Паин Эмиль Абрамович, доктор политических наук, профессор кафедры теории политики и политического анализа и кафедры прикладной политологии Высшей школы экономики, генеральный директор Центра этнополитических и региональных исследований.

 

Центр стратегических разработок (ЦСР), влиятельная в России аналитиче-ская организация, в середине 2012 г. определяла обстановку в России как «политический кризис» и «утрата доверия населения к власти», а в июле 2013-го тот же ЦСР представил доклад под названием «Возможно ли новое электоральное равновесие в России?», противоречивший прежним выводам экспертов. Теперь ЦСР отмечал, что «за год после протестов, если взять последней его датой события на Болотной площади 6 мая 2012 года, президент Владимир Путин, "Единая Россия" и в целом власть смогли "успокоить" население». Авторы доклада констатировали факт радикального снижения уровня протестов в Москве и совершенно неожиданного взлета непонятных для них протестов в форме этнических бунтов в периферийных регионах России. На первой же странице эксперты ЦСР признавались: «…в отличие от предыдущих докладов, мы даже не пытаемся дать обоснованное объяснение причин происходящего». Мне же перемены, о которых идет речь, не кажутся непонятными и непредсказуемыми. Попытка объяснения этих перемен и составляет содержание этой статьи.

 

 

Пять «кондопог»

Перемены действительно заметные. Если в 2006 г. в России за пределами Северного Кавказа было лишь одно крупное межэтническое столкновение, в Кондопоге (Карелия), и его обсуждали несколько лет, то в 2013-м уже к ноябрю вспыхнуло сразу пять «кондопог» — пять крупных многодневных столкновений, так или иначе связанных с насилием, включая в некоторых случаях и человеческие жертвы. В июле — в городах Пугачево (Саратовская область), Среднеуральске (Свердловская обл.) и Нурлате (Татарстан), а в октябре митинги и беспорядки на этнической почве, сопровождавшиеся  поджогами автомобилей, погромами торговых заведений и избиением людей, произошли в Бирюлеве Западном (микрорайон на юге Москвы) и в Петербурге на крупнейшем вещевом рынке «Апраксин двор».

Кроме того в 2013 году зафиксированы: столкновение кавказцев с полицией в Москве на Матвеевском рынке, вызвавшее много шума в СМИ; не менее широко комментировавшийся в прессе митинг с требованием выселения кавказцев в станице Вешенская (Ростовская область, родина нобелевского лауреата Михаила Шолохова), а также десятки менее заметных столкновений русских с кавказцами, местного населения и приезжих по всей России.

Все эти крупные и мелкие столкновения представляют собой лишь малую часть проявлений обострившейся межэтнической обстановки в России.

Еще в марте 2013 года генеральный прокурор России Юрий Чайка огласил шокирующую статистику по стране: с 2004-го по 2012-й год количество преступлений экстремистского характера выросло в пять раз, и наибольшая их часть была направлена на «разжигание национальной розни». Причем феноменальный рост подобных преступлений зафиксирован в самых неожиданных регионах, например, в недавно еще относительно благополучном Сибирском федеральном округе – аж на 84 процента. Все эксперты в один голос утверждают, что сегодня невозможно предсказать, где именно возникнет очередной конфликт. Копившееся массовое недовольство, еще год назад проявлявшееся у части граждан в политических протестах, дало крен в этническую сторону. И этого следовало ожидать: ведь до политических выступлений конца 2011 — начала 2012 года все протестные движения, даже те, которые начинались с критики властей и возмущения тотальной коррупцией, быстро обретали форму этниче-ского или религиозного противостояния. Когда политические митинги угасли, протесты вновь вернулись в привычное этническое русло. Оно заманчиво не только тем, что предлагает простые объяснения — во всех бедах виноваты «чужаки». Главное, что и решения проблем кажутся понятными и легко выполнимыми — «изгнать чужаков, не пускать новых». По сравнению с ними политические требования оппозиции, например, «честные выборы», кажутся оторванными от жизни и нереализуемыми. Простота нынешних этнических лозунгов в чем-то привлекательна и для властей: «гнать и не пущать» — привычные слова из российского чиновничьего лексикона, куда более понятные и приятные их слуху, чем слова «модернизировать» или «реформировать».

