Журнальный клуб Интелрос » Credo New » №3, 2018
Мусиенко Тамара Викторовна
Санкт-Петербургский университет Государственной противопожарной службы МЧС России (Санкт-Петербург),
заместитель начальника университета по научной работе,
профессор кафедры философии и социальных наук,
доктор политических наук, кандидат исторических наук, доцент,
действительный член Международной академии исследования будущего
(International Futures Studies Academy: IFRA),
действительный член Академии геополитических проблем,
действительный член Петровской академии наук и искусств,
ассоциированный научный сотрудник Социологического института РАН,
Musienko Tamara Viktorovna
St. Petersburg University State Fire Service EMERCOM of Russia (St. Petersburg),
Deputy Head of the University for Scientific Work,
doctor of political sciences, candidate of historical sciences, associate professor,
Acting member of the International Academy of the Future
(International Futures Studies Academy: IFRA),
Full member of the Academy of Geopolitical Problems,
Full member of the Petrovsky Academy of Sciences and Arts,
Associate scientific researcher of the Sociological Institute of the Russian Academy of Sciences
Лукин Владимир Николаевич,
Санкт-Петербургский университет
Государственной противопожарной службы МЧС России
(Санкт-Петербург),
ведущий научный сотрудник отдела информационного обеспечения населения и технологий информационной поддержки РСЧС и пожарной безопасности Центра организации научно-исследовательской и редакционной деятельности, профессор кафедры философии и социальных наук
доктор политических наук, кандидат исторических наук, доцент,
действительный член Академии геополитических проблем и
Петровской академии наук и искусств,
ассоциированный научный сотрудник Социологического института РАН,
Lukin Vladimir Nikolaevich
St. Petersburg University of the State Fire Service of EMERCOM of Russia
(St. Petersburg),
Leading Researcher of the Department of Information Support of the Population and Dataware Technologies for Prevention, Response and Fire Safety, Research and Publishing Center,
Professor of the Department of Philosophy and Social Sciences,
Doctor of political sciences, candidate of historical sciences, associate professor,
Full member of the Academy of Geopolitical Problems,
Full member of the Petrovsky Academy of Sciences and Arts,
Associate scientific researcher of the Sociological Institute of the Russian Academy of Sciences
e-mail: lvn55555@mail.ru
Груздев Руслан Викторович
Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения (Санкт-Петербург)
магистрант кафедры истории и философии
Gruzdev Ruslan V.
The Saint Petersburg State University of Aerospace Instrumentation (St. Petersburg)
undergraduate of department of history and philosophy
УДК 327.7
Политическое джиу-джитсу в теории Джина Шарпа
Аннотация. В статье представлен политический анализ отдельных элементов теории власти и ненасильственной борьбы Джина Шарпа, раскрыт подход Шарпа к изменениям источников силы власти, определено значение сотрудничества и сопротивления политической власти, обозначены четыре механизма изменения ненасильственного действия, показаны факторы, влияющие на степень на ненасильственные действий.
Ключевые слова: Джин Шарп; политическое джиу-джитсу; механизм изменения ненасильственного действия; факторы влияния на ненасильственные действия; конверсия; приспособление; принуждение; дезинтеграция; ненасильственные действия; сотрудничество и сопротивление политической власти; поддержка; сочувствие.
«POLITICAL JIU-JITSU» IN THE THEORY OF GENE SHARP
Abstract. The article presents a political analysis of the individual elements of the theory of power and nonviolent struggle of Gene Sharp, reveals Sharp’s approach to changes in the sources of power, defined the importance of cooperation and resistance to political power, identified four mechanisms of change in nonviolent action, shows the factors that affect the degree of nonviolent action.
Key words: Jin Sharp; political jiu-jitsu; mechanism of change of nonviolent action; factors of influence on nonviolent actions; conversion; adaptation; coercion; disintegration; nonviolent actions; cooperation and resistance of political power; support; sympathy.
