Это выражение из «Оды спорту» Пьера де Кубертена подразумевало, что спорт сближает людей, уничтожает вражду и способствует, таким образом, мирной жизни. Однако смысл этих слов давно стал более широким, что проявилось уже в фильме Юрия Озерова под тем же названием. Спорт — это мир в миниатюре, небольшая вселенная, в которой отражается все, что присуще человеческому роду. В книгах, о которых пойдет речь, также отражен человек. Написаны они выдающимися спортсменами, тренерами и спортивными журналистами, а кому, как не им, лучше знать мир, который — спорт?

 

 

 

Роднина без слез

Ирина РОДНИНА. Слеза чемпионки. — М.: «Время», 2013

 

Ирину Роднину в СССР знали не хуже, чем товарища Брежнева. А относились к ней гораздо лучше, более того — гордились ею, воплощавшей советского человека в его высшем исполнении. Точно так же мы гордились Гагариным, Курчатовым, Чкаловым и т.п. историческими персонажами, которые доказывали своим характером и своей судьбой: «совок» существует не зря, мы — кое-что можем.

И вот теперь книга, написанная легендарной Ириной, которая запомнилась многомиллионной телевизионной аудитории той самой слезой в Лейк-Плэсиде. Человек, прочитавший эту книгу, наверное, поразится: ну совсем не похож автор на ту девушку, что стояла на высшей ступеньке пьедестала и плакала. Жесткая получилась книжка, кто-то может даже сказать — беспощадная, но тем она, наверное, и ценна. Потому что «Слеза чемпионки» — это, прежде всего, честная книга.

Она начинается с описания юбилея великой спортсменки, когда Роднина в шестьдесят лет вышла на лед и замечательно откатала знаменитую «Калинку». А если учесть, что совсем незадолго до этого она упала, получив серьезную травму ноги и выбив три(!) зуба, результат можно счесть просто блистательным.

После этого зачина автор ненадолго погружается в прошлое, довольно бегло рассказывает о детстве и семье, чтобы тут же перейти к главному — к фигурному катанию. «Босоногое детство» Ирины оказалось очень коротким, поскольку в ее жизнь рано вошел всепоглощающий спорт. А вместе с ним вошли и люди спорта, о которых Роднина рассказывает без прикрас. Тарасова, Чайковская, Москвина — все эти замечательные (каждая по-своему) женщины предстают в рассказах автора в натуральную величину, со своими достоинствами, недостатками, пунктиками. Вроде мы их всех знаем, но после знакомства с их портретами из книги оказывается, что совсем не знаем. Да и вообще узнаем много такого, что скрыто за фасадом здания под названием «фигурное катание». Это странно звучит, но, оказывается, среди наших (да и не только наших) тренеров фактически нет такого, кто с равным успехом умел бы обучить скольжению, технике, прыжкам, выстроить стратегию, а заодно создать хорошую программу для спортсмена. Все умеют делать что-то одно, а поэтому, как считает Роднина, нет ничего зазорного в том, что спортсмены переходят от одного тренера к другому. Более того — это абсолютно нормальное дело, только так и может воспитаться выдающийся спортсмен.

«Отношения между тренерами в нашей стране всегда были крайне недружественными. Все считают вправе друг у друга забирать спортсменов. Все считают вправе друг друга обижать. Может быть, оттого, что конкуренция очень высокая. Может быть, практика взаимоотношений, и не только в фигурном катании, а вообще в стране, имела некую патологию, и это передавалось дальше, в отдельные области». Такого рода высказываний в книге немало, Роднина не проявляет никакого пиетета по отношению к кому бы то ни было — к легендарной ли Тарасовой, или спортивному функционеру Писееву. «Писеев защищал себя, а не занимался развитием вида спорта. Он спасал свое кресло… В парном катании самое большое его достижение — это уничтоженная московская школа, теперь ее просто нет».

