Введение представлений о регуляторах деятельности позволяет утверждать, что в число основных понятий социологии входят потребности, ценности и нормы. Понятие «потребность» было рассмотрено в предыдущей статье. Аналогичная цель ставится в данной статье относительно понятия «ценность». Для ее достижения предполагается: 1) дать общее представление о состоянии ценностной проблематики в современной науке, 2) изложить авторскую точку зрения относительно понятия «ценность», 3) обосновать утверждение, что ценности (а не потребности) можно считать основой общества (в теоретических моделях социальных систем), 4) рассмотреть методологию выявления основных ценностей общества.
Аксиологическая проблематика имеет давнюю и богатую историю. Еще Сократа волновал вопрос: «Что есть благо?». Однако аксиология как особая ветвь отпочковалась от философии относительно недавно. Большую роль в этом процессе сыграла баденская школа неокантианства, работы представителей которой (В.Виндельбанд, Г.Риккерт) способствовали переходу к научному рассмотрению ценностей.
Подход, в котором работали представители баденской школы, принято называть «аксиологическим трансцендентализмом» [1]. Согласно ему, ценности составляют особое царство, лежащее по ту сторону субъекта и объекта [2].  Однако смысл действий субъекта можно понять лишь исходя из представлений о ценностях [3]. Более того, «лишь совокупность бытия и ценностей составляет то, что заслуживает названия мира». При этом «ценности, противопоставляемые … бытию, не являются частями последнего» [4].
Нельзя сказать, что это учение строго выдержано в логическом отношении.
Во-первых, если ценности лежат по ту сторону субъекта и объекта, то как можно, исходя из ценностей, понимать смысл действий субъекта? И как можно утверждать, что «главным объектом исторического исследования является не абстрагированный от него (общества – П.С.) человек вообще, но человек как социальное существо, и опять-таки лишь постольку, поскольку он участвует в реализации социальных ценностей» [5]?
Во-вторых, как совместить вполне справедливую мысль о том, что главным объектом исторического исследования является человек, участвующий в реализации социальных ценностей, с представлением о царстве ценностей, лежащем по ту сторону субъекта и объекта? Ведь если человек участвует в реализации социальных ценностей, то, значит, они могут быть объектом его деятельности. И, значит, они не лежат по ту сторону субъекта и объекта, но в известной мере поддаются творческой  (и присваивающей) деятельности человека. Указанное противоречие тем более странно, что саму задачу философии Риккерт видит в том, чтобы показать, каким образом субъект и объект объединяются в едином понятии о мире, и надеется решить ее с помощью понятия «ценность» [6].
Впрочем, вне зависимости от отдельных неясностей указанного подхода, крупным достижением баденской школы является само по себе  введение ценностной проблематики в сферу научной мысли, занимающейся исследованием человека и общества, в частности, человеческой деятельности. Категория «ценность» позволяет уйти в понимании жизнедеятельности человека от плоского биологизма (физиологизма), связанного с понятием «потребность», и более адекватно понимать смысл поведения человека.
Рассмотрением преимущественно индивидуальных человеческих ценностей занимались представители натуралистического позитивизма (А.Мейнонг, Р.Б.Перри, Дж.Дьюи, К.И.Льюис). Исходным для них являлось представление о том, что ценности возникают как нечто производное от биопсихических потребностей человека. Крайне существенной в рамках этого подхода оказывалась проблема стандартизации ценностей с тем, чтобы максимально устранить субъективизм и произвол в их понимании и не утонуть в бесчисленных индивидуальных ценностях отдельных лиц. Предполагалось, что стандартизировать ценности можно на основе пусть не слишком четкого критерия «полезности» или «инструментальности» [7].
Исследованием социальных или культурных ценностей занимались представители культурно-исторического релятивизма и социологизма. В концепциях представителей этого направления имеются существенные различия относительно понятия «ценность», методов выявления ценностей, источника их происхождения и т.п. Однако общей для них оказывается мысль, наиболее четко выраженная в школе структурно-функционального анализа, о том, что любая социальная система, вне зависимости от ее масштаба, функционирует на основе общих, принятых всеми ценностей [8;  9]. В неявном виде ее высказывал еще Аристотель, когда отмечал, что «только человек способен к восприятию таких понятий, как добро и зло, справедливость и несправедливость и т.п.», совокупность чего «создает основу семьи и государства» [10].