Продолжая тему статьи о «ненасильственной борьбе» и политической власти [см.: 1], отметим, что, по мнению Д. Шарпа, ненасильственное действие предназначено для противодействия силе, способной и готовой применять против политических оппонентов санкции, содержащие насилие. Это может быть и политическая власть, отождествляемая с правительством. В иных случаях оппоненты политической борьбы стремятся заручиться поддержкой государственных институтов. Ненасильственное действие направлено на ослабление позиции политических оппонентов, отдаление институтов, социальных и политических группы, представляющих ресурсы силы оппонентов, чтобы сорвать эффективное использование этих возможностей или ослабить волю к их использованию. Такие усилия должны приводить к уменьшению или устранению способностей оппонентов продолжать борьбу. Влияние противоборствующих сторон является величиной переменной. Ненасильственная группа может своими действиями и поведением способствовать увеличению или уменьшению влияния противника.
Первый источник постоянного изменения в возможностях каждой из сторон, по мнению исследователя, – зависимость лидеров сопротивления, их противников от степени и качества поддержки и участия, которое они получают от своей группы или от бюрократии и агентов репрессий. Второе более вероятно, но нет гарантий, что бюрократы и агенты репрессий сократят свою эффективность и увеличат свое несотрудничество с собственным руководством в случае использования оппозицией ненасильственных средства.
Второй источник изменений во власти этих двух групп – степень, с которой население в целом сочувствует и поддерживает проводимую государственную политику или вместо этого сочувствует и поддерживает ненасильственных активистов. Последнее более вероятно, если движение ненасильственно.
Третий источник изменений во власти каждой стороны – мнение и поддержка, оказанная той или иной стороне национальными и международными сообществами. Эффекты общественного мнения и внешней поддержки будут способствовать укреплению или ослаблению одной или другой группы, но они не составляют главную силу для изменений, считает Шарп.
Следует заметить, что современная политическая практика подтверждает зачастую обратное. Достаточно оценить степень внешнего воздействия на украинские события 2013 – 2014 годов.
Джин Шарп выделяет такой эффект как «политическое джиу-джитсу» (Political jiu-jitsu) под которым он понимает процесс в котором активисты используют силу репрессий противника против него самого.
Ненасильственная дисциплина в сочетании с настойчивостью против жестоких репрессий с целью подавления противников, выставляя репрессантов в наихудшем свете. Этот эффект может привести к усилению симпатий и поддержки движения как внутри страны так и на международной арене, расколу в среде противника и их переходу в оппозицию, увеличению количества участвующих в акциях протеста, военному мятежу, дезертирству. Политическое джиу-джитсу не происходит во всех ненасильственных битвах.
В ненасильственной борьбе важной является стратегия и тактика, солидарность в борьбе с репрессиями, моральный дух движения и желание, несмотря на страдания, идти до конца [см.: 2].
Данный политический феномен под другими названиями является предметом исследования ряда ученых: у Брайна Мартина (Brian Martin) это – «обратная вспышка (Backfire)», у Ричарда Б. Грегга (Richard B.Gregg) – «моральное джиу-джитсу (Moral Jiu-jitsu)» [см.: 3], у Лестера Р. Куртца и Ли А Смитей (Lester R. Kurtz and Lee A. Smithey) парадокс репрессий (Paradox of Repression) и лругие [см.: 4].
Так, Роберт Л. Хелви (Robert L. Helvey) считает, что идентификация и анализ столпов поддержки являются основополагающими, когда противники режима начинают думать о любой ненасильственной стратегии. До тех пор, пока основные столпы режима не будут подорваны, нейтрализованы или уничтожены, маловероятно, чтобы произойдут политические реформы или смена режима. Поэтому те, кто ведет ненасильственную борьбу с режимом, должны уделять пристальное внимание ключевым институтам и организациям. Это полиция, военные, бюрократия, средства массовой информации, бизнес, молодежь, рабочие, религиозные организации, неправительственные организации.
Хелви утверждает, что источниками поддержки являются профессиональные организации, политические партии, иностранные компании и правительства. Не следует упускать из виду небольшие группы и сообщества по интересам, такие как кружки шитья, охотничьи и рыболовные клубы, книжные клубы, группы по изучения языков, клубы мотоциклов, клубы пеших прогулок, клубы для наблюдения за птицами, клубы нумизматов, клубы садоводов, спортивные клубы. Стратегическая ненасильственная борьба требует как контроля над источниками власти, так и активного участия населения в ней. По мнению исследователя, такие организации содержат источники власти и создают структуры для коллективных действий.
