Илюхина Галина Александровна — поэт. Родилась в Ленинграде. По образованию юрист. Автор двух книг стихов — “Пешеходная зона” (СПб., 2006) и “Ближний свет”
(СПб, 2010). Одна из организаторов ежегодного международного литературного фестиваля “Петербургские мосты”. Составитель поэтической антологии “Аничков мост” (СПб., 2010).
В журнале “Дружба народов” печатается впервые. Живет в Санкт-Петербурге.
Молчун-река
Я живу в замшелой башне
в розовом бору.
Мне уже почти нестрашно
говорить “умру”.
По карнизу виснут ночью
клочья-облака.
Крутится веретено… Чья
ниточка, тонка,
все мотается, все вьется
в быстрые клубки?
Час настанет — оборвется
у Молчун-реки.
Кто-то завтра в лодке утлой —
грошик за щекой —
поплывет озябшим утром
обретать покой…
Там уже намного больше
любящих меня —
им теперь нестрашно. Боль же
точечкой огня
все дрожит, как будто машет
с дальних берегов…
Мне уже почти нестрашно.
Шепот облаков
прямо вот — по крыше тонкой
шелестит едва,
словно лепеты ребенка
лепятся в слова:
башня, лес, каменоломня
на Молчун-реке…
Я вас всех люблю и помню.
Как живых, люблю и помню.
Вам пишу “люблю и помню”
щепкой на песке.
Ореховая соня
не надо мне о смысле и резоне
всё декаданс
внутри меня ореховая соня
впадает в транс
она глядит, калачиком свернувшись
в листвы метель
где шелестят отпущенные души
ее детей
в смородках глаз плывут на черном фоне
огни, огни
не тронь мою ореховую соню
и не спугни
она зверёк вселенского сиротства
любовь и смерть
мне ей в глаза по праву первородства
смотреть смотреть
и знать, что я неверный самородок
болотный свет
что буду плыть в глазах ее смородных
сто тысяч лет
когда очнувшись в сумеречной зоне
почти к утру
мне сердце выест крошечная соня
и я умру
Памяти А. Житинского
на зимней заре в январе
морозная дымка
скрывается в тонком тире
вся жизнь-невидимка
тебя выбирая беда
целует в макушку
и ты выпускаешь тогда
из сердца кукушку
пусть горло ее в янтаре
и клюв из металла
на зимней заре в январе
всё кажется алым
потерянно я говорю
суоми суоми
а птица уходит в зарю —
светлей, невесомей
Оптометрическое, жизнеутверждающее
С годами постепенно гаснет свет,
все как-то мягче делается, площе.
И жизнь моя течет намного проще —
не липнет шерсть на драповый жакет,
пропали пятна с кресел и дивана,
неделями не оседает пыль,
нет оснований чистить кафель в ванной…
О жизнь моя, ты сказка, а не быль!
И, сообразно с тем, как гаснет свет,
уходит резкость, размывая абрис, —
я в зеркале себе все больше нравлюсь:
там, в полумраке, ни морщинки нет
на смуглом лике, и в глазах мерцают
хрусталиками томные зрачки…
Прекраснее не видела лица я!
Мы счастливы, покуда отрицаем
пенсне, лорнет и прочие очки.