Нижарадзе Георгий — известный грузинский социопсихолог. Публикации в «Дружбе народов»: «Мы — грузины. Полемические заметки по поводу некоторых социально-психологических аспектов грузинской культуры» (№ 10, 1999); «Грузия: конец номенклатурной эпохи» (№ 3, 2004); «Лэптоп и крест» (№ 2, 2010).
Times they are a-changing…
Bob Dylan
Вступление
С культурологической точки зрения Европа и Азия, Восток и Запад — понятия весьма условные и обобщенные. Если мы сравним, скажем, шведскую и греческую или японскую и иранскую культуры, то обнаружим не меньше количественных и качественных различий, чем между шведской и японской. Очевидно, что швед и грек — европейцы, а японец и иранец — азиаты, и с этой точки зрения основополагающим является не культурный, а географический фактор.
Несмотря на невозможность четко обозначить «чисто» азиатскую или европейскую культуры, научные исследования свидетельствуют, что некоторые ценности, взгляды, поведенческие стереотипы в европейских культурах встречаются чаще или же в иных ипостасях, нежели в азиатских, и наоборот. Но культуры достаточно быстро видоизменяются, и порой в исторических масштабах. Сто лет назад трудно было представить, что азиаты-японцы превзойдут швейцарцев в столь исключительно «европейских» качествах, как пунктуальность и умение ценить время.
Так что географическое расположение, разумеется, весьма важно, но не судьбоносно; и поэтому посмотрим с этой точки зрения на нашу евразийскую страну. Определение «евразийская», по всей видимости, не удивит ни одного грузина. Но у термина есть и научное обоснование: в ряде широкомасштабных культурологических исследований культурный профиль Грузии был самым «западным» среди восточных стран (например, в таких измерениях, как индивидуализм, рациональность, гендерное равенство и др.) и самым «восточным» — среди европейских (вместе с Болгарией и Россией).
Понятно, что в период независимости в грузинском обществе произошли и происходят весьма серьезные изменения. Хочу подчеркнуть, что большая часть этих изменений происходит в «западном направлении», чему способствуют несколько факторов — рыночная экономика, объявленный всеми властями прозападный тренд, и основа всего этого — историческое, хотя порой и не вполне признаваемое, стремление к Европе.
Так что можно сказать, движение начато, хотя впереди еще долгий путь. По нынешнему положению в Грузии условно «западник» видит себя в Европе, а приверженец Востока — в Азии. Я попытаюсь показать те ценности, обычаи, элементы повседневности, которые более или менее едины для условного «запада» и создают западную идентичность, хотя еще не вполне разделяемую большей частью грузинского общества. А разделить, то есть осознать, придется, что, конечно же, изменит правила жизни. Но не надо этого страшиться — культурной самобытности ничто не угрожает.
«Мы» и «они»
Джентльмен — это тот, кто остается джентльменом, имея дела с неджентльменом.
«Пшекруй», польский общественно-политический журнал
В прекрасном городе Прага я стал свидетелем такой сцены. На узкой улочке с односторонним движением у молодой женщины заглох перед светофором автомобиль, и, пока машину отгоняли в сторону с помощью добровольных помощников, на дороге выстроилась внушительная вереница машин. И на протяжении всего времени вынужденной остановки никто из попавших в пробку не сигналил и не чихвостил попавшую в беду даму и ее родственников.
Вежливость ценится и у нас (хотя, где же она не в чести?), но, по моим наблюдениям, правила вежливости мы применяем больше по отношению к «своим», а не посторонним. Случается, конечно, что водитель уступает дорогу пешеходу или другому автомобилю, но это пока не стало всеобщей нормой. Однажды я пропустил на пешеходном переходе пару европейской наружности, у которой, видимо, был опыт жизни в Тбилиси, и растроганные мужчина и женщина так долго благодарили меня, что я не знал, куда деться от стыда.
