Главы из книги

С эстонского. Перевод Майи Мельц

 

Кадри Хинрикус  (род. 1970) — тележурналист и писатель. Окончила Таллиннский педагогический  университет по специальности режиссура.  Ведет на Эстонском ТВ передачу о природе «Озон».  Первую книгу  для детей  «Мия и Фрида»  она выпустила в 2008 г. Затем опубликовала воспоминания «Когда мамы были маленькими» (2009). Книга «Пусть добрые феи тебя берегут» выдержала уже три издания (2012, 2013 и 2017).  

«Даниил  Второй» — первая книга Кадри Хинрикус, переведенная на русский язык. «ДН» благодарит таллинское издательство «Александра» за предоставленную возможность опубликовать главы из этой книги.

 

 

Листопад

 

Мой любимый предмет в школе — природоведение. Родной язык мне тоже нравится, но природоведение интереснее. В начале учебного год наша новая молодая классная руководительница по фамилии Милая велела всем cделать гербарий. Ха! Пара пустяков! Надо насобирать с разных деревьев листьев, наклеить их в тетрадку и под каждым листиком написать, как дерево называется. Я собрал много: листья клена, березы и рябины, каштана и лесного ореха, липы, дуба, ольхи, а также яблони, вишни и груши. В конце приклеил еще листики калины и кизила — просто потому, что они красивые. Хотя я знаю, что это не деревья, а кустарники, дедушка мне однажды показывал.

 — Больше всего меня порадовал гербарий Даниила. Он собрал очень много разных видов. Посмотрите, как богатая у нас природа, — похвалила учительница.

Она прошлась по классу с моей работой и показала ее всем. Мне даже стало неловко.

— А вот к Юргену у меня будет несколько вопросов, — учительница наконец-то отложила мой гербарий и повернулась к Юргену: — Ты наклеил в тетрадку много разноцветных листьев, а вот с названиями у тебя проблема.

Юрген поднялся из-за парты.

— Смотри, тут приклеен красный листик, тут желтый, дальше зеленоватый, потом коричневый и еще большой пестрый лист, — учительница перелистывала тетрадку Юргена. — А почему ты не написал названия деревьев?

Юрген уставился на свои сандалии.

— Как ты думаешь, как называется вот этот красный?

— Это от клена, — пробормотал Юрген.

— Правильно, Юрген. А этот желтый?

— М-м-м, это березовый.

— Нет. Кто знает, с какого дерева этот листик? — обратилась учительница к классу.

— С клена! — закричали все наперебой.

Юрген удивленно поднял голову:

— С клена же был красный.

Учительница перевернула страницу в тетрадке и спросила у Юргена, как называется следующий лист.

— Это дуб, — после долгого молчания отозвался Юрген.

— Это тоже клен, — опять дружно закричали все и засмеялись.

— Вот именно! Красный — это кленовый лист, и желтый — кленовый, и коричневый, и зеленый, и пестрый — все это листья клена. Юрген, золотце, разный цвет еще не означает, что листья от разных деревьев. Будешь на природе — открой глаза и смотри внимательно.

Учительница Милая вернула гербарий Юргену.

— Постарайся его дополнить, — добавила она и по-доброму улыбнулась.

Юрген плюхнулся на свое место. Урок продолжался.

— Посмотрим, что мы запомнили с прошлого раза, когда говорили о плодах разных деревьев. Тийна, как называется плод яблони?

— Яблоко.

— Правильно. Плод тернослива, Каспар?

— Тернослива.

— А грушевого дерева?

— Груша.

— Тоже правильно. Юрген, а что растет на ёлке?

— Ёлки.

Какой поднялся хохот! Мне показалось, что учительница тоже едва сдерживает улыбку. Все в классе расшумелись, пока учительница не повысила голос. Роланд рядом со мной прямо икал от смеха.

— Роланд сейчас угомонится и скажет нам, что же растет на елке.

— Шишки, — пробулькал Роланд, хватая ртом воздух.

И тут прозвенел звонок.

— Не убирайте свои гербарии, на следующем уроке мы будем рисовать листья по образцу и раскрашивать, — объявила учительница и ушла.

В классе по-прежнему царило веселье, даже девочки хихикали больше обычного.

— Ого, смотрите, какой ливень! — крикнул Каспар, показывая за окно.

— Льет как из ведра!

Все столпились у подоконника.

— Ничего себе!

— Настоящий потоп!

— А когда снегопад — все равно лучше, чем дождик! — сказал кто-то.

— Нет, круче всего — это когда листья падают! — послышалось в ответ.

Это был Юрген. Он уже пришел в себя после учительской критики и опять был готов действовать. Никто и опомниться не успел, как Юрген подбросил свой гербарий к самому потолку. Некоторые листики отклеились и закружились над нашими головами.

— Листопад! — засмеялся Роланд.

Юрген вытащил из вазы на учительском столе целую охапку листьев и опять швырнул вверх. Тут уж и Оскар запустил в воздух свою тетрадку. Роланд и Тармо подкинули свои листья одновременно, а за ними и Маркус. Я тоже метнул свой гербарий, и даже повыше, чем они. Я не успел заметить, помогали нам девочки или нет устраивать листопад, но по всему классу летали разноцветные листья. Они были повсюду: на полу, на партах, на шкафах, на одежде и в волосах. В общей возне листья забивались нам даже в нос и в рот. Отличный получился листопад! Правда, учительница была другого мнения. Когда она зашла в класс, вид у нее был такой, что ее стало прямо-таки жалко.

— Но тогда уже поздно как-то было… — признался я дедушке вечером.

 

 

Война из-за женщин

 

На уроке математики мы измеряли стороны треугольника. Не слишком увлекательное занятие. Но ничего, терпимо. Дедушка тоже говорит, что не все в жизни бывает прекрасно и удивительно.

