ИНТЕЛРОС > №4, 2013 > Критика и библиография

Критика и библиография


18 ноября 2013

МЕДИА КАК ПРЕОБРАЗОВАНИЕ

Размышления над книгой В.В.Савчука Медиафилософия. Приступ реальности. СПб.: Изд-во РХГА, 2013 —338 с

Станкевич М.В.

В своей книге В.В. Савчук, обосновывая закономерность появления медиального поворота в философии и культуре современности, утверждает, что медиа сегодня - единственно возможная и необходимая часть нашего существования и выживания. Важную роль в книге автор отводит актуальности медиаобразования, которое ныне приобретает императивный характер.

In this article we analyze V. V. Savchuk's book. Proving the legitimacy of the medial turn in contemporary philosophy and culture, V.V. Savchuk claims that media today is the only one possible and essential part of our existence and survival. One of the key parts of the book is dedicated to the importance of media education that today gets imperative features.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: медиа, медиальный поворот, медиафилософия, медиаобразование

KEY WORDS: media, medial turn, mediaphilosophy, media education.

 

Мы живем в мире медиа. Наш мир представляет собой всеобъемлющее медиатизированное публичное пространство, где медиа являются фундаментом и сводом восприятий и переживаний. Это не означает, что наша жизнь определяется и регулируется медиа, это значит, что у нас нет выбора – нравится нам или нет, каждый аспект нашей жизни пронизан медиа. С одной стороны, медиа – пространство, в котором мы живем, а с другой, технологии, которые мы используем для выражения, информирования, влияния и развлечения. Мы не можем говорить о медиа как о просто повсеместно внедряющихся новых технологиях, программном обеспечении или пользовательском контенте на всевозможных платформах. Сегодняшняя жизнь в мире медиа отличается от прошлой не тем, что у нас появилось большее количество мобильных телефонов или персональных компьютеров и ноутбуков. Медиа не являются неким экстернальным объектом, который каким-то образом воздействует на нашу жизнь. Не существует никакого стороннего мира медиа, нажимая кнопку «выключить», мы всего лишь отключаем какой-то девайс, но продолжаем оставаться в медиа. Медиа сегодня необходимая и неизбежная часть нашего существования и выживания.

Именно к такому выводу приходит Валерий Владимирович Савчук в своей книге "Медиафилософия. Приступ реальности". Останавливаясь на основных изменениях, которые привнесли в жизнь людей онтологический, лингвистический, иконический, антропологический, теологический, и пространственный повороты, автор обосновывает появление медиального поворота. Называя этапы становления медиального поворота («действительность опосредована мышлением, мышление языком, язык - знаком, знак - медиа» (с. 46. Ссылки на книгу В.В. Савчука даны по тексту в круглых скобках с указанием страниц. – Прим. ред.)), автор констатирует: бытие в современных условиях дается только через медиа.

Конечно, «с сегодняшней дигитализацией нашей повседневной жизни, когда все наше (социальное) существование прогрессирующим образом экстернализуется-материализуется в большом Другом компьютерной Сети, легко представить злоумышленника-программиста, стирающего нашу дигитальную идентичность и таким образом лишающего нас нашего социального существования, превращающего нас в неиндивидов»1 . Но на самом деле, никакого «Большого Другого» не существует. Согласно Жижеку, никакая самоидентификация не существует как таковая, потому что наши мульти-идентичности (особенно в кибер-пространстве) всегда пребывают в движении и интерсубъективном конституировании. Так называемые виртуальные сообщества и социальные медиа, о которых все говорят, не являются великой революцией. Гораздо интереснее то, что эти виртуальные феномены позволяют нам ретроактивно открыть, в какой степени наше Я всегда было виртуальным. Так, например, Жижек приводит в пример паноптикум Бентама и говорит, что именно там мы находим виртуальность в чистом виде – ведь никто не знает, есть ли что-то в центре. Если бы мы были уверены, что там действительно что-то есть, то было бы не так страшно. «Если кто-то преследует вас, а вы не уверены в этом, это гораздо ужаснее, чем, если бы вы знали, что кто-то там есть, радикальная неопределённость»2.

