ИНТЕЛРОС > №1, 2016 > Влияние черт русской национальной идентичности на ход событий в стране Петр Смирнов
|
|
Смирнов Петр Иванович Санкт-Петербургский государственный университет профессор кафедры теории и истории и социологии Smirnov Petr Ivanovich Saint-Petersburg State University Professor of the Chair of Theory and History of Sociology E-Mail: smirnovpi@mail.ru
Влияние черт русской национальной идентичности на ход событий в стране
Аннотация. В статье описывается положительное и отрицательное влияние отдельных черт национальной идентичности на ход событий в стране. Позитивное влияние оказывали присущие русскому народу героизм, способность к самопожертвованию, склонность к повиновению и исключительное трудолюбие. Отрицательно влияли такие черты, как излишняя доверчивость, отсутствие прочного инстинкта частной собственности и склонность к личному самоосуждению. Ключевые слова: идентичность, героизм, трудолюбие, доверчивость, частная собственность
THE IMPACT OF RUSSIAN NATIONAL IDENTITY FEATURES ON THE COURSE OF EVENTS IN THE COUNTRY
Abstract. The article describes the positive and negative effects of several features of national identity on the course of events in the country. The features inherent in the Russian people: the heroism, the capacity for self-sacrifice, the propensity to obey and the exceptional hard work, had a positive impact. Such features as the excessive credulity, the lack of a strong instinct of private property and the penchant for personal self-judgment had a negative impact. Keywords: identity, heroism, hard work, trustful, private property Влияние черт русской национальной идентичности на ход событий в стране
В предыдущей статье утверждалось, что национальная идентичность может пониматься как неразрывное единство национального менталитета и национального характер. Описывались факторы формирования российской национальной идентичности ее отдельных черт. В частности, указывалось влияние объективно необходимой деятельности в служебно-домашней российской цивилизации и в русской сельской общине [Смирнов П.И. Credo New. 2015. № 4]. В двух следующих статьях предполагается описать механизм обратного влияния идентичности на развитие страны В настоящей статье будет предпринята попытка обосновать утверждение о том, что отдельные, широко распространенные черты идентичности (менталитета и характера) могут оказывать как положительное, так и отрицательное влияние на ход событий в стране, особенно в переломные моменты ее развития. При этом иногда будет дополнительно обосновываться, что та или иная черта действительно может быть присуща русской национальной идентичности. В следующей статье будет описано влияние деятельности социальных типов личности, занимающих господствующее положение в управлении страной. Влияние черт национальной идентичности на исторический процесс Положительное влияние отдельных черт идентичности на судьбу народа и страны. Прежде всего, следует вспомнить такие черты, как героизм, способность к самопожертвованию, склонность к повиновению, исключительное трудолюбие. Ясно, что без их наличия русский народ просто бы не сохранился как самобытный этнический феномен и не создал бы великое государство. Все эти черты так или иначе связаны со сложными историческими и географическими условиями существования русского народа, но в первых трех особенно проявляется влияние служебной деятельности, занявшей доминирующее положение в российской цивилизации. Примеры их проявления можно приводить до бесконечности, здесь мы ограничимся несколькими, более или менее известными. Индивидуальный и массовый героизм, а также способность к самопожертвованию русские люди проявляли во все времена. Евпатий Коловрат (нашествие Батыя), инок Пересвет (Куликовская битва), Иван Сусанин (польская агрессия), Александр Матросов, Николай Кузнецов, Зоя Космодемьянская, Иван Кожедуб (Великая Отечественная война) – все они были готовы защищать Родину «мужественно и умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагом». Массовый же героизм русских лежал в основе их упорного сопротивления во время многочисленных