Но что меня очень радует — так это мое место, самое лучшее в классе. Рядом за партой сидит мой лучший друг Роланд, а передо мной — Тийна. У Тийны две косички до середины спины и смешные ямочки на щеках, когда она улыбается, а еще она — светлая голова. Про светлую голову сказала на уроке английского наша классная. Мне нравится Тийна больше других девчонок, хотя она в классе самая длинная. А по-моему, какая разница, кто какого роста, но разговор об этом то и дело заходит.

Так вот, мы измерили линейкой стороны треугольника, и тут нашу классную руководительницу вызвали к директору. Она велела нам спокойно заниматься дальше без нее. Сначала все сидели тихо. И тут Юрген так звонко шлепнул линейкой по парте, что все подпрыгнули.

— Спорим, что на свете нет такой линейки, чтобы измерить долговязую Тийну!

Понятное дело, что такое заявление Юргена вызвало в классе оживление.

— Даже если сложить все линейки в ряд, то все равно не хватит! — поддержал Оскар.

— Тийна-три-шкафа — выше жирафа!

Про треугольники вдруг все забыли. Юрген подскочил к Тийниной парте.

— А вы знаете, что у Тийны есть второе имя — Телебашня? Познакомьтесь — Тийна-телебашня.

Кому-то стало очень смешно.

 — А вы знаете, что у Юргена тоже есть второе имя — Юрик-дурик? — в тон ему ответила Тийна. Познакомьтесь — Юрик-дурик.

Тут расхохотался я.

— А-а-а, тут у нас сидит Данишка-коротышка, — широким жестом указал на меня Юрген. — Давно уже известно, что Данишка-коротышка по уши втюрился в Тийну-телебашню.

— Ну ты, дурик! — Роланд встал на мою защиту.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста! Даник в мяч играть не умеет, вот и водится с девчонками!

— Сам ты водишься с девчонками!

— Если ты мужик, выходи! — Юрген схватил линейку, как шпагу, и принял стойку. — Я вызываю тебя на трунир!

— На турнир, ты хотел сказать!

— Не придирайся!

— Давай, врежь ему пару раз, — подзадорил меня Роланд.

Я и вышел, тоже схватил свою линейку, как будто шпагу, и мы стали сражаться. Я представлял себя Робин Гудом, который борется в Шервудском лесу за справедливость. Понятия не имею, кем представлял себя Юрген, но дрался он лихо. Но и я не подкачал. Мы наскакивали и отбегали, в ушах звенели подбадривающие выкрики одноклассников. Мне удалось несколько раз ткнуть Юргена в живот, а мне пару раз больно досталось по пальцам. И все же я оказался проворнее — успех стал склоняться на мою сторону. Юрген отступил к стене. В голове у меня уже зазвучали победные фанфары, как вдруг кто-то сильно огрел меня по спине. Это Оскар пришел на помощь своему другу. Конечно, так было нечестно. Роланд мгновенно отреагировал на это и, размахивая линейкой над головой, как мечом, с диким воинственным кличем вступил в бой.

— Вперед, за родину и за народ! — кричал он.

Тут уж стало совсем не понятно, кто с кем борется. Маркус и Каспар тоже сражались бок о бок. Девчонки визжали, Юрген нападал, Оскар упал, я отскочил, Роланд крушил мечом все подряд, как сумасшедший.

Когда наконец учительница растащила наш воинствующий клубок, выяснилось, что у меня и у Юргена разбита бровь, у Оскара порван рукав, а рубашка Роланда лишилась трех пуговиц. Больше повреждений не было.

— Ах вот оно что... — выслушав подробности, протянул дедушка и поставил в дневнике под замечанием свою подпись. — Значит, до самого худшего дело не дошло.

— Ты так думаешь?

— Ну да. Я тоже однажды после жарких споров ударил твою бабушку.

Я замолчал. Свою бабушку я не помню, хотя один раз и встречался с ней. Бабушка умерла вскоре после моего рождения.

— А тебе было очень грустно, когда бабушки не стало?

— Это был самый печальный день в моей жизни.

— Но ты же не ревел?

— С чего ты это взял? — дедушка от удивления широко открыл глаза. — Как это я не ревел? Я плакал навзрыд, так что рубашка от слез на груди промокла, будто только что из стирки достали.

Тут настала моя очередь удивляться.

— Учительница на физкультуре сказала, что мужчины никогда не плачут.

— Ба! Подобную глупость стоит еще поискать! Что, разве мужчины роботы? Им и плакать нельзя?

— Учитель сказала, что настоящие мужчины не распускают нюни.

— Нюни распускать — это другое дело. Хныкать и ныть по пустякам даже девочкам не пристало. Но поплакать неделю из-за женщины — это самая малость, которую мужчина вообще может сделать.

— Самая малость? А что еще может сделать?

— Ох, много чего. Кто-то будет так и рыдать дальше. Другой начнет пить. А может даже войну объявить.

Дедушка всегда умеет меня удивить. Я был потрясен.

— А что, какой-то мужчина объявлял из-за женщины войну?

— Да. Это была Троянская война, она продолжалась десять лет. А началось все именно из-за женщины.

— И кто она была, эта женщина?

— Самая прекрасная женщина на свете — царица Елена. Она неожиданно влюбилась в одного молодого человека по имени Парис и сбежала вместе с ним в город Трою. Но беда в том, что эта женщина была уже замужем...

— Парис — странное имя.

— Имя в данной истории неважно, Даниил! Слушай внимательно!

— Так я и слушаю.

— М-м-м... на чем мы остановились?

— Мы остановились, что та Елена взяла и забыла, что она уже замужем.

— Ах да. И сбежала в Трою. Ее муж, известный король Спарты, объявил Трое войну, чтобы вернуть свою жену. Вот там-то уж рубились так рубились!

— Ну? И вернул он свою жену?

— Не волнуйся, вернул. К тому же случилось все это еще до того, как ты родился.

Дедушка успел расстелить мне постель.