В теоретическом отношении эта мысль интересна тем, что она предлагает альтернативную (вторую) линию в понимании основ общества. В первой (ее можно условно назвать линией Платона и Маркса) фундаментальная роль в возникновении, функционировании и развитии общества отдается потребностям. Во второй, которая также условно может быть названа линией Аристотеля-Парсонса, эта же роль отводится ценностям. Возникает противоречие относительно представлений об основах общества, которое необходимо разрешить. Очевидно же, что общество как система субъектного типа не может существовать, не удовлетворяя потребности, которые при этом постоянно развиваются. Но очевидно также, что существование как отдельных людей, так и общества в целом не сводится лишь к удовлетворению потребностей.
Думается, что выход из затруднения может быть найден, если придерживаться следующей точки зрения.
Общество, несомненно, возникает, а далее существует и, в определенной мере, развивается на основе потребностей. Однако со временем энергоинформационная насыщенность человеческой деятельности повышается, вследствие чего растет производительность труда. У людей появляется свободное время, не занятое непосредственной борьбой за существование, которое необходимо чем-то заполнить. Люди решают проблему  свободного времени, не обязательно ясно осознавая ее, ставя собственные цели. Эти цели, имеющие долговременный характер, становятся ценностями двоякого рода. Первые связаны с повышением качества существования и находят воплощение в материальных и духовных средствах существования. Вторые связаны с необходимостью иметь смысл и ориентиры существования. Постепенно ценности начинают играть все более заметную роль в стимулировании человеческой деятельности, а тем самым в существовании и развитии общества. Деятельность человека становится подлинно человеческой, смысл которой задается субъективно и свободно. Ценности в качестве стимулов собственно человеческой деятельности оказываются в основе общества, определяя его развитие. Возникает возможность строить  относительно простые теоретические модели социальных систем, используя понятие «ценность» и «забывая» понятие «потребность». Если придерживаться этого взгляда, тогда, действительно, понятию «ценность» должно бы принадлежать центральное место во всех науках об обществе» [11].
Уточним теперь понятие «ценность». В обычном языке слово «ценность» имеет два основных значения: 1) ценность – любое материальное или идеальное явление, имеющее значение для человека, ради которого субъект прилагает усилия;  2) ценность – свойство,  признак явления,  характеристика его значимости для субъекта (в этих случаях говорят о ценности любви,  дружбы и т.п.). В общем, этих двух значений достаточно для понимания смысла текста,  в котором это слово употребляется. Однако в философской и социологической литературе встречается масса разнообразных определений этого понятия.
В свое время в западной литературе Ф.Адлер выявил четыре группы определений, в которых ценности рассматриваются:
- как некие абсолюты, существующие в божественном уме в виде вечных идей, независимых сущностей и п.п.;
- как нечто, воплощенное в материальных или нематериальных объектах;
- как нечто, помещенное в человеке, производное от его потребностей и разума, при этом отдельный человек или совокупный объект (группа, класс, общество, государство, культура) рассматриваются в качестве носителей ценностей;
- кроме того, ценности приравниваются к действиям. Впрочем, существуют и смешанные группы при определении понятия «ценность» [12].
Позже в литературе марксистского направления А.Ручка выделял также четыре группы определений этого понятия:
- в первой группе ценностью считается способность вещей, идей и пр. выступать в качестве средства удовлетворения потребностей людей и социальных групп;
- во второй – ценностью считается значимость вещей, идей и т.д. для жизнедеятельности субъектов;
- в третьей группе определений ценностью признается специфическая форма отношений между субъектом и объектом по поводу удовлетворения потребностей субъекта;
- в четвертой  ценности понимаются как специфические образования в структуре индивидуального или общественного сознания, выступающие как идеалы и ориентиры личности и общества [13]. 
Несколько странно, что оба автора пропустили самую, пожалуй, важную группу определений понятия «ценность», хотя в литературе эта группа представлена достаточно широко. Речь идет об определениях, когда понятием ближайшего рода признается материальное или идеальное явление (вещь, процесс), а в качестве видовых отличий выступает некое свойство явления, например, его значимость для существования человека, способность удовлетворять потребности, полезность [14; 15; 16]. В логическом отношении подобные определения несовершенны (о чем будет сказано ниже), но они задают правильное направление для выработки корректного определения понятия «ценность».
В настоящей статье нет возможности анализировать указанные определения подробно и по существу. Рассмотрим лишь три конкретных и неудачных толкования понятия «ценность», данные в отечественной и зарубежной литературе, а далее выскажем собственную точку зрения по поводу понятия «ценность».
Не вполне удачным следует считать такое толкование понятия «ценность», согласно которому ценность понимается  как некое «указание на человеческое, социальное и культурное значение определенных явлений действительности» [17; 18]. Любое слово является «указанием» на нечто существующее, процесс или явление. Но когда речь идет о понятии, необходимо назвать явление (группу явлений), о котором идет речь, выделить его из других явлений и, по возможности, указать его существенные черты. Слово «указание» лишнее в данном толковании, проще было бы сказать, что «ценность – человеческое и пр. значение явлений действительности».