осад, сражений (битв), блокад. Оборона Козельска (против татар), Ледовое побоище (битва с немцами), осада Пскова (войсками Батория во время правления Ивана Грозного), Бородинское сражение (Отечественная война 1812 г.), оборона Севастополя (Крымская война и Великая Отечественная война 1941-1945 гг.), Брестская крепость, Сталинградская битва, блокада Ленинграда (Великая Отечественная война 1941-1945 гг.) – лишь немногие напоминания о мужестве и героизме массы русских людей, встававших на борьбу с захватчиками. Что же касается способности к самопожертвованию и склонности к повиновению в тяжелые для отечества времена, то русские дали весьма показательные примеры проявления этих качеств. Отмечал же Д.С.Лихачев, что «освободительная борьба начала ХУII века ясно обнаружила во всех слоях населения чувство гражданского долга, сознание личной ответственности каждого за судьбу всей Русской земли в целом. Жители городов и сельское население … с готовностью соглашались на всякие личные жертвы ради спасения родины. В своем знаменитом приговоре нижегородцы писали: «Стоять за истину всем безызменно, к начальникам быть во всем послушным и покорливым и не противиться им ни в чем, на жалованье ратным людям деньги давать, а денег недостанет – отбирать не только имущество, а и дворы, и жен, и детей закладывать, продавать, а ратным людям давать, чтобы ратным людям скудости не было». На том нижегородцы дали Богу души свои» [Лихачев. 1945, с.112]. Не правда ли, весьма характерное высказывание для поведения русских людей во все времена? Разве не шли они на лишения во имя обороноспособности страны в советское время в соответствии с вечной мольбой в душе: «только б не было войны»? Русские всегда с готовностью откликались на благородное по их представлениям дело, даже если это грозило им гибелью. Шли они на помощь «братьям-славянам». Во имя «светлого будущего всего человечества» были способны начать «мировую революцию». И не случайно же прозвучало у Некрасова: «От ликующих, праздно болтающих, обагряющих руки в крови уведи меня в стан погибающих за великое дело любви!». Относительно способности к повиновению, которая отмечалась как положительная черта отечественными и иностранными наблюдателями, уже шла речь в одной из предыдущих статей [Смирнов П.И. Признаки служебно-домашней цивилизации в России и СССР: сходство и различие / Теоретический журнал Credo new. 2014. № 2 (78). С.124]. Дополнительно и подробнее следует остановиться на такой черте, как исключительное трудолюбие русских, поскольку в СМИ и даже в «научной» литературе регулярно воспроизводятся два нечестных приема, направленных на создание образа русского человека как ленивого и праздного мечтателя. Первый прием заключается в использовании слов великих людей России о народе и стране, сказанных ими в разное время, по разному поводу и в разном настроении. Эти слова превращаются в штампы, регулярное повторение которых призвано затемнить национальное самосознание и исказить самооценку (снизить ее). В частности, до сих пор нередко (а период «перестройки» и «радикальных реформ» они звучали чуть ли не ежедневно) можно прочитать или услышать слова Пушкина, что мы (подразумевается, русские – П.С.), «ленивы и нелюбопытны». Люди, использующие эти слова для характеристики народа в целом, сознательно применяют нечестный прием. Ведь Пушкин употребил их по конкретному поводу и для характеристики узкого круга лиц. В «Путешествии в Арзрум» поэт заметил по поводу смерти Грибоедова, что «написать его биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следа. Мы ленивы и нелюбопытны…» [Пушкин. 