ИНТЕЛРОС > №3, 2009 > Классификация наук: опыт, проблемы и перспективы

Классификация наук: опыт, проблемы и перспективы


20 ноября 2009

Наука, как совокупность достоверных знаний о мире и человеке, как специфическая сфера духовного производства представляет собой в высшей степени сложное и противоречивое явление европейской культуры. Дисциплинарное пространство современного естественнонаучного и социогуманитарного знания охватывает многие сотни и тысячи предметных областей и направлений исследовательского поиска.[1] Научные знания существенно дифференцированы и с исторической точки зрения. Ведь существующий корпус научных знаний формируется в истории постепенно и эволюционирует в виде последовательности возникающих и сменяющих друг друга более или менее целостных систем представлений о мире и человеке.

 Развитие науки имеет неравномерный характер. Хронологические масштабы, отделяющие возникновение отдельных отраслей и дисциплин современной науки, достигают значений многих десятков, и даже сотен лет, что не могло не создавать нередко непреодолимые трудности на пути построения единой научной картины мира. И это понятно, если учесть, что процессы пространственно-временной дифференциации науки, становления ее современной дисциплинарной структуры обусловлены отнюдь не только стремлениями возможно полной рациональной осмысленности объекта познания, ограничиваясь исключительно задачами теоретической реконструкции законов его организации и развития. Если бы научное познание было целиком подчинено целям исследовательского поиска, то в этом случае дисциплинарная структура науки могла бы рассматриваться как непосредственное, практически «зеркальное» отражение структуры объекта исследования.

Наличие едва ли не прямого соответствия между дисциплинарной организацией науки и строением ее объекта фактически снимает, устраняет проблему классификации науки, превращая ее в чисто техническую задачу. Такое понимание сути дела проистекает из теоретико-познавательных иллюзий основателей новоевропейской науки (Ф. Бэкон, Р. Декарт, Т. Лейбниц и др.), считавших, что процесс познания есть процесс отражения в сознании явлений окружающего человека мира. Исходя из этих соображений общего характера и реальных потребностей упорядочения многообразия накопленных знаний, ведущими деятелями науки середины VIII в. (Д. Дидро, Л. Гольбах, Даламбер, Лаплас и др.) была предпринята попытка их систематизации. Ученые ХVIII в., века Просвещения, усматривали в реализации этого замысла единственную и вполне реальную возможность становления самосознания науки, ее превращения из хаоса случайных нагромождений никак не взаимосвязанных, часто противоречащих друг другу теорий, гипотез и фактов в систему способных к свободному самоопределению и творческому развитию объективных, истинных знаний. [2]

Интеллектуальная элита ХVIII в. была убеждена в безусловной справедливости представлявшейся очевидной истины, - естественной, адекватной формой организации научного знания должна быть его именно системная упорядоченность. Решающим доводом в пользу такого заключения является не вызывающий сомнения, общепризнанный факт, что природа представляет собой систему органично взаимосвязанных компонентов, или частей. Само собой разумеется, если природа есть система, то и отражаться в сознании она должна в виде системы знаний. Отсюда и задача упорядочения, классификации результатов научных исследований формулируется как проблема систематического изложения знаний о системе природы. Итоги поистине титанического труда научного сообщества эпохи Просвещения по реализации данного замысла завершились, как известно, созданием многотомной «Энциклопедии наук, искусств и ремесел» (1751-1780), опубликованной под редакцией Д. Дидро (1713-1784гг.).

         «Энциклопедия…» как демонстрация впечатляющих достижений науки и техники ХVIII века получила вполне заслуженную высокую оценку и современников, и всех последующих поколений ученых вплоть до сегодняшнего дня, но лишь как удачная форма демонстрации познавательной и практической мощи науки, - «знание – сила» (Ф. Бэкон), поставленной на службу нового социального класса, – буржуазии. Однако главная проблема, - проблема систематического изложения знаний о системе природы оказалась не только неразрешимой, но даже строго не сформулированной энциклопедистами.

         По существу, «Энциклопедия…» если и может рассматриваться в качестве системы знаний, то лишь как системы в высшей степени искусственной, совсем и не призванной соответствовать естественному порядку системной организации природы (или общества, - В.С.). Научные знания в «Энциклопедии…» систематизируются согласно принципу, определяющему упорядоченность, т.е. последовательность букв в алфавите французского языка и не имеющему ничего общего с принципами порядка природы. Поэтому «Энциклопедия…» предстала в глазах И. Канта (1724-1804 гг.) в виде бессистемного, произвольного нагромождения различного рода идей, теорий, гипотез и фактов. В противоположность восторженным положительным отзывам современников, И. Кант оценивает «Энциклопедию…» не как проявление могущества, а как выражение беспомощности человеческого разума перед лицом проблемы систематизации продуктов своей собственной деятельности, а значит и перед вопросами сознательного, осмысленного отношения и к научному творчеству, и к практическому использованию его результатов.

         И. Кантом был поставлен и диагноз сложившийся во второй половине ХVIII века познавательной ситуации: тщетность интеллектуальных инициатив по систематизации научных знаний характеризовалась как симптом «умопомешательства» Разума.[3] Решая задачи его согласования и приведения в соответствие с самим собой И. Кант обращается к проблемам теории познания, и прежде всего эпистемологии науки. Изучение логической конструкции научной теории, методов обоснования и доказательства, системы средств логико-математической аналитики таких образцовых «кристаллизаций» научной рациональности как «Начала…» Евклида и «Математические начала натуральной философии» И. Ньютона, привело И. Канта к необходимости радикального переосмысления ранее господствовавших теоретико-познавательных и логико-методологических воззрений. Поистине «Коперниканский переворот», осуществленный И. Кантом в науке и философии, состоит в строгом доказательстве, во-первых, факта творческой активности познания и, во-вторых, положения, что истина есть результат соответствия знаний субъекту, а не предмету (т.е. объекту) познания.