Впрочем, в книге нет злости, Роднина просто рассказывает правду — и о себе в том числе. Вот, допустим, эпизод, как она, в первый раз прилетев на соревнования за границу, не смогла раздеться в общей раздевалке. Почему? Потому что на ней было страшное советское белье, которое отдельные французские актеры, как мы помним, для смеху демонстрировали на своеобразных «вернисажах». Пришлось, как пишет Роднина, снимать все сразу — брюки вместе с колготками и трусиками, поскольку поочередно снимать все это просто стыдно. Или вот такая реплика о себе: «А катались мы в семидесятом году, скажу честно, препоганенько».

Понятно, что и отношения со Станиславом Жуком тут выписаны без утайки и попытки как-то приукрасить. Первый настоящий тренер Родниной был противоречивой (мягко говоря) личностью, человеком с непростым характером, а тут разрыв, уход, обида... Но, что ценно, Роднина не поливает его грязью, просто описывает человека, как он есть. Это вообще особый дар: умение видеть человека и описать его характер и внутреннее содержание. Есть подозрение, что, сделайся Ирина Роднина прозаиком, у нее могло бы что-то получиться на этой стезе.

Но стезя у нее (к счастью, наверное) совсем другая. Основное в ее жизни, конечно, спорт. Роднина была действующей спортсменкой, выигравшей три Олимпиады; затем была тренером — как в России, так и в Америке. Она прожила за океаном тринадцать лет, по сути став на время эмигранткой; потом вернулась, занималась тренерской работой, пришла в политику, в общем, много в себя вместила жизнь Ирины Родниной. И эта жизнь, без сомнения, вполне достойна отдельного описания.

 

 

Книга настоящего мужчины

Шамиль ТАРПИЩЕВ. Первый сет. — М.: «Время», 2008

 

Достижения наших теннисистов и теннисисток общеизвестны. Когда в начале двухтысячных начался буквально шквал наших побед, в западной спортивной прессе появились панические заголовки типа: «Русские идут!» Однако подоплека этих побед, тот драматизм, что сопровождал достижения, были заметны далеко не всем. И в этом смысле книгу Шамиля Тарпищева «Первый сет» трудно переоценить, поскольку в ней полно и всесторонне освещена история отечественного тенниса.

Начинается эта история с советских времен, когда Шамиль Тарпищев еще не возглавлял сборную, а только начинал выходить на корт. В те годы наши мастера ракетки нечасто завоевывали призы на международных состязаниях, да и вообще теннис не был так популярен, как сейчас. Он не был «народным» видом спорта, как хоккей, можно сказать, существовал на обочине спортивной жизни. Тем не менее, проводились чемпионаты страны, была сборная, которая выезжала на международные соревнования. Автор довольно подробно рассказывает об этом периоде развития отечественного тенниса, показывая: будущие блистательные победы появились не на пустом месте. Как приходилось добиваться побед, наглядно демонстрирует эпизод одного из матчей между Тарпищевым и Волковым — очень сильным советским теннисистом. Когда Тарпищев выходил на корт перед девятичасовым матчем, он весил 78 кг, когда уходил с корта — 71,5 кг. После чего, будучи полностью истощенным и обезвоженным (но победившим!), едва вернулся к жизни.

Однако карьера Тарпищева-тренера была не менее многотрудной и изнуряющей, чем карьера Тарпищева-игрока. Тренером сборной СССР он стал еще в 1974 году, когда теннис в нашей стране находился в отрыве от мирового. То есть, мы были в этом отношении провинцией, пусть и с отдельными игроками мирового уровня — вроде Александра Метревели, доходившего до финала Уимблдона. И чтобы что-то поменять в этом раскладе, нужно было приложить не меньше усилий, чем во время вышеописанного матча. А может, и больше, поскольку эти усилия растягиваются на месяцы и годы, и ты борешься не с одним соперником, а с системой, которую требуется сломать, а взамен ее выстроить новую. Боротьсяприходилось в том числе и с государственной системой, которая политизировала спорт, мешая тем самым развитию большого тенниса. И упорству Шамиля Тарпищева в этом отношении надо отдать должное. По ходу чтения книги начинаешь понимать, что он — боец, тот, кто не отступает, не сдается, хотя, конечно, и не прет напролом.

