ПУТЁМ ЗЕРНА

Рецензия на книгу А.Г. Ломоносова

«Путь в Софию. Очерки феноменологии русского духа»

(СПб.: Издательство РХГА, 2014. – 229 с.)

Читатель, обратившийся к выпущенной в свет в начале года Русской Христианской Гуманитарной Академией монографии Александра Ломоносова, найдёт в ней, конечно, не путеводитель в столицу братской Болгарии, хотя современное название этого древнего города своим происхождением обязано именно той Софии, путь в которую исследуется в этой книге. Речь в ней идёт о предмете, особо почитаемом на нашей земле. Это почитание осуществляется пока, правда, преимущественно церковным образом, так как православная церковь правильно представляет Софию высшей, божественной мудростью, которая изначально соединяет в себе истину, добро и красоту, а потому вызывает в душах людей веру, надежду и любовь, помогающие им выбраться из тьмы невежества на свет знания и понимания. Первые храмы Святой Софии, Премудрости Божией, были воздвигнуты на Руси ещё в XI веке в Киеве, Новгороде и Полоцке вслед за царьградской Айя-Софией, главным собором византийского православия, и с той поры дух русского народа начал всё более сознательно стремиться к этой конечной цели всех человеческих стремлений. Однако, поскольку из-за своей бесконечной высоты божественная мудрость почти всем, за редкими исключениями, казалась непостижимой, постольку наш исторический путь в Софию не мог не оказаться мучительным и долгим. Он ещё далёк от завершения, хотя до цели нам сегодня, разумеется, ближе, чем во времена Ивана Грозного или Петра Великого.

«Путь в Софию» – не первая книга Александра Ломоносова. В 2007 году он опубликовал в издательстве Санкт-Петербургского университета теоретическую монографию «Возвращение к себе: Опыт трансцендентальной философии истории», где развернул впечатляющую картину мирового исторического процесса и точно определил место в нём России, а в 2010 году в издательстве «Владимир Даль» вышли его философические вариации»Время собирать мысли», предназначенные для тех, кто хотел бы приобщиться к философии. Свой новый труд, в котором развиваются положения, выдвинутые в этих работах, он посвятил феноменологии русского духа.

Стараниями зарубежных и российских феноменологов термин феноменология имеет сегодня довольно широкое хождение в околонаучных кругах, вследствие чего определённое значение этого сложного греческого слова затёрто почти до неузнаваемости. Его исконный философский смысл ориентирует автора на исследованиелогоса феноменов, т.е. единого закона всех многообразных явлений русского духа, медленно, но верно ведущего наш народ к познанию истины и благодаря этому – к свободе. Найти в массе противоречащих себе и друг другу духовных явлений путеводную нить к истине и свободе есть задача, прямо скажем, нелёгкая, но чрезвычайно актуальная в переживаемое нами смутное время, когда руководством страны прежние идеалы были отвергнуты, а вместо них взяты такие, принять которые за что-то по-настоящему высокое русский народ, чуткий ко всякой лжи и несправедливости, никак не может. Материалом для исследования созревания в русском духе всеобщего логического содержания А.Г.Ломоносов избрал те его достижения, которые получили классическую форму в произведениях наших великих поэтов и писателей – А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Н.В.Гоголя, И.А.Гончарова, И.С.Тургенева, Ф.М.Достоевского, Н.С.Лескова и Л.Н.Толстого. Впервые рассмотренные с феноменологической точки зрения, они предстают в новом свете – в их чистой существенности, которая всегда привлекала к ним внимание широкой публики, несмотря на то, что до времени исторические обстоятельства если не скрывали, то затуманивали её. Автор, вдохновлённый евангелием от Иоанна и наукоучением Фихте, видит в классической русской литературе необходимую ступень осуществления самого по себе сущего слова, или логоса, и показывает это читателю в ряде весьма интересных очерков, написанных без снисходительного заигрывания с ним и без высокомерных претензий на глубокомыслие. Особенно ценными являются три первых и три последних очерка, а три средних, в которых анализируется «недоразумение» русской философской мысли, служат звеньями, связывающими их друг с другом. Эти звенья помогают читателю понять и по достоинству оценить небывалый взлёт русского духа, обнаруженный Александром Ломоносовым в художественных произведениях Фёдора Достоевского и Николая Лескова, а также в религиозно-философских сочинениях Льва Толстого, которые до него мало кто удосужился прочесть непредвзято, т.е. без умиления, как толстовцы, или раздражения, как профессиональные богословы.