Возмущает, когда официальное лицо обращается к тебе на «ты», указывая «твое» место. В особенности грешат этим полицейские и врачи. В медицинских учреждениях пациенты лет за шестьдесят автоматически становятся «бабулями» или «дедулями», что, конечно же, нельзя назвать образцом хорошего тона. А откровенная ненависть к команде соперника, царящая на трибунах стадионов, уж никак не сочетается с нашим гостеприимством, которым мы так гордимся. Я не говорю уже об участившихся проявлениях расизма по отношению к прибывшим к нам людям с черным цветом кожи.
Грузинская культура коллективна и ориентирована на малые группы, состоящие из людей, которые лично знакомы между собой, являются родственниками, друзьями и встречаются достаточно часто, разделяют так или иначе общие нормы и ценности, а при необходимости приходят друг другу на помощь. Добавьте сюда сотрудников, соседей, приятелей — словом, всех тех, кого можно объединить словом «свои». В результате подобной структурированности общества социальная жизнь протекает под знаком ярко выраженного «внутригруппового фаворитизма», что характерно не только для нашей культуры. «Свой» всегда и во всем безусловно прав, его следует поддерживать и защищать, даже если он совершил проступок.
Однако в постсоветский период структура «малых групп» грузинского общества постепенно распадается под воздействием двух противоположных факторов.
Один из них — сильно возросшая роль Церкви, под влиянием которой происходит становление коллективизма нового типа — «приходского», включающего в себя недифференцированную паству и стоящего над ней пастыря, обладающего непререкаемым авторитетом и неподвластного никакой критике (к теме Церкви мы еще вернемся). Второй фактор — рыночная экономика, способствующая росту индивидуализма (в скобках отмечу, что фактором усиления индивидуализма явилось широкое распространение таких высокотехнологичных «индивидуальных» устройств, как компьютер и мобильный телефон, которые пришли на смену «коллективному» телевизору и городскому телефону).
Индивидуализм ни в коей мере не следует отождествлять с эгоизмом. Напротив, с распространением индивидуалистических ценностей растет гражданская активность. Чувство принадлежности к «нашим», разумеется, не исчезает, но актуальнее становится оценка личности по ее профессиональным и нравственным качествам, а не по принадлежности к той или иной группе.
И если не случится нечто чрезвычайное, то в ближайшие десятилетия социальную жизнь Грузии будет определять обозначенная тенденция — противостояние индивидуализма и коллективизма.
Щекотливая тема — чистота
Уровень цивилизации определяется качеством канализации.
Туристская поговорка
Однажды я встретил на улице свою бывшую студентку. Оказалось, что она недавно вернулась из Австрии, где училась и жила в университетском кампусе. Когда я спросил ее о впечатлениях, она, к моему удивлению, сказала: «Австрийцы — такие грязнули…» Я не мог не поинтересоваться, чем была вызвана ее оценка, и она ответила: «Представляете, они стирают спортивную обувь в стиральной машине». Я, признаться, не сразу уловил в сказанном какую-либо логику, но позже понял, что странное заявление может объяснить глубоко укоренившееся в отечественной культуре убеждение. Девушка исходила из распространенного у нас представления о чистоте.
Логика такова: земля связана с грязью, и поэтому обувь, которая соприкасается с землей, тоже грязная, а стало быть, ей не место в стиральной машине. Другими словами, место «чистого» должно быть чистым, место «грязного» — грязным. На практике это выражается в том, что в деревнях (в основном) туалеты по сей день располагаются вне дома (как может туалет находиться в доме?!) во дворе, и их не чистят.
Это в корне расходится с «западной» житейской философией, в соответствии с которой и место, в котором скапливается грязь, должно оставаться чистым. Это убеждение настолько там значимо, что профессия дворника считается весьма почетной, и в особенности в Австрии.
Конечно, прогресс налицо. Развитие туристического бизнеса и иные международные контакты были бы невозможны вне определенных условий, в числе которых потребности гигиены стоят на первом месте. Наш евразийский сосед, Турция, — хороший тому пример.
Весьма способствовали соблюдению чистоты мусорные баки. Правда, у нас имеется одно весьма значительное отличие от развитых стран — там контейнеры, как правило, стоят закрытыми. Тот, кто выбрасывает мусор, сам открывает и закрывает крышку, потому что баки настолько чисты, что к ним не противно прикасаться.