Есть целый ряд социальных и психологических факторов, влияющих на разрастание ксенофобских настроений. Например, люди, испытывающие внутреннюю неудовлетворенность своим статусом, своими жизненными перспективами, склоннысамоутверждаться за счет кого-то, кто, по их мнению, стоит еще ниже на социальной лестнице. В разных регионах возникает иерархия унижаемых. Так, потерявший человеческий облик московский бомж на Казанском вокзале самоутверждается, обзывая «чурками» прибывших южан; таджикский гастарбайтер кричит вьетнамскому — «убирайся откуда приехал»; в Чечне случались столкновения чеченцев с таджикскими мигрантами, а в Центральной России чеченцы и другие представители народов Северного Кавказа в разы больше вызывают к себе ксенофобскую неприязнь местного населения, чем выходцы из Средней Азии. Наше общество — общество догражданской культуры, и оно крайне беззащитно перед любыми стереотипами. В таких обществах даже политические разногласия зачастую приобретают форму этнических или религиозных конфликтов, как например, в Египте летом 2013 года. Стереотипы — групповые, неосмысленные — распространяются как лесной пожар. Однако, сколь бы ни было велико значение социально-психологических факторов, главнейшими в раскручивании спирали межэтнической ненависти являются факторы политические. Проблема в том, что роль властной риторики в «вертикальных обществах», подобных российскому, во много раз выше, чем влияние СМИ, популярных телеведущих, разного рода известных общественных деятелей и других подобных лиц. Поэтому и тревоги больше: если ошибку совершает власть, это немедленно сказывается на социальном климате.

 

 

Политики на поводу у ксенофобии или в ее авангарде?

Октябрьская волна этнических погромов накрыла обе столицы России, Москву и Петербург, продемонстрировав, что власти всех уровней готовы пойти на значительные уступки погромщикам. Беспорядки в Бирюлеве продолжались трое суток. Они начались с убийства местного жителя Егора Щербакова, совершенного, предположительно, мигрантом-азербайджанцем, и завершились убийством: на железнодорожных путях недалеко от Бирюлевской плодоовощной базы был найден труп узбека-мигранта сомножеством ножевых ран. Если первое убийство вызвало массовое негодование, то по поводу убийства мигранта не наблюдалось каких-либо существенных проявлений общественного внимания.

Хочу отметить, что в основе этих беспорядков лежала не только ксенофобия. Концентрация мигрантов (легальных и нелегальных) на Бирюлевской базе, где они не только работали, но и жили, нарушала множество российских законов и действительно представляла собой отнюдь не мнимые угрозы для местного населения. А как могло быть иначе, если предприниматели завозили сюда молодых мужчин и держали их почти в тюремных условиях? У многих из этих парней еще дома сложились патриархальное отношение к «чужим» женщинам и архаичные представления о праве на них. Кстати, эти особенности нельзя называть этническими — это социально-культурные особенности, свойственные лишь определенным группам внутри разных народов. Так или иначе, обо всех нарушениях закона и угрозах для населения власти всех уровней были давно осведомлены, но ничего не предпринимали. Еще бы, Бирюлевская база — доходное предприятие, принадлежащее концерну «Новые Черемушки», почетным президентом которого является Магомед Толбоев, Герой России, известный политический деятель, один из доверенных лиц Владимира Путина на последних президентских выборах. И только после погрома база была закрыта, а мигранты (демонстративно, как в боевике) загнаны в автозаки для последующей депортации. Такая форма удовлетворения требований «народа» неизбежно провоцировала следующие погромы. И они не заставили себя ждать.

