И.И. Булычёв

доктор философских наук

ГЕНДЕРНАЯ СТРУКТУРА КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА

Структура гендерной реальности, на мой взгляд, включает в себя три основные когорты: детей, взрослых и пожилых людей [1]. Каждая из этих социальных групп обладает специфическим поведением и гендерным «портретом», т.е. своеобразным набором гендерных характеристик, тесно связанных с половозрастными особенностями данного конкретного субъекта. Возраст, как и пол, имеет природное (биотическое) происхождение, однако по мере эволюции общества все более переплетается с социальными факторами. По мере прогресса цивилизации биологический и социальный возраст имеют тенденцию к известному обособлению друг от друга, однако полностью связи между собой не теряют. По-прежнему, именно возрастом определяются главные вехи нашей жизни [2]. Детство и юность – период ученичества, усвоения ценностей и традиций данного общества. Период зрелости – это время, когда ценности и традиции усвоены достаточно полно и позволяют человеку, опираясь на приобретенный опыт и знания, осуществлять целесообразные социальные инновации. В период старости происходит отставание индивида от динамики изменения социальных структур (они меняются гораздо быстрее, чем стареющий человек к ним приспосабливаетcя).

Индивид естественным образом переходит из одной возрастной когорты в другую, более старшую. Такой переход иногда рассматривается как плавный, постепенный процесс, а порой как серия скачков и кризисов. И в том, и в другом случае каждый возраст можно понять только в сопоставлении с другими. Мальчик – прообраз будущего мужчины; но, чтобы стать взрослым, он должен успешно завершить процесс гендерной идентификации, усвоив новые правила поведения, весьма отличающиеся и даже кое в чем противоположные мальчишеским (детским).

Поскольку понятие гендера включает в себя три важнейшие когорты общества, в которые входят люди различных поколений, постольку в его определении, в качестве специфического признака, должно непременно содержаться указание на возраст входящих в него людей. Соответственно, гендерную идентичность невозможно ограничивать указанием лишь на половую принадлежность субъекта и проходить мимо его возрастных особенностей. Гендерная идентичность способствует активному освоению в первую очередь не образцов и стереотипов маскулинности и феминности, присущих членам этих когорт (имнно такое ее понимание является ныне наиболее распространенным), а принятию в качестве собственных характерных для данного возраста норм, целей, социальных ролей, установок, идеалов, во многом общих для обоих полов. Несколько упрощая проблему, можно сказать, что общность по возрасту – более фундаментальная черта гендера, чем половая (маскулинно-феминная).

Таким образом, наиболее серьезным недостатком сложившихся представлений относительно гендерной идентичности является отождествление ее со сложным биосоциальным процессом выбора одним из двух (маскулинного или феминного) типов поведения. Иными словами, данный вид идентичности отождествляется с двумя способами (как бы инструментами) своего существования. Между тем гендерная идентичность относительно независима от способов своего бытия - маскулинного или феминного. Напротив, последние не обладают статусом независимости по отношению к гендеру. Важнейшая цель обоих полов – достижение, в первую очередь, возрастного соответствия. Хорошо известно, что уровень биологического или психологического развития человека может и отставать, и опережать предписанную ему государством или общностью роль, которая ориентируется в данном случае на «паспортный» (хронологический возраст).

Следует особо подчеркнуть ошибочность сведения гендерной идентичности к половой, заключающейся в успешном вхождении индивида в роль мужчины или женщины. Такая идентичность как бы вторична по отношению к возрастной. Гендерная идентичность есть не что иное, как соотнесение своего поведения с нормами поведения, принятыми данной возрастной группой. Причем эти нормы и стереотипы относительно независимы от половой принадлежности индивидов, ибо являются, в значительной мере, общими как для мужчин, так и для женщин. Другое дело, что гендерная идентичность имеет два способа бытия - маскулинный и феминный. Иначе говоря, гендерная идентичность маскулинно и феминно ориентирована, т.е. имеет два специфических атрибута существования, которые взаимно дополняют друг друга. Содержание же самой гендерной идентичности в главном и существенном относительно автономно к мужским и женским императивам, представляя собой единый топос возрастного сознания и поведения.

