Салохин Николай Павлович

кандидат философских наук, профессор

Омского государственного технического университета

г.Омск

 

Nickolas P. Salokhin

Ph.D., professor

Omsk State Technical University

Omsk

E-mail: salokna@yandex.ru

 

УДК 342.25:[657.875:78]

 

Самоупорядочение и самоорганизация музыкальных  субкультур российской молодежи: рациональное, символическое и социальное

 

 

 

 

          Аннотация. Социальные трансформации России   изменяют не только   систему управления. Меняется социальная структура. Особую значимой становится молодёжь, активность которой расширяет   демократизм преобразований. Наиболее продуктивно   преодоление  противоречий развития молодёжи происходит в музыке, где складывается   культура  субъект-субъектных коммуникаций свободных акторов.

Ключевые слова: единица общества, управление, экономика, демократические преобразования, культура, самоорганизация.

 

Selforder and selforganisation of music youth subcultures in                       Russia: rational, symbolic and social.

 

Abstract. Social transformations and democratic innovations make Russia change subject-object scheme      of administration and management system. The author underlines the development of new organisation culture at community of modern russian youth and his music subculture based on  freedom and subject- subject communication.

Key words: social unit, community, music, youth, subculture, democratic innovations,   administration, culture, self organisation, selforder.

 

 

 

Человечество вступило в новое тысячелетие. Новая эпоха привнесла заметные перемены во все сферы бытия человека. Прогресс изменил содержание взаимоотношений в базовых системах «индивид-индивид», «общество-индивид» и «общество-природа», повысив роль самостоятельно действующей личности, способной на основании собственных гносеологических схем ответственно реагировать на изменения социально-экономического, социально-политического и социокультурного характера. Высшие законы социального развития требуют одновременно преодоления личностью противоречия внешнего по отношению к ней коллективизма, способного полностью подчинить и поглотить ее, равно как и убогого индивидуализма, требующего достижения успеха любой ценой.

Реалии передовых стран   показывают, что время господства материального   уходит: мир отказывается от частной собственности в виду ее малой эффективности. На авансцену социального и экономического развития выходит интеллектуальная собственность, когнитивный  и коллективный капитал, напрямую связанные с утверждением информационного общества и такими явлениями, как экономика высших целей, этическая экономика и психологическая экономика, его характеризующими. В мире устанавливается всевластие науки, знания, интеллекта, достоверной информации и свободного творчества.

В новую эпоху наряду с управлением  социальными общностями, предприятиями и учреждениями большое значение приобретает управление социальными процессами, в том числе и изменением установок массового сознания. С одной стороны, управление  социальными процессами включает разнообразные социальные практики и воздействия, в том числе и неформального характера, т.е. целенаправленную деятельность, предполагающую преобразования. С другой – это изменения, происходящие в результате этих воздействий и деятельности, причём,  движущиеся в   заданном направлении. Главной особенностью указанных процессов является то, что составляющие их события связаны с человеком, который и является основной причиной социальных трансформаций[i].

В социокультурной сфере утверждается   культура экранного типа и происходит становление особого информационного поля. Самоорганизация современной    культуры на основе информационных технологий объединяет географию различных пространств, обычаи и традиции разных народов, феномены языков и культур разных материков и регионов, типы власти и хозяйства, организацию быта и другие факторы социальности единым универсальным культурным кодом. Глобализация основного социокультурного кода, с одной стороны, нивелирует национальные культуры, уменьшая разнообразие их региональных и социальных образцов, но, с другой, ведет к складыванию новых типов культуры и появлению новых культурных феноменов.

Экранная культура универсальна, самодостаточна, доступна и открыта к изменениям. Она даёт возможность каждому создавать собственную культурную среду в соответствии с потребностями   индивидуальных сущностных сил. Некоторые зарубежные исследователи оценивают ее одновременно и как деятельность «ликвидации ценности традиций», и как деятельность «обновления человечества».

Расслоение содержания культуры на деятельность обслуживания потребностей развития и деятельность создания новых культурных феноменов, тем не менее, не привело к снижению её значения как особого института социализации человека, и сохранило механизм, возобновляющий целостность культуры. Сохранение целостности культуры в условиях глобализации и стандартизации мы связываем с самоупорядочением и самоорганизацией и превращением в самодеятельность личности в потреблении, освоении и создании культурных норм и феноменов.

