Jarret Zigon. Making the New Post-Soviet Person: Moral Experience in Contemporary Moscow.
Leiden: Boston Brill,
2010. 257 p. 

Лариса Валериевна Дериглазова
Томский государственный университет
dlarisa@inbox.ru

Постсоветский почти двадцатипятилетний период, несомненно, привел к формированию нового, «постсоветского» человека. К этой теме активно обращаются социологи, изучая изменение политических и идеологических ценностей россиян, новых общественных практик, стратегии выживания и особенности национального самосознания [Гудков, Дубин, Зоркая 2008]. Состояние российского пореформенного общества наиболее соответствует классической социологической теории аномии, предложенной Эмилем Дюркгеймом. На смену кризисным 1990-м пришли «сытые» 2000-е с культом консюмеризма и культурой гламура [Рудова 2009; Шор-Чудновская 2009]. Радикальный слом устоявшихся общественных норм, смещение моральных и социальных устоев, множественность выбора образа жизни и поведения, отсутствие жесткой регламентации социальных отношений, изменение характера социальной мобильности, социальных лифтов и интенций, появление новых социальных групп — все эти процессы являются незавершенными. Существующая исследовательская литература о «постсоветском» человеке в большей степени обращена к области его публичного бытования, политического поведения либо анализирует состояние общества в целом и положение определенных социальных групп. В меньшей степени представлена тема личности и сфера частной и даже сугубо внутренней жизни, которая сформировалась либо существенным образом трансформировалась в пореформенное время.