Процессы социализации по полу и возрасту несколько отличны друг от друга, т.е. обладают известной спецификой, которую не следует упускать из виду в практической или теоретической деятельности. В то же время их объединяет единая цель – стать Человеком, Личностью, к какому бы полу или возрастной группе не принадлежал индивид. Одновременно процессы гендерной социализации отнюдь не нацелены на формирование какого-то среднего индивида (лишенного возраста или пола). Социализация имеет как бы два лица - маскулинное и феминное, чем и обеспечивается успешная гендерная идентификация.

Центральное место когорты в целостной гендерной структуре делает ее наиболее влиятельным субъектом процесса гендерной идентичности. Свое конкретное выражение это находит в том, что человек соотносит (отождествляет) собственное поведение, в первую очередь, с гендерным сознанием группы сверстников. Именно маскулинно-феминная картина мира сверстников, а также институты (формальные и неформальные), на которые она опирается, являются превалирующими в гендерной ориентации каждого отдельного индивида. Это влияние особенно заметно в случае какого-либо серьезного повреждения биологической телесности. Например, при невозможности сексуальной жизни. При отсутствии нормального функционирования гениталий человек, тем не менее, продолжает вести себя маскулинно или феминно ориентированным образом, исходя из существующих стереотипов поведения близкой ему по возрасту когорты.

Гениталии человека (даже в случае вполне нормального их функционирования) на определенном отрезке его жизненного пути отнюдь не выполняют сугубо мужские или женские функции: у ребенка до определенного времени они еще не успевают полностью сформироваться, а у пожилых, напротив, по мере старения организма угасают. Существует, кроме того, немало людей, у которых в силу тех или иных (врожденных или приобретенных аномалий) гениталии в качестве половых органов не функционируют. Однако все это отнюдь не превращает людей в бесполые существа, или же в существа какого-то среднего рода даже в биологическом смысле, не говоря уже о социальном. И определяется данное обстоятельство именно тем, что каждая клетка человека и, в первую очередь, его мозг являются маскулинными или феминными. Необходимо иметь в виду, подчеркивает в данной связи Бабетт Франсиз, что «биологический пол определяется не внешними органами, а генетической структурой. Каждая клетка человеческого тела четко может быть определена как мужская или женская, и человеческий мозг… тоже является маскулинизированным или феминизированным уже на стадии вынашивания плода. Более того, люди не существуют в континууме между мужским и женским. Те редкие случаи, когда дети рождаются с аномальными гениталиями, требуют сожаления и лечения… Возникновение редких аномалий не требует пересмотра пола у всего человечества». Именно поэтому человеческая природа достаточно устойчива и социум не может лепить из детей все что угодно [3]. Так, произвольная смена пола (операция по изменению половых органов) без учета указанных факторов обречена на неудачу. Известный зарубежный специалист Роберт Столлер на основании исследований с гермафродитами и транссексуалами сделал вывод, что человеку гораздо легче поменять биологический пол, чем поменять гендерную ориентацию [4].

Следовательно, гендерная идентичность отнюдь не тождественна полоролевой, которая предполагает усвоение индивидами мужской или женской роли. В действительности подлинно гендерная идентичность гораздо шире полоролевой идентичности, которая, разумеется, не исключает усвоение индивидом мужской или женской роли, но не может быть к ней сведена. Ведущим же в собственно гендерной идентичности выступает мотив возраста.

Все более обнаруживающаяся ныне релятивность в выполнении социальных ролей – дополнительное свидетельство того, что гендер не сводим к маскулинно-феминным ролевым позициям. Иными словами, свойства маскулинности и феминности не являются независимыми ни по отношению друг к другу, ни к гендеру как более фундаментальному, по сравнению с ними, качеству. Напротив, гендер по отношению к своим атрибутам обладает качеством абсолютности, т.е. он не зависит от мозаики маскулинно-феминных изменений. Эта абсолютность проявляет себя, прежде всего, в том, что ни при каких трансформациях гендер не может потерять свои атрибуты. Абсолютность проявляется также в непосредственной зависимости конкретных свойств маскулинности и феминности от тех иди иных особенностей функционирования и развития гендера. Так, переход индивида из детской возрастной группы во взрослую, а затем и в группу пожилых людей существенно изменяет его маскулинно-феминные черты.