Смысл этого процесса, на наш взгляд, заключается в том, что в условиях экранной культуры культурный код не нуждается как в прошлые эпохи в особых образцах. Экранная культура испытывает дефицит иного рода: она остро нуждается в способности индивида к творчеству, к критическому восприятию действительности, к утверждению богатства личной гуманитарной культуры.

Информированный индивид мыслит и действует самостоятельно и не может отказаться от персональной свободы, ибо отказ от свободы как ценности и цели индивидуального и общественного бытия на деле знаменует выпадение человека из национальной истории и культуры, отказ от самобытия в пользу собственности в ее опредмеченных и материальных формах. Эта свобода «от» — главное искушение личности в момент крутых и бессмысленных поворотов истории, воспринимаемых человеком как предтеча тирании и пришествие мира абсолютно чуждого и враждебного индивидуальности. Нарастание деперсонализации индивида может создать антигуманистическое общество, содержанием которого станет и не коллективизм, и не индивидуализм, и не общество высших ценностей, а сообщество охлоса, не способное к производительному труду.

Изменение содержания культурной коммуникации понижает уровень взаимопонимания, но, не смотря на превалирование «неартикулированных допущений в современной культуре», дискурс коммуникации по-прежнему социально состоятелен: индивид и общество могут преодолеть кризис взаимопонимания. Современная культура, и в особенности музыка, создают контекстуальность интуиции предпонимания, привносящую в коммуникацию принципы плюрализма, диалога, толерантности и сотрудничества[ii].

Кризис социализации, выражаемый разрывом связей поколений в посттоталитарной России и перекрытием каналов социальных связей, по которым происходит передача информации из прошлого в будущее, привел к кризису трудовой этики. Неспособность реформаторов  создать  новые  социально-значимые  универсальные  стимулы  к высококачественному производительному труду девальвировала значение трудовой деятельности как основы статуса и самоуважения человека. Как показывают многочисленные социологические исследования, трудовая этика отвергается большинством молодежи, усвоившей ориентацию на потребление и развлечения.

По   мере  разрушения  форм книжной  культуры   предшествующей  эпохи

«… разрушаются и все другие компоненты нашего общества и культуры. По этой причине кризис — это не только несоответствие того или иного компонента культуры, а скорее разрушение большей части ее секторов, интегрированных «в» или «около» чувственный принцип… Мы живем и действуем в один из поворотных моментов человеческой истории, когда одна форма культуры и общества исчезает, а другая форма лишь появляется. Кризис чрезвычаен в том смысле, что … отмечен необычайным взрывом войн, революций, анархий и кровопролитий; социальным, моральным, экономическим и интеллектуальным хаосом».[iii] (Несмотря на то, что приведенное выше высказывание   П.А. Сорокин обращал непосредственно к характеристике США времен Великой депрессии, содержательная точность формулировок позволяет их использование для анализа состояния общества современной России).

Массовое производство и массовое потребление стремятся оформить совершенно иные социальные структуры, в которых не остается места саморазвивающейся творческой личности. С утверждением массового потребления постепенно сокращаются сферы собственного бытия человека и неприкосновенность личного, интимного, составлявшего традиционно основу социального поведения индивида и коллектива. С человеком пытаются обращаться исключительно, как с объектом, чья деятельность и поведение детерминированы изначально.

Вместе с тем опыт истории человечества показывает, что социальный прогресс теряет смысл, если индивид утрачивает качества активного субъекта. Человек, отказавшийся от свободы выбора, обретает статус индивида-функции, ориентированной на потребление стандартизированных норм и информации. Сообщества людей, онтологически отчужденных от собственного социального, не способны к самоупорядочению и самоорганизации, к жизни и деятельности на основании  собственных гносеологических схем.  Единообразие, стереотипное мышление, неспособность к объективной оценке действительности и  приспособленчество выступают основными характеристиками «массового человека». Люди такого типа не только обезличены, но и конформны. Конформизм порождает стадную экзальтацию,   безответственность   и    ведет    к    утрате индивидуальности. Определяющим качеством бытия становится «нерассуждающая податливость»[iv].