Кроме того, не вполне удачно в логическом отношении такое определение понятия «ценность», согласно которому «ценность – материальный или идеальный предмет, который обладает … значимостью для … субъекта, т.е. способностью удовлетворять его потребности и интересы [19]. Указывая правильное направление для выработки корректного определения понятия ценность, оно неверно задает ближайший род и видовое отличие.
Нельзя принять в качестве определения ближайшего рода, что ценность – материальный или идеальный объект. Нельзя также признать в качестве видового отличия, что данный предмет обладает значимостью, полезностью и пр.  для субъекта. Ибо значимостью, полезностью и пр. для человека обладают и такие явления, которые до определенного времени даются человеку даром. Например, солнечный свет, сила тяготения, свежий воздух, плодородная почва, разные минеральные ресурсы и пр. Ими человек пользуется, но их не воспроизводит и не заботится об их сохранении. Эти явления предпочтительнее называть не ценностями, а благами. Природа в целом становится  ценностью, а не благом тогда, когда люди начинают трудиться для ее сохранения. Признак «затрата трудовых усилий» может сыграть роль видового отличия, чтобы отделить ценности от благ (но подробнее об этом ниже).
Наконец, имеется крайне неудачное определение понятия «ценность» в зарубежных и отечественных источниках. Согласно этому определению ценности понимаются как «общепринятые убеждения относительно целей, к которым должен стремиться человек» [20; 21]. Неудачно это определение по трем основаниям.  
Во-первых, если ценность есть некое убеждение, т.е. нечто помещенное в человеческой душе, то чем в таком случае является ценностная ориентация?  Ориентацией на некое убеждение, т.е. на какой-то элемент духовной структуры?  Если это так, то мы получаем какой-то комплекс духовных элементов и связей,  присущих отдельной человеческой душе, который имеет к внешнему миру весьма отдаленное отношение. Социологии с этим комплексом делать нечего, поскольку в данном случае мы имеем дело с позицией аксиологического солипсизма. 
Во-вторых, если мы согласимся, что это не просто «убеждение», а «общепринятое убеждение», тогда окажется, что у человека не может быть своих, личных ценностей. Более того, оказывается, что и группы не имеют собственных наборов ценностей, поэтому, скажем, космополиты не отличаются  своими ценностями от националистов, что является очевидной нелепостью.
В-третьих, если согласиться, что ценности нечто такое, к чему люди «должны стремиться», то как быть со свободой человека? В чем может состоять тогда свобода выбора? В мечтах и грезах? В потворстве человека своим желаниям? Едва ли действительно свободным человеком мы можем считать бесплодного мечтателя или беззастенчивое животное. Человек свободен в нравственном выборе, т.е. в выборе ценностей, ради которых он может предпринять те или иные действия.
Намного более удачное, по сравнению с проанализированными выше, определение понятия «ценность» дает, как ни странно это может показаться, Аристотель. Правда, Аристотель рассуждает не о «ценности», но о «благе», но словесная оболочка для нас не столь важна (тем более, что существует проблема адекватной передачи лексики древнегреческих текстов на современный русский язык).  Намного важнее реальный, «физический», смысл его высказываний. Аристотель, занимаясь проблемой, что такое благо само по себе, делает предположение-вопрос: «Может быть, то, ради чего все делается?». И поясняет далее на примерах: «Для врачевания – это здоровье,  для военачалия – победа, для строительства – дом и т.д., а для всякого поступка и сознательного выбора – это цель, потому что именно ради нее все делают все остальное» [22].
Далее древнегреческий мыслитель фактически вводит важное представление о двух классах ценностей (когда рассуждает о благах-средствах и о благах совершенных, конечных, которые являются целями сами по себе, например,  счастье). М.Рокич в наше время обозначил эти ценности как инструментальные и терминальные. Однако важнее всего то, что Аристотель ввел эмпирический признак – деятельность, которую совершает деятель ради достижения блага. В результате, во-первых, ценность оказывается стимулом деятельности, что находится в согласии с нашей теоретической схемой. Во-вторых, он ввел тем самым видовое отличие в определение понятия «ценность». Ценности (как и блага) представляют собой явления, имеющие значение для человека, но отличаются от благ тем, что ради ценностей человек прилагает усилия.
Собственно говоря, проведенный анализ привел нас к первому значению слова ценность в обычном языке (см. выше), согласно которому «ценность – любое материальное или идеальное явление, имеющее значение  для человека, ради которого тот прилагает усилия». Это и есть логически корректное определение понятия «ценность», которое можно использовать в теоретических описаниях общества.
