Эмили Дикинсон в переводах с английского Ильи Липеса
Илья Липес. Родился в Украине. Жил в Чернигове, Славутиче, Москве и Иерусалиме. Руководил литературной студией Чернобыльской атомной станции после произошедшей там аварии. Живёт в Торонто (Канада). Многие годы занимается переводом классической поэзии с английского, украинского и иврита на русский язык. Пишет также стихи на русском и украинском языках. Является победителем и призёром нескольких международных поэтических фестивалей. Его стихи и переводы неоднократно печатались в русских газетах и журналах Канады, США и Израиля. В 2008 году в Торонто вышла книга стихов и переводов Ильи Липеса «Лирика. Переводы и стихи» на русском и украинском языках. Редактор отдела литературного перевода журнала «Эмигрантская лира». Руководит семинаром художественного перевода в г. Торонто, Канада.
Эмили Дикинсон (1830-1886) – одна из самых загадочных и современных поэтов, хотя это и звучит довольно странно. Она является самым переводимым поэтом в наше время. Трудно найти сферу человеческих отношений, глобальных проблем взаимоотношения человека и Всевышнего, нравственных и сугубо личных переживаний, которых бы не коснулась в своих стихах Эмили. Причём это всегда высокая поэзия, иногда с двойным, тройным смыслом. При жизни Эмили Дикинсон были напечатаны всего несколько её стихотворений. Больше 20 лет она провела в самоизоляции.
Эмили Дикинсон в 16 лет. Дагерротип.
От переводчика
Я уже много лет занимаюсь творчеством Эмили Дикинсон. Перевёл около 100 её стихотворений на русский язык. Поэзия Эмили Дикинсон полна аллюзий, метафор, имеет сложный лексический состав, а также непростую систему пунктуаций. Поэтому переводить её стихотворения крайне сложно, обойтись без каких-либо трансформаций невозможно. Главное, чтобы при чтении переводов Эмили Дикинсон оставалось впечатление о ней как о глубоком, философском и самобытном поэте, чьи образы, мелодика, метафоры раскрывают её непростые взаимоотношения с Создателем и миром.
И. Л.
1732 Я дважды повидала смерть – И вот опять она. Неужто я и в этот раз На жизнь обречена. И будет вновь огромный мир Мучительно изжит. – Разлука – всё, чем страшен ад, И всё, что рай сулит. 1140 Дом съёжился, обложенный вплотную – Сутулой ночью, Бросая жёлтую недолговечность – В глубокий вечер. А ветры отмаршировали, У листьев передышка… – Ноябрь повесил свой гранитный кивер – На бурый гвоздь. 1286 Нет корабля, который перенёс бы Подобно книге нас через века. Нет скакуна, которому уступит Гарцующей Поэзии строка. Она умчит в любую даль без пошлин Любого прощелыгу, словно пух. – Ах, до чего доступна колесница, Безропотно несущая наш Дух! № 37 До того, как замёрзнет пруд, И коньки заскользят по льду, И от злого ветра щека Разрумянится на виду, До того, как скосят траву, И придёт Рождество в дом, – Совершится чудо со мной Рядом – там, почти за углом, Где гуляла в летние дни. До него полмили пути: Нужно только железный мост Обязательно перейти. Это чудо чудес лишь со мной Будет и говорить и петь. – Платье, мокрое всё от слёз, Я смогу ли тогда надеть? 1203 Необъяснимо наше прошлое: Вглядись в его лицо однажды, И благородство и бесславие Наверно там увидит каждый. Но плохо будет безоружному При встрече с ним, пусть ненароком. – У прошлого удар не тот уже, Но бьёт оно порой жестоко. 224 Всё, чем владею я – стихи. Упрямо шлю их Вам. Так звёзды предлагает ночь Глядящим вниз глазам. Звездою можно пренебречь, Шагая по прямой. – Но пусто небо – и беда: Найдёшь ли путь домой? 77 Услышала: «Побег, побег!» – И кровь стучит в виске. – И снова жажда унестись В безудержном броске. Услышала: «Подавлен бунт: В тюрьму вошли войска», Но всё ж решётку я трясу. – Пусть без толку пока. 1397 Казалось, мчались улицы галопом – И – замерли. – Черно. Затменье за окном. – Всё онемело – Страхом сведено. Вот самый смелый выскользнул за двери: – Где Время? Не пропало ли?... Природа осторожно месит воздух В переднике опаловом. 303 Душа себе выбрала друга – И дверь на запор, А те, что из близкого круга, Исчезли с тех пор. Карета подъедет к воротам, – В поклоне король. И пусть. Да и мало ли кто там… – Её не неволь! Она мне знакома… Поймите: Претит ей толпа. – А створки закрыты. – В граните Её скорлупа! 739 Я принимала за покой Немую пустоту. – Так может грезиться земля Средь моря, на плоту Бедняге, выжившему в шторм. – Где пристань? Страшен счет Зазывным, ложным островам. – А сколько там ещё? 1275 Паук – художник вольный: Всегда особняком. А все его творенья В углах, под потолком Метлой любой служанки Оценены вполне. Отверженный мой гений, Дай, братец, лапку мне! 1774 Блаженство растворится вмиг, И след сотрется. – Мгла. А боль… Она не улетит – Бескрыла, тяжела… 1677 Покоем дышит мой вулкан, И, следуя молве, Там птицы мирно гнёзда вьют В некошеной траве. О, как пылают камни в нём! И лава – в ста шагах. Прорвётся разум – и вползёт В моё сиротство страх. 1182 Наверно, память – это дом. Там крыша есть, фасад… И неисхоженный чердак – Родного хлама склад. Ещё имеется подвал – Бездонный, но смотри, Не позволяй себя увлечь Тому, кто там – внутри. 30 Дрейфует по морю челнок, А ночь уже близка. – Кто лодку в гавань проведёт Во тьме, без маяка?... Сказали моряки: «Вчера, Когда закат поблёк, Внезапно вздыбилась волна – И утонул челнок». Сказали ангелы: «Вчера, Когда рассвет был ал, Челнок переборол испуг, Расправил паруса – и вдруг – Ушёл за грозный вал!» 1548 Нечаянная встреча. Мечтали… Знали бы, Что раз в столетье промах Такой вот у судьбы, – Капризной, старой скряги. Как золото Мидас, Она всё копит счастье, Не замечая нас. 441 Это – послание миру. – Меня он услышать не смог. – Рассказанные природой Каких-то несколько строк.
Их приютят руки Из будущих, дальних дней. – Потомки мои родные, Будьте ко мне добрей.
Вернуться назад
|