Культура, как одно из оснований прогресса и результат спонтанного самовыражения индивида, — непредсказуема в саморазвитии и содержательно нелинейна. Массовый её вариант дегуманизирован, обезличен и детерминирован линейными связями экономического и политического характера.

Экран, выступая опосредующим звеном между человеком и феноменом культуры, трансформирует функцию общения в один из видов опосредованно-общественной связи как отдельных индивидов, так и человеческих сообществ. Её содержание определяет заурядная коммуникация. Спонтанно-индивидуальный выбор подменяется внушаемым подбором идей, образов, не имеющих зачастую реальных корней в истинном существе проблемы. Культурные феномены такого рода не предназначены для совершенствования индивидуальных качеств личности, для обеспечения социального прогресса. Это своего рода ширпотреб от культуры, выполняющий функцию массового товара, доступного любому потребителю. Образцы для тиражирования, не содержащие самоценности, значимые лишь с точки зрения рыночных отношений, в совокупности образуют стихию массовой культуры. Потребительское отношение и рыночные стереотипы масс утверждают понимание  культуры как таковой и искусства в целом как предмета обыденно-утилитарного, подчиненный экономическим отношениям, а не содержанию общественного прогресса.

«Отделенная от сферы материального производства и материальных потребностей фантазия была простой игрой, непригодной в царстве необходимости и обязанной своим существованием только фантастической логике и фантастической правде. Когда технический прогресс устраняет образы фантазии своей собственной логикой и правдой, он уменьшает способности духа. Но он также уменьшает и пропасть между фантазией и наукой. Обе эти антагонистические способности начинают зависеть друг от друга на общей почве созданной техническим прогрессом»[v].

Принципиальное отрицание культуры как отражения реальной жизни и резкое противопоставление «массового» человека свободной личности становится сегодня программой социального развития. Оценка предметов массовой культуры находится за пределами эстетического значения. В ней значимость созданного автором определена заранее через воздействие на сознание потребителя рекламой и другими средствами массовой коммуникации. Массовая культура – результат линейных связей, содержание которых определяется соответствием или несоответствием вкусам, уровню развития и духовным запросам  детерминированного человека-функции.   Поточное   производство   стандартизированных масскультурных объектов составляет ведущую, но, к счастью для человечества, не единственную тенденцию в мировой культуре. Социальный прогресс человечества предъявляет требование усиления роли элитарной культуры. Массовая культура – как результат детерминированных коммуникаций линейного типа и элитарная культура — как феномен творческой спонтанности, способных действовать нелинейно на основании собственных гносеологических схем наиболее активных и подготовленных индивидов, — составляют сегодня два полюса мировой и национальной культуры.

Нелинейная  интеллектуальная элитарная культура противостоит антигуманной, линейной и коммерческой массовой культуре. Являясь компонентами единого социального целого, эти разновидности современной культуры практически не соприкасаются. Элитарная культура доказала способность самостоятельного существования во враждебном массовом окружении, выполняя функцию катализатора способных к свободному творчеству индивидов из общей отчуждённой и обезличенной массы.

Требованием  прогресса является радикальное изменение содержания всей системы материальной и духовной культуры. Становление оснований информационного общества обнаруживает противоречие необходимости универсализации и глобализации и интеллектуального уровня человека. Ограниченное общее и профессиональное образование, узкоэгоистическое мировоззрение, технологизированная и деперсонализированная массовая культура должны быть преодолены. Утверждение общества информационного типа должно сопровождаться развитием гуманистической культуры и образования, как на общесоциальном, так и на индивидуальном уровне бытия человека. Отсутствие достаточного внимания к сфере образования и культуры может обернуться массовым культурным отчуждением и культурной дезориентацией, чрезвычайно опасным и как для отдельных социумов, так и для человечества в целом.

Изменения содержания коммуникации как социального явления по-новому ставят проблему понимания. На смену традиционной системе взаимодействия «человек-человек» приходит система «человек-компьютер-человек», в которой машина — посредник еще более усиливает социальную изоляцию и отчуждение субъекта коммуникации.