— А теперь пора на боковую. Смотреть сны про Троянскую войну.

Я лег в кровать, а дедушка подоткнул мне одеяло.

— Все-таки хорошо, что ты не начал из-за бабушки войну.

— Да, наверное. И знаешь, почему?

— Не знаю.

— Потому что твоей бабушке не понравилось бы это. Она была добрая и миролюбивая. А теперь спокойной ночи!

— Спокойной ночи!

Дедушка добрел до своей кровати и щелкнул выключателем. Стало темно. Какое-то время мы тихонько сопели. Вдруг дедушка прошептал:

— Даниил!

— Да? — шепотом ответил я.

— Ты-то не собираешься из-за кого-нибудь начинать войну?

— Сейчас пока нет.

— Вот и хорошо. Война — дело такое, если можно ее отложить, то надо отложить.

— Угу.

Ночью мне снилось, как я в яростной схватке спасаю Тийну от Юргена.

 

 

Компьютерные игры

 

После уроков я позвал Роланда к себе домой, потому что мне показалось, что нервы у него на пределе. Друзья для того и есть, чтобы помогать друг другу в трудный момент. Я тоже решил поддержать друга. У Роланда дома семь сестер и братьев, четверо из них младше него.

— Знаешь, иногда очень весело жить всем вместе, но зато, спорим, ты никогда не найдешь свои вещи там, куда ты их положил, — жаловался Роланд утром. Он был сердит и мрачен. — Например, вчера вечером я остался без своего мобильника.

— Тебе ж его только что купили.

— Вот именно. А одна моя младшая сестра, за которой меня попросили присмотреть, сунула его в кастрюлю с супом.

— А ты за сестрой не смотрел, что ли?

— Смотрел, конечно! Только, понимаешь, мне хотелось доиграть в компьютере в одну игру.

Я-то прекрасно понимал.

— А когда мама стала разогревать суп с клецками и вытащила из кастрюли телефон, то разборок хватило на целый вечер.

Дедушка непременно сказал бы на этом месте, что жизнь не всегда бывает прекрасна и удивительна.

Я пообещал Роланду, что у меня можно играть в компьютер в полном спокойствии, и никто в это время не станет кидать наши вещи в кастрюлю с супом.

— Ладно, — согласился Роланд.

Я закрыл дверь на ключ, подтолкнул Роланда в прихожую и крикнул дедушке:

— Привет!

— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у, — раздалось в ответ.

Мы с Роландом резко бросились на пол и прижались друг к другу.

— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!

Дикий вой, от которого кровь стыла в жилах, доносился из кухни. Казалось, в дом к нам пробрался огромный свирепый волк.

— Вы что, волка себе завели? — испуганно прошептал Роланд.

Мы оба были готовы драпануть куда подальше. Я представил, как дедушка закончил свою жизнь в волчьих зубах, и у меня комок подкатил к горлу.

— Надо бежать быстрее и вызвать полицию!

Роланд пошарил в поисках мобильного, без которого он остался еще вчера.

— Мне надо найти дедушку!

И тут снова раздался вой. Роланд стал звать на помощь и кинулся к выходу. Мы дергали и толкали дверь, но она не открывалась.

— Здравствуйте, мальчики! — послышалось у нас за спиной.

Роланд тихонько всхлипнул и, съежившись, сполз по стене на пол. Я обернулся и встретился лицом к лицу с дедушкой:

— Так ты живой?

— Живой. А почему нет? И зачем вы дверь пинаете? Даниил, ты же знаешь, что дверь открывается вовнутрь.

Роланд поднялся на ноги.

— Вы завели себе волка?

— Мы? Завели волка? — не понял дедушка. — А-а-а, вы вой услышали… — рассмеялся он. — Идите, послушайте, как волк ночью воет на луну. Это в компьютере.

Не знаю, как чувствовал себя Роланд, но мне было немного не по себе. Ладно бы младшая сестра Роланда вообразила, что волк пробрался в городскую квартиру, но мы-то уж должны быть посообразительнее.

— Прекрасная запись. Голос волка записан у нас, в эстонских лесах.

Мы опять послушали. И правда, здорово было представлять себе огромную волчью стаю темной ночью. Страха больше не чувствовалось, хотя странная дрожь мелкой рябью пробегала по спине.

— Ученые выяснили, что волк воет от тоски. Если вожак или один из волков оказался далеко от стаи, то волки начинают выть.

Дедушка закрыл компьютер.

— Мы собирались поиграть в компьютер, — наконец я вспомнил, что обещал Роланду.

Дедушка и ухом не повел и убрал ноутбук.

— Вы видели, как изюм танцует? Я сегодня купил пакетик. Но прежде чем мы съедим изюмины, пусть они нам потанцуют.

Разошелся наш дед, должен я вам сказать. Он налил в стеклянную мисочку газировки и насыпал туда горсть изюма. Сначала все изюмины осели на дно, а потом опять всплыли. И так несколько раз — туда-сюда, туда-сюда. И вправду как будто танцуют.

— Смотрите, каждый пузырек газировки берет за шкирку изюминку и тащит ее со дна наверх.

— У них там своя музыка, — пошутил Роланд. — Пузырный изюмный рок!

Мы склонились над мисочкой.

— Роланд, какой у тебя в школе любимый предмет?

— Ну точно не музыка. Я такой же музыкальный, как корова.

— Корова?! — воскликнул дедушка. — Корова очень даже музыкальная.

Он уже возился с посудой.

— Когда я служил в армии, у нас был свой учебный плац, а неподалеку — хутор, где хозяин держал корову. Корову звали Нетти. Так вот эта Нетти была очень музыкальной.

— Что ты выдумываешь?!

— Ничего я не выдумываю! Мы там занимались шагистикой и без конца маршировали на плацу туда-сюда, туда-сюда под гремящую музыку, то Нетти всегда приходила к нам на плац, пристраивалась к нам и топала вместе со всеми. Классная корова! Махала хвостом в такт музыке. Но все равно хозяину велели привязать Нетти.

