Волошина Людмила Александровна

Высшая школа народных искусств (институт), Санкт-Петербург

Кандидат философских наук, заведующая библиотекой

Voloshina Ludmila

High school of folk arts (institute), St. Petersburg

Candidate of philosophic sciences.

 Head of Library.

                                                                                            e-mail: voluta@yandex.ru

УДК 7.01

 

 

О ВЗАИМОДЕЙСТВИИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО СЛОВА И ХУДОЖЕСТВЕННОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ ДРЕВНЕЙ РУСИ

 

 

В статье Волошиной Л.А. «О взаимодействии художественного слова и художественного изображения в творчестве Древней Руси» рассматривается проблема взаимодействия двух видов творчества: литературы и изобразительного искусства. Особое внимание уделено взаимодействию фольклора и традиционного искусства Древней Руси, как художественный образ и художественное слово помогают взаимному раскрытию друг друга.

Ключевые слова: художественное изображение,  народное искусство, фольклор, традиционная русская культура, символ, сказка

 

About the interaction of artistic expression and artistic images in the works of Ancient Russia.

 

Abstract. The article Voloshinoy LA «About the interaction of artistic expression and artistic images in the works of Ancient Russia » addresses the problem of interaction between two types of creativity: literature and fine arts. Special attention is paid to the interaction of folklore and traditional arts of Ancient Russia, as an artistic image and artistic expression help mutual opening to each other.

Key words: artistic image, folk art, folklore, traditional Russian culture, symbol, tale.

 

 

 

«Искусство слова находится в органической связи с изобразительным искусством, с зодчеством, с музыкой и не может быть подлинного понимания одной области без понимания всех других областей художественного творчества Древней Руси» [3, с.52]. Это высказывание Д.С. Лихачева говорит об органической связи всех видов искусства. Обычно, в таком случае разговор идет о главенствующем стиле, который задает какие-то общие правила для других видов искусства. Однако это утверждение необходимо дополнить, особенно если речь идет о традиционном прикладном искусстве, которое всегда существовало согласно сложившейся изначально традиции. Главенствующий стиль мог только добавить новых изобразительных элементов к художественному изображению. И все же традиционные искусства, так же как и прочие виды являлись органической составляющей культуры Древней Руси.

Что же могло  объединять разные искусства настолько, что они наполняли всю древнерусскую культуру таким гармоническим единством, которое недоступно нашей современной культуре? Мы знаем, как плодотворно сосуществовали художественная литература и изобразительное искусство  на примере иконописи, когда каноническое изображение сопровождалось надписями. Религиозные тексты дополнялись миниатюрами, которые воспроизводили содержание написанного настолько подробно, что даже неграмотному оно становилось доступно. Такое прекрасное религиозно-литературное творение как акафист, соединяло воедино слово и изображение. Тексты акафистов передавали изображенные на иконах житийные сцены. Но в отличие от иконы, которая не должна была передавать эмоции, акафисты были полны сильнейшими чувствами восторга и благоговения перед тем, кому они посвящались. В средние века вся литература, так или иначе, была связана с Христом, его Церковью. Идеи литературные и художественные были неразделимы в сознании народа. Иконописные работы как литературные источники всегда были поучительны, назидательны по содержанию. Зачастую было так, что автор литературного подлинника сам же был и его иллюстратором.

В Древней Руси до XVII века литература также ощущала на себе влияние главенствующего стиля, с изобразительными искусствами ее роднят общие символы, которыми были насыщены произведения, общие выразительные элементы. Художники, подчиняясь стилю, знали так же хорошо основные символы и аллегории, как и писатели. Это были в основном общепринятые античные символы, содержащиеся в Византийских рукописях. Наиболее широкое распространение они получили в религиозном искусстве. В эпоху барокко, например, пышность и вычурность захватили не только архитектуру и живопись. Д.С. Лихачев писал, что стихи в своем построении напоминали причудливый барочный орнамент. «Стихи напоминают собой строгановские или царские письма в иконописи – та же орнаментальность, та же «мелкость», та же «драгоценность» и украшенность. Содержание в значительной мере заслонено драгоценным окладом формы» [3, с.76].