Проблемы взаимопонимания людей, особенно принадлежащих к различным поколениям, приобретает здесь особую остроту. Принципиальные изменения могут произойти в познавательной деятельности людей. Экранная культура иначе организует культурную память человечества, отчуждая человека от творчества, но  создавая иллюзию  возможности быть соучастником социокультурного процесса. Элитарная культура получает возможность определять процесс самоорганизации культуры в целом. Поэтому экранная культура не нуждается в универсальных образцах для подражания, ибо имеет высочайший потенциал овладения и освоения природного и социального мира. Предметность, которая в культурах прошлого была направлена на присвоение и освоение богатств природы, получает благодаря элитарной культуре новое содержание, давая простор индивидуальному и коллективному творчеству в поисках знака — изображения. Экранная культура повышает доверие к профессионализму и живым способам создания и функционирования объектов и предметов культуры. Процесс потребления предметов и феноменов культуры содержательно изменяется: передача информации от целого культуры к ее индивидуальному носителю теперь всецело зависит от целей потребителя таковой.

Культурная реальность информационного общества существенно обновляется. Для социокультурного творчества становится характерным единство логического и образного, понятийного и наглядного, формирование интеллектуальной образности и чувственного моделирования. Привычные культурные перегородки между жанрами искусства становятся все более несущественными. Постиндустриальная эпоха повышает меру социального в культуре и искусстве. «Социальное в произведениях искусства, — как определил Т. Адорно, — на что направлены усилия познания – это не только их приспособление к идущим извне пожеланиям заказчика или рынка, но как раз их автономная и имманентная логика.  Конечно, их проблемы и решения возникают не по ту сторону систем социальных норм. Но они обретают социальность, только удаляясь от этих норм; самые высшие художественные достижения отрицают подобные нормы. Эстетическое качество произведений, их истинность, которая имеет мало общего с какой бы то ни было эмпирической истиной «отражения», …конвергирует с истинным в социальном отношении»[vi].

Индивид, обладающий достоверной информацией, надежно защищен и способен противостоять попыткам дегуманизации, массового внушения и произвольного манипулирования. Он действует нелинейно и спонтанно в соответствии с реальными потребностями развития индивидуальных сущностных сил. Увеличение свободного времени и необходимости его полноценного использования побуждает все большее и большее число людей быть участниками социокультурного процесса. Внутренняя противоречивость экранной культуры заставляет ремесленников масскульта обращаться к реальным потребностям личности, не заслоняя и не подменяя нарочитым профессионализмом гуманистический смысл культуры в целом. Непрерывный рост культурного, общеобразовательного и профессионального уровня широких масс как определяющий фактор социального прогресса изменяет качество повседневного бытия человека, его сознание и образ жизни.

Аксиология культуры раскрывается, таким образом, в реальных результатах спонтанной нелинейности, которые общество коллективно принимает в качестве лучших и достойных достижений в области духовного. Функциональное определение культуры раскрывается иначе. Оно формируется на основе фактора, называемого в социологии реальным функционированием культуры в поддержании этой жизни.

Экономические, политические, социальные и другие институты общества стремятся детерминировать человека и придать на общих основаниях процессам совместной жизни людей упорядоченность и устойчивость. Особое значение для содержания исторического прогресса имеют ценности, нормы, законы, образцы деятельности и поведения, на которые ориентируют индивидов социальные институты. В эпоху перехода русского общества от псевдокоммунистических общественных отношений к социальности посттоталитарного типа, когда размывание прежнего уклада жизни и порядка привело к нарастанию хаоса, роль культуры в создании новых ценностно-нормативных координат объективно возрастает.

Иная социальность общества России должна иметь в основе высококачественное гуманистическое производство,   базирующееся   на  информационных  технологиях   и   свободном производительном труде, конечным итогом которого станут персонифицированные продукты и услуги для индивидуального потребления. Дестандартизация во всех сферах, непосредственно связанных с формированием индивидуальных качеств личности, требует от человека ответственности, способности исполнять вариативный, не повторяющийся труд, свободно ощущать, мыслить и действовать. Темп происходящих в обществе изменений ставит иные задачи перед поколением молодых, особенно в рамках вторичной социализации человека.