         Развитие И. Кантом аргументации в пользу вывода о решающей роли творческой активности субъекта становится исходным пунктом формирования представлений об антропологической и социальной обусловленности процессов научного познания. Уже в опыте теоретико-познавательных исследований немецкой классической философии было установлено (Г.В.Ф. Гегель), что предмет и содержание научных знаний определяются не структурой субстанции (т.е. объекта – В.С.), а структурой познающего субъекта, включая его потребности, интересы, аксиологические установки, идеологические предпочтения и др. Осознание факта социальной обусловленности познания, его зависимости от потребностей и интересов человеческого существования породило сомнения, в самой возможности объективного, т.е. независимого от воли и сознания людей истинного знания, в существовании единой, неделимой, раз и навсегда данной абсолютной истины. Наряду с этим в философии и эпистемологии науки ХХ века крепнет убеждение, что наука не является единственным источником знаний. Существует многообразие его исторических и современных типов (миф, религия, мораль, искусство, здравый смысл и др.), которые наряду с наукой вполне оправданно претендуют на провозглашение истины.[4]

         Сейчас знание уже не представляется как универсум единых всеобъемлющих представлений, как органично целостное образование. Философия и эпистемология науки ХХ века все в большей мере склоняется к мысли, что различные аспекты и компоненты знания недопустимо «принуждать» к включению в состав некой целостной системы представлений, образующих содержательное или методологическое единство. Сформировалась атмосфера своего рода эпистемологического плюрализма, основывающегося на признании множественности истины.[5] Провозглашенный еще И. Кантом принцип «консенсуса мнений», в эпистемологии науки ХХ века трансформировался в требования терпимости, толерантности в пространстве духовного освоения мира. Эти требования принадлежат к числу основоположений современной западной идеологии, конституирующих религиозные, политические, этнокультурные, межличностные отношения и определяющих поведение научного сообщества.

         Столь радикальный отказ от прежних «объективистских» установок научного познания, признание его зависимости от особенностей соответствующего социокультурного контекста получает в настоящее время следующее обоснование: если наука призвана давать ответы на поставленные вопросы, то следует иметь в виду, что многообразию «мира вопросов» должно соответствовать многообразие «мира ответов». А это значит, что если ставится задача поиска условий единства, системной организованности знаний, представленных в «мире ответов», то ее корректная, правильная формулировка и разрешение возможны лишь в контексте анализа событий «многообразия мира вопросов». А их задает человек, существо социальное, историческое, нравственно-этическое, религиозное и т.д. Этим объясняется сосредоточение внимания современной философии и эпистемологии науки на задачах построения историко-методологической модели развития науки как согласующейся с целями формирования естественной (а не искусственной, - В.С.), аутентичной классификации научных знаний, удовлетворяющей требования объективности и истинности.

         Исследования в данном направлении всегда были и остаются важнейшим элементом стратегии европейской науки и философии на всех без исключения этапах их исторической эволюции. Систематизация научных знаний, классификация наук, - наиболее эффективное средство преодоления отрицательных последствий их дифференциации и специализации. Достаточно напомнить, что нынешнее состояние далеко зашедшей дифференциации и специализации научного познания оказалось чреватым, по меньшей мере, во-первых, утратой сколько-нибудь ясных представлений о междисциплинарных и межотраслевых связях, во-вторых, едва ли не непреодолимыми трудностями междисциплинарных коммуникаций и на этой почве уподоблением формы общения научного сообщества в ходе строительства современных технических цивилизаций, - библейской ситуации «смешения языков» во времена вавилонского столпотворения. Дисциплинарное пространство науки начала ХХI в. представляет собой констелляцию, построенных в соответствии с правилом согласованности «мира вопросов и «мира ответов», предметных областей знания. В свою очередь различия языков существующего многообразия наук, - естественных, математических, физических, биологических и т.д., - достигли столь высоких значений, что каждая специализированная научная дисциплина (и соответствующее ей научное сообщество) превратились в изолированное, практически непроницаемое для междисциплинарных коммуникаций вполне самостоятельно эволюционирующее целостное образование, скрепленных нерасторжимыми связями до уровней срощенности духовных и материально-вещественных компонентов, - идей, теорий, опытно-экспериментальных, лексико-грамматических и терминологических средств, людей, межличностных и социальных отношений и т.д. Успехи в выявлении принципов их структурирования являются выражением достижений в области построения аутентичной естественной классификации наук.

В настоящее время едва ли не общепринято, что взаимосвязи между науками определяются, во-первых, предметом науки и взаимоотношениями его компонентов или сторон, во-вторых, методом и условиями познания предмета, и, в-третьих, познавательными и практическими целями научного исследования.

         С теоретико-познавательной точки зрения принципы классификации наук подразделяются на объективные и субъективные. Объективные принципы формулируются как отражающие связи объектов. В этом случае предполагается, что классификация наук, различного рода их подразделения и демаркации (субординационные, иерархические и др.) должны соответствовать строению и взаимосвязям реальных объектов научного познания в том виде как они существуют вне и независимо от воли и сознания людей. То есть предполагается, например, что связи и подразделения между естественными науками должны быть тождественными связям и подразделениям объектов в самой природе.

         Субъективные принципы основываются, прежде всего, на учете особенностей субъекта научного познания. Например, классификация наук может быть построена исходя из различий познавательных способностей (рассудок, чувственное восприятие, память), или их оценки с точки зрения степени полезности и т. д.

         Принципы классификации могут формулироваться исходя из понимания связей между науками. Когда эти связи рассматриваются как сугубо внешние, то науки располагаются в определенном порядке в зависимости от интересов классификации и их строение подчинено принципу координации. В случае же, когда связи между науками рассматриваются как внутренние, органические отношения, то классификация основывается на принципе субординации, предполагающем выведение одной науки из другой.