— Почему?

— Потому что Нетти часто оставляла за собой на плацу большие теплые лепешки, а солдаты маршировали, куда деваться, прямо по ним, так что срач был такой что... Ой, что это я, мальчики, некрасиво так сказал. Извините меня! Пусть это останется между нами.

Мы с Роландом давно так не смеялись.

— А начальство решило, что у солдат уходит очень много времени на то, чтобы очистить сапоги, — закончил дедушка свой рассказ и подбоченился: — Ну так что? Начнем уже, наконец?

Пока дедушка нам все это рассказывал, он успел заставить весь стол разными формочками и баночками, принес пакет с соком, овсяные хлопья, лимон, сушеные цветы лаванды и еще много чего.

— Что «начнем»?

— Делать мыло, конечно же. Разве я вам не сказал, что сегодня будем варить мыло? Кажется, я говорил.

Мы с Роландом были уверены, что дедушка об этом нам даже словом не обмолвился.

— Ну да ладно. У вас в школе скоро рождественский праздник. Даниил говорил, что надо приготовить подарок.

— Ну да, надо.

— Вот я и подумал, что в подарок сварим мыло. Моя мама всегда говорила, что каждый ребенок должен соблюдать чистоту. Когда я был такой, как вы сейчас, ох, сколько мама мыла извела, чтобы меня отмыть, особенно много мыла уходило на уши и на волосы.

Ни я, ни Роланд раньше не варили мыло. Звучало заманчиво. Дедушка дал Роланду терку и велел натереть старые обмылки, а мне поручил накрошить лаванду и порезать лимон. Дедушка в это время поставил на огонь кастрюлю с водой и соком, потом мы добавили туда овсяные хлопья и натертое мыло. Мешали мы по очереди, добавляя немного сахара и в конце — лаванду.

— Вот, смотрите, уже начинает густеть, — пришлепывал я половником кипящее варево.

— Как кисель, — подтвердил Роланд.

В кухне повеяло горьковато-сладким ароматом лаванды.

Потом мы разлили мыльную смесь по разным формочкам. В некоторые кинули по ломтику лимона.

Нам с Роландом было весело.

— Здорово, если вам нравится. Пусть теперь все это тут спокойно остынет и загустеет. А потом Роланд выберет себе, что понравится, и заберет домой.

Незаметно настал вечер. За окном уже стемнело. Мы с дедушкой проводили Роланда, чтобы ему не пришлось одному идти в темноте.

— Поди знай, вдруг волк еще встретится на пути, — подмигнул нам дедушка.

Уже около дома Роланда я вспомнил, что мы так и не поиграли в компьютер.

— Ничего, с дедушкой было даже интереснее, — ответил Роланд.

 

 

Наши с дедушкой дела

 

— Поешь хорошенько. Нам сегодня надо в город, у нас там много дел.

Дедушка положил на тарелку три жареных яйца с кусочками ветчины. Уж очень вкусно они пахли, но глаза у меня все равно слипались. И зачем в такую рань так бодро начинать субботнее утро? Я посмотрел на дедушку. Он уже надел вязаную кофту и беспокойно топтался возле стола.

— Сначала мы пойдем в универмаг, купим тебе новые брюки — изо всех старых ты уже вырос. Мама ни за что не простит мне, если я отправлю тебя в школу получать табель в коротких штанах.

Я откусил большой кусок ветчины. Ходить по магазинам скучно.

— Потом надо отнести в библиотеку целую стопку книг, которые мы брали читать. Я их уже приготовил. Потом непременно нужно зайти на почту и отправить маме в Швецию ее вечернее платье. Она мне об этом уже сто раз напоминала. Самый крайний срок, через три дня она в этом платье пойдет на праздничный ужин. И потом зайдем в магазин купить еду. У нас все полки в шкафах пустые, как во времена большого голода.

Дедушка выхватил у меня из-под носа тарелку, как только я положил в рот последний кусок.

— Давай, собирайся!

На улице весна наконец-то дала о себе знать: солнце светило, в траве пробивалась мать-и-мачеха, на деревьях распустились листья и воздух звенел от птичьих трелей. Мы зашагали к центру. Дедушка нес под мышкой пакет с маминым платьем, а я тащил сумку с книгами.

— Глянь-ка, сколько черных стрижей! — дедушка показал на небо. — Их часто путают с ласточками, но у стрижа брюшко черное, а не белое, как у ласточек.

Мы потопали дальше.

— Давай сделаем небольшой крюк и заглянем в парк. Посмотрим — на том же каштане у нашей зеленушки гнездо, что и в прошлом году?

И мы направились в парк.

— Точно! Ты видишь? — ликовал дедушка, как будто встретил доброго старого знакомого. — У них начался брачный ритуал. Ты видишь, как самец сидит на краю гнезда и кормит свою самочку? Здорово, правда?

Конечно, это было здорово. Еще мы увидели зеленую пересмешку, зарянку, маленькую мухоловку, щегла и множество синичек, воробьев, ворон и голубей.

— А ты знаешь, что зябликов у нас живет больше, чем людей? — нацепив на нос очки, спросил дедушка, разгуливая меж кустами. — Если нас, эстонцев, примерно миллион, то зябликов пара миллионов пар. Только представь себе!

Я попытался представить, но тяжелые книги оттягивали мне руки, что невольно умеряло мой восторг.

— Может, пойдем дальше? Сдадим уже эти книги, — предложил я.

Дедушка встрепенулся:

— Конечно, нам пора! У нас сегодня так много дел! Прибавим шагу! — и рванул с места.

Мне пришлось постараться, чтобы поспевать за ним. Мы остановились еще только один раз, когда дедушкино внимание привлекло воробьиное гнездо, устроенное под окном прямо в штукатурке дома.

