Родился в 1999 году в Минске. Учился в СШ №19 и в лицее №2. Сейчас – студент юридического факультета БГУ. Публикуется впервые.
Илья Поклонский молод. И как стихотворец, и как человек, он в начале пути. Недостаток житейского опыта и недостатки опыта литераторского – очевидны. Стилистические неточности, сомнительные словообороты, нарушения метра и ритма, связанные с неточным ударением, видны невооружённым взглядом. Он ещё в поисках своей, незаёмной, интонации, своего голоса. Романтические страсти в его, тяготеющих к балладности, стихах пока отдают юношеским мировосприятием. Ему нужна школа. Но при всём при этом, в текстах подборки присутствуют образность, экспрессия, искренняя взволнованность. Первая публикация – только аванс, надежда на то, что необходимые обретения не заставят себя ждать.
Д. Ч.
НА ВЕТРУ
* * * Усталый, зябкий, тусклый свет от лунного огрызка, Отметины холодных звёзд в поблекшей пустоте, В железной дождевой трубе рыдает ветер-призрак, В ослепшем свете фонаря чернеет чья-то тень. Устало смотрит небо вниз незрячими глазами, Струится отсвет фонаря в осенних луж стекло, Кто в этом свете на углу, как изваянье, замер? Он всё стоял, и я стоял, и только время шло. И только вниз глядела высь в мерцании алмазном, И листья жёлтые неслись со свистом мимо нас, Я робко в лужу посмотрел и в отраженьи грязном В ней чистый отыскал один единственный алмаз. Погас фонарь, исчезла тень, лишь я один во мраке, Ищу алмаз в сплошной грязи и слышу, как вдали Грызут холодный труп луны продрогшие собаки И лают в грозной темноте, далекой от земли. * * * Я мчал в грозу и в ночь на лошади взбешённой, Холодный ветер дул и щекотал гортань, Стояла чья-то тень во мгле опустошённой, Простёрши к небесам сияющую длань. Носились надо мной в конвульсиях зарницы, И шум тяжёлых крыл мне слышался в ночи, И в судорожной тьме мелькали чьи-то лица, Из глаз слепых струя холодные лучи. И в блеске надо мной метался древний хаос, И мчался рой миров во мраке надо мной, И плащ мой трепетал, как будто чёрный парус, Как крылья трепетал, вздымаясь за спиной. А после гром затих, и молнии погасли, Рассеялся туман, и тени унеслись, И только рог луны гляделся к звёздам в ясли, И конь мой тихо ржал в полуночную высь. Я тише поскакал, я видел, как в долине, Меж двух огромных скал, безмолвна и слепа, Как древний звездочёт во тьме стоит твердыня, Вокруг остатки тел, доспехи, черепа. Там ветер не шумит, не шепчут нежно травы, Там птицы не кричат, и только иногда Усядется сова на чей-то шлем кровавый И скатится с небес сгоревшая звезда. Над башнею во тьме извивы белых молний, И тянутся ко мне из мрака сотни рук, И мёртвые уста мне шепчут: «Долг исполни, И нас освободи от наших страшных мук». И я скачу быстрей к раскрывшимся воротам, И в грозной тишине смолкают голоса, И раздаётся глас, он спрашивает: «Кто там?», И я, презрев испуг, смотрю на небеса. И чем мой взгляд туда прямее и бесстрашней, Тем ярче и плотней сжимаются пучки Всех молний надо мной, как будто бы над башней, Огромных злобных глаз вдруг вспыхнули зрачки. И я скачу туда, шальным ветрам переча, И я скачу туда, и ржёт, ликуя, конь, Быть может, обо мне поставят в память свечи, А, может быть, я сам затеплю их огонь. * * * Над пустующим сквером безлунное небо озябло, Кто-то бродит по тропкам в холодном осеннем дыму, Ветер, гасящий звёзды и листья срывающий с яблонь, Что-то шепчет вослед уходящему в мерзлую тьму. Пёс, бредущий за ним, растворяется в сумерках зыбких, Пёс уходит за ним в бесприютный безлиственный мрак, И в клубящейся мгле мне мерещатся отзвуки скрипки И печальный скрипач, облечённый в мерцающий фрак. Он играет для звёзд, он играет для листьев осенних, Для фонарных огней и ворон, открывающих клюв, И кричащих в простор, где толкутся безликие тени И всё плачут о чём-то, оплывшие свечи задув. И несутся над ним неуёмные зимние ветры, И срывают, как листья, гниющую кожу вещей, Гасят свет фонарей, увлекая в межзвёздные недра Силуэт одинокий в оборванном старом плаще. Кружат всюду ветра, и под звук обезумевшей скрипки Всё срывается с места и мечутся толпы теней, Всюду слышится хохот, но нету на лицах улыбки, И в тумане лишь ветер, да пятна слепых фонарей. А потом тишина... И смычок не змеится по струнам, И во мраке лишь чей-то далекий, чуть слышимый плач, Только стая ворон всё кричит над простором безлунным, И по листьям увядшим уходит безмолвный скрипач.
Вернуться назад
|