         Если классификация строится на основе учета особенностей логической связи между науками, то их расположение подчиняется либо принципу убывающей общности (т.е. перехода от общего к частному), либо принципу возрастающей конкретности (т.е. перехода от абстрактного к конкретному).

         Во всех случаях существенным оказывается не столько то, какие свойства связи наук принимаются во внимание при их классификации, а то каким образом эти связи истолковываются. Если отдельные стороны, или свойства общей связи наук абсолютизируются в ущерб другим, то на этой основе возникают формальные, или искусственные классификации. Когда же многообразие сторон общей связи наук рассматривается с учетом их взаимоотношений и зависимостей, то формируются содержательные, или естественные классификации.

         При построении содержательных, естественных классификаций принято учитывать два аспекта проблемы. Во-первых, те аспекты классификации наук, которые определяются естественно сложившимися логико-структурными отношениями между предметными областями научного знания. Во-вторых, те аспекты классификации наук, которые определяются их историей. В этом случае, связи между науками рассматриваются в контексте генезиса научного познания, истории формирования его отдельных отраслей и дисциплин. Последовательное проведение принципа единства логического и исторического подходов, - важнейшее условие самой возможности формирования естественной классификации наук.

         Исторический опыт классификации наук изобилует событиями напряженного интеллектуального поиска, охватывающего этапы духовной эволюции Европы от античности до наших дней. Периодизация этого опыта в целом совпадает с общепринятым расчленением культурно-цивилизационного развития Европы на стадии и включает: 1. Этап античности, характеризующийся развитием науки в структуре философского знания; 2. Этап, включающий эпоху Возрождения и Нового времени до конца ХVIII в. и характеризующийся генерализацией тенденций дифференциации наук. Третий этап, хронологически совпадает с развитием науки в ХIХ столетии и до рубежа ХХ века, то есть до выдвижения М. Планком гипотезы о квантах электромагнитного излучения (1900 г.). Четвертый этап развития неклассической науки охватывает время от момента создания квантовой механики и теории относительности (1900, 1905 гг.) до конца 60-х гг. ХХ в., т.е. до превращения науки из системы средств познания бытия и истины в орудие достижения человеком своих собственных (нередко сугубо эгоистических – В.С.) целей независимо от существующего положения дел в природе и обществе. Пятый этап, - этап постнеклассической науки, - от начала 70-х годов, т.е. от придания науке едва ли не исключительно инструментальной функции до настоящего времени, - времени продолжения и углубления процесса подчинения научных исследований субъективным потребностям и интересам людей.

         Одна из исторически первых попыток систематизации и классификации достигнутого уровня научных знаний была предпринята еще в античности Аристотелем (384 – 322 гг. до н.э.). Из-за отсутствия специального термина, - «наука», Аристотель пользуется его эквивалентами, - «эпистеме» (т.е. знание) и «софия» (мудрость), абсолютно противопоставляя данный тип знания знаниям чувственно-наглядного, опытного происхождения. По его мнению в полном смысле научным может быть признано лишь знание, приобретенное сверхчувственным путем посредством не чувственного восприятия, а размышления, мышления. Ведь предметом науки является не единичная, отдельно взятая чувственно воспринимаемая вещь, а всеобщие, универсальные сущности, созерцание которых доступно лишь умозрению.

         Противопоставляя науку («эпистеме») опытному, эмпирическому знанию, Аристотель отличает так же науку от различного рода искусств («технэ»). Основу их различия составляет отношение к практике: наука не имеет практического значения, а искусство, - имеет. Искусства (архитектура, медицина и др.) создаются и используются для достижения неких сугубо прагматических целей, между тем как наука, - это сфера чисто интеллектуального созерцания ради него самого, а не для удовлетворения общественных или индивидуальных потребностей людей.

         Очертив область собственно научного знания, Аристотель выделяет в его составе три вида наук, исходя из принципа сферы применимости, или направленности мышления и размышления на тот, или иной предмет. Он выделяет, во-первых, теоретические, во-вторых, практические, и в-третьих, творческие знания.[6]

         Теоретические науки ориентированы целями производства знания как такового, знания ради самого знания. Практические науки и практические знания необходимы в силу потребностей морально-нравственного совершенствования человека. Творческие науки являются источником знаний о различного рода искусных приемах, «технологиях», искусствах непосредственно практической деятельности, направленной на производство и воспроизводство предметного мира античной культуры.

 В свою очередь, теоретические знания Аристотель подразделяет три части:

1.«Первая философия», которая впоследствии будет называться метафизикой. Предметом «первой философии являются первые начала и причины», главные «роды» бытия. Они непроницаемы для форм чувственного восприятия (ощущение, восприятие), находятся за пределами их досягаемости, доступны лишь интеллектуальному созерцанию, умозрению. Первая философия, будучи наукой о сверхчувственных принципах бытия, призвана решать следующие задачи:

а) Исследования первопричин, или высших начал;

б) Познания бытия как такового;

в) Исследования вопросов природы субстанции, как первоначала, тождественного вещественно-телесного субстрата и мирообразовательного закона;

г) Интеллектуального созерцания сверхчувственной божественной субстанции. 

Метафизика, согласно Аристотелю, - выражение чистой потребности знания, всепоглощающей страсти к истине и непреклонности сопротивления лжи. Аристотель специально подчеркивает, что все другие науки более необходимы человеку в силу их связи с удовлетворением практических потребностей, но метафизика, развивающаяся в сфере чистой мысли, является самой возвышенной среди наук.

2. Физика, которая рассматривается Аристотелем как «вторая философия». Предметом физики является чувственно воспринимаемая движущаяся субстанция в отличие от сверхчувственных, неподвижных предметов метафизики.

