Мои ученики научили меня трем важным вещам, которым сам я не мог научиться в силу обучения в советской школе и связанной с этим общей подавленности.

Во-первых, они научили меня не стесняться себя. Филологи, книжники — особенно в детские годы — существа диковатые и фриковатые. Я слишком долго думал, что это я неправильный, а когда понял, что правильный, — было уже поздно меняться. Так вот, хоть и с огромным опозданием, но лучшие из моих учеников научили меня некоторой (без зазнайства) вере в свою правоту. Или по крайней мере я теперь не считаю себя виноватым во всем вообще.

Во-вторых, именно новое поколение — те, кому сейчас от 15 до 25, — наглядно объяснили мне, что обучаемостьважней начетнической образованности, что любая информация с нуля усваивается лучше, что честнее не знать (и хотеть узнать), чем с отвращением вызубрить. Сегодняшний школьник и студент лучше понимает, где взять информацию, и быстрей забывает ее, когда она становится не нужна.

А в-третьих, я убедился, что любовь, которой я придавал так много значения в их годы, не так важна, как эмпатия и понимание. Любовь — это очень часто похоть, а вот сострадание и единомыслие — высшая форма отношений. Боюсь, что я не смогу этого объяснить, но глядя на их романы — весьма, впрочем, целомудренные, потому что секс для них вовсе не главное и вообще он стал доступней и проще, — я и сам, кажется, научился обходиться в любви без истерик и ценить человеческое, а не звериное. И это не возраст, хотя и возраст тоже, увы, — а нормальный процесс обучения у здоровых людей, для которых постель перестала быть испытательным полигоном и стала местом особенно открытого общения. Как у Кушнера — «продолженьем разговора на новом, лучшем языке».