— Пиастры! Пиастры! — закричал Хрущев, мутно оглядывая выставочный зал. — Пикадоры! Писсуары! Папуасы! Он чувствовал, что произносит не те слова, которые хотел. Однако то самое, нужное и единственно правильное, как назло выскочило из головы, и это раздражало первого секретаря ЦК еще сильней. Приземистый, коренастый, с потной красной лысиной, Никита Сергеевич был переполнен злой энергией разрушения, требующей немедленного выхода наружу. В эти мгновения он напоминал гибрид носорога с работающим бульдозером.