Задача физики как своего рода онтологии чувственно-воспринимаемого мира, - исследование движения, понятого как реализация определенной потенции. Развитие такого понимания сущности движения подводит к выделению и изучению следующих его форм:

а) возникновение и исчезновение как изменение в субстанции;

б) качественное преобразование или превращение;

в) возрастание и уменьшение как изменение в количестве;

г) движение как перемещение в пространстве.[7]

Физика Аристотеля включает и раздел своего рода «небесной механики». Физическая реальность, согласно Аристотелю, складывается из подлунной и надлунной сфер. В формах движения подлунного (т.е. земного) мира превалируют тенденции возникновения и распада. В силу особенностей материала небесных тел (эфир – В.С.), в подлунном мире отсутствуют возникновение, исчезновение, рост, убывание и др., поскольку в нем господствует круговое движение. Материя подлунного мира, состоящая из четырех известных античности элементов, - земля, вода, воздух и огонь, - допускает возможность лишь прямолинейного движения.

Перечисляя и характеризуя все виды движения, Аристотель подчеркивает, что, не смотря на очевидные различия, все они являются результатом актуализации потенциального, или реализацией возможного. Такое понимание движения предполагает его истолкование, во-первых, как процесса перехода (а не какого-либо состояния – В.С.), во-вторых, как целенаправленного, целесообразного процесса. Иначе говоря, движение как направленное к объективной цели, есть не что иное, как выражение стремления (потенции) любого предмета стать таким, каким ему предназначено быть в силу его собственной природы.

Впервые в истории европейской науки определив движение, Аристотель тем самым заложил начало развития физики как науки. Он полагал, что поскольку «… природа есть начало движения и изменения, а предметом нашего исследования является природа, то нельзя оставлять не выясненным, что такое движение; ведь незнание движения влечет за собой незнание природы». [8]

Физика Аристотеля исследует все структуры физической реальности, включая тела неодушевленные, одушевленные и существа, наделенные разумом. Изучению существ одушевленных и наделенных разумом, Аристотель посвящает много работ. Однако важнейшей из них всегда был и остается трактат «О душе».

Согласно Аристотелю «душа» является формой живого, обеспечивая его самосохранение и воспроизведение. Считая, что форма это не внешний вид предмета, а выражение его способности выполнять определенные функции,[9] Аристотель выделяет растительную душу (функция питания), животную душу (функция движения и ощущения), разумную душу (функция мышления).

Живые существа обладают жизнью. Однако жизнь это не само тело. Оно является всего лишь материальным носителем жизни, и подобно материи аристотелевской философии, представляет собой лишь потенцию, то есть, возможность жизни, актуализация которой и есть душа. Отсюда аристотелевское определение души: «Необходимо считать душу субстанцией, формой физического тела, имеющего жизнь в потенции, но субстанция как форма есть энтелехия (акт); душа, следовательно, есть энтелехия таким образом устроенного тела», «душа – первая энтелехия физического тела, имеющего жизнь в потенции».[10]

3. Математика. И Античность, и Средневековье основывались на убеждении, что физика не является и не может быть математической дисциплиной. Математика и физика различались, прежде всего, предметами исследования: физика рассматривалась как наука о природе, то есть, о движении в природе, а математика, - как наука об идеализированных, искусственно сконструированных объектах (число, геометрическая фигура).

В противоположность пифагорейцам и Платону, Аристотель не придавал решающей роли математики в познании физических явлений, считая, что математические объекты (числа, фигуры) отнюдь не принадлежат к разряду неких самостоятельно существующих сущностей. Отвечая на вопрос об их онтологическом статусе как способе существования, Аристотель приходит к заключению:

а) Математические объекты не обладают статусом большей степени реальности существования, чем чувственно воспринимаемые физические тела;

б) Математические объекты онтологически не предшествуют чувственным вещам. Они им могут предшествовать чисто логически, являясь продуктом абстрагирования;

в) Математические объекты не могут существовать отдельно от чувственно воспринимаемых физических тел;

г) Математические объекты не существуют и в чувственных вещах;

д) Математические объекты не имеют самостоятельного существования и возникают в результате выделения какого-либо свойства физических тел и рассмотрения его самого по себе вне связей и отношений с другими свойствами.

Абстрагируясь от многообразия свойств физических тел, в том числе и от их движения, математика имеет дело с предельно простыми объектами, чем обеспечивается весьма высокая степень точности и строгости ее построений. Например, арифметика, оперирующая только числом и отвлекаясь от величины, является более строгой и более точной наукой, чем геометрия. Имея дело и с числом, и с величиной, но абстрагируясь в своих рассуждениях от движения, геометрия исследует более простые объекты, чем физика, а потому является по сравнению с физикой более точной дисциплиной. Среди всех выделенных Аристотелем видов движения самым элементарным является перемещение, в силу чего самой высокой степенью точности отличается раздел физики, изучающий движение как перемещение.

По мнению Аристотеля, хотя математика и обладает достоинством точности суждений, она, вместе с тем, имеет дело не с самостоятельными, а с существующими в других предметах сущностями. В частности, такие объекты как «точка», «линия», «плоскость» являются выражением некоторых отдельно взятых свойств физических тел (пределы, сечения и др.), в связи с чем, не математика должны служить фундаментом физики, а напротив, именно физика должна служить основой математики.

Поскольку задачей философии является изучение общих оснований любого вида знаний, то именно она рассматривается Аристотелем в качестве теоретического базиса, как физики, так и математики.

Разработанную им логику, Аристотель рассматривал в качестве оперативной дисциплины, выполняющей роль универсального инструментального средства («органона») построения любого вида знания.