Крайне важным является вопрос об источнике появления ценностей, который был кратко затронут выше при обсуждении проблемы ценностей как основ общества. Относительно этого источника существуют разные точки зрения. Согласно одной из них, ценности существуют на основе сверхмирового начала, которое есть Бог и абсолютная полнота бытия, данная в нем [23]. Согласно другой, которая близка к первой, ценности творятся в недрах религий, оплодотворяющих ими человеческую культуру [24]. Согласно третьей «ценности порождены всей социально-исторической практикой человечества [25]. Последняя точка зрения представляется наиболее целесообразной, хотя она нуждается в существенном уточнении в связи с теми функциями, которые ценности выполняют в обществе.
Всемирно-историческая практика основана, очевидно, на жизнедеятельности конкретных людей, которые, мы помним, не являются самодостаточными по природе. Соответственно, у людей есть потребности, материальные и духовные, которые удовлетворяются с помощью материальных и духовных средств. Эти средства оказываются первоначальной разновидностью ценностей, которые непосредственно удовлетворяют потребности и обеспечивают существование людей, что оказывается важной утилитарной функцией ценностей. На эту функцию указывают представители натуралистического позитивизма.
Однако средства удовлетворения потребностей способны далее, утрачивая свои утилитарные функции, становиться эстетическими, вообще, культурными ценностями. Например, такую метаморфозу со временем претерпевают вещи обычного домашнего обихода. Ценности этого рода выполняют функцию хранения и передачи информации.
Кроме того, люди, в связи с наличием сознания и свободы деятельности, нуждаются не только в обеспечении повседневного существования, но и в смысле существования. Сознание позволяет человеку понять трагизм своего земного бытия, поскольку порождает представления о смерти и одиночестве, на основе которых возникает вопрос о смысле жизни («Дар напрасный, дар случайный, для чего ты мне дана?» - Пушкин). Свобода обостряет проблему выбора смысловых ориентиров, решить которую человек может с помощью ценностей, ради которых «стоит жить». Надежнее всего смысл можно обрести путем служения ценностям, которые людям представляются абсолютными. Их-то и поставляют человечеству религии, оплодотворяя ими человеческую культуру  («Не напрасно, не случайно жизнь от Бога нам дана» - митрополит Филарет). Иначе говоря, ценности выполняют функцию, которую условно можно назвать «смыслообразующей» по отношению к существованию человека.
С учетом смыслообразующей функции ценности могут использоваться как средства управления человеческим сознанием, а далее и массовым поведением. Функцию эту можно назвать «мотивационно-мобилизующей». В этой функции ценности можно использовать как для блага отдельных людей или обществ, таки для причинения им ущерба вплоть для их самоуничтожения. Причинение ущерба через ценности связано с тем, что люди не всегда способны отличить подлинные ценности от фальшивых. Ибо смысл слов, которыми обозначаются ценности, неоднозначен, и отдельные люди и группы понимают их по-разному. Кроме того, существует феномен соблазна, когда люди жертвуют высокими ценностями ради ценностей низких, например, долгом ради личной выгоды, а высокой любовью ради плотских утех.  
Гюстав Лебон, основатель социальной психологии, в самом конце XIX века ясно и четко изложил основы управления толпой с помощью идей, как он выражался. Умело используя слова типа свобода, демократия, социализм и т.д.,  можно подвигнуть людей на действия, которыми они нанесут ущерб самим себе.
Блестящую, с точки зрения научности, и дьявольскую, по своей злобности, концепцию использования ценностей для разрушения духовного здоровья русского народа предложил в свое время А.Даллес, организатор и первый директор ЦРУ. Утверждая, что, человеческий мозг, сознание людей способны к изменению, он ставил цель, посеяв хаос в сознании русских людей,  незаметно подменять подлинные ценности на фальшивые и побуждать  их верить в эти фальшивые ценности. В результате «эпизод за эпизодом» должна была «разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания». Для решения поставленной задачи предполагалось постепенно вытравить из литературы и искусства  их социальную сущность, отучить художников  заниматься изображением и исследованием процессов, которые происходят в глубинах народных масс. Литература, театры, кино должны заняться изображением и прославлением самых низменные человеческие чувства. Предполагалось всячески поддерживать так называемых «художников», «которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства – словом, всякой безнравственности». Честность и порядочность подлежали  осмеянию и должны были стать никому не нужны, превратиться в пережиток прошлого. Напротив, предполагалось культивировать «хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу».