Общество, имеющее персональную значимость для каждого отдельного человека, создавая устойчивые типы социальной связи с особыми стереотипами поведения, парадигмами и мифами, нуждается в свободном человеке. Личность конформистского типа, отказавшаяся от свободы самовыражения в пользу массового потребления, не удовлетворяет изменившийся мир. Роль человека в современном мире будет иметь двоякий характер: с одной стороны, он, познавая окружающий мир, постоянно обогащает структуру этого мира и само содержание информации; с другой — он формирует и регулирует процесс отражения мира в особой информационной его модели. Но она будет эффективна лишь в том случае, если будет постоянно дополняться разнообразными средствами поддержки творческой деятельности индивида.

Формирование нового свободного человека, становление нового общества должно сопровождаться развитием сферы культуры и образования. Деятельность каждого неизбежно должна стать самодеятельностью. Свободный творческий индивид — главное условие и задача процесса обретения обществом России социальности нового типа.

Культура как универсальный системообразующий фактор социальности, раскрывается в формах  субъективного бытия, выраженных в способности быть одновременно  функционально-развивающим  субъектом  и  сохранять  при  этом объективированность, несущую в себе результативный момент спонтанной нелинейности. Обе эти составляющие находятся в противоречивом единстве, выражая противоречие должного и сущего в социокультурном процессе. Культура, как достигнутое сущее, на общесоциальном и индивидуальном уровне бытия отражает в сознании и действиях личности и общества образы мира. Субъект культуры, осваивая окружающий мир, воспринимает его в целом как средство получения должного, существующего объективно, независимо от того, каковы условия этой объективации. Неспособность или нежелание общества помочь молодым разрешить указанное противоречие порождает отчуждение, социальный нигилизм, экстремизм и  ведет к антиобщественным эксцессам.

Синерго-акмеологическую трактовку исследуемому процессу предложили В.П. Бранский и С.Д. Пожарский, которые пишут: «…Творческий подъём культуры и её расцвет объясняется движением к простому аттрактору (переходом хаоса к новому порядку), а упадок культуры и её деградация – движением к странному аттрактору(переходом от старого порядка к новому хаосу)…Чтобы объяснить особенности культуры (странные переходы от расцвета к упадку и обратно), необходимо, в конечном счёте, разобраться в закономерностях эволюции социальных идеалов»[vii].

Наше исследование проходит в зоне соприкосновения двух реальностей — знаковой и социальной, каждая из которых имеет собственную объективацию в идеальном.  Социальная  реальность  представлена  конформистской  молодежью, отказавшейся от свободы выбора в пользу потребления предметов масскульта. Носители знаковой реальности оказались сосредоточены в сфере элитарной культуры, ставшей жизненным пространством творческих самостоятельно мыслящих, действующих спонтанно и нелинейно индивидов. Бытие культуры в этом смысле выступает как единый процесс, обеспечивающий обществу как материальное, так и духовное воспроизводство,

В элитарной культуре идеальная реальность знака переходит в материальную жизнь, воплощаясь в конкретных феноменах культуры. Главное содержание действия в этой сфере выражается в реакции субъекта социокультурного процесса на символ.

Соприкосновение свободной воли личности и символа, отражающего реальный мир, порождает новую реальность — зону перехода знакового в социальное. Эта зона хорошо фиксируется средствами социологии: методы, предназначенные для изучения ритуала, показали свою функциональность в этой переходной зоне. Ритуал, как нам представляется, является воплощением процесса считывания информации с картин объективного мира, представляя собой промежуточную ступень актуализации феноменов культуры,

Элитарная культура служит средством актуализации мифа, который олицетворяет образы знаковой реальности. Клод Леви-Строс подчеркивает, что посредством перехода на уровень знаков человек осуществляет преодоление чувственного и понятийного. Знаки выражают одно посредством другого[viii].

Деление всех феноменов и предметов культуры на принадлежащие к массовой или элитарной культуре фиксирует принципиальные различия между двумя типами деятельности, двумя типами мироощущения и самоорганизации. Оно осуществляется не только на основе различий произведенных и потребленных продуктов культуры, но и внутренних различий деятельности, оснований, условий и связей, характеризующих эту деятельность. Внутренний стержень деятельности превращает ее в самодеятельность, что позволяет отличать элитарную культуру от массовой.