В отличие от теоретических наук, науки практические исследуют вопросы природы и целей бытия человека как индивида и члена общества. В соответствии с этим изучением смысла и целей индивидуального существования человека занимается этика, а общественного – политика. Этика призвана выявлять нормы добродетельной жизни, освоение которых обеспечивает возможность вхождения в сферу «последнего блага», являющегося счастьем.

Счастье отдельно взятого человека и благо полиса по своей природе тождественны. Вместе с тем, благо полиса (т.е. «города-государства») более «прекрасно и божественно» по сравнению со счастьем индивида и является необходимым условием становления людей как добродетельных граждан, отстаивающих принцип справедливости в опыте непосредственного участия в управлении государством.

Аристотелевская классификация наук послужила исходным пунктом многовековой истории направленного поиска аутентичных оснований систематизации знаний о природе и человеке.

У истоков зарождения новоевропейской науки (ХVI – XVII вв.), один из ее основателей Ф. Бэкон разработал классификацию достигнутого уровня знаний, исходя из особенностей таких познавательных способностей как память, рассудок и воображение. В соответствии с этим, Ф. Бэкон разделил наличный комплекс знаний на три группы:[11]

1. Исторические знания как описание событий естественной и гражданской истории за счет познавательных способностей памяти;

2. Теоретические науки, или «философия», основанная на познавательных способностях рассудка;

3. Искусство, включающее все многообразие его видов (литература, поэзия и др.), являющихся продуктами творческого воображения.

В составе философии как отрасли теоретического знания Ф. Бэкон выделил «первую философию», подразделив её на три части:

а) естественную теологию;

б) антропологию;

в) философию природы.

Дисциплинарная структура антропологии, в свою очередь, включает философию человека, представленную психологией, логикой, теорией познания и этикой, а так же гражданскую философию, охватывающую систему политико-правовых знаний. Вслед за Аристотелем, Ф. Бэкон полагал, что науки о мышлении, - логика, диалектика, теория познания и риторика занимают особое, исключительное место в дисциплинарном пространстве научных знаний, так как являются «органоном», «умственными орудиями» как производства знаний, так и различения истины от заблуждения и лжи.

Оригинальную классификацию научных знаний разработал Т. Гоббс (1588 – 1679). По мнению Т. Гоббса непосредственным предметом философии (или, что то же самое, - науки) являются «тела», их причины и свойства. Изучение текстов божественного откровения и вопросов истории, Т. Гоббс исключает из сферы компетенции научного познания. Исходя из принципа разделения тел, во-первых, на естественные (природные) неодушевленные, во-вторых, на естественные одушевленные (т.е. человек) и, в-третьих, на искусственные (государство), Т. Гоббс рассматривает структуру философского знания как состоящую из трёх частей. Первая из них включает знания «о теле» и является наукой об естественных телах; вторая, - содержит знания об одушевленных телах и является наукой о человеке. Третья, - об искусственных телах и является наукой о государстве.

Схематическая система научных знаний Т. Гоббса имеет вид:[12]


 
  
 
 
 Естественные (природные) тела = философия природы
 Физические тела и и тело человека
 
Философия 
  
 
науки о телах

Искусственное тело или государство = гражданская, или

политическая философия


         Предметы нематериальные, различного рода «духовные сущности», не обладающие свойствами вещественно-телесных, чувственно-наглядных образований вообще исключаются из области интересов научных исследований. В силу установок радикального эмпиризма и номинализма, свойственных общефилософским воззрениям Т. Гоббса, статусом реальности существования обладают чувственно воспринимаемые, единичные объекты. Объединяющие их связи (пространственные, временные и др.), фиксирующиеся общими понятиями, расцениваются как интеллектуальные фикции, как присущий мышлению способ знаково–символического обозначения явлений и процессов действительности, способ, не имеющий ничего общего с реальным положением дел.

 В.Н. Татищеву (1686 – 1750гг.) принадлежит опыт классификации наук в зависимости от степени их полезности. Исходя из принципа полезности, он подразделил научные знания на пять групп:[13]

1. «Нужные», включающие «речение, экономику, медицину, юриспруденцию, логику, богословие;

2. «Полезные», то есть, грамматика, риторика, иностранные языки, физика, математика, ботаника, астрономия, история, география;

3. «Щегольские», или «увеселяющие», - поэзия, живопись, музыка, танец;

4. «Любопытные» (или «тщетные»), - астрология, алхимия, хиромантия;

5. «Вредительские», к которым принадлежат такие дисциплины, как некромантия и чернокнижие.

Не смотря на известную произвольность распределения наук по группам, нельзя не видеть, что классификация В.Н. Татищева основывается, во-первых, на признании приоритета научного метода, во-вторых, допускает возможность определения круга образовательных дисциплин, отвечающих потребностям «Просвещения» и производственно-экономического роста, в- третьих, позволяет оценить «удельный вес» каждой отрасли знания в системе средств духовного производства, и, в-четвёртых, построить вполне осмысленную стратегию научного поиска.

Большой интерес представляет, предпринятая Г.В.Ф. Гегелем (1770 – 1831гг.), попытка систематизации и классификации научных знаний, исходя из принципов диалектического метода. Рассматривая историю познания как процесс духовного развития человека (и человечества в целом), Гегель построил свою собственную систему философских знаний как складывающуюся из трех составных частей, - логики, философии природы и философии духа.[14] Являясь частями иерархически организованной философской системы, они, одновременно, представляют собой и основные этапы исторической эволюции познания на путях восхождения к абсолютному знанию.

Первая часть гегелевской системы, - наука логики, совпадает с диалектикой и теорией познания. Диалектика как логика и теория познания, состоит из 3-х разделов: учения о бытии, учения о сущности и учения о понятии.

Вторая часть гегелевской системы, - философия природы, включает механику, физику (содержащую теории химических процессов), и органическую физику. Предметная область последней охватывает вопросы геологии, растительного и животного мира.