1994, с.219]. Пушкин делает упрек друзьям Грибоедова, к которым, очевидно, причисляет и себя. Едва ли он позволил бы себе (да и другим) использовать эти слова для оценки русского народа в целом. Русский мужик представлен им в образе Балды, персонажа известной сказки: умного, расторопного, мастера на все руки, не терпящего лжи и обмана. Аналогичный образ русского человека дан в сказке Салтыкова-Щедрина «О том, как один мужик двух генералов прокормил». Более того, даже известный ненавистник России, маркиз де Кюстин, описывает русского мужика весьма похожим образом. Второй прием заключается в использовании с той же целью образов, содержащихся в русском фольклоре («Иван-дурак», «Емеля на печи» и пр.), в которых, якобы, отражены извечные устремления русских. Хорошо известные исторические факты прямо противоречат тому представлению о русском как лентяе и мечтателе, которое кое-кто пытается ввести в массовое сознание. Приведу лишь несколько иллюстраций, свидетельствующих «об активной жизненной позиции» русского человека. Во-первых, каждый, учившийся в советской школе, знает, что «Ломоносов пришел в Москву учиться с рыбным обозом» (уж о нем нельзя сказать, что он был «нелюбопытен»). Но дело сейчас не в самом Ломоносове, а в том насколько согласуются его «путешествие с рыбным обозом» и пресловутая леность русских. От Архангельска до Москвы по прямой линии примерно тысяча верст. Учитывая неизбежные извивы дороги, длину пути можно оценить от полутора до двух тысяч верст. Едва ли санный обоз мог делать в сутки больше 40-50 верст. Значит, люди, везущие рыбу, должны были провести в пути месяц-полтора. В Москве им нужно было продать рыбу, закупить нужные товары (не гонять же лошадей порожняком!) и вернуться домой. Это еще месяц-полтора зимнего пути, в пургу и мороз. Конечно, рыбные обозы отправлялись не только в Москву, но и в другие крупные и мелкие российские города. Следовательно, подобным промыслом занимались не десятки, не сотни, а тысячи, если не десятки тысяч, людей. А ведь рыбу, которую везли зимой на продажу, летом еще надо было наловить и обработать, приготовить для долгого пути. Может ли кто-то, не солгав, назвать поморов и поморских купцов «ленивыми»? Во-вторых, не стоит забывать, что Россия самая холодная территория в мире (не считая Антарктиды). И чтобы просто выжить в ней, нужно приложить намного больше усилий, нежели в любом другом месте планеты. Только для обогрева своей «бедной избушки» (Пушкин) и обеспечения домашней живности кормом в течение длинной русской зимы русскому нужно было сделать столько, сколько и не снилось европейцу или азиату. В-третьих, нужен был труд для восстановления жилья и хозяйства после многочисленных войн и для обеспечения «ратных людей, чтобы у них ни в чем недостатка не было». Кто может подсчитать, сколько нужно было вложить труда, чтобы дважды восстановить страну из руин после Гражданской и Великой Отечественной войн? Какой народ смог бы, имея почти на порядок более слабое в промышленном отношении хозяйство по сравнению с хозяйством фашистской Германии, поставлять равное с германским количество танков, пушек и самолетов на фронт (см. работу Вознесенского «Экономика СССР в годы Великой Отечественной войны)? Ведь только уравняв поставки военной продукции (примерно к Курской битве), СССР смог перейти к планомерному контрнаступлению на всех фронтах. «Урал сломал хребет Руру», это верно, но за счет чего? Да за счет героического, самоотверженного труда русских людей от мала до велика. Известно, прошло всего лишь сорок пять суток с момента выгрузки в «чистом поле» оборудования харьковского завода на Урале, когда из его ворот вышла первая «тридцатьчетверка». В-четвертых, как известно, русские за полторы-две сотни лет прошли по бездорожью, по незнакомой тайге и «диким степям Забайкалья» от Урала до Тихого океана, и добрались до Аляски и Калифорнии. Расстояние – от семи до двенадцати тысяч километров. Известно также, что японцы за две тысячи лет не смогли освоить Сахалин (фактически просто добраться до него), хотя до этого острова от Японии всего лишь около сорока (!) километров по морю. Боже упаси считать японцев «ленивыми и нелюбопытными». Но неужели так можно называть русских, которые освоили шестую часть суши и дали миру Королева и Гагарина? Что же касается образа Емели, якобы любимого героя русского народа, добивающегося всего «по щучьему велению», то если бы он действительно воплощал «русскую мечту», едва ли бы русские добрались до Калифорнии и первые вырвались в космос. Люди, пытающиеся нарисовать чертами фольклорного персонажа образ русского народа, либо недоумки, начисто