Особенности каждого возраста проявляются, прежде всего, во взаимоотношениях основных когорт. Для них характерно возрастное братство. Несмотря на это, сверстникам, как важнейшему гендерному фактору, уделяется куда меньше внимания, чем влиянию семьи или школы. Между тем уже дети стремятся быть принятыми не только родителями, но и сверстниками, а это принятие предполагает усвоение распространенных в той или иной группе гендерных норм и стереотипов, в первую очередь связанных с возрастом и соответствующими ему маскулинно-феминными ориентациями. Во многих случаях влияние своей возрастной когорты перевешивает влияние других социальных групп.

Каждая из когорт обладает собственными эталонами «нормального» биологического и социального развития, которые вместе с тем могут меняться под воздействием общественных трансформаций. Возрастная дифференциация – универсальное явление. Само развитие общества представляет собой процесс последовательной смены и преемственности возрастных когорт (поколений).

Каждый структурный компонент гендерной реальности состоит из нескольких поколений, близких, но не тождественных по своему возрасту. С ростом продолжительности жизни на планете число поколений в каждом из трех гендерных когорт возрастает. Для когорты характерно постоянное обновление входящих в нее поколений. Новые поколения людей первоначально составляют неотъемлемое «тело» детского гендера, а затем по мере взросления как бы плавно перетекают во взрослую и старшую когорту. Однако, наряду с обновлением, внутри когорт существует преемственность в развитии, обеспечивающая сохранение традиций социума и его социальной памяти. Преемственность в развитии когорт, в первую очередь, обеспечивается тем, что процесс их обновления не является одномоментным актом, ведь в каждой данный период времени происходит обновление не сразу всей когорты в целом, но лишь одного или нескольких входящих в нее поколений людей.

Дети – первая из когорт, имеющая относительно самостоятельный гендерный статус. Она вырабатывает специфические, отличные от других социальных групп, возрастные ориентации и формирует своеобразную гендерную картину мира. Основная задача детской возрастной группы заключается в том, чтобы освоить общественно необходимое содержание требований маскулинности и феминности, соответствующих возрасту входящих в нее индивидов. В ходе этого процесса младшая возрастная группа как бы испытывает на себе многие социальные новшества и затем передает их старшим поколениям. Не только учитель учит и воспитывает ученика, но и, наоборот, ученик оказывает формирующее воздействие на учителя. Если в традиционной семье дети рассматриваются родителями, в первую очередь, как рабочая сила и гарант обеспеченной старости, то в современной семье дети нередко становятся для родителей средством развития собственной личности, приобщения к знаниям, моде, новым привычкам, источником сведений о новых профессиях и социальных возможностях. Дети помогают родителям адаптироваться к динамике стремительных социальных изменений.

Для всего мира характерна тенденция роста числа лет, которые ребенок должен посвятить учебе, чтобы получить необходимую специальность. Граница массовой учебы детей и юношества все дальше отодвигается за пределы 18 лет. Так целый ряд стран мира стремится ныне к обязательному высшему образованию. В результате, взрослости в полной мере молодые люди достигают ныне значительно позднее, чем раньше. Учеба и отсутствие самостоятельного заработка - все это не делает молодых людей в полной мере взрослыми и самодостаточными. Фактически период детства как бы растягивается, а число поколений в детской возрастной группе увеличивается. Примечательно, что в ряде стран, несмотря на достижение молодыми людьми совершеннолетия (18 лет), продолжают существовать некоторые ограничения их дееспособности (чаще всего до 21 г.). Они могут носить политический, экономический или иной характер. В частности, восемнадцатилетние юноши и девушки не могут быть избраны на самые ответственные общественно-политические должности (например, президентом), для них существуют ограничения в плане потребления алкоголя и т.д.