— Вот все-таки птицы — умные создания, не находишь?

— Нахожу, — запыхавшись, ответил я.

В библиотеке я смог перевести дух и освободиться от тяжелой ноши.

И мы продолжили путь. Следующим пунктом на повестке дня значилась покупка брюк. В универмаге толпился народ, а в отделе детской одежды висело море штанов. Первые брюки, которые я примерил, оказались слишком широкими, вторые — слишком узкими. Когда я надел третью пару, то дедушка заявил, что в них я выгляжу как балерун на сцене театра «Эстония». Четвертую пару, с которой явилась продавщица, я отказался мерить, потому что штаны были розовые.

— А что конкретно вы ищете? — раздраженно спросила она.

— Нам нужны темные приличные брюки, в которых Даниил Второй через пару недель пойдет на вручение табеля, — терпеливо ответил ей дедушка, утирая большим носовым платком пот.

— Так сразу и сказали бы, — и продавщица принесла нам брюки, которые прекрасно подошли.

Выйдя из универмага, мы направились на почту. Воздух по-летнему прогрелся, навстречу нам попадались женщины, у которых юбка заканчивалась примерно там же, где и начиналась.

Дедушка расстегнул на кофте пуговицы.

— Как думаешь, если мы прибавим шагу и по пути заскочим в садоводческий магазин? Мне позарез нужно купить пару больших цветочных горшков и пакетик удобрений.

После канители в универмаге я без энтузиазма, но согласился. В садоводческий магазин только что завезли новый товар. Это значит, что дедушка с головой окунулся в разные саженцы, семена, луковицы, пакеты с землей и удобрениями, лейки, брызгалки для цветов и яд для крыс. Я катил тележку, а дедушка закидывал туда всякие разности.

«Яд для мышей можно и не покупать, тогда у нас появилась бы надежда завести хоть одно домашнее животное. А маме знать об этом необязательно», — пробурчал я про себя.

— Мать честная! — вдруг всполошился дедушка. — Сколько времени? Нам же надо еще на почту, пока она не закрылась! Мы должны успеть отправить вечернее платье, иначе нам хана.

Дедушка круто развернул тележку к кассе. Мы разделили весь купленный товар на двоих и припустили к почтовой конторе. Теперь у меня в руках вдобавок к пакету с брюками болталась еще сумка с двумя ящиками для балконных цветов и брызгалкой, а дедушка нес мамино вечернее платье, три горшка с гиацинтами и большую лейку. На почту мы примчались за две минуты до закрытия. Молодой работник уже собирался уходить.

— Погодите! — крикнул дедушка издалека. — Если вы хотите спасти наши жизни, то отправьте прямо сейчас в Швецию вечернее платье, в противном случае мне придется добираться туда вплавь.

Дедушка навалился грудью на прилавок. Мы оба, вспотевшие, шумно дышали. Почтовый служащий отступил вглубь.

— Что происходит? За вами гонятся? Может, вызвать полицию?

— Пока что не стоит. Полицию, скорую помощь и пожарных вызовете в том случае, если это несчастное платье вовремя не прибудет в Швецию.

Понятное дело, это было преувеличение, но, во всяком случае, подействовало незамедлительно. Молодой человек взял у меня пакет, закинул его в большую коробку, дедушка написал адрес, куда нужно доставить посылку, и оплатил счет. Мы облегченно вздохнули.

— Еще бы чуть-чуть и все, — радовался дедушка, когда мы снова оказались на улице. — У нас с тобой все идет как по маслу.

— Я такой голодный, что сейчас съем лейку, — простонал я, изнывая под тяжестью цветочных ящиков.

— Сейчас мы это быстро поправим. Нам осталось только зайти за продуктами.

Казалось, дедушка неутомим. Мы договорились, что в магазин он зайдет один, а я пока со всеми котомками передохну на скамейке в парке. Я вытянул ноги. Так приятно. Пахло черемухой. Пара чаек кружила вдалеке, две синички скакали около меня. Дедушка говорил, что если сидеть, не шевелясь, на одном месте, то синичка сядет на ботинок и начнет клювом развязывать шнурки. Я терпеливо ждал. Но прежде чем ко мне успела подлететь синичка, ко мне подлетел дедушка с большой сеткой продуктов. Среди упаковок и пачек он выудил два куска пиццы.

— Тебе с ветчиной или с курицей?

Я взял с курицей. Какая же она была вкусная! Запах пиццы понравился и чайкам. Они стали кружить над нами, а одна чайка настолько осмелела, что села прямо к нам на скамейку. Дедушка как раз доставал из коробки свою пиццу:

— Смотри, Даник, там вон семь скворцов. Да-да, весна пришла!

Не успел он договорить, как огромная жирная чайка стрелою сорвалась с места, выхватила у дедушки пиццу и мгновенно взмыла вверх. За нею устремились орущие во все горло такие же разбойники. Дедушка вскочил, пытаясь схватить воровку, но взлететь, как она, все же не смог. Пицца, навсегда поменявшая владельца, плыла по воздуху в древесной кроне. В руках у дедушки осталась лишь пустая коробка.

«Вот все-таки птицы — умные создания» — вспомнилось мне дедушкино утреннее изречение, но я на всякий случай не решился произнести это вслух. Видно, что дедушка был расстроен, и я поделился с ним своею пиццей. До дому мы брели молча. Пернатые больше не привлекали дедушкино внимание.

 Смертельно уставшие, мы притащились домой с сумками и пакетами. И только когда гиацинты в синих горшках были поставлены на подоконник и мы подкрепились пончиками с вареньем, к дедушке вернулись силы.

— И все-таки удачный был сегодня день, — дедушка, с чашкой кофе в руке, довольно откинулся на спинку кресла. — Одним махом управились с несколькими срочными делами и накормили пиццей чайку. Чего душе еще желать!

Я был того же мнения.

