Наша рота числится отдельной.
Где какой прорыв или нажим —
Кличут нас, и мы семьёй артельной
На отхожий промысел спешим.

Есть меж нас немало бородатых
Крепышей, что помнят старину,
Что дрались когда-то на Карпатах
В первую германскую войну.

Не подмок их порох сбережённый,
Коль сгодились воевать ещё.
«Наши жёны — ружья заряжёны...»
Запоёшь, намяв стволом плечо!

Запоёшь, а про себя доволен,
Хоть невмочь пошевелить мослом.
Каждый бронебойщик словно болен
Золотым своим рукомеслом.

Дай солдату снасть ему по нраву,
И солдат рванёт со всех корней.
Дай такую боевую справу,
Чтоб солдат почуял силу в ней.

Ты задень солдата за живое,
Объясни про воинскую честь,
Он тогда оружье пудовое
До победы будет несть и несть. 

Тяжеленько нам пришлось вначале...
Думали: а вдруг не устоим?
Только ружья нас и выручали
Безотказным действием своим.

Нынче мы и сами не откажем,
Роту нашу люди не корят.
Что по танкам, что по дзотам вражьим
Бей в упор, не пропадёт заряд!

Давеча мы были с батальоном;
Брезжил свет белее молока,
По-над взгорьем, припадая к склонам,
Снеговые стлались облака.

На хребты, на сгорбленные хаты
Покрывало смутное легло.
Сизый день, что голубок хохлатый,
Голову упрятал под крыло.

Затемно мы хлебца пожевали,
Всухомятку, что и говорить!
Думали, удастся на привале
Концентраты пшённые сварить.

Думали, сейчас НЗ припрячем,
А закусим середь марша, днём,
Чаем побалуемся горячим,
По сто грамм положенных глотнём.

Там, гляди, добьёмся ротной кухни,
Малость отдохнём и снова в строй.
Только наш обед возьми да ухни !
Подвела погодка, день сырой ...

Отмахали с вёрсту от селенья
И смекаем: ветер не к добру.
С моря дует — жди увеселенья,
Если не тотчас, то ввечеру.

Так оно и выдалось! К полудню
Ростепель случилась как назло.
Глина потекла подобно студню,
Киселём дорогу развезло.

Напридачу повалил снежище,
День померк, хоть лампу засвети!
Нет ни кухни, ни горячей пищи,
Разве им, сердешным, доползти?

Ну а нам — шагать, без передышки.
Командир с часов не сводит глаз.
Срок подходит. Крой во все лодыжки!
На передовой заждались нас.

Отдыха не будет ни минуты.
Лезь вперёд, не выдавай, друзья!
Продирайся сквозь чапыжник лютый,
Плюх в ручей, когда в обход нельзя!..

Заполночь, в беззвёздной тьме студёной,
Лязгая зубами и дрожа,
Вышли мы растянутой колонной,
На опушку, возле рубежа.

Дыбом встали мёрзлые шинели,
Словно шерсть, топорщатся оплечь;
Даже сапоги залубенели,
Ни тебе идти, ни сесть, ни лечь!

Отогреться негде да и нечем:
Водки нет, костры запрещены...
Как расскажешь словом человечьим
Будничные тяготы войны? 

Что же нам теперь — кидаться оземь,
Выспаться, пускай в последний раз?
Если все мы ноги поморозим,
Кто же утром выполнит приказ?

Делая крутые повороты,
Уминая снег, ломая лёд,
Танцевали стынущие роты
До рассвета, ночку напролёт.

Прыгали в удушливом тумане,
Истово бранились невпопад
До тех пор, пока на зорьке ранней
Из лесу не вышел к нам комбат.

Он кивнул — мы двинулись под сосны,
Сколько было нас, до одного,
Увидали отблеск купоросный
На щеках увядших у него.

Увидали розовые шрамы,
Славный след, оставшийся навек,
Увидали огонёк упрямый
Из под вялых, наслезнённых век.

Глядя поверх сучьев поределых,
Молвил он и словно слушал сам:
«На своей земле, в своих пределах,
Мы, как волки, бродим по лесам.

Мы, как волки на морозе, пляшем,
Стужу нестерпимую кляня...
Жадный вор в дому расселся нашем,
Тешится у нашего огня.

Жадный вор бесчестит наших милых,
Счастьем нашим лакомится всласть,
Пакостит на дедовских могилах,
Нашим хлебом набивает пасть.

Кто дал право вшивому бродяге,
Дозволенье кем ему дано,
В нашей хате пить из нашей фляги
Наше заповедное вино?..»

Командир потупился сурово
И пошёл, ступая тяжело,
Но его бесхитростное слово
В пепел всю истому пережгло.

Речь его запомнится до гроба — 
Словно паутину обмела!
Мы очнулись, и святая злоба
Сердце залепила, как смола.

Смертный стыд, великое страданье
Мы собрали в яростный комок,
Чтобы к сроку выполнить заданье,
Чтоб никто в бою не изнемог.

Вышибли из блиндажей и дзотов,
Порешили окаянных псов
И станицу, крепко поработав,
Заняли в одиннадцать часов.

Вот она, заветная награда — 
Хлеба кус, глоток речной воды!
Смотришь на людей, а сердце радо:
Не пропали тяжкие труды.

Наша Русь, родимое гнездовье,
Пепелище наше, отчий дом!
Чёрное твоё убранство вдовье
Мы рукой сыновней отведём!

Мы придём, овеянные стужей,
Зноем опалённые степным,
На плечах — стволины верных ружей,
А в мешках — запас патронов к ним.

Не сложна солдатская основа,
Пытанная кровью и огнём:
Дай солдату правильное слово,
Чтоб солдат почуял правду в нём.

Ты задень солдата за живое,
Объясни про воинскую честь,
Он тогда оружье пудовое
До победы будет несть и несть.

1965

Публикация Н.И.Штейнберг-Егоровой