ИНТЕЛРОС > №2, 2011 > Влияние «спартанского мифа» на Сократа: к вопросу о политическом идеале философа

Ю.В. Лифанова
Влияние «спартанского мифа» на Сократа: к вопросу о политическом идеале философа


11 мая 2011
Спарта – одно из самых загадочных древнегреческих государств. Удивительная стабильность ее государственного строя и в неменьшей степени его исключительное своеобразие уже в достаточно раннее время (вероятно, начиная со второй половины VI в. до н.э.) сделали это государство объектом пристального внимания и изучения. 
Столь пристальное внимание историков и философов к  данному полису обусловлено рядом обстоятельств. Так, французский историк и философ Ф. Олье отмечает, что широко распространившееся после греко-персидских войн чувство значительного превосходства греков над другими народами, а также усилившаяся тенденция к идеализации в аристократических кругах (прежде всего афинских) дорийских институтов, привели к тому, что на Спарту, раз и навсегда претендовавшую на роль хранителя дорийских народов, постепенно стали переноситься все те идеальные мотивы, которые прежде рассеивались в пространстве между скифскими степями и дельтой Нила.  Российский же философ В. А. Гуторов  связывает разработку проблем спартанской истории с общими тенденциями идеализации классической полисной государственности, которая во второй половине VI в. до н.э. становится достоянием прошлого .
Интерес к Спарте особенно усилился в годы Пелопоннесской войны, из которой она, вопреки расчетам ее противников, вышла победительницей, и достиг высшей точки в первые десятилетия IV вв. до н. э. в связи с общим политическим разбродом и упадком полисного строя. Как известно, в философской и публицистической литературе этого периода спартанская тема занимает одно из центральных мест.
Не подлежит сомнению, что к этому времени в греческой литературе уже сложился целый цикл исторических преданий связанных со Спартой и спартанцами. В совокупности все они составили то, что принято теперь называть спартанским мифом. 
Спартанский миф – совокупность идеализируемых особенностей спартанского общества, нашедших отражение в древнегреческой литературе, на основе которых сформировалось, представление о Спарте как политической модели или парадигме построения совершенного общества.  Это  –  идеологическая конструкция, проявляемая в определенном сочетании образных или воображаемых политических достоинств, присущих реальному спартанскому полису, в частности, мнение о том, что Спарта уже более четырех веков пребывает в состоянии благозакония.
Через этот миф в греческом обществе, в особенности среди его аристократической  верхушки, укоренился взгляд на Спарту как на идеальное государство, граждане которого сумели наилучшим образом решить все внутренние проблемы и благодаря этому навсегда избавились от каких-либо смут и неурядиц. Во власти этой иллюзии оказались выдающиеся мыслители V–IV вв. до н. э. Не говоря уже о таких убежденных и последовательных лаконофилах, как Критий или Ксенофонт, сочинения которых, очевидно, в немалой степени способствовали пропаганде и широкому распространению «спартанского миража» (выражение Фр. Олье), мы обнаруживаем его влияние даже в теоретических построениях таких, казалось бы, весьма далеких от слепого преклонения перед Спартой философов, как Платон и Аристотель. Несмотря на встречающуюся в их трудах подчас весьма суровую критику спартанских порядков, оба мыслителя выказывают в своих проектах приверженность к совершенно определенному типу государства – примитивному аграрному полису спартанского образца.
В современной науке широко разработан вопрос о лаконофильстве Платона, Аристотеля и ряда других философов. Однако в стороне от этой проблемы стоит фигура Сократа. Между тем среди его слушателей было немало приверженцев спартанского строя (помимо Платона к ним могут быть отнесены Ксенофонт, Критий, Алкивиад). В связи с этим встает вопрос о степени влияния спартанского мифа на самого Сократа.