Элитарная культура вырастает как идеальное отражение массовой. Однако при определенных условиях, будучи объективированной, закрепленной в механизмах социальной памяти, она как устойчивая матрица духовной жизни человечества, стереотип поведения и мышления, может выполнять в обществе ведущую роль. Элитарная культура охватывает плоды познавательной деятельности человека. Результатом этого становятся идеальные модели, воплощающие в знаковой форме миф. Как знания неотделимы от познающего объекта, так и миф неотделим от объективирующего его феномена элитарной культуры,

Проблема объективации знакового в социальном, воплощение мифа в реальном феномене актуальной культуры может быть изучена на основе анализа взаимоотношений молодежи и музыки.

Еще Ю.М.Лотман обратил внимание на сходство между музыкой и мифом. Он писал: «Музыка и миф нуждаются во времени лишь для того, чтобы его отвергнуть. Собственно говоря, и музыка, и миф суть инструменты для уничтожения времени. Вне уровня звуков и ритмов музыка действует на невоздушной почве, которой является физиологическое время слушателя…  Музыка, однако, превращает отрезок времени, потраченного на прослушивание, в синхронную и замкнутую в себе ценность. Прослушивание музыкального произведения в силу его внутренней организации останавливает текучее время … Только слушая музыку и только в то время, когда мы ее слушаем, мы приближается к чему-то похожему на бессмертие.

Мы видим то, что музыка напоминает миф; подобно ему она преодолевает антиномию истории, истекшего времени и перманентной структуры»[ix].

Музыка в самых разных формах выполняет особую функцию в социализации человека. Постижение этого феномена становится возможным лишь в процессе изучения механизма восприятия музыки в обществе. Особая роль музыки в социокультурных процессах современности объясняется ролью факторов научно-технического прогресса в изменении облика музыкальной культуры, ее места в жизни и деятельности человека, условий функционирования музыки в общественном целом. Стимулом научного поиска, помимо вышеуказанного, становится усиление персонального интереса личности к музыке, изменение музыкальных ориентации различных социальных групп.

Музыка как культурный феномен и средство реализации сущностных сил личности до недавнего времени рассматривалась как объект недоступный для точных измерений. Синтез социологических и логико-математических методов позволяет нам создать максимально объективированную картину явления, определить его статус в системе факторов социального прогресса, активно использовать музыку для полноценного раскрытия творческого потенциала коллектива и отдельного человека. Верное понимание законов функционирования музыкальной культуры, на наш взгляд, способствует определению оптимума управленских действий и в культурной деятельности общества, и в социальном развитии в целом.

Переход к социальности информационного общества оказал глубинное влияние на функционирование музыки в обществе, изменил его статус, породил новые формы его бытия и ранее неизвестные способы присвоения и освоения музыки. Содержание этих изменений дает основание утверждать, что для человека конца XX века музыка перестала быть событием, ибо основная доля потребления музыки происходит за пределами филармонических и концертных залов посредством радио, телевизора и носителей механической и электронной записи. Эти очевидные факты обуславливают новую специфику социального функционирования музыки. Массовая культура вовлекла в процесс музыкального потребления огромные массы людей. Доступность механических и электронных носителей музыки не повлияла на повышение художественных запросов публики и усиление творческого самоконтроля авторов. Потребление музыки преимущественно через каналы массмедиа создало благоприятные условия для распространения пассивных форм восприятия, что, в свою очередь, низвело музыку до уровня бытового фона, заурядного аккомпанемента различным занятиям и обыденным делам. Музыка перестала быть событием и снизила меру влияния на формирование массового сознания. Ведущая тенденция развития музыки в условиях становления информационного общества, по мнению большинства исследователей, проявляется в противоречии доступности феноменов музыкального искусства и реального интереса к ним со стороны широких масс.

Мир человеческой индивидуальности складывается из общественных связей и отношений, присвоенных и освоенных личностью в процессе практики и представленных в виде персонифицированных ценностей, имеющих определенный смысл и значения. Ценность на индивидуально-личностном уровне  ее  бытия функционирует в  культуре как персонифицированная модель реальных объектов и отношений. Она существует только в культуре, детерминируя отношение человека к миру, духовное общение людей в любых его проявлениях.