В эпоху «перестройки» в большой теннис пришло новое поколение, мы стали чаще выезжать за рубеж, а теннис сделали олимпийским видом спорта. В скором времени у нас появился и глава государства, всерьез увлеченный теннисом, поэтому он вполне закономерно начал обретать популярность. Уже Россия (а не Советский Союз) вошла в высшую мировую лигу Кубка Дэвиса, а в двухтысячные началась эпоха больших побед.

Впрочем, было еще много всего помимо тенниса, о чем и рассказывает эта книга. Были встречи с Ельциным, назначение советником Президента РФ по спорту, обвинения в глаза и за глаза, кампании в прессе — много чего было. Шамиль Тарпищев оказался в кругу людей, руководивших страной, а значит, в центре всех тех драматических событий, что разворачивались в 90-е годы. Тарпищева прессовали и чиновники, и купленные журналисты, наносили удары по репутации, и тут в очередной раз пришлось подключать выработанные за жизнь бойцовские качества. Тарпищев не сдался, он и в создании Национального фонда спорта участвовал, и в Международном олимпийском комитете работал...

Возможно, поэтому те самые блистательные победы воспринимаются как нечто если не закономерное, то хотя бы заслуженное. Кафельников, Сафин, Южный, Звонарева, Дементьева, Мыскина — очень талантливые спортсмены. Но почему-то думается, что их успехи в немалой степени обеспечены старшим тренером Шамилем Тарпищевым, его талантом, упорством, мужеством и работоспособностью. Так заставляет думать книга, написанная им честно, взвешенно и без всякого самолюбования. 

 

 

Гении народной игры

Александр НИЛИН. Спортивный интерес. — М.: «Время», 2011

 

Александр Нилин не является выдающимся спортсменом. Но его любовь к спорту безгранична, как и у тех, кто дарит нам рекорды и получает спортивные награды. Нилинаможно было бы назвать спортивным журналистом, но как-то язык не поворачивается, скорее уж, это спортивный писатель. А что? Хемингуэй писал о спорте, Юрий Трифонов писал, да и многие другие мастера пера воспевали спорт и спортсменов. Написано Александром Нилиным о спорте немало; что же касается книги «Спортивный интерес», то она посвящена футболу.

Нынешние скромные достижения российских футболистов не должны вводить нас в заблуждение. «Были люди в наше время!» — можно повторить вслед за классиком. То есть, были в нашем отечестве великие футболисты, великие тренеры; о них и идет речь в этой книге.

В первой части рассказывается про Эдуарда Стрельцова — русскую футбольную звезду с непростой судьбой и непростым характером. Этот феномен описывается точно и емко, с проникновением в глубь его натуры и вместе с тем очень человечно. Что, с одной стороны, объяснимо, поскольку у Нилина и Стрельцова были довольно тесные человеческие контакты. С другой стороны, можно всю жизнь с кем-то контактировать, а написать об этом человеке мелко и поверхностно. Все дело, как представляется, в человеческом и писательском таланте автора, который вглядывается в того, кого описывает, без предвзятости, с интересом, а еще, не побоимся этого слова, с любовью.

Тот, кто знаком со Стрельцовым лишь по легендам и скандальной хронике эпохи, многим вещам удивится. Например, тому, что гений футбола терпеть не мог играть летом, говорил: «Очень уж жарко». И вообще зачастую его едва ли не силком выгоняли на поле, поскольку Эдик упирался, мол, ноги сегодня тяжелые. И то, что гений футбола страдал плоскостопием, тоже далеко не всем известно. Ну и, конечно, для многих будет очень любопытен автокомментарий футболиста, объяснившего, почему он зачастую стоит, а не включается постоянно в игру. Не будем приводить объяснение целиком (желающие прочитают его в книге), скажем только, что из этого монолога, записанного автором по памяти, сразу ясно, что означает выражение «видеть поле». Это посредственность тупо бегает по полю, а гений может включиться в игру лишь на минуту, зато со стопроцентным результатом.

Впрочем, в этой книге интересен даже не столько футбол, сколько личность. Вообще писать книгу нужно не о виде спорта, а о человеке, лишь тогда написанное выйдет за рамки обычной журналистики и проживет сравнительно долго. Нилин, собственно, этим и занимается. Личность Стрельцова тут предстает, как нынче говорят, в полный рост: с его загулами, с его наивностью, с растерянностью перед жизнью, в которой он не очень-то хорошо разбирался и т.д. Это, собственно, и вызывает интерес.