Однако не форма задавала тон, в основе каждого стиля лежала идея. Основным стилеобразующим элементом древнерусской литературы было чувство значительности всего происходящего. Любое событие, описываемое в летописи, рассматривалось не только как исторический факт, но включалось писателем в мировую историю, которая брала свое начало от сотворения мира. Все происходящее было обращено одновременно и ко временному, и к вечному, так как рассматривались эти события с точки зрения вечного противостояния добра и зла, с позиции нравственного правила. «В древней русской литературе сформировалось представление о единстве мира, о единстве всего человечества и его истории, сочетавшееся с глубоким патриотизмом, лишенным чувства национальной исключительности, тупого и узкого шовинизма» [3, с.70].

Слово было неразрывно с изображением, и это просматривается не только в их близости друг другу, как взаимодополняющих частей одного произведения. Слово для человека Древней Руси  было носителем важнейшего смысла, того же, который содержался и в соответствующем ему художественном образе. Символ и сам предмет не разделялись. Символ хранил собственное значение слова. «Близость основных признаков, которая видна в постоянных тождественных выражениях, была и между названиями символа и обозначаемого предмета» [4, с.5]. Этот первобытный символизм долго жил в приметах и предрассудках. Все традиционно-прикладное искусство связано с этими древними языческими верованиями, к которым позднее примешались и христианские. Поэтому многие символы сейчас уже не могут быть правильно истолкованы, но могут звучать в нас как голос крови. Живое мировосприятие наложило отпечаток на сам язык. Слово для простого народа было не только сухим знаком, оно было именно символом, который содержал в себе все оттенки предмета.

Собиратель фольклора А.Н. Афанасьев писал, что большая часть названий из устной народной словесности основывается на смелых метафорах. В последствие эти метафоры  утратили свой переносный смысл и стали приниматься за простые выражения. И для современного человека слова «поползуха» и «листодер» уже не имеют первоначального смысла. Это конечно очень способствовало появлению ряда разнородных, но не соответствующих действительности толкований.  Художественный образ и художественное слово основывались на реальном очень живом восприятии действительности. Ф.И. Буслаев сравнивал народное искусство с детским мировосприятием, когда ум и взор были открыты миру и человек мог видеть и представлять нечто большее, чем то, что всем известно. Это было непосредственное, фантастическое, мифическое мировосприятие [1].

В понимании этих образов  древнего русского искусства незаменима помощь фольклора. «При посредстве былин, сказок, песен, пословиц, являющихся хранителями этого мира, за древними изображениями зверей и орнамента… раскрываются яркие воззрения на природу людей тех столетий, исполненные большой поэтичности и красоты» [2, с.183]. Именно поэтому в основе сюжетов народного искусства лежит устное народное творчество – сказка, миф, былина. Как могло соединиться несоединимое – сказочность, фантастичность и одновременно реалистичность древнерусского народного искусства? Это стало возможным, благодаря особому мировосприятию художника. Важное место отводилось сказке, этому опоэтизированному духовному опыту народа. Русская народная сказка хранит историческое знание, по мнению И.А. Ильина. «И тот, кто присягнул строгой исторической науке, а с наукой духовного опыта порвал, кто поклоняется только доказанному факту, отринув художественность образов и духовность обстояний, кто хочет видеть, а не созерцать, кто от чрезмерной зауми заморил в своей душе простую мудрость и символику глубин…пусть сказку считает мертвой или глупой» [5, с.202].

Многие исследователи русского фольклора находили в нем то, что ищет историк в исторических документах, так бытовая сказка сообщала сведения о типической обстановке и типических персонажах того времени, а сказка волшебная давала представление о душе народной, сообщала о событиях волнующих человека прошлых эпох через призму его эмоций. Именно об этом глубинном знании пишет И.А. Ильин в приведенной выше цитате. Источник сказки глубинно национален, он исключительно важен для художника, обратившегося к традиционному искусству. Фольклор близок традиционному искусству именно благодаря общему источнику – коллективному творчеству.  Каждый выдающийся сказитель был выразителем той мудрости, которую накопил народ. Коллективная деятельность возможна в фольклоре благодаря верности традиции. Индивидуальность в фольклоре, как и в традиционном искусстве, имеет свою судьбу, отличную от индивидуальности в искусстве светском. А.М. Горький писал в статье «Разрушение личности» о том, что язык главный деятель эпохи, в котором сказывается коллективное творчество, что «на протяжение сотен веков индивидуальное творчество не создало ничего равного «Илиаде» или «Калевале», индивидуальный гений не дал ни одного обобщения в корне коего не лежало бы народное творчество…» [5, с.635]. Даже, выдвигая личность из своей среды, коллектив понимал ее не как нечто избранное, оторванное от коллектива, а как человека выращенного в коллективе, наделенного всем опытом. Так рождались герои эпоса, былин как олицетворение, выраженной в единичном народной души.