В четвертой главе, посвященной практикам медиафилософского анализа, автор раскрывает тему актуальности медиаобразования. Медиа сегодня представляют безграничный поток информации и открывают новые возможности, которые ограничиваются только собственным желанием, для образования в рамках любой специализации. Поменялся быт человека, потребляющего информацию. И традиционное образование не может ответить на вопросы «как ориентироваться в новых условиях, как читать послания, как понимать сообщения, как соблюдать экологию восприятия и сохранять медиарефлексивную позицию, как, наконец, обходиться со все более новыми и изменяющимися гаджетами, эффективность которых давно уже не покрывает усилий, которые тратятся на их приобретение и освоение» (с. 292).

В ситуации давления потоков информации, перед нами предстает совершенно новая среда коммуникантов, которые «есть производное средств массовой коммуникации и новых медиа и их же условие существования… Коммуникант есть предельный случай коммуникации (с. 127-8). Она обладают собственными стратегиями поведения и самовыражения. die Sprache spricht, язык – это не просто способ коммуникации, но и прежде всего – способ мышления. Когда в Интернете диалог происходит одновременно между тысячами людей, то это не может не влиять ни на само мышление, ни на язык. Известный отечественный лингвист Максим Кронгауз делает вывод, что в Интернете появляется способность «говорить и говорить письменно. До Интернета большая часть русскоговорящих была "немой" в письменном отношении. С одной стороны, человек, который впервые входит в Интернет, говорит: "О, ужас! Здесь же абсолютно безграмотно разговаривают". Очень низкий средний уровень грамотности, потому что такие массы никогда не были вовлечены в процесс письменного общения. Таким образом, средний уровень упал. Но уровень всего народа, если говорить о культуре речи, сильно вырос. Все учатся говорить письменно»3. Таким образом, возникает совершенно иная стилистика, грамматика и культура речи. «Массовые коммуникации порождают унифицированное массовое общество, которое не переносит различий, оригинальности, тонкого вкуса. Их всех уравнивает потребность в сенсации, экстраординарном событии, при этом массмедиа или рынок общественного мнения допускает строго дозированную величину оригинальности» (с. 127).

Люди теряют многие образовательные навыки, которые так важны при личном общении – умение «читать» настроение человека и его язык жестов, умение выждать правильную паузу, прежде чем начать говорить. Аргумент к авторитету в социальных медиа перестает работать, поскольку все находятся в одинаковых условиях: более того, Интернет уравнивает не только современников, но и тех, кто создавал культуру в прошлом. Имеет смысл обратиться к старому и известному, но очень показательному примеру, когда на одном из специализированных сайтов (на котором собираются профессионалы) некто Борис выложил несколько своих стихотворений, после чего последовал шквал неодобрительных отзывов по поводу его творений. А потом оказалось, что это был попросту розыгрыш или эксперимент, а стихи принадлежали Борису Пастернаку. Конечно, вбив несколько строчек в поисковик можно было легко обнаружить, что стихи принадлежат великому мэтру, но никому и в голову не пришло этого делать. И надо отметить, что это произошло в социальной группе, считающей себя профессионалами, знатоками поэзии. Культура становится максимально доступной, но вместе с тем ценность собственных знаний человека уменьшается. Память попросту становится рудиментом.

Социальные медиа изменяют смысл понятия медиаграмотности, наделяя его дополнительными коннотациями. Что значит сегодня быть медиаграмотным? Главной сверхзадачей медиаобразования В.Савчук называет - возможность увидеть конструкцию и понять способ производства и ее механизмов. Медиаобразование касается «медиаосознанности, медиаориентации и медиарефлексии… ведь именно в очевидности, в общепринятом, в само собой разумеющемся - главная проблема медиааналитики» (с. 288). Особенностью медиаобразования является инверсия обучения - младшее поколение обучает старшее пользоваться новейшей техникой. Ссылаясь на Жан-Жака Вуненбургера, Валерий Владимирович подчеркивает, что основная проблема медиаобразования заключается в оторванности от контекста, от значимых переживаний. В то время как концентрация внимания и ума, необходимая для получения знаний требует места, собранности - «всего того, что в культуре определено стенами монастыря, университета, школы и учителя на расстоянии вытянутой руки, жеста, мимики» (с. 290). Автор также выделяет важный тезис о том, что получатель информации (которая самостоятельно доносит саму себя получателю) подвергается трансформации «глубокой, психосоматической телесности. Он меняет конструкцию взгляда, телесные реакции, «корзину» первоочередных желаний» (с. 291).