Погром «Апраксина двора» в Петербурге 21 октября даже самими его участниками позиционировался как продолжение Бирюлевского. Те же формы самоорганизации, то же название («народный сход»), те же лозунги, вот только собрался этот сход не на окраине города, а в самом его центре, на Марсовом поле. Многое в этой акции поражает, ведь в обеих столицах даже одиночного пикетчика немедленно схватят, если он будет заподозрен в организации «несанкционированной акции», а здесь колонна молодых людей с растяжками спокойно шествовала по центру города, и со стороны блюстителей закона не предпринималось никаких попыток их задержать. Они еще понаблюдали, как «ребята» с Марсова поля, прибыв в «Апраксин двор», принялись громить витрины, избивать мигрантов, жечь дымовые шашки, и только после этого шестнадцать самых активных погромщиков были задержаны.

Случившееся подтолкнуло депутатов законодательного собрания Петербурга принять обращение к губернатору с просьбой закрыть торговлю на рынке «Апраксин двор», в народе называемом «Апрашка». Так ведь не в первый раз. Нарушения законов об использовании труда мигрантов, ужасающая криминогенная обстановка на этом рынке, его антисанитарные условия и явное несоответствие облику центра культурной столицы России — все это уже давно побудило власти города принять решение о переносе рынка на улицу Руставели. Даже здание нового рынка было построено и кем-то обжито, но торговля на «Апрашке» не прекращается. Этот рынок стал аналогом московского Черкизовского рынка, который с 2001 года пытались закрыть трижды, но сумели это сделать лишь спустя восемь лет. Понятно, что отнюдь не мигранты обладают таким влиянием, которое парализует волю властей. Тем не менее, ненависть населения падает не на чиновников и не на их финансовых лоббистов, а на мелкий люд, мигрантов, отнюдь не жиреющих на подобных «хитровках» нашего времени.

О московской Хитровке полезно вспомнить подробнее.

Хитров рынок (Хитровка) просуществовал в центре Москвы почти век с того времени, как в 1824 году генерал-майор Н.З. Хитрово установил на территории своего поместья, простиравшегося от Яузского бульвара до Петропавловского переулка, первые торговые ряды. С 1860-х годов Хитровка превратилась в ярчайший образ социального дна, о котором можно судить, например, по пьесе Горького «На дне». Это было скопление убогих, грязных и страшных лабиринтов-трущоб, в которых ютились спившиеся деклассированные люди. Полицейские протоколы подтверждали, что большинство беглых преступников из Сибири в Москве скрывались именно на Хитровке. В апреле 1873 года московский обер-полицмейстер Н.У. Арапов подал рапорт генерал-губернатору В.А. Долгорукову, в котором, изложив положение на Хитровом рынке, предлагал перенести его на Конную площадь, однако это предложение не было принято по тем же причинам, по каким в наше время не закрывали Черкизовский рынок. Такие рынки (базы, склады) приносили и приносят огромные доходы их владельцам, легальным и нелегальным. Часть этих доходов передается должностным лицам, вплоть до самых высших чиновников. Внизу этой пирамиды находились городовые. Как писал В. Гиляровский в своих знаменитых очерках «Москва и москвичи», всем Хитровым рынком заправляли двое городовых — Рудников и Лохматкин, которые знали в лицо всех преступников, собирали с них дань, но в некоторых случаях, если начальство требовало, передавали их правосудию. Тогда это, правда, еще не снимали телекамеры.

И сегодня рынки зачастую контролируются такими же «городовыми». Трудно определить их статус: то ли коррумпированные чиновники, то ли нелегальные бизнесмены. К сожалению, мало что изменилось в России за полтора века с точки зрения подконтрольности властей и бизнеса обществу.

 

 

Традиция или прагматический интерес?

Приступы безволия у российских властей, позиционирующих себя как «сильная власть», как во времена, когда затягивались решения по Хитрову рынку, так и ныне, когда нужно разбираться с «Черкизонами», «Апрашками» и Бирюлевом, обусловлены не только, да и не столько традицией, согласно которой мужик крестится лишь после того, как гром грянет. Куда сильнее эта «нерешительность» обусловлена прагматическими интересами бизнеса и властей, не контролируемых обществом. Но если власть крестится, чешется и принимает важные административные решения только после погромов, то не нужно быть знатоком примет и народных традиций, чтобы предсказать новые погромы.