Центральным местом в планировании стратегической ненасильственной борьбы по Хелви являются психологические операции. Их цель состоит в том, чтобы влиять на отношение и поведение целевых аудиторий в основном за счет использования пропаганды. Эти операции доказали свою эффективность в военных кампаниях и в ненасильственной борьбе, как мощное оружие ослабления, разделения, нейтрализации и, наконец, разрушения столпов поддержки противника. Они также используется для оказания помощи в усилиях при наборе оппозиционных групп.
Особое внимание у Хелви уделено стратегическому планированию кампании и оценке ситуации, рекомендациям по обучению активистов и преодолению чувства страха. Он обосновывает тезис о важности соблюдения нейтралитета военные в ненасильственной борьбе [см.: 5].
Разрабатывая теорию ненасильственной борьбы Джин Шарп, использовал достижения политической философии прошлого, в частности, идеи французского философа XVI века Этьена де ла Боэси (Étienne de La Boétie), американского социального философа Ричарда Б. Грегга, великого русского писателя и философа Л.Н. Толстого, мировую практику, опыт ненасильственной борьбы, прежде всего, великого индийца М.К. Ганди.
Так, Этьен де Ла Боэси утверждал, что политические элиты зависят от послушания и сотрудничества простых граждан и, в частности, от ключевых групп специалистов (например, квалифицированных посадских, бизнесменов, чиновников, сотрудников полиции и военнослужащих). Согласно его теории, люди подчиняются элите по целому ряду причин, в том числе из-за страха наказания. Для обеспечения согласия и поддержки элиты используют различные инструменты: как идеологии, избирательное распределение материальных благ, отвлечение внимания от политического участия спортивными состязаниями и иными развлечениями. В этих же целях элиты создают иерархию привилегий, которыми привлекают ключевых сторонников из широких слоев населения. В результате большинство людей испытывают недостаток в организаторах противостояния; они заперты внутри контролируемых организаций [см.: 6].
Мюррей Н. Ротбард (Murray N. Rothbard) считает, что «Рассуждение о добровольном рабстве» Э. де Ла Боэси четко координированно и структурировано вокруг аксиомы в виде понимания природы не только тирании, но и неявно самого государственного аппарата. Ла Боэси, по его мнению, был первым теоретиком стратегии массового ненасильственного гражданского неповиновения указам и поборам со стороны государства.
Многие средневековые писатели критиковали на тиранию, но Ла Боэси особенно глубоко погружается в природу и в характер государственного управления. Его фундаментальное понимание заключалось в том, что каждая тирания обязательно должна основываться на ее принятии большинством населения. Ла Боэси затрагивает то, что является или скорее должно быть главной проблемой политической философии – проблема гражданского повиновения: почему люди всегда и везде подчиняются приказам правительства, которое является меньшинством.
После заключения, что вся тирания опирается на народном согласии, Ла Боэси красноречиво делает вывод о том, цитирует его М.Н. Ротбард, что «очевидно, что нет необходимости бороться с этим единственным тираном, поскольку он автоматически побежден, если страна откажется от согласия на свое собственное порабощение. Тираны не должны быть экспроприированы силой; они должны быть лишены лишь постоянного предоставления средств и ресурсов, имеющихся в распоряжении общественности [см.: 7].
Исследуя природу такой «автоматической победы», Д. Шарп выделяет четыре механизма изменения ненасильственного действия.
В попытках «обращения» противника страдания, которые испытывают участники ненасильственной борьбы, могут сыграть важную роль в эмоциональном воздействии на него. Процесс социальной конверсии затрудняется отчасти из-за того, что существует целый ряд преград для верного понимания ситуации. К таким преградам относится феномен «социальной дистанции», т.е. неспособность признать членов другой социальной группы равными себе людьми, достойными сочувствия и уважения.
Механизм приспособления начинает действовать в то время, когда противник все еще имеет возможность выбора – пойти на уступки или нет. Противник может согласиться на приспособление, чтобы уменьшить противоречия и оппозицию внутри собственного лагеря.