Музыкальная культура, имея особые формы воплощения, духовна по своей сути. В ней органически соединяется материальный и духовный мир личности и общества. Эта органичность, малоприсущая другим формам духовной деятельности, позволяет выделить музыкальную культуру в особый самостоятельный слой духовной культуры общества. «Музыка действительно- всеобщий язык, но не эсперанто: она не подавляет качественного своеобразия. Её сходство с языком не соотнесено с нациями. Даже очень далёкие друг от друга культуры…способны понимать друг друга в музыке…»[x]. В музыкальной культуре человеческая деятельность представлена в самых разнообразных формах, которые не только дают возможность быть ей самоупорядочивающей и самоорганизующейся  системой, но, и создают основания перехода деятельности в непосредственные формы реализации сущностных сил личности. Профессиональная деятельность в сфере музыкальной культуры, детерминируясь   внутренними   побудительными   импульсами или внешними вызовами,   индивидуальными способностями личности, функциональными и материально-техническими факторами, становится полем непосредственной самореализации человека.

Стремление достичь вершин успеха и профессионального мастерства любой ценой в условиях поточного производства и засилие массмедиа привело к нарастанию отчуждения в культуре, в целом, и музыке, в частности. В мире, где мерой профессионального успеха выступают стоимостно-экономические показатели, для того, чтобы успешно продаваться на рынке, деятели культуры вынуждены вести поиск сенсаций и средств для поражения воображения публики. Целью музыки стал поиск форм экзотического, необычного, не редко антигуманного и провоцирующего содержания. «Возвышающие и идеализирующие направления искусства начинают исчезать и постепенно заменяются их противоположностями, — печально констатировал     П.А.Сорокин. — … Современное искусство делает бессмертных смертными, освобождая их от всего божественного и благородного… В музыке, литературе, живописи, скульптуре, театре и драме «герои» избираются из прозаических, патологических или негативных типажей. Все это имеет место и по отношению к событиям, которые они изображают».[xi]

Уход от возвышенно-героических тем к изображению обыденно-будничных событий не только знаменует утрату монополии культуры чувственного типа. Перемены культурного кода в обращении к малозначимой повседневности содержит, на наш взгляд, ростки нового, в том числе и в музыке. Обыденный персонаж, лишенный героических сверх­качеств, — это герой нашего времени. Утрата героичности и сокральности в феноменах культуры отнюдь не снижает качества культуры как таковой, ее значимости для исторического процесса. Реальную угрозу процессам самоупорядочения и самоорганизации как отдельной личности, так и человечества в целом, мы видим в попытках некоторых представителей властного субъекта под видом нового и передового насаждать серость и безликость в культуре, искусстве и в музыке в том числе.

Научно-технический прогресс устранил преграду распространения феноменов и образцов культуры, но с помощью средств массмедиа с равной легкостью наряду с действительно ценными произведениями распространяются откровенно бездуховные поделки, коммерчески успешные, но подрывающие способность личности быть свободной. Увлечение массмедиа низкопробными малохудожественными, но хорошо продающимися образцами, утверждает линейную детерминацию жизни, культурный конформизм, дегуманизирует и деиндивидуализирует человека.

Невозможно  не  согласиться  с утверждением П.А. Сорокина о том, что «… функция давать наслаждение и удовольствие… приводит массовую культуру на стадию саморазрушения… оттого, что одна из её базовых социально-культурных ценностей низводится до простого чувственного наслаждение уровня «вино-женщины-песня»[xii].

Агрессивная бездуховность и серость вызывает протест у людей, не утративших свободную волю. Акты индивидуального протеста создают систему противодействия засилью уродливого в культуре. Эта система являет особую социальную среду, обладающую способностью к самоанализу и самоорганизации, адекватной оценке действительности и умением действовать на основании собственных гносеологических схем. Здесь происходит объединение людей по принципу деления на «своих» и «чужих», формируются новые прогрессивные символы, стереотипы поведения и внешнего облика, стандарты интерпретации обыденности и даже собственная культура, не понятная непосвященным. Протестная система, как сообщество, наделенное особым самосознанием и самоупорядочением, складывается, как правило, на добровольной основе в процессе создания, потребления и освоения феноменов элитарного характера. Личная независимость, нонконформизм и неприятие ценностей массовой культуры становятся определяющими чертами бытия интеллектуальной элиты.