Развитие земной цивилизации последнего столетия ученые характеризуют как «демографический взрыв». Действительно, в XX в., особенно во второй его второй половине, происходил колоссальный демографический рост. Однако, по мере нарастания этой взрывной тенденции увеличение населения на Земле все больше стало происходить не столько за счет увеличения численности новых поколений людей, сколько за счет роста продолжительности жизни самих поколений. В результате повсеместно стало отмечаться нарастание перевеса численности пожилого населения по сравнению с молодежью. Специалисты прогнозируют сокращение населения в Германии, Италии, Японии, но особенно остро и болезненно эта тенденция проявила себя в России.

Основным законом взаимосвязи между когортами (дети, взрослые и пожилые люди) является закон дополнения противоположностей. Иначе и не может быть, ведь нормальная жизнь любого социума и перспективы его развития во многом обусловлены позитивными отношениями между основными гендерными группами общества. Вместе с тем, объективная необходимость всестороннего гендерного сотрудничества не реализуется автоматически. Она нередко осуществляется в борьбе интересов. Относительно самостоятельный характер и неодинаковое положение различных когорт чревато возникновением между ними конфликтов. Эта ситуация складывается в том случае, если какие-либо негативные события и эпохи ведут к возрастанию напряжения между когортами.

Социальные процессы, о которых идет речь, непосредственно связаны с основным гендерным противоречием (между любовью и ненавистью). В благоприятные эпохи между когортами возрастали отношения заботы, сотрудничества, взаимоуважения и т.п. Напротив, при неблагоприятном ходе общественного развития усиливаются совсем иные социальные чувства и настроения. Необходимо также отметить, что понятие «нормы» во взаимоотношениях различных поколений весьма неодинаково в различные эпохи. Так, в течение многих тысячелетий насилие над детьми, не останавливающееся перед телесными повреждениями, вплоть до умерщвления, в ранние эпохи отнюдь не являлось крайней формой во взаимоотношениях между взрослыми и детьми, оно было просто «нормальным» обхождением с детьми [5]. Подобное же «нормальное» обхождение практиковалось и в отношении стариков. Известны времена, когда старые люди не умирали естественной смертью – их убивали или бросали на произвол судьбы. В древних, с трудом содержавших себя сообществах людей не оставалось места для тех, кто по причине физической немощи переставал быть полноценным участником добычи и пропитания. На заре цивилизации центральной фигурой являлся зрелый человек - объект уважения в первобытной орде. Однако, по мере наступления старости, когда силы его и память отказывались ему служить, накопленный пожилым человеком запас опыта и знаний не мог быть используем. В результате первобытные общества были обществами без стариков и, следовательно, вполне развитой гендерной структуры здесь еще не существовало.

Технико-технологический прогресс XVIII в. обеспечил улучшение условий жизни, что стало причиной увеличения ее продолжительности и становления полноценной гендерной структуры. Одновременно росла общественная значимость людей третьего возраста. Однако престиж старости начал понижаться с развитием индустрии. В XIX столетии в ходе двух революций – промышленной и демографической – ряды людей преклонного возраста существенно увеличиваются, но вместе с тем их позиции слабеют. Идеология достижения максимальной прибыли приговаривает еще нестарых людей к потере работы и нужде. Промышленная революция вызвала резкое усиление всей социодинамики. Это, в конечном счете, привело к оттеснению стариков на обочину общественной жизни в силу возрастного консерватизма и невозможности адаптироваться к быстро меняющимся реалиям.

