* * *
Сколько чудес в закромах Твоих, Боженька!
Видела ужика. Видела ёжика.

Видела белку с йодистой шкуркой,
Видела дядьку с породистой курткой.

Прошлое видела с тёмною страстью,
С тягою к счастью.

Коротко зналась с любовной разрухой,
С мёртвой разлукой.

Слов не хватило, жалость осталась — 
Поиздержалась, проназывалась.

Малая малость скудного суржика:
Видела ёжика, видела ужика.

Больничная симфония

О чём по ночам трубы твои трубят, о, больница?
Водопровод канализации вторит и ею чреват.
Как спится тебе, как пол твой мокрый лоснится,
Как стены твои закрашены, и кто вообще виноват?

Кисель в границах Испании размазался по халату,
Дух сконфужен, как Цезарь, которого предал Брут.
А пациентка в деменции ищет то ли палату,
То ли иную пристань, где родичи не орут.

Ищет она, обмишуливается, и начинает казаться ей,
Будто симфония рушится, будто уже вот-вот
От виолончельного вентиля, от скерцо канализации,
Как менуэт, оторвётся безумный водопровод.

На выручку практиканточка из базового медучилища
Придёт, лягушачью кожу кровавой ваткой скребя. 
Поскольку у большинства из нас нет и не будет чистилища,
Пускай и эту оказию она возьмёт на себя.

Мышцы кардиологии, травмы травматологии…
Если колоть наскучит, можно и расчленить.
Вмиг забудет больница про ягодицы пологие,
Вдевая в иглу одноразовую судеб наших полинить.

И мы вместе с ней запамятуем и самое сокровенное, 
И номер своей палаты, и кой теперь будет год…
О, больница клиническая, подкожная, внутривенная!
Скоро подъём и завтрак, а там, глядишь, и обход.

* * *
То ли рылом не вышли, то ль нос не дорос
До высокого духа…
«Мы несчётливы», — пробормотала впроброс
На дороге старуха.

Не у ней ли война забрала мужика,
Сына сверзила водка?
Подсчитает, возможно, потом, а пока
Смотрит ясно и кротко.

«Мы несчастливы», — это бы всякий признал,
Если б сразу налили: 
Пылкий оригинал, шной маргинал,
Отпрыск звонких фамилий.

Но когда говорит обречённый молчать
По неписаной роли,
С мирозданья слетает седьмая печать,
Как сургуч с бандероли.

Вопросит ли Господь, намекнёт ли Аллах
На удел наш дурацкий, 
«Мы несчётливы», — скажет сирийский феллах
И кебабщик иракский.

Тянет специей Мекки и прелым сенцом 
Вифлеемского хлева.
Не поморщившись, примем открытым лицом
Капли Божия гнева.

Соединены тонким таким волоском
И надеждой за гробом,
Если даже отличны добытым куском 
Да худым гардеробом,

До безличия смертно похожи в крови,
В наготе и разрухе 
Выражением той же дремучей любви,
Что у русской старухи.

«Мы несчётливы», — пишет в последней графе
Вся инкогнита терра… 
Посидим подшофе в обречённом кафе 
На бульваре Вольтера.

Парихны

Разбираю бытийное лего,
Разгребаю пласты до корней.
Я любила дождливое лето,
Но тебя я любила сильней.

Были праведны и беззаконны
Воспалённые ночи и дни. 
Как чешуйки лепидодендрона, 
Под рукой каменеют они.

Соскребаю ошмётки с поддона,
Штемпель с почты и пулю с виска.
Я любила других обыдённо,
А тебя — от звонка до звонка.

Но в назойливом поиске рифмы 
Лезет в голову всякая дрянь. 
Я нащупала слово «парихны» — 
Это воздухоносная ткань.

И в свирельный её промежуток 
Проникает накопленный звук,
И не так совершенен и жуток 
На две трети очерченный круг.

* * *
                        Он душу младую в объятиях нёс…
                                                            М.Лермонтов

Штурман знает направленье ветра,
Но и смертник знает ремесло…
Девочку одну на километры
От черты разброса отнесло.

Повседневно, буднично и скучно 
Средь пустыни рухнул самолёт.
Клочья пассажиров пали кучно —  
Девочка продолжила полёт.

Прослезились даже камни вади —  
Пересохших русел древних рек…
Девочка, скажи мне, Бога ради,
Почему так хладен человек?

Вот и я пень пнём стою средь мира
На неразличаемом пути…
И, пускай ты дочь не Иаира, 
Не снижайся, девочка, лети!

Может, где-то там, южнее Газы,
В море впал Египетский поток,
Чтобы стали мы нежнее глаза 
И нужней, чем воздуха глоток.

Чтобы вспоминала обыдень я,
Как в своё небесное жильё
Девочка летит в сопровожденье 
Ангела-хранителя её.

Прощание с Питером

Что бы ты выбрал — «Сапсан» или Твиттер, 
Если бы выбор имел? 
Как ни противься, но выпадет Питер  
В калейдоскопе химер.

Вытяни номер счастливый — и велкам  
В этот кладбищенский тур.
Мельком по Лавре и Волкову, мельком
Кариатид педикюр.

Мост ли Литейный водою летейской 
Моет пролёт разводной
Иль зубочисткою адмиралтейской
Зуб расковырян больной,
Как ни вернёшься, души нарастанье
Мает и тает вовне,
Как ни уедешь, всё площадь Восстанья
Видишь в разымчивом сне.