Безусловным достоинством философии природы Гегеля была и остается её антимеханистическая направленность, обоснование положения о недопустимости универсализации законов механики, распространения сферы их действия на органическую жизнь и социальную историю. Оценивая претензии механицизма на роль всеохватывающей системы знаний о природе и человеке, Гегель, имея в виду известную легенду о яблоке, Ньютоне и законе всемирного тяготения, иронически писал, что, по меньшей мере, трижды в истории человечества яблоко сыграло с ним злую шутку. Первый раз в раю, оно способствовало грехопадению. Второй раз, - в гомеровскую эпоху, - сыграло важную роль для начала Троянской войны. И, наконец, третий раз, упав на голову И. Ньютона, стало причиной формулировки важнейшего закона механики, - закона всемирного тяготения.

В высшей степени плодотворной стала и идея построения системы природы на основе принципа соответствия между её историей и формой структурной организации. Иерархия уровней структурной организации природы рассматривается Гегелем как выражение этапов её прогрессивного развития от низших и простых форм к высшим, более сложным и совершенным. С учетом исходного принципа тождества мышления и бытия, субъекта и объекта познания, философия природы Гегеля приобретает вид подлинной системы научных знаний; системы знаний соотнесенной с предметным миром живой и неживой природы. Схематически Гегелевская классификация естественно-научных знаний и отраженных в них предметов природы может быть представлена следующим образом:[15]

Философия природы

   1. Пространство

 1. Пространство и время 2. Время

   3. Место и движение

 

 I Механика  1. Инертная материя

 2. Материя и движение 2. Толчок

   3. Падение

 3. Абсолютная механика

 

   1.Свободные физические

   тела

 1. Физика всеобщей 2. Стихии

  индивидуальности 3. Процесс стихий

 

II Физика  1. Удельный вес

 2. Физика особенной 2. Сцепление

  индивидуальности 3. Звук

   4. Теплота

 

   1. Образ

 3. Физика тотальной 2. Обособления индивиду-

 индивидуальности ального тела

   3. Химический процесс

 

 

 1. Геологическая 1. История Земли

 природа 2. Расчленение Земли

   3. Жизнь Земли

 

III Органическая  1. Формообразовательный физика 2. Растительная процесс.  

  природа 2. Процесс ассимиляции

   3. Родовой процесс

 

   1. Образ

 3. Животный 2. Ассимиляция

  организм 3. Родовой процесс

 

 Третья часть гегелевской классификации наук, - философия духа, включает три раздела: учение о субъективном духе, теорию объективного духа и теорию абсолютного духа. Содержание учения о субъективном духе приурочено к дисциплинарному пространству таких наук как антропология, феноменология и психология. Теория объективного духа охватывает исследования в области права, морали и нравственности. В свою очередь, теория абсолютного духа включает описание его исторического развития в формах искусства, религии и философии. Согласно Гегелю, именно в прогрессе философии как универсальной науки, как «науки наук», достигаются цели построения абсолютного знания.

Материалистически переосмысленные принципы гегелевской идеалистической диалектики (развития, единства логического и исторического, восхождения от абстрактного к конкретному и др.) послужили исходным пунктом разработки Ф.Энгельсом классификации наук на основе концепции форм движения материи. В работе Ф. Энгельса «Диалектика природы» [16] приводятся веские доводы в пользу необходимости классификации наук в соответствии с критериями их приуроченности к изучению основных форм движения материи. Исходя из оценки достигнутого уровня научных знаний, Ф. Энгельс их подразделяет на группы, отражающие соответственно механическую, физическую, химическую, биологическую и социальную формы движения материи. Именно в такой последовательности перечисленные формы движущейся материи рассматриваются одновременно, и как этапы её прогрессивного развития, и как уровни иерархической организации.

Важным этапом на пути построения «естественной» классификации наук стали исследования в этой области одного из основателей позитивизма О. Конта (1798 – 1857). В противоположность устоявшимся традициям классификации наук, исходя из специфики когнитивных способностей (Ф. Бэкон), или принципа полезности (В.Н. Татищев), О. Конт отдает предпочтение критериям предметной определенности соответствующих отраслей знания. По мнению О. Конта принцип классификации наук должен «… вытекать из изучения самых классифицируемых предметов и определяется действительным сродством и естественными связями, которые между ними существуют»[17]. Основываясь на представлениях о решающей роли принципа предметной специфичности (или определенности В.С.) в классификации наук, О. Конт систематизировал их в зависимости от уровня простоты и общности. Вытекающая отсюда «естественная» классификация включает следующие структурные компоненты:

1.                           Науки, ориентированные на исследование внешнего мира и науки, изучающие человека.

2.                           Науки о природе, или «философия природы» распадаются на две группы:

 - науки о неорганической природе

 - науки об органической природе

3. В соответствии с принципом «убывания простоты» и роста степени сложности формируется иерархически организованная система наук:

 - астрономия

 - физика

 - химия

 - биология

 - социология.

Не трудно заметить, что в этой классификации отсутствуют такие отрасли знания, как теология, метафизика и моральная философия. Согласно О. Конту, - теология и метафизика не принадлежат к числу позитивных знаний, а проблемы морали должны быть отнесены к предмету социологии.

         В классификации О. Конта отсутствует математика, хотя ей придается принципиально важное значение как дисциплине, которая «от Картезия и Ньютона по сию пору была настоящим фундаментом естественной философии» (О. Конт). Нет места в списке наук и психологии, которая в силу междисциплинарности обобщений одной частью относится к биологии, а другой к социологии.