К тому же власть куда меньше озабочена погромами и убийствами, чем тихими политическими демонстрантами. Этим объясняется и бросающееся в глаза различие в реакции властей на политические события — и на погромы. Парней с битами, цепями, дымовыми шашками и другими орудиями погромщиков власти уважительно именуют народом, а демонстрантов, легально выходивших на Болотную площадь, — не иначе как хулиганами и преступниками и соответственно с ними обращается. Такое различие в оценках весьма существенно влияет на массовое сознание. Оппозиционных политических демонстрантов пока поддерживает меньшинство горожан даже в «просвещенной» Москве, а к погромщикам отношение иное. По результатам социологического опроса 81% москвичей поддерживает требования жителей Бирюлево, а половина из них (41%) одобряет методы, которыми действовали погромщики.

Скоротечные московские выборы 2013 года сильно разогрели мигрантофобию, а вслед за ней испортили межэтнические отношения. О проблеме мигрантов говорило большинство участников избирательной кампании. Лишь Сергей Митрохин ни разу не был замечен в антимигрантской риторике, хотя и он стал говорить о нелегальной миграции больше, чем раньше. Но другие… Николай Дегтярев из ЛДПР обещал через полтора года очистить московские рынки от мигрантов, Николай Левичев из «Справедливой России» призвал московскую полицию ужесточить борьбу с этнической преступностью, коммунист Иван Мельников сулил дополнительные привилегии исключительно коренным москвичам. Это предложение меня особенно заинтриговало. Как его понимать: неужели и лидер КПРФ Геннадий Зюганов, не коренной москвич, выходец из орловской деревни, будет ограничен в правах или даже вынужден вернуться из столицы на родину? Стоило ожидать, что отметится и Алексей Навальный, которого молва и постановление партии «Яблоко» называют «националистом». Да, кандидат от либеральной партии «Парнас» Навальный тоже использовал антимигрантскую риторику на встречах с избирателями, однако в прессу ничего режущего слух вроде не просачивалось. Известно также, что «истинные» националисты его риторикой и имиджем в кампании были недовольны. Д. Ольшанский в Фейсбуке написал, что для семидесяти процентов избирателей были бы привлекательны такие идея и образ: «Только национал-социализм. То есть, образ "я точно такой же суровый парень, как Путин, и точно так же буду давать вам деньги, как Путин, но только я еще и выгоню всех чужих"». И далее этот любитель национал-социализма выражает разочарование: «Но Навальный этим путем не пошел… Вместо этого он создает все тот же самый до боли знакомый образ "лидера молодых, энергичных, открытых, ответственных и эффективных менеджеров, активных граждан и налогоплательщиков"…» Однако то, что для националистов плохо, для остальных граждан радостно. Меня и моих учеников приятно удивил факт: в последний год Алексей Навальный резко сократил националистическую риторику. Мы проанализировали 1347 его выступлений за последние три года, из них только 40 посвящены этнополитической тематике, при этом девяносто процентов его высказываний на эту тему относятся к ситуации на Северном Кавказе и связаны с критикой не этнических общностей, а порядков в тамошних республиках и их руководителей.

Тогдашний и.о. мэра, а нынешний мэр Сергей Собянин на этой площадке оказался самым активным. Уже 13 июня, в день начала кампании, он назвал мигрантов «главной проблемой города». 14 июня заявил, что московское ЖКХ может обойтись без мигрантов, а к 20 июня от его частого употребления антимигрантской риторики затошнило даже националистов. Дмитрий Демушкин, представитель националистического объединения «Русские», в сердцах воскликнул: «Эмигранты и Собянин — последний месяц я только это и слышал. Более того, они умудрились своровать даже у нас несколько пунктов из программы и выступить с ними…»

 

 

Формирование стереотипов массового сознания

Власть не только опускается до стереотипов массового сознания, она их еще и формирует. Опросы Левада-Центра показали, что в июле 2013-го, впервые за все годы наблюдений, проблема мигрантов была названа главной для москвичей. Между тем еще в феврале в списке главных проблем лидировали «уличные пробки» (54%), «высокие цены на товары первой необходимости» (48%) и «рост коммунальных платежей» (44%). Эта первая тройка проблем сохранялась с 2009 года, иногда лишь меняясь местами внутри себя. Так что же произошло в Москве с февраля по июль?