Ныне степень цивилизованности социума измеряют его отношением к людям третьего возраста. Вместе с тем в различных странах и регионах мира происходят весьма непростые и неоднозначные по своей социальной направленности процессы. Отмечается явное уменьшение позитивных чувств и эмоций. Так, в ряде стран (США и др.) по мере постарения населения нарастает напряжение между жителями старыми и молодыми [6]. В последние годы весьма усложнился процесс преемственности в передаче ценностей старших социальных групп младшим. Россия в очередной раз круто поменяла свои цивилизационные и формационные ориентиры на переломе столетий. При таком историческом повороте далеко не все из предшествующего опыта старших поколений оказалось приемлемым для новых поколений, которым приходится адаптироваться к непривычным реалиям. За короткое время оказалось разрушено многое из того, что является фундаментом любого современного здорового социума. И одновременно обществу не были предложены новые общенациональные и общезначимые ценности. (Если только не считать за таковые повсеместное и быстрое распространение идеологии и психологии «золотого тельца»!) Все это способствовало (особенно среди подростков и молодежи) росту нигилистической компоненты во всех ее проявлениях (равнодушие, цинизм, политическая индифферентность и пр.). Авторитет старших поколений в молодежной среде заметно понизился. Одновременно наблюдается рост индивидуализма среди самой молодежи. Подростки доверительным отношениям со своими сверстниками предпочитают более легкие и ни к чему не обзывающие контакты. В результате потребность в глубоком но-личностном общении сохраняется, не находя своего удовлетворения [7].

Когорта взрослых людей 18-60 лет (по российским меркам) является ведущей в общей гендерной структуре общества. Именно она определяет направление развития мировых гендерных тенденций. Полагают, что именно люди в возрасте 40-45 лет приняли наиболее активное участие в отечественной «перестройке» конца прошлого столетия. Она с достаточным на то основанием получила определение как «революция сорокалетних». Это поколение наиболее остро в данный период ощущало свою отчужденность от власти и практически было лишено (в тех конкретных условиях) возможности занять командные посты в обществе. На вершине власти продолжало находиться более старшее поколение. В результате оказалась нарушена социально-возрастная регуляция в системе, которая обеспечивала мужчинам именно этого возраста доминирующее положение [8]. Примечательно, что в смутное время «культурной революции» в Китае Мао произвел чистку и обновление государственно-управленческого аппарата. Новые кадры довели экономику страны до катастрофического состояния. И тогда вновь оказались востребованы «старики». И отнюдь не «молодые волки» начали разворачивать страну в сторону позитивных реформ.

Когорта взрослых людей располагается как бы в центре гендерной реальности, занимая в ней наиболее объемное социальное пространство. Она также включает в себя наибольшее число поколений (42). Когорта взрослых на одном своем полюсе граничит с детской возрастной группой, а на другой – с пожилыми людьми. Это делает ее весьма сложным и неоднозначным социальным образованием. В рамках единой структуры во многом различным оказывается само содержание гендерной деятельности составляющих ее поколений людей, одни из которых примыкают к юношам, а другие к людям третьего возраста. И, тем не менее, сорок два поколения, входящие в состав взрослого гендера, имеют некоторые единые и при этом существенные черты, которые нуждаются в категориальной фиксации. Основная задача данной когорты – достижение, с одной стороны, преемственности, а с другой – дальнейшего успешного развития сложившихся в обществе гендерных отношений, гендерных институтов и соответствующих им картин мира. Иными словами, взрослые призваны обеспечить оптимальную взаимосвязь между социогендерной статикой и динамикой, гендерными отношениями и деятельностью.

То, что эта задача специфична именно для взрослой когорты, становится понятным при сравнении ее с двумя другими. Так, для младших поколений характерно в целом превалирование процессов гендерной динамики. Неслучайно, постоянной заботой общества является стремление сбалансировать эту социальную динамику путем обеспечения достаточного уровня социализации, в основе чего лежат общественно признанные традиции и преемственность в развитии. В прошлом деятельность детей большей частью носила сопутствующий и мимикрирующий характер деятельности взрослых. Ныне поведение детей уже на ранних этапах их жизни все более отличается самодостаточностью. Иная тенденция присуща людям старших возрастных групп: здесь превалируют ценностные ориентации, опирающиеся на социальную статику. Люди третьего возраста в первую очередь – носители исторической памяти и традиций социума. Юные поколения, по самой своей природе стремящиеся к обновлению существующего мира и его ценностей, достигая совершеннолетия (18 лет), вливаются в когорту взрослых людей и вносят в нее мощный энергетический импульс. С этой стороны гендерная динамика имеет несомненный и значительный перевес перед гендерной статикой. Напротив, с противоположной стороны, взрослая когорта органически взаимосвязана и взаимодействует с людьми старших возрастов (старше 60 лет), где превалирует социальная взвешенность, умеренность и даже консерватизм. Важнейшая задача центральной когорты – уравновесить эти две противоположно направленные тенденции и «переплавить» их так, чтобы они отвечали именно ее гендерной природе.