лишенные чувства юмора (в котором русскому народу не откажешь), либо низкие и злые клеветники, сознательно стремящиеся внедрить искаженный образ русского человека. Ведь образ Емели куда проще объяснить «внутренней веселостью» русского человека (о которой писал Шубарт). Мужики, наломавшиеся и промерзшие на рубке леса в зимнем лесу, просто отдыхали, забавляя себя в теплой избе разными веселыми историями и сказками, в том числе, и про Емелю. А чем развлекали себя поморские купцы, «народ все больше трезвый и степенный» (по выражению Гоголя) во время вынужденных остановок в пути из-за метели или мороза, без газет, радио и телевидения? Наверное, тем же, чем бы мы занялись в подобном положении и сейчас – трепом, рассказами сказок, пением песен и пр. При этом и мужики, и купцы прекрасно помнили о предстоящих трудах и знали, что «без труда не выловишь и рыбки из пруда». Упомянутые выше качества – массовый и индивидуальный героизм, трудолюбие и др. – позволяли русск4ому народу сохраниться в трудных исторических и природно-географических условиях. К сожалению, можно использовать даже самые положительные качества народа во вред ему самому, если направить его деятельность в ложном направлении (на достижение иллюзорных или недостижимых целей). А это случается, если народ либо лишен национально ориентированного руководства, либо его руководство не понимает, в чем заключается реальный национальный интерес. Кроме того, ни одно качество не дается народу раз и навсегда. Можно испортить (или «перевоспитать») любой народ, создав для этого соответствующие условия и затратив необходимые средства. Недавний пример – одержимый нацистским безумием народ Украины. Что касается «перевоспитания» русского народа, то И.А. Ильин в свое время справедливо обвинил коммунистов в том, что они делают все, «чтобы лишить народ русского национально-государственного кругозора и подменить его революционным угаром, заносчивостью, самоуверенностью международного авантюризма. … Четвертый десяток лет коммунисты истощают без всякого национального смысла жертвенность, чувство долга и силу служения(выделено в тексте – П.С.), присущие русскому народу, как редко какому другому; проматывается русский патриотизм; разочаровывается русское самоотвержение; русский гражданин проходит величайшую принудительную школу политического разврата» [Ильин И.А.Т.1. 1992, с.141]. Не улучшалась ситуация и в «демократической» России в период «перестройки» и «радикальных реформ». Нам предлагали «общечеловеческие ценности», «правовое государство», «рыночную экономику», «гражданское общество» в качестве неких целей, ради которых стоит «потерпеть». В результате истощались жизненные силы русского народа, уже подорванные «строительством коммунизма». А примененные Гайдаром и Чубайсом методы «радикальных реформ» и приватизации имели целью не только лишить русский народ собственности, но и заглушить в нем остатки русской народной нравственности, истребить привычку «жить по правде», узаконить воровство как норму общественной жизни. С приходом к власти В.В. Путина положение постепенно стало исправляться, но ясного и четкого понимания национальных интересов России в руководстве страны пока еще нет. Отрицательное влияние отдельных черт идентичности на судьбу народа и страны. В их числе следует особенно отметить такие черты, как излишнюю доверчивость, отсутствие прочного инстинкта частной собственности и склонность к личному самоосуждению у русских людей. В предыдущей статье были указаны факторы (русский язык и доминирование служебной деятельности в российском обществе) на формирование доверчивости как специфической черты русских людей [Credo New. 2015. № 4]. Это качество, само по себе привлекательное в межличностном общение близких людей, может сыграть с народом злую шутку, если он излишне доверчив к руководству страны. Доверчивость народа идет на пользу ему, если руководство действительно озабочено народными нуждами или хотя бы нуждами общества в целом. Но если властители заняты только собственными интересами, а это неоднократно случалось в России, народ превращается в объект