С помощью таких приемов предполагалось «вырывать духовные корни,  опошлять и уничтожать основы народной нравственности», расшатывая таким образом «поколение за поколением». Обработка людей должна была начинаться с детских, юношеских лет. Молодых людей нужно было разлагать, развращать, растлевать, превратив в «циников, пошляков,  космополитов» [26]. 
    Было бы неправильно считать, что процессы, приведшее к разрушению СССР, полностью обусловлены воплощением даллессовской программы. Существуют объективные причины внутренней слабости «самого передового общества». Но еще более неправильно было бы отрицать ее эффективность.
Теоретически разделить фальшивые ценности от настоящих крайне трудно (если не исходить из заранее принятой системы ценностей), но на практике разные системы ценностей можно оценить по результатам их ввода в массовое сознание. Если жизнь после ввода «демократии», «свободного рынка», «приватизации и пр. улучшается, значит, введены подлинные ценности, если нет, тогда имеет место не ввод  декларируемых ценностей, а нечто иное. Например, вместо демократии введена олигархия, вместо свободного рынка – свобода денежных спекуляций, а вместо приватизации – ограбление народа.
Выше  аргументировалось, что ценности как стимулы собственно человеческой деятельности лежат в основе социальных систем. Аналогичная точка зрения имеется и в литературе [27], хотя ее аргументацию обнаружить не удалось. Более того, утверждается даже, что ценности – самая устойчивая структура общественной системы [28].  Соответственно, возникает вопрос о том, какие конкретные ценности являются стимулами деятельности людей как социальных существ, входя тем самым в основание социальных систем. Если выявить эти ценности, можно, во-первых, приблизиться к пониманию действительных общечеловеческих ценностей, и, во-вторых, использовать их для осмысленного теоретического описания общества. Короче говоря, нужна  достаточно ясная и определенная типология фундаментальных ценностей общества. 
В социологии можно использовать два принципиально разных пути выявления этих ценностей.  
Первый путь предложен эмпирической социологией. Суть его в том, что перечни ценностей создаются на основе изучения мнения людей. При этом предполагается несколько циклов исследования. Сначала к людям обращаются с открытыми вопросами, на которые они отвечают произвольно, указывая на значимые явления в их жизни явления. Цель этого цикла состоит в том, чтобы составить первоначальный перечень ценностей, свойственных представителям данного общества
После анализа и обобщения полученных ответов, составляются полузакрытые вопросы, когда респонденту предлагается выбрать из имеющегося списка ценностей самые важные для него, а кроме того, предлагается дополнить перечень другими важными для него ценностями.
После нескольких туров таких исследований (количество их зависит от целей исследования и имеющихся средств) возникает определенное насыщение перечней наиболее значимыми для большинства людей ценностями. Тогда составляются стандартные перечни ценностей, на базе которых составляются  закрытые вопросы, где респонденту предлагается лишь выбрать важнейшие для него ценности из имеющегося перечня. Далее стандартные перечни используют для массовых опросов.  
Эту процедуру,  но в достаточно сокращенном виде, использовал М.Рокич при получении известных перечней  терминальных и инструментальных ценностей, которые он использовал, исследуя ценности американского общества [29]. В свое время эту систему ценностей адаптировал и использовал для изучения ценностей советского общества В.А.Ядов с сотрудниками [30]. .
Эмпирический путь имеет ряд существенных недостатков. Главный из них тот, что с помощью опроса можно выяснить лишь мнения людей относительно их важнейших ценностей. Мнения людей часто ошибочны, поэтому нет гарантий, что путем опроса удалось выявить действительно важнейшие общественные ценности.
Тесно связан с первым второй недостаток, а именно, тот, что люди в массе склонны «подгонять» свои личные ценности под некий общественный идеал, характерный для соответствующего временного периода. Возникает  общественное поветрие, когда неприлично выражать скепсис по поводу каких-то «модных» идей или представлений. Таковыми могут быть «социализм»  или «демократия», «план» или «рынок» и т.п. При массовых опросах обязательно срабатывает внутренняя цензура у людей, не имеющих четких собственных убеждений, и они интуитивно стараются примкнуть к числу сторонников «свободы», «прогресса» и пр.
Наконец, в обществах разного типа, культуры которых заметно различаются, перечни основных ценностей будут достаточно резко отличаться друг от друга. При этом эмпирически подтверждается факт несходства этих обществ, отчасти даже обнаруживаются их конкретные различия. Но  едва ли с помощью опроса будут четко и полно зафиксированы те ценности, которые совпадают в разных обществах. Иначе говоря, велик риск упустить из виду факт сходства, что сильно исказит общее представление о них.
Второй путь – путь теоретической социологии. В этом случае можно попытаться  выявить основные ценности общества с помощью некоторого исходного принципа, некоторой неявной ценности, обнаруживающей себя в ценностях, доступных обыденному сознанию.