Когорта людей зрелого возраста в России по своему количественному и качественному составу, по-видимому, значительно слабее аналогичных социальных групп во многих других странах мира. С одной стороны, как и в других государствах, в России постоянно росло число вузов и студентов очных отделений. Тем самым весьма значительная часть биологически взрослых людей в социальном плане примыкает скорее к детской, нежели, к взрослой когорте. Впрочем, эта тенденция является общей у нашей страны с развитыми странами мира. С другой стороны, относительно низкая продолжительность жизни и связанный с этим более ранний переход взрослых членов в число людей третьего возраста «обрезают» когорту с противоположного конца. Эта черта является специфической особенностью уже российского социума. Ибо в более благополучных странах, напротив, наблюдается постоянный и существенный рост когорты взрослых людей за счет того, что все большее число людей третьего возраста фактически пополняют группу зрелых людей и выполняют все те социобиологические функции, которые им присущи.

Для когорты людей третьего возраста характерно преобладание социогендерной статики над социогендерной динамикой, что чрезвычайно важно для общества и его гендерной структуры. Ведь именно люди этой возрастной категории в первую очередь обеспечивают устойчивость социальных процессов, эффективно препятствуют превращению социальной динамики в неуправляемый хаос, чреватый опасностью разрушения самих основ данной социальной системы. И это особенно значимо в современных условиях, когда мировое сообщество столкнулось с проблемой все усиливающейся социальной турбулентности. Способность поддерживать устойчивость и стабильность общества – главная позитивная функция данной гендерной когорты. Разумеется, эта функция диалектична. Чрезмерное превалирование в социуме людей пожилого возраста в количественном и качественном (степень общественного влияния) плане может привести к застойному развитию. В то же время, если бы их влияние оказалось недостаточным, это повлекло бы нарастание в обществе (или его отдельных составных) динамики запредельного, т.е. хаотичного, типа.

Между тем сегодня на место демографическому взрыву как основной тенденции мирового развития все более приходит тенденция постарения населения Земли. Эта тенденция является относительной новой: в развитых странах мира она наметилась около 30 лет назад и развивается нарастающими темпами. Нижняя возрастная граница старости (60 лет) во многих странах мира постоянно отодвигается вверх под влиянием различных социально-эко­номических, научно-практических и культурологических факторов. Ныне средняя ожидаемая продолжительность жизни людей в ряде стран и регионов приблизилась к 80 годам, а возможность дожить до преклонных лет стала массовой. Так, в 1900 году лишь один человек из 100000 американцев доживал до возраста 100 и более лет. Сегодня данное соотношение составляет 1 : 8000 [9, с.125].

Эта тенденция ведет к тому, что возрастающее число поколений в рамках третьего возраста начинает перевешивать число поколений детской когорты. Нарас­тание скорости роста численности населения присуще всем возрастным группам, но наибольшие темпы присущи старшим возрастным группам. Относительная доля и абсолютное число престарелых граждан мирового сообщества стре­мительно растет и, следовательно, в общей гендерной структуре их вес увеличивается. Старость и старение стали узловым центром в рамках такой глобальной проблемы, как демографическая.