Насколько мне известно, в Западной Грузии претворяется в жизнь широкомасштабный проект проведения канализации. Не знаю, как другие, но я считаю это делом не менее значимым, чем прокладывание дорог и интернетизация страны. Хотя с выброшенными из окон окурками и мусором, оставшимся после пикников, нам еще придется долго бороться.
Время
Время… которое мы имеем, — это деньги, которых мы не имеем.
Илья Ильф и Евгений Петров. «Золотой теленок»
В Северной Америке шутят, что пять минут американца равны одному часу мексиканца. Речь идет о промежутке времени, за который следует извиниться в случае опоздания. У нас это десять-двадцать минут, так что можно сказать, что Мексику мы опережаем, вернее, опередили. У меня давний опыт телевизионных выступлений. Так вот, лет двенадцать назад любая запись телевизионной передачи запаздывала минимум на час по разным причинам: «Ждем еще одного гостя», «Поврежден кабель», «Где же Васико?» и т. д. Теперь время запоздания сократилось до десяти-двадцати минут, что служит показателем прогресса. И все-таки в результате нашей «нормы опоздания» много времени расходуется зря, а нервы пунктуальных людей испытываются на прочность.
Взаимоотношения со временем, разумеется, выражаются не только в той или иной степени пунктуальности. Весьма значительным культурологическим параметром принято считать локус времени, или, иными словами, на что преимущественно ориентировано данное общество — на прошлое, настоящее или будущее.
Посмотрим, что подразумевает ориентация на настоящее. Известный британский зоолог Джералд Даррелл отправился в одну из стран Западной Африки, чтобы отловить редких животных для Лондонского зоопарка. Ловцы зверей вознаграждались определенным гонораром. Поначалу дела шли хорошо, но потом начался спад. Как писал Даррелл, ловцы не приступали к работе, пока у них не заканчивались выданные ранее деньги. Пока у них оставались средства на жизнь, они их тратили. Когда же деньги заканчивались, они уповали на то, что пропитание тем или иным образом найдется.
Именно подобным стилем жизни объясняют то, что многие бедные страны никак не улучшают свое положение несмотря на солидную финансовую поддержку из-за рубежа: полученные деньги тратятся быстро и бессмысленно. Это — проявление «психологии бедности», о которой речь еще пойдет впереди.
Ориентация на прошлое понятна: у нас были мудрые предки, они раз и навсегда установили верные правила жизни, менять которые неприемлемо и опасно. В трудные моменты жизни нам следует внимательнее приглядеться к наследию отцов и дедов, которые все предусмотрели. А ведь поистине нового ничего и не происходит… Одним словом, старое порой лучше нового, а прошлое лучше настоящего и будущего. Таковы патриархальные (традиционалистские) общества.
Новое понимание времени родилось в конце Средних веков в Европе и во многом способствовало ее закату. Согласно этому пониманию, будущее не предопределено, и человеку подвластно влиять на него, поступая разумно, учитывая возможные риски и понимая, какие блага нынешние действия принесут последующим поколениям. Впечатляющий пример: по распоряжению Жана Батиста Кольбера (1619–1683), министра финансов при дворе Людовика XIV, была посажена дубовая роща в расчете на то, что дубы пойдут на древесину лет через триста. Отсюда сама собой вытекает идея обновления жизни, идея прогресса. Все новое непременно проходит испытание на практике и в случае успехабезусловно приходит на смену прошлому опыту, даже если он воспринимается как догма.
Сегодня практически в любом обществе мы наблюдаем три схематичных локуса времени, характеризующих отдельных людей, группы или целые субкультуры. Так и в Грузии. Здесь нередко встретишь тех, кто живут одним днем, а исходя из моей довольно долгой практики общения со студентами, могу сказать, что число ориентированной на будущее молодежи растет с каждым годом. Но доминирующим локусом по-прежнему остается прошлое.