Следует отличать 3 основных способа или формы «лаконофильства» в «классической» Греции. Во-первых, было то, что можно назвать социальным лаконизмом, который выражался во  внешнем стремлении показать свою приверженность спартанским порядкам – в одежде, уходе за лицом, аскетическом стиле жизни. Этот лаконизм был в значительной степени ограничен, в Афинах во всяком случае, рамками определенного поведения, характерного для некоторых представителей высшего сословия. Такая форма лаконофильства не была серьезно организована, и его похвала Спарты базировалась, по существу, на снобистском социальном предубеждении. Сократ был отождествлен с такими людьми в комедиях Аристофана. Во-вторых, имел место политико-прагматический лаконизм – вид лаконофильства, поддержанный теми, кто выступал за изменение политического режима, восхваляя Спарту или другие полисы. В этом случае Спарта воспринималась потенциальными революционными политическими деятелями как подходящая альтернативная модель и была задействована в пропагандистских целях. Данная позиция была характерна для «тридцати тиранов». В-третьих, существовал политико-теоретический лаконизм, включающий не только пропаганду спартанского режима, но также и теоретические поиски, адресованные частным философским школам или элитным группам, а не массовым зрителям. Этот последний вид лаконофильства мог и не иметь непосредственной практической цели.
Возникает вопрос, был ли Сократ просто «социальным» лаконофилом, или его деятельность была направлена на принятие афинским обществом  Спарты как модели для политических изменений.
Для начала следует заметить, что многие современники отождествляют философа не просто с подражателем спартанскому образу жизни, но и с пропагандистом спартанского полисного устройства. Это прослеживается в комедиях Аристофана «Птицы» и, особенно, в «Облаках».
Для того чтобы рассмотреть отношение  Сократа к Спарте, необходимо затронуть более общие вопросы об его взглядах на государство, о классификации им форм политического устройства и типов государственных деятелей, об его политических идеалах. К сожалению, ответить со всею полнотою на эти вопросы невозможно, поскольку Сократ не занимался политикой специально, и его обращение к политическим проблемам носило характер скорее отдельных выводов, диктуемых более общими этико-гносеологическими посылками. Тем не менее, выводы эти отличаются достаточной яркостью и глубиной, и если мы не имеем права говорить о системе политических воззрений Сократа, то все же отдельные его взгляды или мнения по политическим вопросам известны, и они по-своему красноречивы и показательны.
Так, Сократ явно размышлял над проблемою государственного устройства, пытаясь дать определение различным его формам и классифицировать их по видам в зависимости от соответствия высшим моральным и правовым нормам. Выразительное резюме этим его размышлениям дал Ксенофонт в своих «Воспоминаниях»: «Царскую власть и тиранию Сократ считал формами правления, но находил между ними разницу: правление при добровольном согласии народа и на основании законов государства он считал царской властью, а правление против воли народа и не на основании законов, а по произволу правителя – тиранией. Где должностные лица выбираются из людей, исполняющих предписания законов, такой государственный строй он считал аристократией, где на основании ценза – плутократией, где из всех граждан  – демократией» .  В этом фрагменте обращает на себя внимание тот факт, что подлинное господство законов в государстве, которому Сократ уделял большое внимание и считал наиболее важным для достижения политического идеала, возможно, по мнению философа лишь при аристократической или монархической форме правления.
 Симпатии Сократа к аристократии подтверждаются рядом других указаний. Об этом косвенно говорит та критика, которой он непрерывно подвергал антипод аристократии – демократию. Однако есть и прямые свидетельства того, что он противопоставлял демократическим порядкам в современных ему Афинах «установления предков», т. е. идеализированную умеренную политию архаического времени, а также Ликургову Спарту и столь же, или еще более древние, общества дорийцев на Крите. В «Воспоминаниях» Ксенофонта Сократ дважды выступает с восхвалениями этих идеальных порядков. В беседе с Периклом Младшим он советует для возрождения в афинянах воинской доблести вернуться к «установлениям предков»  или подражать «тем, кому теперь принадлежит первое место», т. е. спартанцам .