Еще в 1953 году, когда Интернета еще и в проекте не было, известный философ Исайя Берлин4 разделил всех людей на две категории: ежи и лисы. Лиса обладает большим количеством поверхностной информации, а еж обладает лишь одним, но очень глубоким знанием. Хитроумная лиса всегда старается изобрести различные способы для атаки ежа, но последний защищается лишь одним, но очень эффективным способом – он сворачивается в клубок, выставляя колючки. Поэтому всегда побеждает. По утверждению Берлина, Маркс, Ницше и Платон были ежами, а Аристотель, Шекспир и сам Берлин – лисами.

Сегодня, угощаясь на анархическом, повсеместном, безлимитном и бесконтрольном пиршестве информации, которое зовется веб 2.0, мы все превращаемся в лис. Мы бродим и роемся в поисках мыслей и влияния, поднимая то, что нам нравится, и, выбрасывая остальное, связывая и собирая информацию, социальную жизнь и развлечения.

Николас Карр в своей книге «Гуггл превращает нас в дураков?»5 говорит о том, что благодаря медиа кардинально меняется способ, которым мыслим. Уже больше 10 лет, мы проводим много времени онлайн. Исследование или поиск какой-либо информации, которые ранее занимал недели в библиотеках, теперь требует всего лишь нескольких минут и Гуггла под рукой. Конечно, можно приводить массу аргументов в пользу новых медиа, но важно помнить то, что еще в 1960-ых годах отмечал Маршалл Маклюэн – медиа являются не просто пассивными каналами информации. Они не только обеспечивают нас пищей для размышлений, но и определяют сам процесс мышления. И, к сожалению, благодаря Интернету, способность к концентрации и глубокому размышлению уменьшается. Наше сознание уже ожидает информацию в таком виде, в котором Интернет ее распространяет. Если когда-то все мы ныряли с аквалангом в мире текстов, то теперь парим над водой на гидроциклах.

Пятилетнее исследование среди студентов, посещавших два популярных исследовательских сайта – Британской библиотеки и Британского образовательного консорциума, проведенного University College London6, подтвердило изменение культуры чтения. Студенты демонстрирвоали необычный тип поведения – «поверхностный просмотр» - они перепрыгивали с одного научного источника на другой, очень редко читая больше одной-двух страниц. Более длинные книги или статьи они сохраняли «на потом», но доказать, читали ли они их невозможно. Вот, что пишут исследователи: «Очевидно, что пользователи не читают онлайн в традиционном смысле этого слова. На лицо признаки нового типа чтения: горизонтальный просмотр заголовков, абзацев текстов и страниц содержания – и все для того, чтобы добиться максимального результата в более короткие сроки. Кажется, что пользователи уходят в онлайн именно для того, чтобы избежать чтения в традиционном смысле»7.

Конечно, учитывая повсеместность текста в Интернете, не упоминая уже о текстовых сообщения и имейлах, вполне возможно, что мы читаем гораздо больше, чем мы читали в 1970ых и 1980ых годах, когда телевизор был самым популярным медиа. Но это совершенно другой тип чтения, позади которого лежит абсолютно иной тип мышления – и возможно даже новое понимание самих себя. «Мы не только то, что мы читаем, но и то, как мы читаем»8 - заявляет Марианна Вульф, экспериментальный психолог в Университете имени Тафтса. Вульф волнует то, что новый стиль чтения, где эффективность и скорость важнее всего, превращает нас попросту в декодеров информации. Ведь наши способности к интерпретации текста, глубокому мышлению и пониманию причинно-следственных связей формируются именно благодаря глубокому, медленному чтению без дистракций.