В подтверждение можно привести множество примеров, но я ограничусь лишь одним — из сферы, в которой манипулирование настроением общества жизненно опасно. Задумывались ли вы о том, как часто в грузинской рекламе используется эпитет «старый»? «Вернулся старый "Боржоми"», «вкус старого кофе», десятки «старых» ресторанов… Правда, и «новый» встречается, но в основном в переводных зарубежных клипах. Но «новых» кафе или ресторанов я не встречал вовсе.
Разумеется, я никого не призываю забыть старое или прошлое. Но лелею надежду, что спустя несколько лет, получив весточку от иностранного друга, в которой он интересуется, будем ли мы свободны и сможем ли встретиться через два месяца, в пятницу, в семь часов вечера, мы не улыбнемся. А если и улыбнемся, то не так, как сегодня.
Деньги
Я хотел бы жить как бедняк, но с большими деньгами.
Пабло Пикассо
Частенько приходилось слышать: «Это мне обошлось в миллион с чем-то», а это «с чем-то» способно обеспечить существование десяти семей в течение года… Когда мы перешли к национальной валюте, то вскоре из обихода исчезла мелочь, потом вновь появилась и снова исчезла. Сдачу возвращали разве что в крупных супермаркетах и аптеках, но большинство покупателей оставляло ее у кассы. Иными словами, отношение к мелочи у нас — пренебрежительное. А вот в Америке на самых мелких денежных знаках — долларе и центе — изображены два почитаемых президента: Вашингтон и Линкольн.
В нашей культуре деньги как ценность маркированы отрицательно. Деньги — тлен, говорить о них — дурной тон. Поэтому в обиход входит эвфемизм «сумма». Работа, связанная с деньгами, торговля и коммерция считаются занятиями недостойными… Можно сказать, что деньги мы не уважаем, хотя и очень их любим.
Мастер парадоксов Оскар Уайльд заметил, что бедняки чаще богачей думают о деньгах. Наблюдение, безусловно, верное, но с одним уточнением: представители разных социальных групп думают о деньгах по-разному.
Как показали исследования, у представителей бедных слоев в разных странах наряду со значительными культурными различиями есть и общие черты. Выделю основные. Деньги нужны только для достижения сиюминутных удовольствий. Богатство понимается как обилие еды (в действительности дело обстоит иначе — среди бедных тучных людей больше, чем среди богатых). Недоверчиво-враждебное отношение к государственным структурам, особенно к полиции. Убежденность, что достатка нельзя добиться честным путем. Мечта об «упавшем с неба» богатстве (именно поэтому основную часть прибыли тотализаторам и подобным им «предприятиям» приносят бедные люди). Примат личных симпатий над деловыми взаимоотношениями. И наконец, что особенно интересно, преобладание обобщенного образа «матери» над образом «отца» (вспомним «Мать Грузию»)1 .
Глубокий анализ дал основание исследователям прийти к следующему заключению: описанные нами убеждения не являются последствием бедности. Напротив, большая часть людей, следующих этим жизненным принципам, никогда не поднимется над нищетой, живи они в Китае, Англии или Грузии. Другое дело, что в богатых странах прослойка людей, обладающих таким менталитетом, сравнительно невелика.
Американский бизнес-тренер и психолог Джим Рон (1930–2009) высказал такую мысль: если собрать все богатства мира и поровну распределить на всех жителей Земли, то вскоре богатые вновь разбогатеют, а бедные — обеднеют. Понятно, что проверить это предположение невозможно, однако научные данные по большей части подтверждают его.
А теперь разберемся в том, что происходит, когда обладатель «менталитета бедняка» неожиданно богатеет то ли криминальным путем, то ли благодаря своим исключительным способностям или получению наследства. Для обозначения такого социального типа во многих языках появляются специальные слова и выражения: нувориши («новые богатые») — во французском, «новые русские» — в русском. Как правило, они носят иронических характер и перекликаются по смыслу с грузинским выражением, дословный перевод которого — «не видевший ничего, что можно увидеть». Иными словами, «разбогатевший бедняк» не соответствует новому социальному статусу — с обретенным богатством обращается «по-бедняцки»: покупает мраморные хоромы, позолоченные лимузины, а на собственные дни рождения «заказывает» самых раскрученных и популярных певцов.