В другом месте, в разговоре с Гиппием о справедливости, Сократ прямо указывает на Ликургову Спарту как на образцовое государство, своим примером демонстрирующее высокое значение гражданского повиновения законам. «Заметил ли ты, – спросил Сократ, – что спартанец Ликург  нисколько не возвысил бы Спарту над другими государствами, если бы не вселил в нее в высокой степени дух повиновения законам? Правители в государствах, – разве ты этого не знаешь? – самые лучшие те, которые являются главными виновниками того, что граждане повинуются законам. Государство, в котором граждане наиболее повинуются законам, и в мирное время благоденствует и на войне неодолимо. Далее, единодушие граждан, по общему мнению, есть величайшее благо для государства; очень часто там совет старейшин и лучшие люди увещевают граждан быть единодушными; везде в Элладе есть закон, чтобы граждане давали клятву жить в единодушии, и везде эту клятву дают. Думаю я, это делается не для того, чтобы граждане присуждали награду одним и тем же хорам, чтобы хвалили одних и тех же флейтистов, чтобы отдавали преимущество одним и тем же поэтам, чтобы вообще находили удовольствие в одних и тех же предметах, но чтобы повиновались законам. Если граждане соблюдают их, то государства бывают очень сильны и благоденствуют; а без единодушия ни государство, ни домашнее хозяйство процветать не могут.» . Равным образом и в платоновском «Критоне» имеется указание на то, что Сократ в своих беседах непрерывно ссылался на дорийские общины Крита и Лакедемона как на примеры благоустроенных, исполненных эвномии (благозакония) государств .
Большой интерес представляет также определение Сократом идеального типа государственного руководителя, которому в его глазах более всего соответствует правитель умный, деятельный, исполненный сознания своего долга перед согражданами, т.е. правитель, способный обеспечить своему государству благополучие и счастье.
Суммируя впечатления от всех этих высказываний, характеризующих политические идеалы Сократа, можно со всею определенностью подчеркнуть не только их полное внутреннее соответствие общему этико-рационалистическому учению афинского философа, но также – и именно в силу этого – их принципиальную несовместимость с традиционными полисно-демократическими представлениями. Заниматься политикой и управлять государством могут и должны люди соответственно образованные, т. е. на практике приобщившиеся к высшей философской мудрости представители состоятельного и знатного меньшинства. Этот сократовский принцип, по словам Э.Д.Фролова,  таил в себе, как в зародыше, всю позднее развитую Платоном концепцию аристократического государства во главе с кастою правителей-философов .
Рассматривая вопрос о политических пристрастиях Сократа, нельзя обойти вниманием позицию А.Ф. Лосева, который полагал, что «Сократ не сочувствовал никакой государственной системе, существовавшей в его времена в Греции, и также никакое реально существовавшее тогда общество не прельщало его своими обычаями, нравами и порядками... Сократ слиш¬ком глубоко чувствовал развал на стороне как демократов, так и аристократов, слишком хорошо видел нарушение и с той и с другой стороны законов справедливости, как он их понимал, чтобы питать какие-нибудь определенные со¬циально-политические симпатии или антипатии» .  Этот взгляд А.Ф. Лосева не противоречит тезису о склонности Сократа к идеализации ликурговой Спарты, ведь даже такой последовательный лаконофил как Ксенофонт признавал, что современная ему Спарта далека от идеала.
Таким образом, в философии Сократа присутствует взгляд на Спарту как на полис, имеющий черты идеального государства. Какова же тогда роль философа в распространении «спартанского мифа»?
Ряд учеников Сократа явно симпатизировали Спарте и сыграли большую роль в пропаганде спартанского строя. Но находились ли они под влиянием общественной мысли того периода или симпатия к спартанскому полисному устройству была сформирована у них Сократом?