Тарифы, цены и пробки на дорогах только возросли, а массового притока мигрантов в столицу не наблюдалось. Почему же вдруг так обострилась именно миграционная проблема? Давайте вспомним еще один интересный факт. В марте только что минувшего года прокурор Москвы Сергей Куденеев рапортовал о достижениях правоохранителей и сообщил, в частности, что за последние пять лет количество преступлений среди мигрантов в столице снизилось почти вдвое. «Доля мигрантской преступности вобщегородской стабильно составляет 20 процентов», — говорил Куденеев. Но вот настал август. И тот же прокурор рассказывает нам, что за последние полгода сорок процентов преступлений в Москве совершили иностранцы и еще десять — какие-то другие «не москвичи». Так что же произошло в столице за эти несколько месяцев, если пять лет до того преступность среди мигрантов снижалась и упала в два раза, а за последнее полугодие вдруг в те же два раза выросла?

Я довольно долго занимался изучением так называемой «этнической преступности» и знаю железный закон: этнические меньшинства — они и в сфере преступности меньшинства. Мартовские данные прокуратуры куда ближе к данным независимых экспертов, чем августовские, которые к тому же появились как «рояль в кустах» уже после того, как исполняющий обязанности мэра заявил: «Если убрать преступления, совершаемые приезжими, то Москва будет самым законопослушным городом в мире». Единственное летнее событие, которое могло заставить так плясать статистику преступности и взвинчивать общественное мнение — это столичная избирательная кампания.

Впрочем, в Москве и до выборов уровень мигрантофобии был выше, чем в среднем по России. Это показали майские 2013 года исследования центра «Ромир», сделанные по заказу международного академического проекта «Нац-строительство и национализм в сегодняшней России»: с утверждением «русский народ должен играть ведущую роль в российском государстве» было согласно 85% опрошенных в России и 95% в Москве. Лозунг «Россия для русских» поддерживали почти 60% граждан страны, а в Москве — 70%.

Слово «мигрант» используется в российском политическом лексиконе как псевдоним для зашифрованного обозначения некоторых этнических и региональных групп. Это советская традиция. При Сталине декларативный интернационализм запрещал считать какие бы то ни было национальности врагами, а фактический государственный антисемитизм требовал этого. Тогда в ход был пущен термин «космополиты». И все понимали, кто имеется в виду, когда сажали и расстреливали, например, врачей-космополитов. Сейчас новые враги и новые термины. В Москве выходцев из Петербурга, Тюмени или Орла мигрантами не называют, так же как татар или башкир, приехавших из соответствующих республик. И даже граждан Белоруссии и Украины в быту мигрантами никто не называет и никто не требует ограничения их въезда. Слово «мигрант» в политическом лексиконе заменяет бытовые ругательства типа «чурки». Термин предназначен для «южан», в частности, российских граждан, прибывших в Москву из южных регионов страны и юридически ничем не отличающихся от петербуржцев или ростовчан. Антимигрантская кампания, устроенная во время московских выборов, фактически легализовала ксенофобию и разожгла межнациональную рознь. Но ксенофобию нельзя строго направить только против определенных этнических групп, она неизбежно расползается. Некий пермский журналист, который призывал не выгонять кавказцев из города Пугачев, а сжигать их в собственных домах, одновременно выступал и за закрытие в городе синагоги. Дело учителя из Тверской области Ильи Фабера показывает, что антисемитизм вновь возрождается в органах власти. Кавказцы, азиаты, евреи, вьетнамцы. Кто следующий?