беззастенчивой эксплуатации, что ведет к так называемым «выморочным циклам» в нашей истории. Постепенно чрезмерная эксплуатация подрывает доверие к власти, и тогда общество вступает в период кризиса. Наступает смутное время или происходит революция («революционная перестройка»), причем прежний порядок рушится с удивительной быстротой. Правда, чтобы это доверие исчезло, нужен чрезмерно горький опыт, чрезмерно тяжкие испытания. Но в истории России это также случалось неоднократно. Инстинкт частной собственности (вошедшая в подсознание привычка владеть собственностью и бороться за нее) был слабо развит у русских в связи с их жизнедеятельностью в двух симбиотических социальных организмах (российской служебно-домашней цивилизации и русской сельской общины). В служебно-домашней цивилизации его развитию в привилегированных слоях общества препятствовал вотчинный тип московской государственности. По этой причине собственность в России была довольно условной, богатство добывалось часто неправедными путями, которое в общественном сознании считалось скорее отрицательной ценностью, о чем уже сказано в одной из предыдущих статей. В русской общине развитию этого инстинкта препятствовали привычка к переделу земли и взгляд на нее как на общую собственность. Поэтому «живя в общине, где земля время от времени переделялась на прибыльные души, то есть на прирост населения, крестьянство легко поддавалось революционной пропаганде, мечтам о «черном переделе» всех земель, в том числе и помещичьих» [Тхоржевский И. 199, с.191]. Русский рабочий, т.е. пришедший в город мужик в первом, да и во втором поколении, мог сохранить (и, очевидно, сохранил) крестьянский взгляд на землю как на общую собственность. Поэтому в душе он был готов смотреть и на другие средства производства – фабрики и заводы – как на то, что принадлежит всем, поскольку на них «все кормятся». Для русского рабочего они не стали «священной и неприкосновенной частной собственностью». Он был убежден (хотя едва ли был способен выразить это в четкой афористичной форме, как Прудон), что «собственность – это кража». Тем более, что честным трудом (под ним мужик понимал, как и граф Толстой, простой физический труд) фабрику или завод нажить нельзя. В целом же, учитывая же относительно слабое развитие «инстинкта частной собственности» у русских людей вообще, идея о национализации всех средств производства была относительно легко принята обществом. Она не встретила должного яростного сопротивления даже со стороны собственников. Излишняя доверчивость русского народа и слабое развитие в нем инстинкта частной собственности наиболее пагубно сказались на судьбе страны в ХХ веке, притом дважды. Речь идет о таких судьбоносных событиях как: 1) большевистская революция, следствием, которой явилась национализация (точнее, «огосударствление») земли и всех средств производства, и 2) ельцинский государственный переворот, совершенный «демократами», приведший к гайдаровско-чубайской «приватизации». В первый раз разочарование в самодержавной власти и в правящей элите, солидную долю в которой составляло дворянство, воспринимаемое народом как враждебный к нему социальный слой, привело к утрате доверия к руководству страны. Однако потребность и привычка в доверии «к верхам» остались неизменными. Этим воспользовались большевики, предложившие привлекательные для русского человека лозунги и завоевавшие доверие масс. Основой доверия крестьян к большевикам послужил крестьянский настрой на общинные ценности – общество, человек (как живое существо и труженик), справедливость, долг, равенство и т.д. Он оказался созвучным марксистской теории, которая пропагандировала аналогичные ценности. В свое время С.Л. Франк указал на «загадку» об овладении русского духа «революционной мятежностью еврейского ума». Он отчасти объяснил ее тем, что «теория Маркса о классовой борьбе и восстании пролетариата, его призыв к низвержению старого европейского государства и буржуазного общества ответили какой-то давно назревшей, затаенной мечте безграмотного русского мужика» [Франк С.Л. 1992, с.328]. И.