как просторна вода

поплывёшь налево
встретишь жизнь и царство

а если направо
то же наверное 
или что-то другое

всё это рыбы
всё это только рыбы

немец выходит из тумана
или туман выходит из немца
сразу не видишь: если увидишь
вспомнишь погасшую тень от дивана
руки опять же

руки как реки текут в темноту
выйди мой немец с туманом во рту

нет всё не так: не немец выходит
месяц выходит: немец уходит
немец уходит и снова выходит
гасит свечу затуманенным ртом
ночь, говорит

ночь ремонтирует память
чистит до блеска сна медь

сад ледяного ветра
сад недопитого морса
сад оставленной книги
в левом углу скамейки
мокрой гнилой скамейки 
скамейки с мокрой газетой

сад опустевших кустов
сад опустевших деревьев
сад опустевших цветов
сад человека
как отсутствия человека
как «был» и «ушёл»
сад шороха полиэтилена
сад памяти о детском велосипеде
сад пифагорейских чисел
сад следа на яблоневой ветке
от гамака

сад изгнания
сад потери
только иногда кто-то приходит
стоит на пороге курит
соседи это видят
видят но молчат

итак он всё ещё выходит
всё ещё выходит из тумана
но туман его не отпускает
но туман за ним по крышам ходит
по листве и капает из крана

немец /говорит/ теперь ты немец
зигфрид /говорит/ теперь ты зигфрид

на тебе тевтонская кольчуга
под астигматической луной
всё двоится светит ветер с юга
воздух пахнет пивом и сосной

женщина в переднике ест сено
трёт черепообразное колено

он выходит к морю
и медленно раздевается

море мокрых булыжников
море йода и чего-то скользкого
море чёрной глубины
море утопленников и жёлтой луны
ещё не взошедшей лежит перед ним

он стягивает свитер
бросает на камни

море набегает 
отбегает море
море набегает
отбегает море

мерой набегает 
мерой отбегает
как ледяное пламя

теперь и джинсы
рядом со свитером

их заметает песком но брызги
не долетают до них

море невидимых кораблей
их парусов и заросших тиной винтов
море глубоководных чертей
их колеблющихся изумрудных усов

море податливых женщин пляжа
с запахом крема от загара 
и свежеокрашенных ногтей
море пятнистого камуфляжа
море приёма стеклотары 
море поющих матерей и отцов и детей

он
раздетый до одной души
голой и сверкающей
плывёт по нему
по-собачьи

он немец

его отец был немцем
и мать была немкой

немцем был дед со стороны отца
немцем был дед со стороны матери

немкой была бабка со стороны отца
и бабка со стороны матери 
хохотушка 
которую он помнит хорошо
тоже была немкой

в довершении всего он похож на немца
только посмотрите на его кожу
на его рот на его уши на овал лица
на руки и особенно ладони
на спину локти колени
на зубы когда он смеется
и на струю когда он мочится
двух мнений быть не может

если ещё сомневаетесь
то знайте: он любит немецкую музыку
Шуберт Гайдн и Вагнер
он любит немецкую кухню
жареные сосиски с картофелем
он любит немецкие машины
Ауди BMW и Даймлер
и всю немецкую литературу
с Фаустом и Мефистофелем

и всю немецкую культуру
всю немецкую Европу
всю немецкую Землю
всю немецкую Вселенную
сотворенную Немецким Богом
по новейшим Немецким Технологиям

но что-то с ним происходит
что-то с ним случилось

с каждым днём он всё меньше немец
он чувствует как это вытекает из него
как вода как туман
как ломаются шпили его внутренней готики 
как зубцы у расчёски
как беззубая расчёска
касается его лысеющей 
потерявшей свою немецкость головы

он вылезает из воды
он ищет махровое полотенце но полотенца нет
наверное унесло ветром

он ищет джинсы свитер майку и мокасины
но ни джинсов ни свитера ни майки ни мокасин нет
наверное тоже унесло ветром

он бродит по берегу
приседая и похлопывая себя по бедрам

он ищет дорогу обратно
но дороги обратно нет
её унесло ветром

потому что дом к которому она ведёт
где он оставил 
включённый ноутбук
и спящую женщину
этого тоже нет 
всё это где-то летит
или уже упало

он хватается ладонью за скалы
надеясь что они останутся с ним
но они взлетают как воздушные шары
и тянут вверх за собою море

и тогда он говорит:
Господи, как я был неправ...

дом море и сад
сад и море и дом
и море и дом и сад

если вытянуть что-то одно
то всё рушится: в небе огонь
по земле скачет всадник-плач
заползает туман в окно
и траву золотит бедой

и задержится только любовь
будет нищее вить гнездо

сад разрушен как дрезден и кёльн
как названья поволжских сёл
в нём дрозды не поют свой зонг
только тени плетут венок
в нём цветы не раскроют свой блюм
только море вгрызается в трюм

Зигфрид Карл Теодор Иван
два Василия /первый сын/
это стелется дым туман
и обугливается апельсин
солнца, здешней неяркой звезды

но главное все-таки плыть

горизонт так близко
что можно потрогать губами

и с рыбачьих лодок уже замечают его, дорогую сероглазую рыбу, рыбу мужества и тоски
рыбу пустоты и ветра, предвечерней германии и медленной россии и прочих царств земных, рыбу идущую на нерест отяжелевшую от полупрозрачных слов

как сказал бы Майстер Экхарт 
/он ничего не сказал/
как сказал бы Мартин Лютер
/он ничего не сказал/

ловцы рыб становятся ловцами человеков
значит человек должен стать рыбой
прежде чем снова выйти из моря
и претерпевая все ступени эволюции
дойти до оставленного полотенца
и до оставленной обуви

до костра между соснами
до взгляда на солнце