Почему именно феноменологическое рассмотрение, образец которого дал Гегель в своей «Феноменологии духа», позволило автору книги увидеть и показать этот взлёт? Потому, что оно тождественно тому пути, каким идёт сама действительная история нашего народа. Этот путь, названный Александром Ломоносовым путём в Софию, Владислав Ходасевич в 1917 году назвал путём зерна:

Проходит сеятель по ровным бороздам.

Отец его и дед по тем же шли путям.

Сверкает золотом в его руке зерно,

Но в землю чёрную оно упасть должно.

И там, где червь слепой прокладывает ход,

Оно в заветный срок умрёт и прорастёт.

Так и душа моя идёт путём зерна:

Сойдя во мрак, умрёт – и оживёт она.

И ты, моя страна, и ты, её народ,

Умрёшь и оживёшь, пройдя сквозь этот год, –

Затем, что мудрость нам единая дана:

Всему живущему идти путём зерна.

Поэт перефразировал в этом стихотворении, внушённом ему трагедией русского народа, евангельскую притчу о сеятеле, суть которой кратко передают слова, неоднократно цитируемые автором очерков: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрёт, то останется одно, а если умрёт, то принесёт много плода» (от Иоанна, 12:24). Используя определение любви к мудрости, данное Платоном в «Федоне», феноменологию духа можно назвать наукой умирания, т.е. преодоления им конечности, ибо действительно бесконечная мудрость достигается духом путём умирания всего конечного, смертного в нём. Путь в Софию есть, таким образом, путь к смерти самой смерти, т.е. к воскресению и вечной жизни, пройденный, по вере христиан, Христом. Каким же способом этот путь ещё предстоит пройти до конца нашему народу, дух которого уже совершил в себе те шаги, которые со знанием сути дела воспроизвёл в своём исследовании Александр Ломоносов?

Если смотреть на историю мировой культуры не сугубо историческим, а хотя бы отчасти философским взглядом, то можно увидеть, что различные способы духа в ней не только образуют, как писал Жиль Делёз, ризому, некий запутанный клубок корней различных духовных явлений, но и, возникая друг за другом, в определённом порядке доминируют в целом культуры, по очереди определяя целые эпохи её исторического развития. В своей философии духа, которая до наших дней остаётся, пожалуй, наиболее разработанной по форме и содержанию философией культуры, Гегелю удалось, помимо прочего, раскрыть основание смены эпох всеобщей истории образования. Это открытие состоит в том, что, поскольку абсолютный дух есть истина субъективного и объективного духа, завершающегося мировой историей, постольку способы абсолютности духа, т.е. искусство, религия откровения и философия, выступая друг за другом в строгой логической последовательности, составляют базис всемирно-исторического процесса образования человечества. Искусство пронизывает и определяет собой всю древнюю, античную эпоху истории всеобщей культуры. В своём символическом виде оно формирует духи народов Востока (китайцев, индусов, египтян и персов), а у греков впервые обретает классическую форму, с соответствующими изменениями сохраняемую римлянами. Религия откровения в виде христианства превалирует в новую эпоху исторического развития человечности людей, которую называют теперь эпохой модерна. Её представляют духи романо-германских народов – итальянцев, испанцев, французов, англосаксов и немцев. После неё наступает третья, новейшая эпоха истории мировой культуры, требующая положить в основание системы образования духа философию, возникшую в её первую эпоху и достигшую логической зрелости во вторую. Мир уже около века переживает это весьма рискованное время конца религиозной и начала философской эпохи истории человечества – время отрицательной свободы, когда над решением задачи своего философского образования самоотверженно трудится дух русского народа. В этом отношении мы, вопреки видимости, и сегодня находимся, как поётся в известной песне Юрия Визбора, впереди планеты всей, а вовсе не плетёмся в хвосте так называемых «развитых наций». Не случайно, стало быть, Андрей Платонов первоначально назвал свою написанную весной 1927 года повесть о сокровенном русском человеке «Страна философов». Идея повести состоит, разумеется, не в том, что граждане революционной России, забросив все другие дела, займутся одной философией, а в том, что они более или менее осознанно испытывают потребность в ней как единой основе образования своего духа. Писатель понял, что они чувствуют эту нужду потому, что им необходимо сообща заново выстроить свою жизнь на разумных началах, которые издавна постигались именно философией, отчего и были приняты за общественный идеал первыми христианами, вслед за Христом выступившими против частной формы присвоения богатства.