Близость фольклора к традиционному искусству состоит также и в том, что тот и другой виды отражения действительности понимают ее как таинственный двуплановый мир. Так в сказке каждый персонаж наделен особым волшебным смыслом. Сказка дает представление в фантастической форме о реальном мире, как мире, в котором любой предмет может таить в себе скрытую сущность. Излюбленные символы – конь и птица также претерпевают метаморфозы в словесном искусстве, как и в изобразительном. Конь – наиболее распространенный символ, который сохранялся в декоративном искусстве с языческих времен, когда он ассоциировался с солнцем, образом Перуна. Красота этого животного, природная грация, стремительность вознесли его на такую высоту. Этот образ был распространен не только в искусстве, но и в фольклоре – это яркий положительный персонаж, который помогает богатырю в борьбе со Змеем-Горынычем, или в виде Сивки-Бурки поднимается под облака, чтобы спасти заточенную в башню царевну.

С  приходом христианства образ коня, помощника русского богатыря воплотился в образ Георгия Победоносца, а змей, которого он побеждает, стал олицетворением вселенского зла. То же происходит и с символом – птицей Сирин, которая постепенно из мифического существа превращается в райскую птицу. Это уже новые символы, которые создавала новая эпоха. Появляются ранее неизвестные фантастические персонажи сказок, появляется новый вид сказки – волшебная. Эта сказка также сообщает нам о религиозно-мифических представлениях своего времени, как и любой символ, изображенный на предметах крестьянского быта. Ф.И. Буслаев  первым определил сказку как подлинную народную поэзию.

Религиозно-мифогические представления данные нам в сказке связаны с действительностью. Но это не действительность в чистом виде. Мир, в который попадают персонажи, хотя и имеет сходство с реальным, — нереален, что связано у древнего сказителя с представлениями о потустороннем мире. Это может быть напоминанием  о рае, или же, наоборот, о царстве мертвых. С этими мирами связано сказание о том, как человек попадает туда чаще всего в образе птицы, что в последствие приводит к параллели птицы и души. Сказочные образы, освобождаясь от первоначальных языческих смыслов, постепенно наполняются смыслами христианскими. Они касаются вечных тем добра и зла, раскрывая в своих сюжетах истинные ценности.

Близость к фольклору в традиционном искусстве ближе всего заметна в миниатюрной живописи, где художественные образы так же полны поэзией и фантазией. Очень часто сюжетами изображений становятся сказки, былины. Художественное слово дает не только темы  для художников ТПИ, иногда особенности построения литературных текстов подсказывают само художественное решение. Стихотворный ритм А.С. Пушкина послужил для мастеров лаковой живописи той особенностью, которая помогла в поиске нужного композиционного решения. Настроение стиха передавалось художником при помощи изобразительных средств: ритма, линий, цвета. Да и сам поэт часто обращался к устному народному творчеству. Так «Сказка о попе и работнике его Балде», частично «Сказка о мертвой царевне» созданы на основе ранее услышанных им устных сказаний. Продолжили деятельность Пушкина в этом направлении Н. Гоголь, В. Жуковский, В. Даль, А. Афанасьев.

Обращаясь к устному народному творчеству, или же к традиционному народному искусству, современный исследователь может получить важные исторические, этнографические сведения. Так, например, поэтические описания одежды и убранства жилищ можно найти в старинных былинах и сказаниях. В летописях можно прочитать описания декоративного убранства, так называемого «узорочья». Там же содержатся и подробные сведения об обрядовой жизни. Подобные сюжеты можно встретить и на украшениях (браслетах).  Помогают раскрытию обрядового характера художественные изображения на предметах крестьянского быта. Художественное слово и художественный образ являются неистощимыми источниками поэтического вдохновения.