— Теперь примерь-ка свои новые брюки. А я на тебя посмотрю, как отлично ты в них выглядишь. Надень к ним белую рубашку и пиджак.

Конечно, мне было неохота, но я не стал перечить и поплелся в другую комнату, чтобы переодеться. Потом долго не выходил.

— Где ты там застрял? Иди уже сюда! — позвал дедушка. — Я хочу увидеть, в каком виде Даниил Второй пойдет получать табель! Я весь внимание. Жду показа мод!

И я показал ему моду. Распахнув дверь, я вышел в мамином длинном кружевном вечернем платье. Сегодня днем в почтовой конторе в Швецию отправились мои новые наутюженные брюки. Дедушка зажмурил глаза.

 

 

Знакомство с тетей Лууле

 

Дома я перерыл все ящики и шкафы в поисках клея, но чего нет, того нет. А мне, к сожалению, нужен был именно клей, чтобы смастерить из картона на урок труда вазу. И магазины были уже закрыты.

— Что нам еще остается? Придется пойти в потемках к соседке и одолжить у нее клей, — удрученно развел дедушка руками. — Будем надеяться, что она еще не легла спать.

— А ты знаешь соседку?

— Нет. Знаю только, что она довольно пожилая и держится особняком, — пояснил дедушка, входя в заросший травою соседский сад. — Посмотрим, повезет нам или нет.

Дедушка позвонил в дверь. Прошло немало времени, прежде чем за дверью послышались шаркающие шаги и мы увидели на пороге седую женщину в халате и в очках с толстыми стеклами. Дедушка не успел со своими извинениями и рта открыть, как хозяйка настойчиво пригласила нас войти. Она подтолкнула нас в комнату и протянула дедушке свою руку:

— Лууле. Меня зовут Лууле.

— Очень приятно, я Даниил.

Хозяйка взяла в ладонь мою руку.

— Я тоже Даниил. Даниил Второй, — представился я.

Тетя Лууле расплылась в улыбке:

— Представьте себе, за всю свою жизнь я не знала ни одного Даниила! И вот когда мне скоро исполнится 83 года, в моем доме оказываются сразу два Даниила. Никогда не знаешь, какие сюрпризы подкинет жизнь.

Она усадила нас на диван и спросила:

— Чем могу быть вам полезна? Что вам предложить — чай или кофе? У меня где-то в ящике должны быть соленые палочки.

Ее поток слов было трудно остановить. Тетя Лууле принялась накрывать на стол.

— Фрида, иди посмотри, у нас гости! — крикнула она в соседнюю комнату. — Фрида и все остальные уже улеглись, но они наверняка выйдут поздороваться с вами.

Дедушка вскочил с дивана и снова принялся извиняться:

— Дорогая Лууле, мы совершенно не хотели беспокоить ваших домочадцев. Пусть они спокойно спят. Мы пришли, только чтобы одолжить клей. Даниилу нужно смастерить для школы вазу, а он оставил все на последнюю минуту. И потому...

— Смотрите, вот она! — в голосе хозяйки послышались особо ласковые нотки: — Иди сюда, Фрида, поздоровайся с гостями!

Мы с дедушкой обернулись поздороваться. В комнату вошла серая полосатая кошка с белыми лапками.

— Ага! — сказал дедушка.

— Ого-о-о-о-о-о! — сказал я.

Кошка ничего не сказала.

Я присел на корточки и протянул к ней руки. Кошка посмотрела на нас, подергала хвостом и, мягко ступая, подошла ко мне. Я был покорен.

— Это и есть Фрида?

— Да, это есть и Фрида. Кажется, вы друг другу понравились.

Я не мог отвести от нее глаз.

— Ну, пойдемте пить чай, — позвала нас тетя Лууле.

Дедушка потянул меня за руку, и я встал.

— На самом деле Даниил пришел только за клеем, чтобы сделать домашнее задание. Мы действительно не хотели вас беспокоить.

— Даниил получит свой клей и сделает такую вазу, что все удивятся. А чай можем все равно попить.

Дедушка покорно согласился, к тому же он страшно любит соленые палочки. Пока мы пили чай, я рассказал, что, кроме клея, мне нужен картон, цветная бумага, пуговицы, может быть, перья, тесьма, неплохо бы заполучить еще пластилин и акварельные краски. Дедушка закатил глаза.

— Ты мне говорил только про клей, — запинаясь, ворчал он.

— Ну мне же надо, чтобы было что клеить, — защищался я.

— Ты всегда оставляешь на последнюю минуту.

— Все в полном порядке, — вмешалась соседка. — Не стоит волноваться! Вот в этом большом ящике найдется все необходимое. У меня с годами кое-что накопилось в хозяйстве. Ты, Даниил, можешь спокойно мастерить, а мы пока с твоим дедушкой посидим, поговорим. У меня так редко бывают гости.

Дедушка успокоился. Казалось, ему начинало нравиться происходящее. Тетя Лууле пододвинула к дедушке соленые палочки.

— Кстати, перья поищем чуть попозже в соседней комнате. Для начала материала должно хватить.

В ящике действительно оказалось куча всего мне нужного. Я пересел со своей работой за низкий кофейный столик и стал вырезать, рвать и клеить. Кошка терлась возле меня. Фриде, видно, было интересно, чем я занимаюсь. Особенно ее привлек моток тесьмы. Она легонько потрогала его лапкой, и клубок размотался. Потом она заглянула в коробку с пуговицами и столкнула ее на пол. Разноцветные пуговички рассыпались по полу. Затем она занялась кусочками бумаги, ловко подкидывая их в воздух лапой.

— Ну-ка, я посмотрю, может, и Фред захочет составить гостям компанию, — вдруг вспомнила тетя Лууле и поспешила в соседнюю комнату.

Мы с дедушкой переглянулись.

— Конечно, и Фред тоже хочет поздороваться с гостями, — донеслось из-за двери. — Фред очень любит гостей, просто немного стесняется. Ну ничего, он сейчас освоится.