Валерий Владимирович приводит замечательный пример, который буквально отражает ситуацию, когда средства выражения влияют на само выражение. В 1882 году Фридрих Ницше пришлось приобрести печатную машинку – его зрение ухудшалось с каждым днем, и ему было тяжело подолгу удерживать внимание на листе бумаги, не говоря уже о том, чтобы писать. Он боялся, что ему придется прекратить работу по состоянию здоровья, но печатная машинка спасла его – он научился печатать с закрытыми глазами. Один из друзей Ницше заметил, что стиль письма Ницше изменился. И так сжатая и выразительная проза стала еще более краткой, словно переданной по телеграфу. Друг заметил, что «возможно печатная машинка сможет изобрести собственный стиль идиом»9, отметив, что в собственной работе «качество бумаги и пера зачастую влияет на то, каким получится произведение». «Вы правы, - ответил ему Ницше – Инструмент, которым мы пишем, соучаствует в работе нашей мысли» (с. 83). «Под влиянием печатной машинки, - пишет немецкий философ Фридрих Киттлер, проза Ницше превратилась из аргументов в афоризмы, из простых слов в каламбуры, из риторики в телеграмму» (с. 83).

Когда Интернет поглощает медиум, медиум претерпевает ряд изменений: в нем появляются ссылки, мигающая реклама и другая цифровая мишура. Например, новое сообщение в электронном почтовом ящике, выскакивает оповещением поверх статьи, которую мы читали. И, естественно, это рассеивает наше внимание и снижает концентрацию.

Конечно, суть страха изменения сознания не нова. Недостаток чего-либо всегда превращает ценные вещи в еще более ценные, а избыток означает, что ранее ценные вещи обесцениваются, что повергает людей в ужас. Еще Сократ в одном из диалогов Платона выражал свои опасения по поводу распространения письменного слова – он считал, что люди перестанут пользоваться своей памятью (сам Сократ, как известно, ничего не записывал, за ним записывали его ученики, в частности Платон и Аристотель). С внедрением печатного станка Гуттенберга в обществе также наметились волнения. Итальянский гуманист Иеронимо Скуарчафико переживал, большая доступность книг приведет к интеллектуальной лени и ослабит способность мыслить. Эта же история последовательно повторялась с внедрением радио и телевизора.

Интересно, каким же будет следующий поворот? Валерий Владимирович пишет о повороте в рамках постмедиального осознания, реальность которого еще не заявила о себе, так как она пока не имеет инфраструктуры для видоизменения актуальной реальности — медиареальности (с. 47). Действительно, еще Г. Гегель в Предисловии к своим «Принципам философии права»10 написал, что «сова Минервы вылетает лишь в сумерки». Используя как метафору Богиню мудрости Минерву, Гегель заявляет, что мудрость пробуждается лишь тогда, когда все события завершились, после чего все становится предметом сомнения, а, следовательно, и размышления. 


Литература

  1. Берлин И. Еж и лисица // «Вопросы литературы», № 5. –ЖЗ. 2001 г.
  2. Гегель Г. Принципы философии права. Мир книги, М. 2011.
  3. Жижек С. "Матрица" или две стороны извращения. Электронный ресурс URL: [http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Article/Gig_Matr.php] (дата обращения 19.09.2012).
  4. Жижек С. Япония в словенском зеркале. Размышления о медиа, политике и кино. Электронный ресурс URL: [http://dironweb.com/klinamen/dunaev9.html] (дата обращения 19.09.2012).
  5. Кронгауз М. Лекция Язык и коммуникация: новые тенденции Электронный ресурс URL: http://www.polit.ru/lect-ures/2009/03/19/communication.html (дата обращения 04.03.2012).
  6. Савчук В.В. Медиафилософия. Приступ реальности. СПб.: Изд-во РХГА, 2013 —338 с.
  7. Carr N. Is Google Making Us Stupid? Электронный ресурс URL: [http://www.theatlantic.com/magazine/archive/2008/07/is-google-making-us-stupid/306868/] (дата обращения 04.10.2012).