Подобный прием использовал Н.О.Лосский, когда выводил из высшей ценности – «абсолютной полноты бытия»,  данной в Боге – частичные абсолютные ценности как необходимые условия такого бытия. Ведь взятая сама по себе эта абсолютная полнота бытия есть пустая абстракция. Чтобы можно было мыслить ее более конкретно, необходимо придать ей качественные характеристики, которые и представляют собой частичные абсолютные ценности. В их перечень входят «любовь, свобода, красота, истина, жизнь, добро». Нельзя мыслить Бога как нечто лишенное свободы, жизни, любви и т.п. [31].
Лосский использовал представление о Боге для построения всеобщей системы ценностей, а задача социологии значительно скромнее. В ее рамках необходимо построить систему основных общественных ценностей. Представляется возможным использовать для достижения этой цели принцип подхода, предложенного Н.О.Лосским. При этом, учитывая, что ценности суть  стимулы деятельности, необходимо найти такую ценность, которая была бы основным стимулом деятельности людей как социальных существ. Рассмотрение этой ценности должно привести к выявлению конкретных ценностей, являющихся реальными стимулами деятельности людей. Заранее следует оговориться, что подобная ценность не может быть «доказана» как нечто истинное. Ее можно угадать и обосновать, и лишь дальнейшее использование ее в теоретических конструкциях позволит оценить ее способность отражать реальность.
Для выявления ценностей, лежащих в основе социальных систем, т.е. основных стимулов деятельности людей как социальных существ, будет использовано представление о социальной значимости как основной личностной ценности. Социальная значимость понимается как способность человека оказывать влияние на ход дел в обществе. Противоположное понятие социальное ничтожество. В пределе оно означает полную неспособность влиять на ход общественных дел. Примем в качестве постулата, что люди «в массе» интуитивно стремятся к социальной значимости, избегая социального ничтожества [32]. Выражение «общественная значимость человека» употребил Ж.-П. Сартр в романе «Тошнота» [33], а позже использовал И.С.Кон, но без всякого пояснения, как интуитивно ясное, и без указания на его возможное методологическое значение [34].
Можно разными аргументами обосновывать, что социальная значимость является основным стимулом деятельности людей как социальных существ и что представление о ней может дать ключ к системе основных ценностей общества, но здесь будут рассмотрены только два их разряда.
Во-первых, это ссылка на самые разнообразные литературные источники, в которых более или менее явно проводится мысль о том, что человеку нужно быть кем-то или чем-то в этом мире, что-то значить в глазах окружающих людей. Иначе говоря, обладать социальной значимостью.
В частности, эту мысль высказывают представители философско-научной мысли. Например, П.Я.Чаадаев в свое время писал, что для существа разумного нет муки тяжелее ничтожества [35]. Правда, он писал о значимости человека в мире вообще, но разве может человек быть значимым в мире, не будучи значимым в обществе, т.е не влияя на ход событий в нем? У.Джеймс считал, что трудно придумать более дьявольское наказание, чем полностью лишить человека внимания со стороны других людей [36]. По словам Э.Фромма, люди боятся быть отверженными даже больше, чем смерти [37], а И.Ильин писал о здоровой потребности, присущей человеку, быть чем-то в жизни, что-то весить на весах бытия, пользоваться уважением и признанием [38]. Д.Карнеги, опираясь на идеи Джеймса и других авторов,  кладет представление о социальной значительности (в переводе используется это выражение) в основу своего учения об управлении людьми [39].
В художественной и религиозной литературе содержится та же идея  О ней повествует красивая легенда, рассказанная Горьким в  «Старухе Изергиль», где высшей карой считается полная непричастность к жизни других людей. Опираясь на представление о важности быть значимым для других, О.Мандельштам утверждает, что нет ничего боле страшного для человека, чем другой человек, которому до первого нет никакого дела [40]. Наконец, эта же мысль прослеживается  и в библейском сюжете о Каине. Ведь причиной убийства Авеля послужило то, что бог отверг дары Каина (вероятно, потому, что был мясоедом, а не вегетарианцем), а наказанием, которое больше того, что может вынести человек, стала отверженность от людей.
Разные люди, разные слова, разные эпохи, но, в сущности, речь идет об одной и той же мысли, высказанной в разной форме и под разными углами зрения. Человеку необходимо, чтобы с ним «считались», чтобы «его принимали во внимание», но ясно, что «принимают во внимание» тех, кто так или иначе способен повлиять на ход событий в обществе. И большинство людей стремится к социальной значимости, не желает стать отверженным, превратившись в социальное ничтожество.