Современный исследователь, обращаясь к подобным древним источникам, может столкнуться с проблемой верного прочтения текстов, которые постепенно становятся все более далекими от нас по времени и доступности языка. В связи с этим мы зачастую не имеем сегодня единого мнения о том или ином памятнике древнерусской культуры. Подобный вывод можно сделать, обратившись к современным научным, а чаще околонаучным исследованиям, посвященным символике народного искусства. Конечно наш современник, обратившийся к традиционному искусству, обладает мировоззрением отличным от мировоззрения древнего художника. Утратив подобное мироощущение, современник лишился возможности видеть мир таким, каким он представлялся человеку эпохи средневековья, — мир полный тайн, неизъяснимой опасности и вместе с тем первозданной красоты. Подобное мировоззрение можно назвать детским, открытым. Современный человек эпохи научно-технического   прогресса лишил себя огромной радости сопричастности миру. В том и ценность русской старины, что она дает возможность человеку XXI века войти в этот богатый, эстетически наполненный, но уже забытый мир. Непосредственное фантастическое, мифическое мировосприятие, которое дано ребенку особенно ценно для художника. Это эстетическое восприятие предметов традиционного искусства наполняет человека на уровне душевном, пробуждая в нем чувства красоты и гармонии. Если для древнего автора, каждый символ был тождествен предмету, то для современного исследователя, чтобы постичь всю глубину произведения народного искусства,  требуются необходимые знания, и эти знания добываются таким же кропотливым путем, как и знания в области любой точной науки. Утрата первоначальных смыслов символов привела к ряду баснословных высказываний. Каждый символ связан с мифом, А.Н. Афанасьев предлагал отслеживать жизнь мифа до его первоначального значения, обращая при этом внимание на следующие обстоятельства:

а) раздробление мифических сказаний у разных народов и в разное время;

б) низведение мифов на землю и прикрепление их к определенной местности и историческим событиям, из-за чего старинные мифы стали пониматься буквально;

в) нравственное мотивирование мифов, когда указания мифов принимаются за свидетельство о действительной жизни богов и в назидательных целях используется одна реакция, наиболее подходящая к требованиям современной нравственности. Избранные предания превращают в систему, учение, новые идеи одухотворяют миф, возвышая его до духовного [5]. Понять старые образы невозможно без изучения фольклора и другого этнографического материала. Символы постепенно обрастали эпитетами, которые в свою очередь принимали на себя смысл символа. Прежние первоначальные смыслы многих символов, их связи теперь уже окончательно утратили первоначальное значение. Изучение символики устного народного творчества представляет собой сложную и кропотливую работу филологов.

Язык традиционной русской культуры воздействует на нас именно той своей частью, которая роднит современного человека с нашими предками, и которая связана с нашей  способностью испытывать эстетические эмоции. И здесь, разглядывание  какого-либо изображения на предмете народного искусства может вызвать в нас те же эстетические чувства, что и чтение народной сказки. Такую возможность предоставляет нам полифункциональность любого искусства, которое продолжает свое воздействие, даже, утратив свое первоначальное назначение и даже смыслы. Взаимодействие разных видов искусства в этой связи предоставляет нам дополнительные возможности для исследования и понимания культуры определенного периода.

Павел Флоренский, который глубоко изучал древнюю икону, своими работами «Иконостас», «Обратная перспектива» доказал необходимость взаимосвязи устного и художественного творчества для любого исследователя в области искусства. В 1925 году им была написана работа «Имена», в которой раскрывается духовный смысл наименования, в котором скрыта сущность личности и предмета. Неразрывность художественного слова и художественного образа мы видим и в наследии многих художников начала XX века: К. Малевича, К.Петрова-Водкина, М.Ларионова, П. Кандинского и др., которые излагали свои идеи языком живописи и литературы.

Взаимовлияние художественного слова и художественного изображения  сегодня, это уже не просто тема для статьи, а насущная проблема современной культуры. Понимание важности этой проблемы есть первый шаг на пути к возрождению духовности русского искусства.

 

Список использованной литературы:

 

1.Буслаев Ф.И. Исцеление языка. Опыт национального самосознания. Работы разных лет / сост.А.А. Чех. – СПб.: Изд-во «Библиополис», 2005.- 520с.

2.Василенко В.М. Русское прикладное искусство. Истоки и становление /В.М. Василенко – М.: Искусство, 1977. – 463с.

3.Лихачева В.Д., Лихачев Д.С. Художественное наследие Древней Руси и современность / В.Д. Лихачева, Д.С. Лихачев. – Л.: Наука, 1971.- 120с., ил.

4. Потебня А.А. Символ и миф в народной культуре / сост. А.Л. Топорков. – М.: Лабиринт, 2007. – 480с.

5.Русское устное народное творчество. Хрестоматия по фольклористике: учеб. пособие / сост. Ю.Г. Круглов, О.Ю Круглов, Т.В. Смирнова. – М.: Высшая школа, 2003. —  710с.