* * *

Одинокий человек горд
и, чем глубже его терпенье,
тем он более одинок,
и безмолвнее тени.

Сердце соткано из разлук,
память помнит свои потери,
и приходится жить на слух
в тишине растений.

Иду медленно, наугад.
Впереди поджидает встреча
с тем, кто ушел назад,
кто застыл, как время.

Шелест осени, теплый сон,
неизменность местоимений — 
все звучит в унисон
с красотой забвенья.

* * *

молчание так просторно что нет ничего
ни голоса возникающего из него
ни мысли распознающей его бесплодие
оно необъятно как ночь
пустота опавшего дерева
похожа на пустоту стиха
олицетворяющего собой 
невидимое время 
невыразимую жизнь
куст замер как вещь
тень наполнена тьмой
словно тело мной

* * *

Женщина моет руки в реке,
в прозрачном сиянии течения,
и вместе с грязью вода уносит
ее молодость и красоту.

Я сижу на берегу прохлады.
Полумесяцем плавает нарезанный лук
и улыбается мне со дна,
что все не так плохо.

Каждый упавший осенний лист
имеет свою карту ожогов,
вот и судьба сложилась 
для тела, заболевшего светом.

Радостно быть рядом с людьми,
хотя не участвуешь в разговорах.
Под черноглазым деревом 
уснуть лицом в синее небо.

* * *

Счастье — это неизвестность,
какая встреча поджидает.
Так открывается местность,
когда человек гуляет.

Светится номер телефона, 
скрывающий женское имя.
Это и есть свобода — 
с радостью тратить время.

Ясный, прохладный полдень,
танго и вкус обеда. 
Взгляд застекленной погоды,
деревья в улыбках ветра.

Здравствуй, воскресный вечер,
наши голые лица
двойным любованьем отмечены — 
живых голосов ресницы.

* * *

откровенный разговор
опустошает тело как секс
столько говорить о том
о чем давно пора замолчать

потрошил живую память 
произносил убитые имена
обиды сияли как звезды
остро и неистощимо

чай остывал как сердце
шум вокруг пары фраз
мужчина обречен 
женщина хочет любить

знает желтое дерево
с голубыми глазами 
знание о себе
молчание

* * *

Город горит у меня в груди.
Осточертело сидеть внутри,
жить у себя в животе,
блуждать языком во тьме.

Кроны шуршат, словно гнезда ос,
ветер, летящий насквозь,
щупает дрожью меня,
долгим холодом сна.

Вот из крови поднимается шум,
я им дышу, я им пишу.
Ночь отворачивается в окно,
сердцу везде темно.

Женские лица полны вина — 
это соблазн, но лишенный дна.
Ползал губами, искал предел
несоединимых тел.

Ищущий ищет упадок сил, 
ибо огонь невыносим.
В мертвых глазах нет слез.
В лунных словах нет слов.

* * *

Обывателем здешних мест
иду мимо раненых роз,
неразделимые жизнь и смерть
связаны в бутон слез.

Лепестки, листва, трава
верны тишине земли,
так и мои слова
тебя разлюбить не смогли.

Мы приросли к именам,
но нас так редко зовут
в счастье, в пустыне сна
слышится сладкий звук.

Чувствую сырость воды,
вдох затаив, как день,
человеческие кусты
обхожу один.

Смертельные цвета осени

вот цвета — ради них
я как пламя прикован к земле
свет целует распахнутые глаза
шелестят молодые следы
каждый шаг словно возглас
вспыхнувшей спички
нет друзей кроме улиц
идущих как время в лицо
прекрасное невыносимо
не могу оторваться от вида
белое прикасается к желтому
ногами жую крепкие косточки дуба
оглядываюсь по сторонам
в попытке узнать неожиданность
какую встречу предоставит случай
и вот из ниоткуда появляется женщина
с зелеными игривыми глазами
она говорит а я распознаю только цвет ее губ
и вижу как птица летит вниз головой
пернатое падение замирает на ветке
смертельные цвета жизни
с вечным названием осень