Нетрудно догадаться к чему я веду разговор: культура богатства в нашей стране — дефицит. Да и откуда ей взяться, если более или менее серьезные деньги появляются в Грузии в частной собственности, за редким исключением, только в советское время. Источником их были ущербная экономика и тотальная коррупция, которые способствовали обретению незаконных состояний. В таких условиях говорить о какой-либобизнес-этике, об инвестициях и тому подобном — просто излишне.
Итак, на пути к Европе грузинским богачам надлежит изменить стиль жизни (понятно, что и беднякам это не повредит). Несколько примеров, достойных подражания, уже имеется, но это только начало, и настоящие изменения произойдут не скоро. Разбогатевший бедняк глубоко убежден, что он все знает и учиться ему нет никакой необходимости. Так что для становления культуры богатства должно смениться как минимум одно-два поколения. Это не мало, но и не слишком много. Я мечтаю застать время, когда процессы на фондовых биржах будут вызывать в нашем обществе не меньший интерес, чем очередной тур чемпионата по футболу в Бельгии, когда репутация начнет цениться больше, чем удачливость, а содержание завещаний станет иметь значение только для персонажей детективных романов.
Труд и работа
Если человек с ранних лет усвоил привычку к труду, труд ему приятен.
Если же у него этой привычки нет, то лень делает труд ненавистным.
Клод Гельвеций
Представьте себе, эта тема кажется мне самой проблемной. В конце 1990-х годов мне довелось отправиться в командировку в Поти. В гостинице, где я остановился, проживало много арабов и пакистанцев. Оказалось, что они работают сварщиками на нефтепроводе. Я поинтересовался, почему на эту работу не нанимают грузин, ведь это обойдется дешевле. И тут я узнал новость, которая заставила меня задуматься: из более чем ста местных кандидатов только один прошел тест.
Число сто — это уже статистика. Это значит, что вы и ваша семья — не жертвы какого-то загадочного проклятия, вследствие которого сантехник, маляр и прочая братия вечно опаздывают к вам на вызов или же вовсе не являются, а явившись, работу выполняют плохо и к тому же дорого дерут, и после их ухода надо потратить несколько дней на восстановительные работы. Это всеобщая тенденция, свидетельствующая о низкой культуре труда в стране. Причем труда не только физического, но и интеллектуального. Это относится и к качеству труда, и к отношению к труду. (Пример различия этих двух определений — и японцы, и китайцы отличаются высочайшей трудоспособностью, но продукция первых намного качественнее.) Так что мне трудно представить производственную сферу, в которой грузины смогли бы создавать конкурентоспособную продукцию. Долго думал, обнародовать или нет данные о том, какое количество наших сограждан положительно относятся к постулату «хочу много денег и ничего не делать». Решил воздержаться, поскольку результаты исследования не были опубликованы. Скажу только, что процент тех, кто так думает, сравним с рейтингом патриарха.
Есть большой соблазн обвинить во всем советское прошлое. Понятно, что недооценивать этот фактор нельзя: социализм никого не подвигнул на любовь к труду. Но, может быть, стоит поискать и другие причины…
Выдающийся немецкий социолог Макс Вебер (1864–1920) в своем классическом труде «Протестантская этика и дух капитализма» связывал присущие тому или иному обществу особенности экономического поведения с доминантной религией. Так, одно их главных направлений протестантизма — кальвинизм поставил труд в ряд главнейших религиозных ценностей, а полученное добросовестным трудом богатство объявил залогом спасения в загробной жизни. По Веберу, именно эти ценности способствовали развитию таких характерных для капитализма факторов, как рациональное ведение хозяйства, бизнеса и т. п., способствовавших в итоге расцвету капитализма и индустриальной революции в протестантских странах.