 


 

  1. Жижек С. "Матрица" или две стороны извращения. Электронный ресурс URL: [http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Article/Gig_Matr.php] (дата обращения 19.09.2012).
  2. Жижек С. Япония в словенском зеркале. Размышления о медиа, политике и кино. Электронный ресурс URL: [http://dironweb.com/klinamen/dunaev9.html] (дата обращения 19.09.2012).
  3. Кронгауз М. Лекция Язык и коммуникация: новые тенденции Электронный ресурс URL: http://www.polit.ru/lect-ures/2009/03/19/communication.html (дата обращения 04.03.2012)
  4. Берлин И. Еж и лисица // «Вопросы литературы», 200, № 5. с. 42.
  5. Carr N. Is Google Making Us Stupid? Электронный ресурс URL: [http://www.theatlantic.com/magazine/archive/2008/07/is-google-making-us-stupid/306868/] (дата обращения 04.10.2012).
  6. Там же.
  7. Там же.
  8. Там же.
  9. Там же.
  10. Гегель Г. Принципы философии права. Мир книги, М. 2011.


 

 

Станкевич Мария Валентиновна
Магистр факультета медиакоммуникаций НИУ-ВШЭ

НОВОЕ ПРОЧТЕНИЕ ВЕРНАДСКОГО 

150-летний юбилей В.И.Вернадского вызвал новую волну публикаций о нём. Две книги И.И.Мочалова и В.И.Оноприенко «В.И.Вернадский: Наука. Философия. Человек» - заметное явление в потоке новых книг о великом учёном.
В предисловии к изданию академик РАН Б.С.Соколов отмечает многофакторность анализа науки в творчестве выдающегося ученого и объясняет авторский замысел.
В пяти главах первой книги - «Историко-гуманитарные аспекты науки», «Наука и общество», «Философия и методология науки», «Социология науки», «Проблемы развития науки и ее историография» - рассмотрен широкий круг вопросов: проблемы научного мировоззрения, ноосферы, науки и государства, науки и образования, этики научного творчества, искусства и религии в их соотношении с наукой, специфика понимания Вернадским методологии и социологии науки, его вклада в разработку проблем методологии историко-научного исследования.

Авторы справедливо отмечают, что для Владимира Ивановича был характерен высокий уровень рефлексии о научной деятельности. На протяжении всей жизни он интересовался не только конкретными предметами наук, в которых он работал как исследователь (а их спектр был чрезвычайно широк), но и наукой в целом, её природой, путями её движения, закономерностями развития, формами организации, характером научного творчества, сравнением науки с другими видами культуры, роли науки в экономике и обществе. Для Вернадского не были второстепенными такие темы, как развитие форм общения ученых, история научных школ, коммуникаций, публикаций, история норм и критериев ценностей в научном сообществе, социальная ответственность ученых и т.д. Узловые события в развитии науки он связывал с деятельностью различных исследовательских объединений внутри дисциплинарной структуры науки. Историю науки Владимир Иванович рассматривал в связи с конкуренцией, полемикой между научными школами, в связи с разработкой конкурентных концепций и методов. Его интерес к проблемами логики, методологии и социологии науки, психологии научного творчества стимулировал их освещение философами, логиками, социологами, психологами.
Нетривиальность взглядов Вернадского на науку и научное творчество можно продемонстрировать на примере взаимоотношений науки и государства, чему в книгах уделено много внимания.

Этот вопрос - один из главных в научно-философском творчестве Владимира Ивановича. К нему он возвращается неоднократно, начиная с 10-х и заканчивая 30-40 гг. прошлого века. Это и понятно, поскольку, работая длительное время в различных государственных научных учреждениях и университетах, ученый не мог оставаться равнодушным к решению ряда принципиальных вопросов государственной политики в отношении науки, влияния науки на общество.
Требования Вернадского к государственной политике по отношению к науке имеют нормативный характер и являются выражением определенного идеала, к которому должно стремиться человечество, осознавая значение науки в своей жизни. Но его взгляды отнюдь не были утопическими. Процесс проникновения науки в государственной жизни нельзя рассматривать как преходящее и случайное явление. Он имеет закономерный характер, поскольку подготовлен всей предыдущей историей человечества, и со временем не только не ослабнет, но, наоборот, будет закономерно усиливаться. Правильно понятый государственный интерес, проявляемый в росте экономики и благосостояния народа, использовании природных ресурсов и развития производительных сил, укреплении обороны страны и т.д., по сути совпадает с интересами развития науки, требует всяческого поощрения и стимулирования научного прогресса в самых различных направлениях.
Вернадский вводит в научный оборот чрезвычайно важное и глубокое понятие научной мощи страны, которая определяется способностью государства охватить своими собственными силами весь круг проблем мировой науки в целом. Таким образом, от научной мощи страны зависит то, в какой степени государство способно использовать науку и научные достижения для роста благосостояния народа. Но научная мощь страны - это прежде всего непосредственный результат творческой работы научного сообщества, которое может существовать в современных условиях фактически лишь в условиях постоянной помощи со стороны государства. Государство должно быть максимально гибким и оперативным в овладении новыми отраслями науки. Интересы общества и государства должны совпадать. Общество и государство должны объединиться с целью всемерного развития научных знаний.
Организаторская деятельность государства в области науки и научных исследований должна иметь свои пределы, за которые государство - для своей же собственной пользы и для пользы науки - выходить не должно. Чрезмерное преувеличение организаторской деятельности государства неизбежно превращает эту деятельность в мелочную опеку и регламентацию.
Вернадский говорит о том, что организация научных исследований - это прежде дело самодеятельного творчества самих ученых. Большое внимание ученый уделял вопросу охраны свободы науки и научного творчества от мелочной опеки со стороны государства. И все же в определенных пределах, не нарушающих свободы научного творчества, «вмешательство» государства в дела науки полезно и необходимо.