Классификация О. Конта отвечает требованиям не только собственно научной и логической, но также исторической и педагогической упорядоченности наук. Если в основе их научного и логического порядка положен принцип специфики и простоты объекта исследования, то исторический порядок определяется последовательностью перехода от теологической и метафизической к позитивной стадии эволюции. Так, в частности, астрономия развилась из метафизики, благодаря исследованиям Коперника, Кеплера и Галилея. В свою очередь, физика сформировалась так же на базе метафизики вследствие инициатив, развитых Гюйгенсом, Паскалем и Ньютоном. Своим превращением в «позитивную» науку, химия обязана работам Лавуазье, а биология, - Бленвиля. Первый стал основоположником современной, «позитивной» химии, благодаря включению и широкому использованию в ней количественных методов и выяснению роли кислорода в процессах горения, окисления и дыхания (1772 – 1777гг.). А второй, - обеспечил становление биологии как позитивной научной дисциплины, окончательно отделив таксономическую группу земноводных от пресмыкающихся, что способствовало прогрессу зоологической систематики на основе анатомоморфологических исследований.

         Классификация О. Конта имеет и вполне определенную педагогическую упорядоченность: последовательность освоения научных знаний в учебном процессе должна быть подчинена их историческому порядку. То есть, они должны включаться в образовательный процесс в той последовательности, в какой исторически оформились в качестве «позитивных» знаний.

         В силу недосягаемо высокого престижа механико-математического естествознания в духовной жизни Европы, вплоть до конца ХIХ – ХХ вв., методы естествознания и математики оставались господствующими не только в науках о природе, но и в науках о человеке и обществе. Вместе с тем, именно в это время осознается существенное различие между природой и обществом, естествознанием и социогуманитарными науками и, как следствие этого, потребность разработки системы методологических, концептуальных и терминологических средств, адекватных задачам познания человека и культуры. Необходимость осуществления такой работы начинает систематически отстаиваться исследователями Баденской школы неокантианства и представителями такого, чрезвычайно влиятельного интеллектуального движения как философия жизни.

         Ведущие представители Баденской школы неокантианства (В. Виндельбандт – 1898 – 1915; Г. Риккерт – 1863 – 1936) и философии жизни (В. Дильтей – 1833 – 1911; Ф. Ницше – 1844 - 1900; О. Шпенглер – 1880 - 1936) едины во мнении о реальности двух несводимых друг к другу типов научного знания, - наук о природе и наук о культуре, о существенном различии, и даже противоположности их методов.[18] Философия жизни в лице В. Дильтея развила убедительную аргументацию в пользу вывода о самостоятельности предмета и метода гуманитарных наук, или «наук о духе» по отношению к естествознанию. В отличие от естествознания, акцентирующего внимание на изучении общего в природе, гуманитарные науки ориентированы целями исследования индивидуальных проявлений жизни. Этим обусловлено и различие их методов: науки о природе опираются на методы объяснения, а гуманитарные, - на методы понимания. Понимание рассматривается как непосредственное постижение проявлений жизни в их индивидуальности и целостности, что достигается посредством воссоздания внутреннего мира творца соответствующих исторически конкретных проявлений жизни в органической связи с реконструкцией социокультурного контекста духовного творчества.[19]

Понимание реализуется посредством герменевтического искусства интерпретации, то есть истолкования письменно зафиксированных проявлений жизни психологическими средствами самоистолкования (интроспективная психология) и сопереживания, вчувствования в мир «Другого» (эмпатия). Если учесть, что наиболее аутентичной формой постижения жизни (то есть антропологической и социальной реальности – В.С.) считается поэзия, то можно представить сколь масштабной оказывается дистанция, отделяющая науки о природе и науки о «духе» в версии В. Дильтея и философии жизни.

Необходимость предметного и методологического различения двух типов наук обосновывается и учеными Баденской школы неокантианства (В. Виндельбандт и Г. Риккерт). По их мнению науки о природе основываются на «номотетических», или генерализующих методах, а науки о культуре, - на «идеографических», или индивидуализирующих. Первые абстрагируются от индивидуальных свойств предметов с целью выявления присущих им общих, повторяющихся признаков, связей и отношений.

Вторые, напротив, призваны описать индивидуальные, неповторимые события. Таким образом, науки о культуре, это науки - о событиях. Отмечая специфику наук о культуре Г.Риккерт подчеркивает следующие их особенности:

- предмет наук о культуре, - не природа, а культура в виде совокупностей ценностей жизни человека и общества(моральных, художественно-эстетических, религиозных и др.), совокупности индивидуализированных событий антропологической и социальной реальности;

- цель социогуманитарных исследований состоит не в открытии законов, управляющих большими классами явлений , а описания событий человеческой жизни и культуры в их индивидуальности, неповторимости, уникальности;

- сложно-опосредованный тип субъект-объектных отношений, вытекающий из самой природы герменевтического круга и связанного с ним искусства интерпретации;

- науки о культуре опираются не на генерализующие («номотические»), а на индивидуализирующие («идеографические») методы, методы интерпретации, понимания, интуиции;

- абстракции и общие понятия в науках о культуре в отличие от наук о природе выполняют вспомогательную роль при описании индивидуальных событий.

Согласно Г.Риккерту, двум типам наук отвечают принятые в них два различных способа образования понятий:[20]

1.                                    Номотетический, генерализующий способ предполагает образование понятий на путях подведения многообразия частных случаев под охватывающую их общую категорию («закон»).

2.                                    Индивидуализирующий, «идеографический» способ основывается на отборе индивидуальных черт и признаков, характеризующих явление культуры как целостное, качественно специфическое образование в его соотнесенности с общезначимыми ценностями человеческой жизни.

Интересный опыт классификации наук принадлежит В.В.Вернадскому[21]. В середине ХХв. он предложил классифицировать научные знания исходя из особенностей объектов исследования. В соответствии с этим были выделены две группы наук:

1.                 Науки, предметная область которых охватывает всю реальность (планета, биосфера, космос).

2.                 Науки, изучающие объекты, свойственные только нашей планете – Земле.