Не меньший интерес вызывает чтение второй части книги, рассказывающей о легендарном спартаковском тренере Константине Бескове. Здесь тоже авторский взгляд направлен в первую очередь на личность. Хотя стиль несколько отличен от предыдущей части. Бесков представлен в этакой кинематографической стилистике, он все время на виду, все время участвует в каких-то событиях. Событий хватает, тренер постоянно у бровки поля, в разъездах, на чемпионатах, но за этой необходимой спортивной суетой не теряется персона. По ходу чтения мы понимаем, насколько талантлив этот человек, как он здорово разбирается в игроках, как умеет выстроить отношения, и как он учит главному: «Хороший игрок разбирается в ситуации на поле, отличный — эту ситуацию создает». Умри, как говорится, лучше не скажешь, но это же надо внушить игрокам! Надо же научить их быть не просто хорошими, а отличными!

Проявляются и обычные человеческие качества: заботливость, доброта, склонность к риску или, допустим, стремление к непонятному упрощению стороннего взгляда на себя и свой футбол. Об этом футболе Бесков предпочитал слушать и читать нечто стереотипное, элементарное, а не сложное и вольное, чем в изрядной степени отпугивал как журналистов, так и просто людей, разбирающихся в футболе. Странно? Но так не странен кто ж, как восклицал один известный персонаж…

Третий портрет в этой книге — еще один талантливейший игрок «Торпедо», Валерий Воронин. Об этом футболисте говорят реже, чем о Стрельцове, но он тоже был гением самой народной игры, и Александр Нилин убедительно это доказывает. Хотя и здесь человек не скрывается за футбольными событиями, он проглядывает во множестве рассказанных эпизодов. Валерий Воронин прожил короткую, но яркую жизнь. Этот человек не хотел жить скучно, причем не только на зеленом газоне поля, но и в остальной жизни. Эта черта характера, наверное, и отмерила те сорок пять лет, которые прожил Воронин. И она же способствовала роковому столкновению воронинской «Волги» с автокраном, когда футболист заснул за рулем. Трагедии не произошло, Воронин даже вернулся в большой спорт, но это была уже другая игра; и жизнь у него тоже пошла другая. И хотя Воронин рано закончил футбольную карьеру, истинным любителям футбола он, конечно, запомнился.

Завершает эту книгу небольшой очерк о парижском чемпионате мира 1998 года. Хотя, если честно, там преобладает сам Париж и размышления об отдельных персонажах футбольного мира (о том же Пеле, «облизанном» мировыми СМИ), чем хроника чемпионата. Автора больше интересует философия футбола, а не отчеты о матчах, и это делает книгу Александра Нилина по-настоящему интересной.

 

 

В одно касание

Александр НИЛИН. Красная машина. — М.: «Время», 2011

 

Как мы помним, «красной машиной» на Западе именовали советскую сборную по хоккею. Наши парни в красных фуфайках, выходя на лед, перемалывали любого соперника, включая легендарных канадских профессионалов, почему и заработали такое прозвище. Тут чувствуется и страх, и восхищение, которое всегда испытываешь перед победителем. В общем, рассказать об этих парнях, как говорится, сам хоккейный бог велел.

Впрочем, точности ради заметим, что книга Александра Нилина «Красная машина» состоит из нескольких частей. И в первой речь идет вовсе не о хоккее, а о спорте в целом, то есть, о его развитии в нашей стране на протяжении двадцатого столетия. Задача, поверьте, почти неподъемная, но Александр Нилин с ней прекрасно справляется.

Здесь он также не столько хроникер, описывающий события, сколько философ, пытающийся эти события осмыслить. Вот почему в начальной главке возникают Лев Толстой, Блок, Гиляровский и прочие гуманитарии, а не одни лишь иваны поддубные. Развитие спорта в России было неизбежным, как и во всем мире, но отражение этой тенденции в умах и душах выдающихся современников — не менее интересно, чем сам процесс.