«Проблема мигрантов» — это эвфемизм, который подменяет еще одну проблему: несправедливую и неэффективную региональную политику. Данные Счетной палаты РФ указывают на гигантские масштабы разворовывания бюджетных средств, выделяемых республикам Северного Кавказа. А это деньги из кармана налогоплательщиков, их диспропорциональное распределение и разворовывание напрямую затрагивает интересы москвичей, однако об этой проблеме на московских выборах говорили лишь два кандидата в мэры. Сергей Митрохин назвал такую региональную политику «контрибуцией, которую Москва выплачивает кадыровской Чечне», а Навальный отстаивал лозунг: «Хватит кормить Кавказ». Трудно увидеть существенные различия в словах: «хватит платить контрибуцию» и «хватит кормить». Важно, что такое «кормление» приводит к формированию определенного социального типа — разжиревших нуворишей, которые позволяют себе демонстративно плевать на законы и моральные нормы. При этом речь идет не только о высших руководителях, но и об их обслуге вроде тех дагестанских телохранителей, которые избили на дороге депутата Государственной думы только за то, что он не позволил обогнать себя. Понятно, что подобное поведение должно возмущать любого нормального человека. Это возмущение рационально, в нем нет проявления ксенофобии. Но она возникает тогда, когда образ недостойного человека распространяется на всю этническую или религиозную общность — «все они такие».

 

 

Русский национализм и исламский терроризм — сообщающиеся сосуды

Если же перейти от бытовой ксенофобии к поведению политиков, то в России мы имеем дело с явлением, которое можно назвать «политической шизофренией», — явно выраженным раздвоением сознания. Вот лишь некоторые примеры. МИД, выражая волю российского руководства, прилагает усилия для создания экономического и политического союза с государствами Средней Азии, а Сергей Собянин, являющийся видным членом нынешнего российского «политбюро», выступает за введение визового режима для граждан тех самых государств.

Россия пытается привлечь союзников на Кавказе. Для этого федеральная власть подтолкнула «Роснефть» к подписанию в августе 2013 г. не очень выгодного для нее контракта с Государственной нефтяной компанией Азербайджана (ГНКАР). Но в политическом плане российские уступки оказались напрасными. Бирюлевский погром за три дня нанес отношениям с Азербайджаном урон, который трудно будет восстановить за месяцы и годы. Так, посол Азербайджана в Москве ПоладБюльбюль-оглы в связи сБирюлевским погромом заявил, что не следовало устраивать «истерию» из-за обычного бытового убийства. Он также подчеркнул, что задержание подозреваемого в убийстве азербайджанца ОрханаЗейналова было произведено с нарушениями закона. Правительство Азербайджана по этому поводу дважды, 17 и 19 октября, направляло в МИД России ноты.

 Государства Центральной Азии никаких нот по поводу антиисламской истерии в России не предъявляли, но их дрейф от России в сторону Китая, под его покровительство, и без того заметен. Например, 18 сентября 2013 г. в рамках проходившего в Душанбе юбилейного (десятого) заседания Межправительственной комиссии транспортного коридора Европа-Кавказ-Азия главы министерств транспорта Афганистана, Казахстана, Киргизии и Таджикистана подписали совместное заявление о внедрении в Центральной Азии двух приоритетных проектов: 1) ТРАСЕКА — «Шелковый ветер» и 2) «Модельное шоссе». Смысл обоих проектов многими экспертами трактуется как «транспортные коммуникации в обход России». Если посмотреть на карту железнодорожных и автомобильных маршрутов, которые планируется развивать в рамках этих проектов, то становится очевидным, что не последней их задачей является «присоединить» Китай к транспортным коммуникациям, обеспечивая ему таким образом выход в Европу в обход России через Казахстан и Турцию, а также в Афганистан и Иран через Таджикистан.