У Вебера незамедлительно появились критики, полемика продолжается и сегодня. Однако, ясно одно: доминантная религия, а также церковь, которая поныне в отдельных культурах, включая грузинскую, остается одним из основных институтов социализации, оказывают огромное влияние практически на все сферы социальной жизни, в том числе и на трудовую деятельность. Примечательно, что это влияние распространяется не только на верующих, но и на атеистов. Более того, оно сохраняется даже при атеистических режимах, какими были советская власть и китайский социализм.
Попытаемся с позиций Вебера взглянуть на православную трудовую этику.
Можно ли считать случайностью, что все православные страны (за исключением Греции, о ней — ниже) оказались в социалистическом лагере? И то, что в кругу стран-участниц Варшавского договора «неправославные» ГДР, Венгрия, Чехословакия и Польша по экономическим показателям значительно опережали православные Румынию и Болгарию? Таким же было положение и в самом Советском Союзе: Прибалтика определенно опережала остальные республики2 . Не много ли совпадений?
Что касается Греции, то известно, что она в последние годы испытывает тяжелейший финансовый кризис, из-за которого ее членство в Евросоюзе оказалось под вопросом. Анализ экономических причин этого кризиса далек от моей компетенции, но хочу привести один эпизод, который, как мне кажется, ярко воспроизводит социальный фон случившегося.
В 2012 году, когда кризис уже бушевал вовсю, я находился в Греции, на острове Родос. По дороге в аэропорт со мной разговорился водитель такси, который, вероятно, продолжил беседу, начатую с кем-то из предыдущих пассажиров. Поначалу он убедился, что я не из Западной Европы, и лишь потом поделился собственными взглядами. Он считал, что поскольку Грецию приняли в Евросоюз, Запад обязан о ней заботиться. «Мы, греки, особенный народ, трудимся для того, чтобы жить, а не наоборот, как европейцы, которые живут для того, чтобы работать. К примеру, я, — заключил он, — считаю день потерянным, если вечером не натанцуюсь вдоволь».
Так может, православная этика сопротивляется продуктивному труду и развитию экономики? И если не сопротивляется, то и не способствует ему? Обратимся к аргументам.
В христианских традициях значительное место отводится семи смертным грехам. Один из них в западном и восточном христианстве трактуется по-разному. Грех, именуемый словом греческого происхождения acedia, что в переводеозначает «апатия»3, интерпретируется в православии как «уныние», а в католицизме — как «леность». Соответственно, в православных церквах, в том числе и в грузинской, «леность» не считается тяжким грехом, и нередко даже является оправдывающим аргументом («талантлив, но ленив»).
Кроме того в грузинской церковной традиции труд не рассматривается как ценность, а понимается как способ обеспечения физического существования. А цель физического существования — духовное совершенство. Православие больше ориентировано на слово, чем на дело. Дело воспринимается прежде всего как «духовное делание» (с этим сопряжена традиция грузинского застолья, во время которого тост — словесное выражение лояльности к разделяемым всеми ценностям — практически отождествляется с исполнением социальных обязанностей). По сравнению с материальным благополучием приоритет заботы о душе, казалось бы, не должен вызывать сомнений, но поскольку зримые итоги успехов на пути духовном не столь очевидны, как успехи на ниве физического или интеллектуального труда, то это дает возможность оправдать неисполнение своих обязанностей или даже банальную лень «заботой о душе».
Церковь по сути своей — консервативный институт, хотя, как свидетельствует история, и в этой консервативности есть градации. Так, католическая церковь признала происходящие в мире радикальные изменения лишь тогда, когда индустриальная революция уже прошла свой пик. Папа римский Лев XIII в 1891 году опубликовал энциклику «Rerumnovarum», в которой зафиксировал официальную позицию церкви по отношению к частной собственности, социальным конфликтам, справедливому вознаграждению, к допустимым формам протеста и иным понятиям, уже сформировавшимся в социальной сфере жизни общества. Русская православная церковь сходный документ приняла лишь в 2000 году. Насколько мне известно, к этому же времени относится начало разработки чего-то подобного и в Грузинской церкви, но пока дело не сдвинулось дальше обсуждения, что само по себе уже свидетельствует об отношении к этому вопросу.