Серьезные количественные изменения в гендерной структуре неизбежно влекут за собой и все более значимые качественные трансформации. Тенденция постарения населения планеты в целом ведет к неоднозначным последствиям. Среди ученых и футурологов высказываются опасения, что инерция социальной статики по сравнению с импульсами социальной динамики будет нарастать. Вместе с увеличением мощи социальной статики будут усиливаться процессы, непосредственно с ней связанные: инертность существующих общественных и гендерных институтов, сопротивление социальным инновациям и в меньшей мере инновациям технико-технологическим и т.д. Сейчас обозначенная мировая тенденция еще только обозначается, но указанные выше явления уже начали проявлять себя в ряде стран и регионов.

По существующим международным критериям население России считается «старым» еще с 60-х годов прошлого столетия, когда доля россиян в возрасте 65 лет и старше превысила 7% [10, с.16-17]. Причем отмечается, что Россия, вписываясь в новые общемировые демографические тенденции, опережает их по темпам развития процесса старения. Следует к тому же иметь в виду, что на деле «старики» в России в целом гораздо моложе, чем в более благополучных странах мира – странах с гораздо более высокой продолжительностью жизни (82 г. в Гонконге, 80 – в Японии, Западной Европе). Рубеж между зрелостью и старостью в России фактически находится на рубеже 56 – 58 лет. Ее реальная граница проходит между здоровьем и нездоровьем. Вот некоторые данные о том, до какого возраста житель разных стран мира остается практически здоровым [11]:

Япония 73,8

Швейцария 72,1

Австралия 71, 5

Швеция 71, 4

Италия 71,1

Россия 55,5

Глава Минэкономразвития недавно предложил через 5-7 лет установить 70-летнюю планку для выхода на пенсию. Между тем пенсионный возраст едва ли правильно далеко отрывать от критической границы массового здоровья и нездоровья. И в России оба пола должны выходить на пенсию не позже 58-60 лет. В случае же, если планка пенсионного возраста в России для мужчин будет поднята выше 60 лет, страна может превратиться из одного мировых лидеров по «вымиранию мужчин» в абсолютного. (О наличии самой этой тревожной мировой тенденции ныне все чаще говорят ученые).

Гендерная ситуация в России в целом развивается в русле общемировых тенденций, хотя и отличается рядом существенных особенностей. В стране наметился некоторый рост продолжительности жизни. (За последние 12 лет продолжительность жизни россиян увеличилась на полтора года.) [12]. Как и в других развитых странах, в России происходит процесс постарения населения. Хотя удельный весь данной гендерной группы в РФ постоянно растет, однако этот рост происходит в контексте общего процесса депопуляции.

Итак, структура гендерной реальности трехмерна и включает в себя три основные когорты. Сущность и основное содержание гендерной реальности и гендерной идентичности составляют половозрастные отношения. При этом процессы социализации по полу и возрасту несколько отличны друг от друга, поскольку обладают известной спецификой. Российская гендерная структура нуждается в пристальном внимании общества, ввиду наличия в ней ряда негативных процессов.

 

Примечания

1. См. об этом подробнее: Булычев И.И. Философские основы гендеристики (гендерологии). Мичуринск – наукоград РФ, 2007.

2. См. Бочаров В.В. Антропология возраста. СПб., 2001. С.5 и сл.

3. Бабетт Франсиз. Гендер - социальный конструкт или биологический императив? // Практикум по гендерной психологии. СПб., 2003. С.36,37.

4. См. об этом подробнее: Шатрова Л.А. Гендерная идентичность: поиски адекватной методологии // Гендерные исследования в гуманитарных науках: современные подходы. Иваново. 2000. С.61.

5. См. Бютнер К. Жить с агрессивными детьми. М., 1991. С.10.

6. См. Нейсбит Д. Мегатренды. М., 2003. С.17.

7. См. Ярцев Д.В. Особенности социализации подростка // Вопросы психологии. 1999. №6. С.54-58.

8. Бочаров В.В. Ук. соч., с.185.

9. Воган Д. Победи старение. М., 2005. С.125.

10. Итоги Всесоюзной переписи населения 1979 г. ТПМ, 1972. С.16-17.

11. АиФ.2004. №2.

12. См. Владимирова Е. Возле Кремля и жить хочется // Труд. 2007. 21 февр.