В региональной политике России явный приоритет отдается Северному Кавказу: полпред в этом федеральном округе — единственный, кто имеет еще и статус вице-премьера, а дотации республикам региона из федерального бюджета в расчете на одного жителя почти впятеро превышают средние по стране показатели. Однако вопреки этой политике идут массовые зачистки на московских рынках, и в перспективе — их закрытие. Больше всего от этого пострадают северокавказские республики, жители которых в своем большинстве получают доходы вовсе не от работы на промышленных предприятиях. Власть, конечно, не заинтересована в появлении новых Кондопоги, Пугачева или Среднеуральска. Однако в условиях конфликтных отношений со многими социальными группами ресурсы консолидации у нее крайне ограничены, и она вынуждена искать поддержку у наиболее конформистских групп, поэтому и сама использует лозунг «долой понаехавших», под которым и происходили все перечисленные конфликты.

Антикавказские выступления в центральных районах России вызывают растущее недовольство у населения и властей республик Северного Кавказа. 24 июля в селе Новомихайловское Туапсинского района Краснодарского края в детском оздоровительном лагере «Дон» несколько сот местных жителей напали на детей и тренеров юношеской сборной Чеченской республики. Были жестоко избиты несколько подростков и шестидесятилетний тренер Руслан Гиназов. В ответ на это в Чечне вспыхнули демонстрации протеста, люди выкрикивали: «Это настоящий террор и бандитизм!» Президент Чечни Рамзан Кадыров выразил «серьезное беспокойство» по поводу случившегося, а уполномоченный по правам человека в Чечне НурдиНухажиев  отправил соответствующие обращения в адрес генерального прокурора России, прокуратуры Краснодарского края и Южного федерального округа.

Подъем ксенофобии и русского национализма оказывает не только прямое воздействие на рост ответного недовольства этнических и религиозных меньшинств. Еще опаснее его косвенное влияние на рост терроризма, прикрывающегося якобы исламскими идеями. Разумеется, было бы неверным считать, что террористические акты на Северном Кавказе обусловлены только ростом русского национализма, но связь между этими явлениями очевидна. Русский национализм, рисующий кавказцев и всех мусульман как прирожденных врагов русских людей, является очень удобным предлогом для обоснования справедливости концепции лидеров «Имарата Кавказ»¹, согласно которой все население России признается врагом будущего эмирата.

Со времен взрыва в московском аэропорту «Домодедово» в январе 2011 года почти три года в крупных городах России не было громких терактов. Сравнительно длительный перерыв в террористической активности привел к тому, что российское население несколько успокоилось. Опрос, проведенный в августе 2013 г. Всероссийским центром исследования общественного мнения (ВЦИОМ), показал, что две трети россиян не опасались терактов. Социологи констатировали тогда, что боязнь терактов среди россиян за последние годы стала значительно меньше. Похоже, период затишья кончился. После взрыва в Волгограде страна вспомнила об угрозе со стороны исламистов. В понедельник, 22 октября, в городе Волгоград на юго-западе России террористка-смертницаНаидаАсиялова, родом из Дагестана, взорвала себя в автобусе, полном пассажиров. По меньшей мере шесть человек, кроме самой смертницы, погибли, около сорока были ранены. Практически все эксперты связывают возобновление активности террористов с приближением Олимпийских игр в Сочи. Основная версия следователей по делу об октябрьском теракте в Волгограде — подрыв совершила террористка-смертница, принадлежащая к кругам исламистских радикалов из организации «Имарат Кавказ». Этот теракт можно считать первым ответом террористического подполья на призыв лидера «Имарата Кавказ» Доку Умарова сорвать Олимпиаду в Сочи. Его видеообращение с таким призывом распространялось в Интернете с 3 июля 2013 г. Не только российские власти, но и многие эксперты недооценивали влияние Доку Умарова на характер террористической деятельности. Только сейчас становится понятной связь между его заявлением, сделанным в начале 2013 года, об отмене моратория на проведение терактов  против мирного населения и подрывом рейсового пассажирского автобуса в Волгограде. Во времена, когда была заметна политическая активность россиян против своей власти, Умаров дал приказ своим подчиненным «избегать атак на мирные цели», ныне же, когда население нападает на мусульман в Москве и в других городах, лидер «Имарата Кавказ» отменяет его и дает добро на теракты, направленные на уничтожение как можно большего числа мирных граждан. Сравните ситуацию в 2012-м и в 2013-м годах. В течение всего 2012 года жертвами нападений становились преимущественно полицейские, судьи, солдаты внутренних войск и другие представители органов государственной власти. Ныне же цели террористов изменились. В Волгограде им удалось то, что они планировали совершить еще весной. Тогда, в мае, правоохранители сообщили о разоблачении террористической ячейки в одном из пригородов Москвы. По информации следствия, участники группы готовили теракты в российской столице. Весьма опасным мог быть теракт в Кировской области. Здесь 15 октября были задержаны двое выходцев с Северного Кавказа, которых подозревают в подготовке теракта на химическом предприятии. При этом целью преступников было не столько нанесение ущерба производству, сколько массовое отравление населения химическими веществами. Посеять страх среди населения — вот задача, которая сейчас ставится террористами. И им в значительной мере удается ее осуществить, при этом растущее недовольство населения направляется не на власти, а на мусульман.

