших от всех причин

в том числе:

от болезней системы кpовообращения

от новообpазований

от внешних причин смерти

из них:

от случайных отравлений алкоголем

от самоубийств

от убийств

*Предварительные данные.

Источник: Демографический ежегодник России – 2009. М.: Росстат, 2010.

Таблица 3.

Умершие в трудоспособном возрасте (человек)

Годы

Всего, человек

На 1000 человек

соответствующего пола и
возраста

Гипотетическое число умерших обоего пола при уровне смертности 1991 г.

мужчины и женщины

мужчины

женщины

мужчины и женщины

мужчины

женщины

всего умерших

сверх-смертность

1

2

3

4

5

6

7

8

9=2-8

1990

409883

329553

80330

4,9

7,6

2,0

х

х

1991

421722

338736

82986

5,0

7,8

2,0

х

х

1992

487292

394929

92363

5,8

9,1

2,3

420079

67213

1993

620755

506954

113801

7,5

11,7

2,8

413837

206918

1994

705542

580074

125468

8,5

13,4

3,1

415025

290517

1995

671779

552985

118794

8,0

12,6

3,0

419862

251917

1996

598352

492337

106015

7,1

11,2

2,6

421375

176977

1997

535445

437403

98042

6,3

10,0

2,4

424956

110489

1998

520778

421682

99096

6,1

9,6

2,4

426867

93911

1999

581103

466001

115102

6,7

10,6

2,7

433659

147444

2000

630982

504564

126418

7,3

11,5

2,9

432179

198803

2001

649487

514688

134799

7,4

11,6

3,1

438842

210645

2002

679202

536845

142357

7,7

12,1

3,3

441040

238162

2003

717579

567031

150548

8,0

12,5

3,4

448487

269092

2004

720870

573043

147827

8,0

12,6

3,3

450544

270326

2005

739905

590752

149153

8,3

13,0

3,4

445726

294179

2006

668480

534355

134125

7,5

11,7

3,0

445653

222827

2007

621901

495968

125933

7,0

10,9

2,9

444215

177686

2008

610580

487835

122745

6,9

10,7

2,8

442449

168131

Всего за 1992 – 2008 гг.

3395237

Источник: Демографический ежегодник России - 2009. М.: Росстат, 2005. Столбцы 89 – расчеты авторов.

Расширение алкогольной и наркотической зависимости в молодежных когортах приводит к беспрецедентному росту смертности, связанной с убийствами и самоубийствами. По уровню смертности от самоубийств среди молодежи 15–18 лет Россия вышла на первое место в мире. Наряду с этим практика демонстрирует резкое снижение мотивации для лечения – обращаемость за помощью от алкоголизма в последние годы снизилась почти в 2 раза, по наркомании – примерно в 7 раз.

В этой связи назревшей необходимостью представляется целенаправленная государственная политика по борьбе с алкогольной и наркотической зависимостью, что, безусловно, потребует немалых затрат, но позволило бы уменьшить вызываемые этим социальным злом многообразные негативные последствия и прямой экономический ущерб, улучшить материальное благосостояние населения и повысить в конечном итоге качество человеческого потенциала в целом.

Противодействие растущей алкогольной и наркотической зависимости населения должно, на наш взгляд, стать национальным приоритетом в проводимой социальной политике, как бы ни были актуальны и важны другие ее направления. И если в отношении борьбы с наркозависимостью определенные подвижки есть (существует Федеральный закон «О наркотических средствах и психотропных веществах», установивший правовые основы государственной политики в отношении оборота наркотических и психотропных средств; была принята целевая федеральная программа «Комплексные меры противодействия злоупотреблению наркотиками и их незаконному обороту на 2005–2009 годы», хотя и финансировавшаяся весьма скромно – всего около 500 млн. руб. в год при потребности примерно в 8 млрд. долл.), то государственная антиалкогольная программа вообще отсутствует, хотя необходимость борьбы с ростом алкоголизма в стране признается всеми, в том числе и в высших эшелонах власти.