Ненасильственные действия становятся принудительными, когда участники ненасильственного сопротивления прямо или опосредованно добиваются того, что отнимают у противника необходимые источники силы его политической власти – авторитет, человеческие ресурсы, знания и компетентность, материальные и нематериальные ресурсы, а также способность применять санкции.
Ненасильственного принуждения можно добиться в тех случаях, когда воля противника заблокирована в результате одного из следующих факторов:
– Вызов может стать столь масштабным и массовым, что его нельзя будет контролировать с помощью репрессий.
Изменения в статусе-кво могут быть произведены или заблокированы массовыми действиями таким образом, что согласие или молчаливая уступка противника уже не имеют значения.
– Система может оказаться парализованной сопротивлением. Отказ от сотрудничества способен сделать невозможным нормальное функционирование социальной, экономической и политической системы до тех пор, пока требования участников сопротивления не будут удовлетворены и они смогут вернуться к своим обычным обязанностям.
– Способность противника применять репрессии может быть подорвана, а иногда и уничтожена. Так происходит в случаях, когда армия и полиция не подчиняются приказам, бюрократический аппарат отказывается от сотрудничества, а население перестает поддерживать власти. Блокирование воли противника в результате массового сопротивления населения и паралич системы происходят чаще, чем потеря способности противника применять репрессии. Однако подобную модель при определенных обстоятельствах можно заменить. В случае ненасильственного принуждения действия без применения насилия так изменяют общественную и политическую ситуацию, что противник не сможет в дальнейшем применять силу, пользуясь методами, противоречащими воле ненасильственной группы.
Механизм дезинтеграции является наиболее жестким способом упразднения источников силы власти. Когда противника происходит при отсутствии альтернативного законного правительства, начинают возникать другие правительственные институты.
Иногда появляется параллельное правительство. Если оно уже создано или законное правительство, существовавшее до переворота или вторжения, уцелело в какой угодно форме, оно способно в результате дезинтеграции противника поднять свои авторитет и влияние или консолидировать свою власть. Такой период требует бдительности от участников сопротивления, так как ранее не проявлявшие активности военные или политические группировки могут попытаться захватить управление государственным аппаратом для установления новой диктатуры вместо содействия развитию или восстановлению демократической системы.
«Майданные события» на Украине показали возможности такого механизма. С лозунгом «Геть, олигархи!» к власти пришло все тоже олигархическое правительство, представлявшее второй эшелон бывшего правительства.
Перечень факторов, вызывающих ненасильственное принуждение или дезинтеграцию, на этом не заканчивается. Воздействию способны подвергаться различные источники силы власти, однако степень их ослабления может варьироваться. Именно поэтому существуют различные модели действий, вызывающих ненасильственное принуждение или дезинтеграцию, – широкое неповиновение, экономический или политический паралич системы или мятеж.
Результаты действий определяются также и такими факторами как:
– число участников ненасильственного сопротивления по отношению ко всему населению;
– степень зависимости противника от участников ненасильственного сопротивления применительно к источникам силы власти;
– умение участников сопротивления применять ненасильственные методы, включая выбор стратегии, тактики, путей и возможностей их применения;
– время, в течение которого может продолжаться отказ от сотрудничества и неповиновение;
– уровень поддержки и сочувствия к участникам ненасильственного сопротивления у третьей стороны;
– наличие средств контроля, доступных противнику и используемых для достижения согласия и принуждения к возобновлению сотрудничества, а также реакция участников сопротивления на эти меры;
– степень, с которой население, администрация и исполнительные органы противника поддерживают сотрудничество или отказываются от поддержки, а также действия, которые они могут предпринять для сокращения своей помощи и для поддержки участников ненасильственного сопротивления [см.: 8].
Таким образом, процесс, в котором политические оппоненты используют силу репрессий противника против него самого, назван Д. Шарпом «политическим джиу-джитсу».
Существует ряд источников постоянного изменения в возможностях противоборствующих сторон, зависимых от степени и качества поддержки и участия от группы ненасильственного действия или от агентов репрессий.
Четыре механизма упразднения источников силы власти представляют из себя конверсию, приспособление, принуждение и дезинтеграцию.
На эффективность этих моделей влияют различные факторы – от эмоций, убеждений и моральных ценностей противоборствующих сторон до реакции политических оппонентов на принимаемые сторонами меры.
Литература