А. Ильин, как бы дополнительно поясняя ее, заметил, что русский народ «пошел за большевиками в поисках справедливости» [Ильин И.А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Статьи 1948-1954 гг. В 2-х т. Т.1. – М.: МП «Рарог», 1992, с.185]. Именно поэтому ударной силой революции стал российский пролетариат. По выражению одной из видных деятельниц большевистской партии, революцию делали «плохо орабоченные мужики». «Плохо орабоченные», надо полагать, означает то, что «мужики» не успели еще перевариться в фабричном котле, не усвоили еще взглядов и мировоззрения истинных рабочих, в частности, привычку обретать социальную значимость через мастерство. Стих М.В.Исаковского о Калинине: «Тверской крестьянин, питерский рабочий и ленинской закалки большевик», — блестяще характеризует людей, осуществивших Октябрьскую революцию. Не случайно, квалифицированные рабочие, например, железнодорожники, склонялись к меньшевистским идеям. Не случайно также, русским рабочим и пришлась по вкусу марксистская теория (кстати, тоже складывавшаяся в период становления рабочего класса в Европе и во многом опиравшаяся на интересы еще «плохо орабоченных» европейских пролетариев), проповедующая привычные ценности и способная опереться на вековые привычки по распоряжению землей. Главной же силой революции стало крестьянство, которое поверило большевикам, обещавшим «землю тем, кто ее обрабатывает», поддержало их в гражданской войне и обеспечило им победу в ней. При этом крестьяне явно не хотели передачи земли в частную собственность. Большевики же, укрепившись у власти и опять-таки играя на общинных струнах народной души, позднее превратили общину в колхозы, практически полностью лишив крестьян частной собственности. Фабрики и заводы также не стали собственностью рабочих, став государственными предприятиями, хозяйственные руководители которых мало чем отличались от бюрократов-чиновников. В целом, русский народ прошел «великую школу» отучения от частной собственности, почти полностью утратив желание и умение владеть и управлять ею. Во втором случае, доверие народа к коммунистической власти было постепенно подорвано, поскольку верхи все больше занимались собственным материальным благополучием, а коммунистически идеалы оказались выхолощены. Сыграл свою роль и «цивилизационный соблазн», о котором стоит сказать подробнее, хотя это скорее фактор, подрывавший единство национальной идентичности. Наличие этого соблазна в российской жизни указывали два независимых автора – Н.Я.Данилевский и В.Шубарт. В частности, Данилевский говорит о болезни «европейничанья», важнейший признак которой – привычка смотреть на ход дел в своей стране с точки зрения общественного мнения Европы [Данилевский. 1995, с.226 и др.]. Она поразила Россию после петровских реформ. Петр, познакомившись Европой, «влюбился в нее и захотел во что бы то ни стало сделать Россию Европой» [Данилевский. 1995, с.224]. Шубарт же отмечал, что «когда русские побеждали на полях сражений и вступали в зону европейской культуры … они беспрепятственно и глубоко вдыхали в себя западный яд. Так что победы приносили им гораздо больше вреда, чем их поражения» [Шубарт.1997, с.65]. (Шубарт прав относительно западного яда, только вдыхали его русские дворяне не только после военных побед, но лечась на европейских курортах и развлекаясь в европейских столицах). Объективно возникновение цивилизационного соблазна обусловлено рядом преимуществ, которыми обладает рыночная цивилизация по сравнению со служебно-домашней. Во-первых, эгодеятельность сама по себе, в некотором смысле, «естественнее» для человека, нежели служебная. Служба – тяжела. Ее исполнение всегда связано с ограничениями человеческого естества. Не случайно в пору становления московского государства молодые дворяне, жившие на рубеже «Дикого поля», записывались в холопы, чтобы не служить [см.:Волков. 