Наверное, мы не ошибемся, если предположим, что «невнимание» к социальной политике обусловлено одним из основополагающих постулатов православных церквей, в том числе и грузинской. Это убеждение в том, что они наиболее точно по сравнению с другими христианскими церквами и течениями соблюдают решения первых соборов, которые непреложны и не подлежат изменениям. В этой традиции социальные и технологические изменения, произошедшие за последние двадцать веков, не воспринимаются как существенные, природа и назначение человека представляются прежними, а вектор времени направлен в прошлое. Ревизия догматического учения воспринимается как бесспорная опасность. Соответственно, при общении с паствой православный священнослужитель предпочитает раннехристианскую простоту, апеллирует к незамысловатым сюжетам с понятными персонажами. Трудящийся человек в основном отождествляется с земледельцем или ремесленником, для которых работа — лишь средство к существованию.
Одним словом, для того чтобы повысить культуру труда и усилить ее мотивирующую составляющую, нам не следует ждать импульсов от церкви, необходимо искать иные источники развития — использовать потенциал рыночной экономики и новые методы воспитания молодежи. Иных возможностей я пока назвать не смогу, так как уже указывал, что эта сфера представляется мне наиболее проблемной.
Рамки статьи ограничивают рассмотрение областей, которые требуют изменения отношения общества и стереотипов поведения в XXI веке. А их немало: экология, богословие, толерантность, гендерные вопросы, здравоохранение… Ну что ж, ограничусь вышесказанным, тем более, что уверен — начатые изменения в рассмотренных выше сферах будут влиять и на остальные аспекты общественной жизни. Но прежде чем поставить точку, хочу отметить: я не любитель дидактики и вовсе не хочу, чтобы этот текст был воспринят как некое поучение. Более того, я не считаю, что «западные» жизненные устои во всем и всегда правильнее и нравственнее тех, что присущи нашему обществу. Как известно, у всего на свете существуют своя «обратная сторона» и своя цена. И именно эту цену нам следует постичь, чтобы европейской сообщество приняло нас как «своих», как равноправных членов, а не использовало бы в качестве мелкой разменной монеты в геополитической игре.
______________________________________
1 Монумент в Тбилиси высотой 20 метров, стоящий на вершине холма Сололаки. Один из символов города. (Прим. переводчика)
2 В действительности, успехи прибалтийских республик объяснялись тем, что «государство, определяя хозяйственные приоритеты, тем самым создавало преимущества тем республикам, в которых была велика доля производств, подпадающих под государственную протекцию. Это относится в первую очередь к Прибалтике, где главное место в народном хозяйстве принадлежало машиностроению, легкой и пищевой промышленности. В то же время, как известно, в СССР продукция добывающих отраслей поставлялась по заниженным ценам. Таким образом, произведенный национальный доход прибалтийских республик в значительной мере складывался путем присвоения части национального дохода других республик СССР, прежде всего России и Украины. С учетом данного фактора, по подсчетам латвийского экономиста Малинковского... величина присвоения этой стоимости Латвией в 1987 году составляла 22,8 процента от величины всего произведенного национального дохода республики. Выводы можно проверить и дополнить с помощью анализа межреспубликанского обмена. Например, в 1972 году Эстония ввезла товаров на 135,2 млн рублей больше, чем вывезла; Литва — на 240 млн; Латвия — на 57,1 млн рублей. С годами разрыв между ввозом и вывозом рос и в 1988 году составил уже 700 млн рублей для Эстонии, 1 млрд 530 млн рублей для Литвы и 695 млн рублей для Латвии». См. Политов Ю. Спасибо никто не сказал // «Известия», 20 октября 2010. http://izvestia.ru/news/367236 (Прим. ред.)
3 «Краткий оксфордский словарь христианской церкви» определяет acedia как «состояние беспокойства и неспособности работать или молиться». См. The Concise Oxford Dictionary of the Christian Church. Ed. E. A. Livingstone. Oxford University Press, 2006. http://www.oxfordreference.com/views/ENTRY.html?subview=Main&entry=t95.e35 (Прим. ред.)