.Во-вторых, в качестве аргумента можно привести сравнение социальной значимости в обществе с жизнью в природе.
Можно сказать, что жизнь – непрерывное самоутверждение любой живой единицы в окружающем мире, связанное с активным  воздействием на ход процессов и событий в природе. 
Общество – вторая природа, второй мир, в который с рождения попадает человек (а в известном смысле для него это первый мир, поскольку человек взаимодействует с природой через общество). Поэтому перед ним стоит та же задача, что и перед живым существом в природе – самоутвердиться в обществе, «найти свое место в жизни». Он может сделать это, лишь оказывая воздействие на ход событий в обществе. Не обладая социальной значимостью, человек в социальном смысле оказывается «мертвым». Именно поэтому социальная значимость для него является высшей ценностью.
Важна при этом мера значимости, которой готов довольствоваться отдельный человек. Кто-то стремится к сверхзначимости, желая определять судьбу человечества, кто-то ориентируется на значимость лиц из ближайшего окружения (чтобы все было как у людей), кто-то просто согласен «не даром есть свой хлеб». Но пока человек не выключил себя из социальной жизни, он стремится к социальной значимости, избегая социального ничтожества.  
Социальная значимость с точки зрения общественных интересов может быть как положительной, так и отрицательной. Отрицательной она становится тогда, когда люди изобретают преступные или безумные пути ее приобретения (Герострат). Нередко они предпочитают отрицательную значимость социальному ничтожеству, если у них нет реальной возможности добиться положительной значимости. Известный гангстер Аль Капоне заметил однажды в свое оправдание: «…Я пытался заняться законным предпринимательством два или три раза, но … меня до этого не допустили» [41]. Очень многие преступления совершаются с целью выбиться из ничтожества, и неясно, можно ли всех людей научить довольствоваться только законными и нравственно оправданными путями для  достижения этой цели.
Устойчивость и масштаб социальной значимости, которой пользуются лица или группы, соотносятся со степенью свободы, которой они пользуются в ведении собственных дел. Чем прочнее общественное признание,  чем выше социальная значимость, тем слабее общественный контроль над деятельностью людей или групп, тем устойчивее доверие к ним со стороны общества. Так, фирма с устоявшейся репутацией свободнее назначает цену за товар, легче получает  кредит и т.п., а политический лидер проводит реформы и т.д. Иначе говоря, мера свободы оказывается важнейшим признаком социальной значимости того или иного субъекта.
Преимущества свободы очевидны, но достичь ее  можно разными путями. Законный путь для смягчения общественного контроля – демократические процедуры, рынок и т.п. В основе этого пути лежат мастерство, эффективность работы и гарантированность ожидаемых обществом результатов. Однако законный путь достаточно труден. Поэтому постоянно возникает соблазн снять общественный контроль незаконными способами, то есть через хищения, насилие, ложь.
Не надо думать, что социальная значимость существует в «чистом виде» и выступает для всех как понятная и желанная цель. Аналогично стоимости,  которая, как известно, не воспринимается чувственным образом и может быть выявлена лишь путем абстракции, социальная значимость не существует вне форм, более привычных для обыденного сознания. Эти формы (и ценности) впредь будут называться модусами социальной значимости, и к ним более или менее осознанно стремятся люди, обретая вместе с ними социальную значимость. Однако модусы (формы существования или проявления социальной значимости), равно как и другие группы ценностей, вытекающие из концепции социальной значимости, будут рассмотрены в следующей статье.
Подводя итоги, можно сделать несколько принципиальных утверждений.
В литературе имеется неопределенно большое количество определений понятия «ценность». Однако для построения теоретических моделей социальных систем наиболее удобно понимать ценность как любое материальное или идеальное явление, ради которого человек прилагает усилия. При этом ценность оказывается  в отличие от потребности стимулом  собственно человеческой деятельности.
В качестве стимулов деятельности ценности входят в основу социальных систем, поэтому понятие «ценность» можно использовать для теоретического описания социальных систем..
Ценности – мощное средство управления общественным и индивидуальным сознанием.
Основным стимулом деятельности людей как социальных существ является социальная значимость, т.е. способность человека оказывать воздействие на ход событий в обществе.
Представление о социальной значимости может быть положено в качестве теоретической предпосылки для выявления структуры основных ценностей общества.

Литература

1    Кисель  М.А. Ценностей теория / Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция Л.Ф.Ильичев, П.Н.Федоссев и др. – М.: Советская энциклопедия, 1983, с.764.
2    Риккерт Г. О понятии философии / Логос. Международный ежегодник. 1910. Кн. 1, с.33-34.