Однако сложность ситуации, с экономической точки зрения, заключается в том, что алкоголь и наркотики – прибыльные сферы коммерческой деятельности, немалые отчисления от которых в первом случае получает государство, а во втором – криминальные структуры. По оценкам экспертов, в России оборот торговли алкоголем официально составляет 468 млрд. руб., а с учетом теневого рынка – 650 млрд. руб., или около 27,5 млрд. долл. Оборот торговли наркотиками оценивается в 250 млрд. руб., или свыше 10 млрд. долл. И все же, учитывая многообразные экономические потери, вызываемые алкоголизмом и наркоманией: дополнительные расходы системы здравоохранения, связанные с лечением алкоголизма и наркомании, а также возникающих на этой почве хронических заболеваний, травм и инвалидности; социальные выплаты; содержание домов ребенка и интернатов; снижение производительности труда и качества рабочей силы; расходы на борьбу с преступностью на почве алкоголя и наркотиков, включая содержание силовых структур, следственных изоляторов и мест заключения; наконец, потери налоговых отчислений вследствие незаконного оборота наркотиков и нелегального алкоголя и проч. (что Всемирной организацией здравоохранения оценивается в 2–5% ВВП), – думается, что баланс ущерба и выгод оказывается явно не в пользу последних.

За все годы российских реформ большие надежды возлагались на быстрое формирование многочисленного среднего класса. Действительно, превращение среднего класса в наиболее массовую социальную группу приведет к тому, что у значительной части российского населения изменятся в лучшую сторону стереотипы поведения, связанные с отношением к здоровью, с образом жизни и с ценностью самой этой жизни. Поставленные в этой связи руководством страны ориентиры (средний класс в размере 60–70% населения страны к 2020 г.) потребуют сохранения на весь указанный период высоких темпов роста данной социальной группы (на уровне 3% в год), что представляется малореальным, учитывая протяженность временной перспективы (10 лет) и слабую предсказуемость экономической ситуации. Существующая поляризация российского общества также не дает особых оснований для оптимизма в этом отношении. Кроме того, среди специалистов до сих пор нет единства и по вопросу о критериях отнесения к среднему классу. В результате имеющиеся оценки масштабов данной социальной группы варьируют в весьма широких пределах: от 14% до 42% населения России[18]. Все это ставит под вопрос достижимость намеченной цели в указанные сроки.

В этой связи для принципиального изменения сложившихся в стране демографических тенденций и постепенного преодоления демографического кризиса прежде всего, как представляется, необходимо изменить, модернизировать социальную политику по всем направлениям, не только увеличив расходы на стимулирование рождаемости, здравоохранение, науку, образование (что, несомненно, нужно и следует делать), но и обеспечив улучшение в целом социального климата в стране, повышение качества жизни населения России, сохранение и развитие ее человеческого потенциала.



[1] Демографический ежегодник России 2009. М.: Росстат, 2010. Далее, если не указано иное, приводятся данные Росстата.

[2] Римашевская Н. Человеческий потенциал России и проблемы «сбережения населения» // Российский экономический журнал, 2004, № 9–10.С. 29–30.

[3] Население России – 2000. Восьмой ежегодный демографический доклад. Отв. ред. А. Г. Вишневский. Москва: 2001. С. 157.

[4] Там же. С. 151.

[5] Якунин В. И., Сулакшин С. С., Багдасарян В. Э. и др. Демографический кризис в России: факторный анализ / Проблемы формирования государственных политик в России. М.: 2006. С. 291.

[6] Российская газета. 10 октября 2006 г.

[7] Якунин В. И., Сулакшин С. С., Багдасарян В. Э. и др. Демографический кризис в России: факторный анализ / Проблемы формирования государственных политик в России. М.: 2006. С. 294.

[8] Ронсен М. Рождаемость и семейная политика в Норвегии: размышления о тенденциях и возможных связях.

http://demoscope.ru/weekly/2007/0285/analit02.php

[9] Макдональд П. Низкая рождаемость и государство: эффективность политики.  http://demoscope.ru/weekly/2007/0285/analit04.php

[10] Шевяков А.  «Болевые точки» России: избыточное неравенство и депопуляция // Общество и экономика, 2005, №12. С. 86.

[11] Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция, 2000. С. 191.

[12] Женщины и мужчины России – 2008. // Стат. сборник. М.: Росстат, 2009.

[13]  Дети в России – 2009. // Стат. сборник. М.: Росстат, 2010.

[14] Материалы IV (XX) Всероссийского Пироговского съезда врачей. М.: 2001. С. 101.

[15] Население России – 2000. Восьмой ежегодный демографический доклад. Отв. ред. А. Г. Вишневский. М., 2001. С. 151.

[16] http://www.mercana.ru/lenta/2005/3/3/29/34060

[17] Римашевская Н. Человеческий потенциал России и проблемы «сбережения населения» // Российский экономический журнал, 2004, № 9–10. С. 29–30.

[18] Известия, 2008 г., №97 (30 мая).


Вернуться назад