На пороге комнаты появилась тетя Лууле, на руках она держала маленького белого кролика.

— Познакомьтесь, это Фред.

Соседка передала кролика мне в руки. Я обрадовался до умопомрачения, что не нашел дома клея: я сижу и клею вазу, с правой стороны Фрида играет с тесьмой, а слева с любопытством смотрит на меня кролик. Я не столько клеил, сколько похлопывал, тискал и гладил животных.

— Даниил, наверно, очень любит животных? — услышал я голос тети Лууле.

— Да он ими просто бредит.

— Как и я. Больше всего я люблю животных и книги.

— Вот как?

— У меня вся соседняя комната заставлена книгами. Читаю, насколько старые глаза позволяют, но все равно непростительно много полезной литературы остается непрочитанной. Я скорее совсем состарюсь.

— Потому вас на улице почти никогда и не видно. Вы все время читаете?

— Да на моих старых ногах далеко не уйдешь. Уж лучше постранствую по миру с помощью книг. Вот в этом кресле я уношусь в далекие путешествия. Вчера только вернулась из Китая. А когда устаю читать, то занимаюсь Фридой, Фредом, Фандой и Филле.

Я навострил уши.

— А кто такие Фанда и Филле?

— У них мы одолжим перышки, когда они тебе понадобятся для вазы, — ответила тетя Лууле.

— А перышки мне как раз уже нужны, — я вскочил на ноги. Мне не терпелось узнать, какие еще удивительные вещи скрываются в соседней комнате.

— Ну пойдем тогда.

Дедушка пошел с нами.

И точно, как тетя Лууле и говорила, соседняя комната была с пола до потолка уставлена книгами, будто мы попали в библиотеку.

— Вы все это перечитали? — с удивлением спросил дедушка.

— Все, наверное, нет, но некоторые книги я читала по несколько раз. Раньше я переводила с венгерского языка. Мой муж был венгр, его звали Ференц. Он уже давно умер.

Дедушка понимающе кивнул. Тетя Лууле подошла к низенькому комоду, на котором стояло что-то, накрытое темной тканью. Она сдернула покрывало, и мы увидели птичью клетку с двумя канарейками.

— Фанда и Филле, — представила соседка своих очередных домочадцев. — Они сейчас сонные, а с утра начнут петь бархатными голосами и чирикать. Сколько от них радости!

— Кто из них Фанда и кто Филле? — поинтересовался я.

— Фанда — вот эта, с желтым пятнышком, — тетя Лууле указала через прутья клетки на зеленовато-желтую птичку и пальцами выудила со дна клетки пару цветных перышек.

— Фанда и Филле, несомненно, будут рады, что ты украсишь вазу их перьями. Они очень добрые.

Я сказал спасибо птичкам и тете Лууле, а потом приклеил перышки на вазу. Очень красивая ваза получилась.

Мне страшно не хотелось уходить от соседки, но дедушка подгонял меня, потому что часы показывали уже полночь.

— Мой дом всегда для вас открыт. Можем вместе читать книги и пить чай.

Дедушка поклонился, пожал руку и еще много раз извинился за ночное вторжение. И мы ушли. А тетя Лууле осталась собирать пуговицы, обрезки цветной бумаги и очищать от клея кролика.

 

 

Наступают каникулы

 

И вот наступил последний учебный день. В бодром настроении я отправился в школу за табелем. На мне были новенькие брюки со стрелками. Мама прислала их мне обратно из Швеции с наставлением быть внимательнее и присматривать за рассеянным дедушкой. Она совсем не сердилась, что мои брюки и ее вечернее платье перепутались. В конце письма, как обычно, была приписка: «Обнимаю крепко, твоя мама». Уже скоро они с папой приедут на лето домой. Я ждал их с нетерпением.

Первой, кого я заметил, на школьном дворе, была Тийна. В голубом платье и с развевающимися каштановыми волосами, она въезжала во двор на велосипеде. По-моему, она была очень красивая.

Учительница Милая раздала нам табели и пожелала веселых летних каникул. Мы вышли на улицу и гурьбой, во главе с Юргеном, понеслись с мальчишками играть в футбол.

С Роландом мы еще раньше договорились, что пойдем кататься на велосипедах. Только занесем домой табели и потом сразу встретимся у кинотеатра.

— Я позову Тийну с нами, чтоб ты знал, — небрежно бросил я Роланду.

Роланд изучающе посмотрел на меня.

 — Ну приходите! Скоро увидимся!

Все-таки Роланд очень разумный парень.

Дома дедушка внимательно разглядывал мой табель — сначала в очках, потом без очков. Я уже стал дергаться. Наконец он обнял меня.

— Жизнь сегодня особенно прекрасна, Даниил Второй. Ты меня очень порадовал. Табель исключительно однообразен — одни пятерки!

— Я постараюсь в следующем году его разнообразить, — пообещал я дедушке. — Мы поедем на велосипедах покатаемся.

— Только к реке не ездите. После сильного ливня там все склоны развезло и течение сильное.

Мы с Тийной и Роландом поехали на берег реки. Дедушка оказался прав — косогор развезло от грязи.

— Я бы все равно хотел спуститься к воде, — сказал Роланд.

— Начерпаешь грязи в сапоги, — предупредил я.

А Тийна предложила залезть на большой камень, оттуда сверху все хорошо просматривается.

Забраться на громадный гладкий валун оказалось не так-то просто, приходилось умело использовать каждую трещину и выступ. Мы топтались около каменной глыбы, подпрыгивали, пробовали зацепиться. Первой удалось заползти наверх Тийне. Когда мы с Роландом тоже влезли на камень, она уже успела распаковать сумку с едой.

— На прогулке всегда здорово устроить пикник. Тут вот бутерброды с сыром, ветчиной и помидорами. Берите, кому что нравится.