3    Риккерт Г. О понятии философии / Логос. Международный ежегодник. 1910. Кн. 1, с.54.
4    Риккерт Г. О понятии философии / Логос. Международный ежегодник. 1910. Кн. 1, с.31.
5    Риккерт Г. Философия истории. – СПб. 1908, с.63.
6    Риккерт Г. О понятии философии / Логос. Международный ежегодник. 1910. Кн. 1, с.21, 31.
7    Кисель  М.А. Ценностей теория / Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция Л.Ф.Ильичев, П.Н.Федоссев и др. – М.: Советская энциклопедия, 1983, с.764.
8    Parsons T., Shils E.A. Values, Motives and Systems of Action | Toward a General Theory of Action. N-Y. 1962, p.202-203.
9    Кисель  М.А. Ценностей теория / Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция Л.Ф.Ильичев, П.Н.Федоссев и др. – М.: Советская энциклопедия, 1983, с.764
10    Аристотель. Политика. / Соч. в 4-х т.  Т.4. –  М.: Мысль.1983, с.379.
11    Rokeach M. The Nature of Human Values. New York. 1973. P.3.
12    Adler F. The value concepts in sociology / American journal of sociology. 1956. 62. # 3. P. 272-279.
13    Ручка А.А. Ценностный подход в системе социологического знания. – Киев.: Наукова думка. 1987, с.128-132
14    Иванов В.Г. Социальная природа моральных ценностей / Моральные ценности советского человека. – Л.: Знание. 1968, с.20.
15    Тугаринов В.П. Теория ценностей в марксизме . – Л. 1968, с.8-11.
16    Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии. –  М. 1969,  с.52.
17    Кисель М.А. Ценность / Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция Л.Ф.Ильичев, П.Н.Федоссев и др. – М.: Советская энциклопедия, 1983, с.765.
18    Абушенко В.Л. Ценность /  Социология: Энциклопедия / Сост. А.А.Гришанов и др. – Мн.: Книжный дом. 2003, 1216.
19    Ручка А.А. Ценностный подход в системе социологического знания. – Киев.: Наукова думка. 1987, с.132.
20    Смелзер Н. Социология. –  М.: Феникс, 1994, с.50.
21    Социология: Учебник / Под ред. Д.В.Иванова. –  М.:  Высшее образование. 2005, с..186.
22    Аристотель. Никомахова этика / Соч. в 4-х т. Т.4. – М.: Мысль, 1983 с.62 и др.
23    Лосский Н.О. Ценность и бытие. Бог и Царство Божие как основа ценностей / Бог и мировое зло. – М.: Республика. 1994, с.277.
24    Кургинян С.К. Седьмой сценарий. Часть третья. Перед выбором. – М.: ЭТЦ, с.9.
25    Выжлецов Г.П.Эстетика в системе философского знания. – Л.: Изд. ЛГУ. 1984, с.18.
26    Митрополит Иоанн. Одоление смуты. Слово к русскому народу. – СПб.:  Изд.:  Царское дело, 1995, с.72.
27    Parsons T., Shils E.A. Values, Motives and Systems of Action | Toward a General Theory of Action. N-Y. 1962, P.202-203.
28    Смелзер Н. Социология. –  М.: Феникс, 1994, с.24.
29    Rokeach M. The Nature of Human Values. New York. 1973P.28.
30    Ядов В.А. Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности. – Л., 1979, с.298-209
31    Лосский Н.О. Ценность и бытие. Бог и Царство Божие как основа ценностей / Бог и мировое зло. – М.: Республика, 1994, с.273 и др.
32     Смирнов П.И. Социальная значимость как основная личностная ценность // Вестник ЛГУ. Серия 6. 1990. Вып. 3. с.38-39.
33     Сартр Ж.-П. Тошнота. – СПб., Издательство «Азбука», 1997 с.99.
34     Кон И.С. Социология личности. – М.,  1967 с..49.
35    Чаадаев П.Я. Статьи и письма. –  М.: Современник, 1987 с.153.
36    Джеймс У. Личность // Психология личности. Тексты / Под ред. Ю.Б.Гиппенрейтер и А.А.Пузырея. –  М., 1982, с.63.
37    Фромм Э. Иметь или быть. – М.: Прогресс, 1986, .с.131.
38    Ильин И.А. Путь к очевидности. – М.:  Республика, 1993, с.317.
39    Карнеги Д.   Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей. – М.:  Топикал - Цитадель, 1995, с.52-53.
40    Мандельштам О. О собеседнике / Камень. – Л.: Наука, 1990, с.176.
41    Бурстин Д. Американцы:  Демократический опыт. – М.: Изд. Группа «Прогресс» – «Литера», 1993, с.112.