На следующий день после теракта 21 октября, а точнее, уже в ночь на 22 октября, в Волгограде неизвестные забросали «коктейлями Молотова» здание мечети по адресу улица  Лавровая, 16, принадлежащее региональному духовному управлению мусульман Волгоградской области. Еще через два дня в Волгограде произошла вторая попытка отомстить за теракт поджогом мечети, уже другой, на улице Поворинской, 22. Пока никто из злоумышленников не найден. Высока вероятность, что попытки поджогов мечетей или других мест скопления мусульман будут продолжаться как в Волгограде, так и в других городах России.

Так запускается цепная реакция: русский национализм усиливает ислам-ский терроризм, который, в свою очередь, провоцирует новые вспышки русского национализма.

В России действует своеобразный закон сохранения энергии: протестные настроения нарастают, при этом постоянно меняя форму, то проявляясь в форме политических движений, то превращаясь в этнические бунты, погромы и религиозно окрашенный терроризм.

Что же ждет нашу страну, если эта метаморфоза будет воспроизводиться снова и снова?

По мнению известного социолога Льва Гудкова, общий кризис политиче-ской системы в России будет углубляться, сопровождаясь ростом недовольства населения. Оно уже проявляется и будет проявляться не только в виде взрывов фобий, то есть в болезненных иллюзорных страхах и ненависти к этнически и религиозно «чужим», но и в форме вполне рациональных претензий к сложившимся социально-политическим условиям. Вот уже несколько лет устойчиво растет доля россиян, выражающих недоверие «партии жуликов и воров». Последние два года лозунг: «Нет ПЖиВ» — поддерживает более половины населения, причем недовольство вызывает не только сугубо экономическое, но и политическое жульничество. Политические мотивы выводили на демонстрации в Москве в 2012 году десятки тысяч человек. При этом политические акции, в отличие от этнических беспорядков, продемонстрировали удивительные консолидирующие ресурсы. На Болотной площади, на проспекте Сахарова, в демонстрации «Оккупай Абай» принимали участие представители разных идеологических течений, политических взглядов, этнических общностей и религиозных воззрений. В какую сторону сдвинется общественный протест: в политически-объединительную или в этнически-разъединительную? Неизвестно. Вполне определенно история свидетельствует лишь о том, что на «национальный вопрос» есть единственный ответ — гражданский. Солидарность граждан в решении общих для всех вопросов всегда снимала болезненность восприятия культурных, этнических и религиозных различий, сохраняющихся веками. Но для этого в обществе должны появиться граждане — люди, осознающие свою решающую роль в государстве, свой, народный суверенитет.

 

 

___________________

¹ 31 октября 2007 года было опубликовано видеообращение Доку Умарова, в котором он провозгласил единственной легитимной силой на Северном Кавказе новое государство Имарат Кавказ, а себя объявил единоличным амиром этого государства.