Вернадский подчеркивал чрезвычайную роль исследовательской техники (приборов и разнообразной научной аппаратуры) в развитии современной науки и необходимость того, чтобы государство стремилось удовлетворить потребности науки в этой области.
Для того чтобы наука проникала в государственную жизнь, необходимы два условия: наличие в стране творческих научных сил и благоприятных для этого внешних условий, выражающихся, в частности, в культурном и научном общении страны с другими государствами. На основе изучения истории развития науки Вернадский приходит к выводу о том, что в тех случаях, когда наука не находила прямой поддержки со стороны государства, наука шла в обход государственных организаций, искала и находила иные пути и средства для своего развития.
В книге показано, что Вернадский заложил основы истории науки как научной дисциплины. История науки, считал Владимир Иванович, это особая наука со своими задачами и методами исследования, с научным аппаратом, опирающаяся на изучение реальных фактов истории научной мысли, со своими выводами и обобщениями, которые вытекают из этих фактов. По сравнению с другими научными дисциплинами она имеет свою специфику, которая усиливает ее познавательное значение. Специфика заключается в том, что история науки исследует ход развития самого научного познания, и это вдвое повышает её научную ценность. Знание истории науки помогает учёному адекватно оценить свои собственные достижения, даёт ему объективный критерий для оценки того нового, что он достиг. Только путём анализа любого научного исследования в определённых исторических обстоятельствах можно не сбиться с пути, получить действительно то, что ранее не было известно. Исторический аспект в любом научном исследовании - это важнейший и необходимый элемент научного познания в целом. Историк науки, как и любой историк, всегда узнает прошлое сквозь призму настоящего времени.

Вернадский способствовал формированию самосознания историков науки как представителей особой научной дисциплины. Понимая науку как «систему с рефлексией», он, как типичный естествоиспытатель, смотрел на её прошлое глазами современного учёного, что дало ему возможность сформулировать ряд важных особенностей таких фундаментальных категорий методологии историко-научного исследования, как «прошлое», «настоящее», «будущее» науки, «исторический источник», «историческая реконструкция», «закономерность развития науки». Эти понятия составляют определенный базис для теоретиков и философов науки в связи с усилением внимания к «человеческому элемента» науки, проникновением в историко-научное исследование духа социокультурного, психологического и социологического анализа.
Во второй книге рецензируемой дилогии в центре внимания находятся проблемы логики, эпистемологии и методологии научного исследования. Хотя Вернадский хорошо был знаком  работами философов и методологов различных направлений, у него фактически по любому вопросу формировалось собственное мнение с соответствующей аргументацией. Именно оригинальность мысли, нетривиальность и основательность аргументов привлекает читателя и в наши дни к его размышлениям. Наряду с проблемами истинности и достоверности научного знания, логики и реальности, научной рациональности и эмпирического опыта, рассмотрением природы научного факта, аналогии, гипотезы, теории, Вернадский выдвигает и анализирует понятия структуры науки как целого, остова науки, научного аппарата, научных аксиом и принципов, которые наполнены оригинальным смыслом. Авторы отмечают, что Вернадский относится к тем классикам науки ХХ века, которым имманентно было присуще стремление к философскому осмыслению средств исследования и понятийного аппарата, применяемого для решения научных задач. Сделана также попытка соотнести логико-методологический аппарат Вернадского с современными дотижениями эпистемологии науки.