Поскольку деятели отечественной философской культуры ныне в своём большинстве отказались от марксистско-ленинской философии, в советскую эпоху насаждавшейся у нас в качестве единственно истинной, постольку перед русским народом снова встала проблема отыскания настоящей философии как основы своего действительно современного образования. Как бы ни хотелось этого кому бы то ни было, русский дух в настоящее время просто не может непосредственно вернуться вспять, в своё прошлое – в допетровские времена умозрения в красках, к предлагаемому ему православной церковью воспитанию религией, опирающейся на изобразительное искусство. Дополнять же этот возвышенный способ образования, уже сыгравший на русской почве свою историческую роль, терпящей сегодня явное фиаско даже на её родине приземлённой прозаически-прагматической мудростью англосаксонского рассудка, что сегодня директивно навязывает ему власть, для него нисколько не органично и по существу абсурдно. Но где ему найти, откуда взять истинную, настоящую философию? Ведь так называемая «современная философия» не уверена в себе и видит истину не в философии, а, например, в религии, как неотомизм и превозносимая у нас сейчас до небес русская религиозно-философская мысль Серебряного века, или в художественной литературе, как структурализм, или в положительных науках о природе и истории, как представители позитивизма, или вообще ни в чём, кроме своего скепсиса, как сторонники постмодерна, эти отчаянные противники философского пафоса. Однако ситуация, в которой оказался теперь русский народ, отнюдь не является безвыходной. Напротив, она сама несёт в себе своё разрешение. Единственный выход из филодоксии, т.е. из любви к мнениям, ныне временно затмившей в сознании многих наших соотечественников любовь к мудрости, состоит в обращении к истории классической философской мысли, ибо в ней всегда находился и будет находиться источник истинной, по-настоящему современной философии. Чтобы обрести последнюю, нам необходимо понять, что история философии от Фалеса, Пифагора и Парменида до Шеллинга и Гегеля включительно есть тот предмет, надлежащее изучение которого в высшей школе (прежде всего, на философском, а затем и на других её факультетах) в состоянии сформировать действительно современный логический метод мышления, способный помочь русскому народу подняться до сознательно-разумного отношения к природе, к себе самому и другим народам, благодаря чему будут решены все стоящие перед ним проблемы. Умелое обращение к этому богатейшему источнику, без сомнения, решительно двинет вперёд дело народного образования, которое вследствие его неуместной и несвоевременной модернизации теперь вновь оказалось в состоянии, описанном в 1877 году Н.А.Некрасовым в стихотворении «Сеятелям»:

Сеятель знанья на ниву народную!

Почву ты, что ли, находишь бесплодную,

Худы ль твои семена?

Робок ли сердцем ты? слаб ли ты силами?

Труд награждается всходами хилыми,

Доброго мало зерна!

Где ж вы, умелые, с бодрыми лицами,

Где же вы, с полными жита кошницами?

Труд засевающих робко, крупицами,

Двиньте вперёд!

Сейте разумное, доброе, вечное,

Сейте! Спасибо вам скажет сердечное

Русский народ…

Поскольку всё образование нашего народа остро нуждается в преобразовании на основании высшего логического результата исторического развития философии, постольку его систему необходимо выстроить так, чтобы по возможности сократить и облегчить путь русского духа туда, куда он с давних пор стремится попасть – в вечную Софию, к высшей мудрости самой по себе и для человека, по словам Аристотеля. Этот вывод, с которым автор солидаризуется в послесловии к своей новой книге, рождает уверенность, что недюжинный труд Александра Ломоносова будет по-доброму принят всеми читателями, заинтересованными в том, чтобы столь насущная цель непременно была достигнута.

А.Н. Муравьёв,

Кандидат филос. наук, доцент кафедры истории философии

Санкт-Петербургского государственного университета.