Для того чтобы ответить на эти вопросы, обратимся к проблеме полисного устройства в том виде, в котором она присутствует у Сократа. Философ всей своей деятельностью указывает на недостатки политической организации Афин. Выражаясь современным языком, Сократ артикулирует проблему кризиса полисного устройства. В своих беседах он периодически возвращается к этой теме. Логика его диалогов приводит слушателей сначала к признанию данной проблемы, а затем наполняет их беспокойством и стремлением быстрее её решить. При этом Сократ притворяется, что хочет что-то узнать от своего собеседника, но на самом деле философ отождествляется с ним и полностью входит в его речь. В итоге собеседник приходит, под умелым руководством философа, именно к тем выводам, которые Сократ ждёт от него, но воспринимая эту позицию как свою собственную. Французский философ П. Адо обращает внимание на эту логику сократического диалога и называет ее иронией Сократа, дав ей следующее описание: «Сократ раздваивается: с одной стороны, Сократ  знает заранее, как закончится дискуссия; с другой стороны, он собирается пройти всю диалектическую дорогу со своим собеседником. Последний не знает, куда Сократ его ведет. В этом и заключается ирония. Сократ, проходящий дорогу вместе со своим собеседником, беспрестанно требует полного согласия своего партне¬ра. Взяв в качестве стартовой точки позицию своего партнера, он понемногу заставляет его принять все по¬следствия этой позиции, требуя в каждый момент со¬гласия, основанного на рациональных требованиях здравой Речи, Логоса,  он объективирует совместный демарш и ведет собеседника к признанию противоре¬чивости его исходной позиции.…И вот  собеседник вдруг осозна¬ет: он по-настоящему не знает, почему он действует. Вся его система ценностей вдруг начинает казаться ему безосновательной. До сих пор он отождествлял себя с этой системой ценностей, управлявшей его манерой речи. Теперь она противостоит ему. Собеседник таким образом, «рассечен» надвое: есть тот, каким он был до разговора с Сократом, и есть тот, который, постоянно с Сократом соглашаясь, отождествил себя с собеседни¬ком и с этого самого момента он уже не тот, кем был» .
Подобная же логика действует и при обсуждении вопросов полисного устройства. Сократ озвучивает проблему – полисная организация современных ему Афин имеет множество недостатков. Затем перед слушателем встает вопрос: как это изменить? Собеседники пытаются предложить свои варианты решения, но ни один из них не устраивает Сократа. Одновременно философ их устами начинает предлагать свои способы совершенствования полиса: восприятие достижений близких к идеалу полисов (а, как было показано выше, главным ориентиром здесь является Спарта), либо добиться такой полисной организации, при которой главенство законов будет незыблемо, а править будут лишь знающие, т.е. компетентные, люди. Первый путь сразу приводит собеседника к признанию первенства Спарты перед Афинами в плане полисной организации. Рассуждая же о необходимости главенства законов и правлении знающих, Сократ вместе со своим слушателем поднимается на уровень логических дефиниций и понятий, закладывая тем самым начала собственно теоретического исследования в данной области. Такое теоретическое исследование оказывается невозможным без рассмотрения уже известных философам форм политической организации государства. Мыслитель, таким образом, обязательно должен был коснуться спартанского полисного устройства (Спарта длительное время играла одну из ведущих ролей) и в зависимости от своих политических пристрастий дать оценку этому полису.
Первым прямым продолжателем логико-философских и политико-теоретических достижений Сократа был Платон. Под влиянием учителя у философа сложились аристократические политические пристрастия. Логикой своих рассуждений Сократ подвел Платона к восприятию Спарты как полиса с наилучшим государственным устройством. При этом не будем забывать, что взгляды Сократа воспринимались как свои собственные, вот почему мы не можем подчас определить, «где кончается Сократ и начинается Платон». В своих беседах Сократ озвучил те черты, которые делают Спарту полисом, близким к идеалу (незыблемость законов, их древний характер), т.е. наметил для Платона тот путь, по которому он должен был пройти в своих рассуждениях, предоставляя своему ученику право самому сделать вывод, причем вывод неизбежный.
Таким образом, мы видим, что с одной стороны, Сократу были не чужды политические идеалы аристократии, а с другой – он сделал неизбежным разработку проблематики «спартанского мифа» у своих учеников. Говоря о роли Сократа в распространении этого мифа, следует заметить, что идеализация «ликургова космоса» существовала и до него, но благодаря философу она была поднята на более высокий, теоретический, уровень. Сократ в этом плане стал не только транслятором, но и одним из вдохновителей «спартанского мифа», так как изначально выделил ряд черт, приближающих Спарту к идеальному полису (в первую очередь, это незыблемость спартанских законов, их древний характер, тотальное регулирование законами всех сфер жизни граждан).

Вернуться назад