В рецензируемых книгах показано, что многие мысли Вернадского нельзя свести к упрощенным схемам и решениям. Таковы, например, его суждения об отношениях науки и религии. Глубокая эмоционально-психологическая настроенность учёного выражалась частично и в традиционной для многих людей его поколения религиозной форме, она повлияла на те стороны его мировоззрения, которые были связаны с толкованием природы религии, тенденций её развития. Противоречие между научным мировоззрением Вернадского, с одной стороны, и элементами его «религиозной настроенности» - с другой, стала одним из существенных творческих импульсов духовного развития его личности. Это, в частности, определило неизменно отрицательное отношение Вернадского к преследованиям религии, насаждением примитивного атеизма в советский период. Владимир Иванович решительно отклонял попытки зачислить его в идейные союзники большевистского атеизма.
В новом контексте рассматривается авторами и понятие ноосферы, которое в последние годы превратилось в расхожий, примитивизированный штамп. Показываются противоречия истолкования ноосферы и новые аспекты ее рассмотрения как ноосферной реальности, глобальных проблем современности. Эти новые версии и смыслы понятия ноосферы существенно уточняют границы понятия и корректируют его содержание.

Обе книги насыщены многочисленными приложениями и комментариями, реминисценциями к истории и современным проблемам России и постсоветского пространства, некоторые из эти материалов публикуются впервые. Иногда их обилие может раздражать, но нельзя не признать, что такого рода ходы в изложении проблем органичны стилю мышления и изложения самого Вернадского, откликавшегося на многие актуальные проблемы современности.
Учитывая, что главная направленность рецензируемой дилогии – исследование логико-методологической концепции Вернадского, можно адресовать авторам упрёк в том, что в книгах в чёткой форме не определено место этой концепции в современной эпистемологии науки, не дана общая аксиологическая её характеристика, что, на мой взгляд, было бы чрезвычайно ценно и актуально.
В целом же материал двух книг содержит новые пласты интерпретации, интеллектуального осмысления богатейшего наследия великого учёного. Драматическая судьба этого наследия говорит о том, что Вернадский для нас ещё только начинается…

Кухарь Валерий Павлович,
академик НАН Украины,
председатель совета Государственного фонда
фундаментальных исследований Украины

Рецензия на сборник научных статей 
«Молодежь в постиндустриальном обществе»

Сб. науч. ст. Под ред. Д.ф.н. Г.А. Хотинской. – Саратов – Дюссельдорф:  Пресс-лицей, 2013. – 256 с.
Тема, заявленная в названии конференции и посвященного ей сборника статей,  отражает современное состояние полидисциплинарного научного дискурса, объектом которого выступают современные процессы перехода к постиндустриальному обществу.  Материалы сборника включают работы по актуальным проблемам общественных наук, педагогики, языкознания.
Представительна география сборника, в который включены материалы свыше 50 авторов из 38 вузов и научных учреждений России, Белоруссии, Казахстана, Германии.

Сборник хорошо структурирован, разбит на разделы «Глобальные проблемы постиндустриального общества», «Гуманистическое наследие и воспитание молодежи», «Молодежь на рынке труда», «Социальные коммуникации и язык XXI века», «Методика и практика преподавания в XXI веке», представлен в Интернете в электронной версии.
Типографическая и полиграфическая культура издания высока. Вместе с тем для полноты картины было бы целесообразно дополнить сборник информационными справками об авторах.
Материалы сборника можно рекомендовать не только исследователям и преподавателям, чей научный интерес сформировался давно и захватывает в свое поле новые объекты и предметы анализа, но и студентам, магистрантам, аспирантам, только начинающим свой путь в науке и нуждающимся в расширении исследовательского кругозора. 

Владимир Н. Алалыкин-Извеков, Ph.D.
Представитель и Координатор Программ Международного Общества Сравнительного Изучения Цивилизаций (ISCSC - Россия, Европа)

Вернуться назад