Процесс со всеми его спадами и подъемами описывается по десятилетиям: 10-е годы, 20-е, 30-е и т.д. Вполне корректный подход, поскольку жизнь в XX веке менялась довольно стремительно, и в каждом десятилетии можно было отмечать какие-то (подчас очень серьезные) изменения в развитии спорта. Если, к примеру, в начале столетия спорт был уделом в основном людей имущих, даже состоятельных, то уже спустя два десятка лет к нему стали подтягиваться более демократические слои населения. А еще лет через десять спорт окончательно сделался достоянием масс, а также объектом пристального внимания власти предержащих. Можно вдоволь высмеивать принцип государственного управления спортом, но в СССР двадцатых-тридцатых годов альтернативы не было, что автор и подчеркивает. История складывается так, как она складывается; да и сейчас, чуть ли не столетие спустя, мывидим, что государства не отворачиваются от спорта, напротив, считают его едва ли не одним из политических инструментов, а потому и денежки из госказны дают на его развитие.

В этом пространном очерке события описываются двояким образом. Первую половину века автор знает по рассказам и чужим воспоминаниям. Вторая половина описана в том числе по собственным впечатлениям. В тексте появляется больше подробностей, личных воспоминаний, выражений «насколько я помню», и это уже иной тип повествования. Хотя, надо сказать, и там, и тут мы наблюдаем отличное знание предмета и глубину анализа.

Александр Нилин с большим уважением пишет о достижениях советских спортсменов, да и тогдашнему политическому руководству отдает должное. Политическая мода диктует обратное, но Нилин не хочет быть модным, он хочет быть просто честным. И у него это получается. Непростая история ломки советской спортивной парадигмы, драматизм девяностых годов, когда российские атлеты потянулись за «длинным долларом» и переместились на обложки глянцевых журналов, — все это описывается без злости, но и, конечно же, без восхищения. Мы много обрели на пути строительства нового общества, но многое, увы, и потеряли.

Вторая часть книги под названием «Красная машина» обозначена как роман для кино. И это, если иметь в виду документальное кино, наверное, справедливо. Фильмы о хоккеистах у нас есть, но вот большого кинематографического полотна об истории советского, а затем российского хоккея пока что нет.

А история эта довольно замысловатая и парадоксальная. Мало кто знает, допустим, что нашими учителями игры в «канадский» хоккей с шайбой были чехословацкие хоккеисты, в 50-е годы ставшие братьями по соцлагерю. И что одним из «крестных отцов» советского хоккея был Василий Сталин, которому нужно было срочно продвигать спортивный клуб ВВС, для чего требовался новый и не освоенный другими клубами вид спорта.

Но это лишь любопытная информация, настоящий драматизм появляется, когда автор рассказывает, например, о многолетней «дуэли» великого хоккеиста Всеволода Боброва и великого тренера Анатолия Тарасова. Вот здесь действительно материал для кино, и не только, скажем честно, документального.

В разнообразной и многослойной истории нашего хоккея автор тоже постоянно подчеркивает человеческий фактор: как друг с другом не ладили (или ладили) тренеры, как они воспитывали талантливых игроков, как конфликтовали с этими же игроками и т.д. Конечно, в этой истории нельзя обойти ключевое событие — серию матчей с «профессионалами» в начале семидесятых. Это событие можно уподобить то ли спортивной Куликовской битве, то ли Бородинскому сражению на корте, но о нем не писал только ленивый, поэтому такого уж большого внимания автор этому не уделяет. Гораздо интереснее, как складывалась — в человеческом плане — знаменитая тройка Михайлов — Петров — Харламов, или отношения того же Тарасова со спортивными журналистами Озеровым и Рубиным.

Любая история, строго говоря, это, прежде всего, история человеческих страстей и конфликтов, о чем Александр Нилин, плетя фактологическую канву своих книг, никогда не забывает. Не забывает ни в очерке «Мои Лужники», ни в завершающей книгу серии литературных портретов под общим названием «В одно касание». Здесь автор уже выходит за рамки собственно спорта, поэтому на страницах появляются и актер Табаков, и писатель Аксёнов, и поэт Бродский. Каждый талантливый человек играет на жизненном поле «в одно касание», и автору этой книги, по счастью, удалось эти касания подметить и рассказать о них читателю.