Следуя традиции, заложенной в Новое время Ф.Бэконом, В.И.Вернадский рассматривает логику как универсальную дисциплину, система познавательных средств которой в равной мере используется и в естественных и в гуманитарных науках.

В отличие от широко распространенных в настоящее время мнений о бессмысленности усилий научного сообщества, направленных на поиски условий единства науки, построения естественной системы ее дисциплин, В.И.Вернадский придавал осуществлению такой работы значение единственной возможности формирования самосознания науки, ее самоопределения в области выбора направлений научного поиска, отвечающих потребностям сохранения природы и культуры.

Процессы дифференциации современного научного познания достигли критических значений, стали причиной лавинообразного роста численности направлений исследовательского поиска, расширения и усложнения дисциплинарного пространства науки. Отсутствие сколько-нибудь ясных представлений о характере междисциплинарных, межотраслевых и др. связей наряду с усилением тенденций взаимоизоляции обусловливает актуализацию вопросов систематизации и классификации научных знаний. В ходе обсуждения этих вопросов были развиты как ранее выдвинутые, так и вновь предложенные подходы к проблеме классификации наук. В частности сохранилась традиция классификации наук в зависимости от особенностей предмета и методы исследования. На этом основании принято выделять науки о природе, обществе, о познании (логика, гносеология, когнитивная психология). Следуя этому подходу, к особым группам наук принято относить технические науки и математику. В свою очередь, каждая из групп наук распадается на множество дисциплин, характеризующихся специфическими особенностями предмета и метода.

В 60-е годы прошлого века известным советским ученым академиком АН СССР Б.М. Кедровым была разработана классификация, построенная на основе систематического выявления взаимосвязей между тремя главными частями современной науки, - естествознанием, обществоведением и философией. В результате реализации этого замысла структура научного знания была представлена в виде иерархически организованной системы дисциплин:[22]

1. Философские науки:

 - диалектика

 - логика

2. Математические науки:

 - мат. логика

 - математика

 - кибернетика

3. Естественные и технические науки:

 - механика (включая прикладную механику и космонавтику)

 - астрономия и астрофизика (включая техническую физику)

 - физика (включая физическую химию и химическую физику)

 - химия и геохимия

 - геология

 - география

 - биохимия

 - биология (включая медицинские и сельскохозяйственные науки)

 - физиология человека

 - антропология

4. Социальные науки:

 А. – история

 - археология

 - этнография

 - экономическая география

 - социально-экономическая статистика.

 

 Б. – науки о базисе и надстройке

 - политическая экономия

 - науки о государстве и праве

 - история искусств и искусствоведение

 

 В. – языкознание

 - психология

 - педагогические науки

 - науки об отдельных формах общественного сознания.[23]

Не смотря на обширный исторический и современный опыт систематизации наук, едва ли можно признать, что новоевропейское научное сообщество сколько-нибудь существенно продвинулось в этом направлении.[24] Объясняется это не только высокой сложностью и противоречивостью предмета исследования, но и практически полным отсутствием знаний о факторах внутринаучной и социокультурной детерминации научного поиска, об их взаимодействии в системе механизмов исторического процесса дифференциации и интеграации научных знаний. Ответы на эти вопросы как раз и призвана дать философия науки.

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

[1] См.: Иванов В.Г., Лезгина М.Л. Горизонты науки ХХI в. М., 2006; Степин В.С. Философия науки. Общие проблемы. М., 2006; Светлов В.А. История научного метода. М., 2007 и др.

[2] СМ,: Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум. М., 2003.

[3] См., Кант И. Критика чистого разума. // Соч., т.3, М., 1965.

[4] См.: Хюбнер К. Истина мифа. М., 2004; История и философия науки (Под ред. С.А. Лебедева). М., 2007; Атака на разум. СПб., 2008 и др.

[5] См.: Пап А. Семантика и необходимая истина: исследование оснований аналитической философии. М., 2006; Наука и научность в исторической перспективе. СПб., 2007; Соболев М.Е. Истина: свойство, оператор, событие. // Вопросы философии № 2, 2008.

[6] См.: Аристотель Метафизика // Соч., в 4-х т., т. 1, с. 107

[7] См.: Аристотель. Физика // Там же Т. 3, с. 103-123.

8 Аристотель. Физика III, 1, 2008.

[9] .Например, формой гончарного круга является его приспособленность для изготовления кувшинов, горшков и др., а античного полиса, - обеспечение свободы на основе реализации принципов добра и справедливости и т.д.

[10] См.: Аристотель. О душе. // Там же, т. 1, М., 1978, с. 111.

[11] См.: Бэкон Ф. Великое восстановление наук. // Соч., в 2-х т., М., 1971, т. 1, с. 158.

[12] Гоббс Т. Избранные соч., М., 1926, с. 47-49.

[13] См.: Татищев В.Н. Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ // Избранные произведения. М., 1979.     

[14] См.: Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1-3, М., 1975

[15] См.: Гегель Г.В.Ф. Философия природы // Энциклопедия философских наук т. 2, М., 1975.

[16] См.: Маркс К., Энгельс Ф., Соч., 2-е изд-е, т. 20.

[17] Конт О. Курс положительной философии. т. 1, СПб., 1899, с. 26.

[18] См.: Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М., 1998

[19] См.: Дильтей В. Введение в науки о духе. // Дильтей Собр. соч. в 6-ти томах, М., 2000, т. 1.

[20] См.: Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. М., 2005.

[21] См.: Вернадский В.И. О науке. т. 1. Дубна 1997, с. 401-402

[22] См.: Философская энциклопедия в 5-ти т., т. 3, М., 1964, с. 581-583.

[23] См. Кедров Б.М. Философская энциклопедия. Т. 3, М., 1964, с. 581-583.

[24] См.: Актуальные проблемы философии науки. М., 2007.

Вернуться назад