Бельченко Наталья Юльевна — поэт, переводчик. Родилась в 1973 г. в Киеве. Окончила филфак Киевского университета. Автор 6 книг стихов, в т.ч. “Зверек в ландшафте” (Киев, 2006), “Ответные губы” (М., 2008) и “Бродяга/беглец” (Дрогобыч, 2010). Лауреат премии Николая Ушакова (Украина) и премии Хуберта Бурды (Германия). Живет в Киеве.

 
            

            * * *
Всеобщий лес — он от рожденья задан,
Чем дышит сам, то и в тебя вдохнет,
Чтоб за стволами оказался рядом
Твой малый лес и сокровенный вход.

Листаешь лес, как черновик возврата,
Неправленный с послевоенных пор.
Так твой отец входил в леса когда-то —
И про тебя был тоже уговор.

Солдатики затихли под корнями —
Кровавый, металлический привал.

И к нашему костру прибилось пламя,
В котором этот лес отвоевал.

Ласкает лес идущего, как залежь
Упавших звезд за многие года:
Ты их взахлеб собою собираешь,
Пока внутри шевелится звезда,

Пока тебя ведет по циферблату,
За всех и восхищает, и тошнит,
Ты помнишь Пана, помнишь Гайавату,
И божествами тоже не забыт.

 


            * * *
А тело движется на запах,
Без фонаря к нему идет
Кто был давно и прочно заперт,
Но вдохом обнаружил вход,
Где слиплись камфора и мята
И хочется лизнуть тайком
Жестокий мускус невозврата
И затаить под языком.
Надежно голову теряя,
Ее под ложечкой прижав,
Так радостно дойти до края,
Который вместе всплеск и сплав…
И выйти из-за поворота
Растерянной, совсем другой,
Сквозь запах притяженья рода,
Совпавший с этою ходьбой.

 


            Акростих

Ласкайся взахлеб, за живое
Юлой напряженье держи,
Бери, где сошлось без припоя
И дательны все падежи.
Медовая эта минута,
Откуда, я знаю, течет
Мужчиной и женщиной в чудо —
Укромный свой чудоворот.

 


            * * *
И как мне добыть из себя тебя?
Твой дождик в моей крови
Не выпить. Слетела внутри резьба —
Не вытащишь, как ни рви.

Чтоб там, где частицею и волной
Ты больше чем был со мной,
Упрямая качка, снимая слой,
Выпрастывала другой.

А может, когда-то еще мне дашь —
Увидеть, что мы вдвоем.
И станет прибежищем воздух наш,
Который взаймы берем.

 


            * * *
Пока ты сам себе почтовая бумага,
Исчерканное в кровь межстрочное руно,
И самый тонкий нерв шуршит, как дно оврага,
Когда ты ищешь то, чего там нет давно,
Ответ уже пришел — он за твоей спиною,
Но кажется, что ты за ним — наоборот;
Осталось повторять: “Я этого не стою,
Я стою большего — всей полноты пустот…”



            * * *

А. Кабанову

Все меньше слов, которым можно
Доверить то, что между слов,
В себе, помеченном подкожно,
Растормошить случайный слог
До чистой длительности силы,
Живородящей за двоих;
Они ведь никогда не сыты —
Писавшие голодный стих.
Как если бы у края тела
Внезапно остановлен был
И после смотришь обалдело,
Совсем без крови и чернил.
Дописывая родниками,
И ведь неправда, что водой,
Пока еще со светляками,
А не с червями мы с тобой.

 


            * * *
Я тех даров не растеряю,
Тяжелых, памятных даров,
С которыми пройти по краю
Не всякий рифмоплет готов.

Но страшно к слову возвратиться,
Когда побегом разорен
И в горле только вереница
Больных глаголов и имен.

Пусть кто-то скажет, что не крепок
Мой дух, не справилась вполне,
Но столько сцепок и зацепок
У этой высоты на дне!

Лесопоклонница шальная,
Затоплен твой огнеповал.
Я снова никого не знаю,
Но кто-то же меня узнал?