1993, с.27]. Во вторых, правовая система общества, идущего по пути рыночной цивилизации, строится на примате личности над обществом, поэтому личность защищена в правовом отношении. Ее взаимоотношения с властью намного комфортнее, нежели отношения личности с властью в служебно-домашней цивилизации. В-третьих, человеку в стране рыночной цивилизации дано намного больше свободы действий. Наконец, в силу того, что рыночная цивилизация развивается намного быстрее служебно-домашней в технологическом отношении, она предоставляет человеку большее разнообразие товаров и услуг, как правило, более высокого качества. В общем, жить в рыночной цивилизации намного безопаснее, удобнее и приятнее, нежели в служебно-домашней. Суть соблазна заключается в том, что часть правящей и интеллектуальной элиты, видя комфорт, свободы и защищенность личных интересов в рыночной цивилизации, начинает смотреть на свою страну как на что-то ущербное, неполноценное, подлежащее радикальному и быстрому исправлению. Возникает уже упомянутая болезнь «европейничанья», на основе которой появляются личности «реформаторов», стремящихся быстро и радикально «исправить» или «исцелить» страну, ввести ее «в лоно цивилизации», невзирая на возможные издержки. Другая часть элиты пытается отстаивать самобытность развития страны на основе присущих ей традиций и ценностей. Критикуя западную ориентацию развития страны, ее представители выдвигают множество верных, по сути, аргументов, которым однако не всегда хватает доказательности на основе фактов. Успехи рыночной цивилизации во многих областях очевидны, и даже для некоторых «почвенно» ориентированных людей (Ф.М.Достоевский) Европа остается «страной святых чудес» [Достоевский. 1995, с.223]. Иначе говоря, социальным следствием соблазна является то, что в элите появляются группы, различающиеся по взглядам относительно развития страны. Наличием этих групп, одна из которых возникла под действием цивилизационного соблазна, можно объяснить раскол в XIX-ом веке русской общественной мысли на два течения: славянофильство и западничество. Большинство же людей составляет в этом случае «промежуточный слой». Они не имеют ясных, четких и устойчивых взглядов относительно путей развития страны и способны, в зависимости от обстоятельств, поддержать как «западников-реформаторов», так и «консерваторо-патриотов». В поздний советский период миллионы советских людей ознакомились с видимыми внешними преимуществами рыночной цивилизации. Поэтому для них оказались привлекательными лозунги, выдвинутые «демократами» (точнее, либералами), о рыночной экономике, приватизации, «демократических выборах» и пр. Произошел слом прежнего социального строя с катастрофическими последствиями для народа и страны. Особенно важно то, что масса советских людей (состоящая по преимуществу из русских) оказалась неспособна активно участвовать в захвате собственности («прихватизации»), поскольку за годы «коммунистического строительства» почти совсем утратила остатки и прежде непрочного инстинкта частной собственности. Отрицательную роль вкупе с доверчивостью и отсутствием инстинкта частной собственности сыграла и другая черта национальной идентичности – склонность к личному самоосуждению. Эта христианская норма, укреплявшаяся за счет обязательной исповеди перед причастием, органично вошла в русскую жизнь. Самоосуждение может быть полезно для личного нравственного самоусовершенствования. Но в общественном плане эта черта вылилась в критическое направление русской художественной и социальной литератур, которое, оторвавшись от религиозной основы, превратилось в негативную силу разрушающую общество. Русским вредило (и до сих пор вредит) доверчивое отношение к различным очернениям своего народа, идущим от внешних сил [см.:Громыко. 1997, с.668-669]. Заниженная и искаженная самооценка негативно влияет на способность к сопротивлению внешним влияниям и борьбе за достойную жизнь. Итак, черты национальной идентичности, сформировавшиеся в течение веков и широко распространенные в народной среде, могут как положительно, так и отрицательно сказываться на судьбе народа. Однако существует еще одни способ воздействия ее черт на историческую жизнь народа, а именно, через деятельность личностных типов, носителей устойчивых комплексов взаимосвязанных черт идентичности. О нем пойдет речь в следующей статье.
Литература.
Вернуться назад |