С точки зрения конформистского большинства, потребляющего продукцию масскульта, носители элитарной культуры — лица с неопределенным социальным статусом, выпавшие из социальной структуры общества. Поэтому элитарная культура, даже будучи актуальной, всегда противостоит официозу и масскульту и, оказываясь в неопределенном положении в отношении общепринятых и официально прокламируемых норм и правил, реализует себя как контркультура. Система элитарной культуры одновременно и отчуждена от общества, и не существует вне его официальных рамок: элитарная и массовая культура взаимодополняемы и взаимосвязаны. Элитарной культуре свойственна экстремальность во внешних проявлениях и некоторая богемность. В своих феноменах она аккумулирует все, что остается за пределами основного культурного мифа общества. Даже категорически противясь этому, через механизм элитарной культуры общество осуществляет самоописание. Исследователи выделяют три состояния во взаимоотношениях официальной и элитарной культуры: изолянт, источник и инверсия[xiii].

Общество ориентированное на стабильный рост стремится изолировать элитарную культуру, сделав ее достоянием узкого круга избранных-чудаков. Трансформирующееся общество находится в поиске новых идеалов и норм. В период социальных преобразований экстремизм элитарной культуры становится источником новых ценностей, создает модель преодоления кризиса и будущего развития. Мнимый экстремизм элитарной культуры в эти эпохи восполняет общесоциальную культуротворческую роль. Официальная культура обращается к элитарной культуре в поисках новых ценностей и она реализует себя как источник развития национальной актуальной культуры. Саморазвитие элитарной культуры создаёт основания всех положительных изменений социокультурной сферы общества. Феномены элитарной культуры актуализируясь, становятся нормами и тем самым повышают среднекультурный уровень отдельных индивидов и общества в целом. В этих ситуациях официальная культура, превращаясь в тормоз социального развития, уступает место элитарной культуре. Элитарные культурные ценности перестраивают синхронную линейную систему связей, закрепляя новую информацию в мифе — самоописании общества и передавая ее во времени. То, что было символом и нормой для избранных, становится базой самоупорядочения общества.

(Окончание  следует)

 

СПИСОК ЦИТИРУЕМОЙ

 

 

                [i] Розин В.М., Малявина С.А., Грязнова Ю.Б. Социальный проект как один из инструментов управления социальными процессами (на материале проекта «Донор») //  Философия управления: методологические проблемы и проекты/ Рос. Акад. Наук, Ин-т философии ; Отв. Ред.: В.И. Аршинов, В.М. Розин. – М.: ИФРАН, 2013. – с. 169.

           [ii] См.: Социальное: истоки, структурные профили, современные вызовы / под общ. ред. П.К. Гречко, Е.М. Курмелёвой. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. – с. 65-67.

            3 Сорокин П.А. Кризис нашего времени// Питирим Сорокин Человек. Цивилизация. Общество. – М.: Политиздат, 1992.–с.431–432.

           4 См.: Чалдини Р. Психология влияния. Как научиться убеждать и добиваться успеха. – М.: ЭКСМО, 2010. – 416 с.

5 Маркузе Г. Одномерный человек// Американская социологическая мысль.– М.: Изд–во МГУ, 1994, – с.141.

6 Адорно Теодор В. Избранное: социология музыки. – М.; СПб.: Университетская книга, 1998. – с.185.

           7 Синергетическая философия истории / под ред. В.П. Бранского и С.Д. Пожарского – Рязань: «Копи-Принт», 2009. – с.93.

            8 См.: Леви–Строс К. Отношение симметрии между ритуалами и мифами соседних народов// Клод Леви–Строс. Первобытное мышление. – М.: Республика, 1994. – с. 366–369.

            9Лотман Ю. М. Семиотика и искусствометрия. – СПб: Искусство, 1994.–с. 27–28.

           10Адорно Теодор В. Указ. соч., с. 136.

           11Сорокин П.А. Указ. соч., с. 455.

           12 Сорокин П.А. Указ. соч., с. 450.

             13  См.например: Данилова О.Н. Музыкальный мир личности. – М. : Вестник, 1993.; Щепанская Т.Б. Символика молодежной субкультуры. Опыт этнографического исследования системы. – СПб: Наука, 1993.