* * *
От доли мне печальной — не укрыться.
Ударил гром — и, вспыхнув, догореть
стремится жизнь. Тебе она лишь снится,
как смертебытие и жизнесмерть.
А значит, всех испытывай, как злато,
на пробу, — и любимых, и детей:
пойдут ли сквозь дыхание смертей
они с тобой? Постигнут ли к закату
своей судьбы — инаковость твоей?
Останутся ли сильными, пока ты
в кругу всебед, в труднейшей из ролей?
Но так дерзка отчаянных дорога,
что в мир ведёт, стоящий на ветрах.
И торжествует воля, слава Богу.
И хищный ветер изгоняет страх.

 

* * *
Она лежит, как зыбкая вода, — 
в своей покорной страсти непреложна.
Волною разливается подкожной 
желание, не знавшее стыда.
Чтоб вопреки всему сгореть дотла, 
играй, вода, на пике вожделенья,
когда в твоё безмолвное томленье,
со страстью первобытною вошла,
в горячее впадая забытьё,
безумная убийственная сила,
и наслажденье острое пронзило
насквозь всё тело бренное твоё.
Жерло опустошённое, лови
свой долгий крик, взмывай и падай с кручи,
под тяжким гнётом памяти дремучей
рождения, и смерти, и любви.