Нам нравилось все. Валун был настолько большой, что мы втроем запросто уместились на нем. Мы сидели, по-портновски скрестив ноги, вокруг разложенного угощения, радовались наступившей свободе и болтали. Наши головы почти касались листвы, вдалеке виднелись дома, а перед ними расстилалось широкое поле с редкими кустиками и зарослями ольхи. Ну и река, конечно.

 — Интересно добраться до самого берега! Там валяются большие ветки, их можно скинуть в воду, — заерзал Роланд. — Давай хотя бы попробуем.

— Ну давай попробуем, — согласился я.

Но для этого прежде всего надо было спуститься с камня. Это оказалось еще труднее, чем залезать. Роланд соскользнул на полпути и рухнул наземь, как мешок с мукой. Сначала он не шевелился. Мы с Тийной не знали, что и делать.

— Ты можешь двигаться? Вставай! Открой глаза!

Роланд с трудом перебрался в сидячее положение.

— Как странно, когда я падал, то вообще не понимал — я лечу на землю или поднимаюсь в небо.

— На этот раз ты вернулся на землю. Неизвестно еще, как будет в следующий раз.

Я помог Роланду встать. Штаны у него порвались на коленке, а так он остался такой же живчик, как и раньше. Мы стали думать, как нам лучше всего добраться до воды. Глина под ногами размякла, кругом разливалось грязное месиво. Решили, что первым пойду я, потому на мне самые высокие резиновые сапоги. Я выломал себе длинную палку, чтобы мерить грязь. Сапог тут же провалился наполовину.

— Здесь довольно-таки глубоко, — сообщил я.

— Возьми правее, может, там земля потверже, — посоветовал Роланд.

— А ты можешь вернуться? — спросила Тийна.

Может, я и хотел бы вернуться, но азарт звал меня вперед. Добраться до воды казалось вопросом жизни. Шаг за шагом я продвигался вперед. Шагать по чавкающей грязи — дело непростое, настоящее упражнение на сохранение равновесия. Я успел пройти примерно половину пути, когда первый раз зачерпнул сапогом жижу.

— Что вы сидите? Вы разве не пойдете? — крикнул я Роланду и Тийне. Не очень-то приятно одному барахтаться в огромной непролазной луже.

— Я иду! — крикнул в ответ Роланд. — У меня есть план получше. Надо идти быстрее, а если ступать медленно, то труднее передвигаться.

Роланд разбежался и, прежде чем мы успели опомниться, он рванул и сразу очутился на самом топком месте. Едва шагнул три-четыре раза, как его ноги увязли в трясине. Роланд изо всех сил замахал руками и шлепнулся лицом прямо в грязь, так что брызги вокруг разлетелись. К несчастью, он уже почти добежал до меня, и я тоже потерял равновесие и плюхнулся на спину. Уши противно заложило.

Сначала мы с Роландом даже говорить не могли, столько грязи в рот набилось грязи. Мы оба поперхнулись. Краешком глаза я заметил, что Тийна пытается сдержать смех.

— Ты что, с ума сошел, на полном ходу в грязь лезешь? — напустился я на Роланда.

Весь перемазанный, он был похож на черта. Я понимал, что и сам выгляжу не лучше.

— Я хочу выбраться отсюда, — прохрипел Роланд. Он оперся на мое плечо, пытаясь встать. Я повалился набок, и Роланд снова брякнулся. Выковыривать себя из липкой грязи гораздо труднее, чем можно себе представить, особенно если ноги увязли уже выше колена. Мы отчаянно барахтались, пытаясь подняться, и опять попеременке падали — то Роланд, то я.

— Вам помощь нужна? — крикнула Тийна.

Несомненно, трудное для нас решение. Мы с Роландом переглянулись. Ни за какие коврижки мы бы не согласились, чтобы нам помогала девочка. Но тут был исключительный случай.

— Ты можешь нас как-нибудь отсюда вытащить? — скороговоркой забормотали мы оба.

— Не надо барахтаться! Я протяну вам вон ту длинную палку. Беритесь за другой конец, я держу!

Я знал, что Тийна классная девчонка. Теперь в этом убедился и Роланд. Операция по спасению потребовала времени, но увенчалась успехом. Нам удалось, ухватившись за палку, каким-то образом выкарабкаться на твердую землю. У Роланда сапог так глубоко увяз в трясине, что ему проще было вытащить из сапога ногу. Роланд попытался спасти сапог и потянул его за голенище. С чавканьем сапог выскочил из топкой грязи и, выскользнув из рук, с бульканьем бухнулся в речку. И тут мы убедились, что течение действительно сильное — резиновый сапог понесло вниз по реке со скоростью скутера.

Тийне тоже не удалось остаться чистой, но по ее платью все-таки угадывалось, что когда-то оно было красным. Мы же были залеплены грязью так, что одежда вообще не просматривалась.

— Давайте побыстрее, поедем к моему дедушке, — торопил я, как только снова почувствовал под ногами опору. Нам было плохо, нас знобило, волосы слиплись от грязи. И мы что есть мочи помчались домой.

Ключей у меня с собой не было, поэтому я позвонил. Дедушка открыл дверь, но тут же с шумом захлопнул ее прямо перед самым нашим носом. Потом осторожно приоткрыл и выглянул в щелку.

— Боже мой, кто эти три черных чудища?

— Это мы, — ответили мы хором, а Роланд громко чихнул, так что грязные брызги полетели дедушке в лицо.

Дальше все развивалось очень быстро. Дедушка действовал, как командир военного отряда, четко отдавая приказы: «Снять грязную одежду! Встать под душ! Получай чистую одежду!»

Мы сели перед растопленным камином. На столе нас ждал горячий суп с фрикадельками.

— Берег у реки, видно, сильно размыло? — завел разговор дедушка.

— Да, и течение очень сильное, — ответил я.

И мы принялись за суп. Дедушка подбросил в камин поленьев и едва заметно улыбнулся.