ИНТЕЛРОС > №1, 2020 > Марксизм и вульгарный социоцентризм. Пара­доксы марксистской теории и практики

Валентин Бажанов
Марксизм и вульгарный социоцентризм. Пара­доксы марксистской теории и практики


03 апреля 2020

Философский журнал

2020. Т. 13.  1. С. 97–109

УДК 141.82

The Philosophy Journal

2020, Vol. 13, No. 1, pp. 97109

DOI 10.21146/2072-0726-2020-13-1-97-109

В.А. Бажанов

МАРКСИЗМ И ВУЛЬГАРНЫЙ СОЦИОЦЕНТРИЗМ.
ПАРАДОКСЫ МАРКСИСТСКОЙ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ*

Памяти Э.И. Колчинского

Бажанов Валентин Александрович – доктор философских наук, профессор. Ульяновский государственный университет. Российская Федерация, 432000, г. Ульяновск, ул. ЛТолстогод. 42; e-mail: vbazhanov@yandex.ru;web: http://staff.ulsu.ru/bazhanov

В статье анализируется ключевой принцип марксизма (марксизма-ленинизма) – принцип практики, который в области гносеологии функционирует в качестве кри­терия истины, а также установка на понимание сущности личности и иных обще­ственных явлений, которая формируется исключительно определенной социально-экономической реальностью (вульгарный социоцентризм). В операциональном смысле принцип практики фактически интерпретируется как принцип единства теории и практики. Показывается, что благодаря природе властных отношений в то­талитарных политических режимах, прежде всего при осмыслении особенностей реализации этого принципа в условиях идеологизированной науки, возникает пара­докс, который выражается в том, что на уровне практической деятельности (теоре­тический) принцип единства теории и практики в качестве критерия истины в силу действия эффекта «эхо-камер» смещался в область периферии. Этот эффект в тече­ние десятилетий позволял развиваться ненаучным концепциям, которые обещали существенные практические результаты, но долгое время оказывались фактически бесплодными. Вульгарный социоцентризм (социологизм) подпитывал феномен идео­логизированной науки, фактически активно пытаясь подавить натуралистические установки в биологии и препятствуя конструктивной реализации принципа практики. Данная ситуация разбирается на примере «мичуринской биологии» Т.Д. Лысенко, предлагается объяснение феномену влиятельности его фигуры в советской биологии. Рассматриваются причины, которые позволяли теоретическим концепциям Т.Д. Лы­сенко в условиях постоянных испытаний в сельском хозяйстве существовать без какого-либо заметного практического подтверждения в течение ряда десятилетий. На основании проведенного анализа делается вывод о том, как в условиях идеологи­зированной науки критерий научности в виде требования воспроизводимости экспе­римента выносится в область периферии методологического сознания.


* Исследование выполнено при поддержке РФФИ, грант 19‒011‒00007а «Проблема син­теза натурализма и социоцентризма в когнитивных исследованиях: истоки и значение для эпистемологии и философии науки».

98

Философия и научное познание

Ключевые слова: принцип единства теории и практики, социоцентризм, идеологи­зированная наука, Лысенко

Для цитирования: В.А. Бажанов. Марксизм и вульгарный социоцентризм. Пара­доксы марксистской теории и практики // Философский журнал / Philosophy Journal. 2020. Т. 13.  1. С97109.

Как известно, принцип практики занимает в марксистской философии цен­тральное место. Именно акцент на практике, роли практической деятельности в существовании человека и общества делал, так сказать, марксизм марксиз­мом. Начиная с первого тезиса К. Маркса о Фейербахе и до «Материализма и эмпириокритицизма» и «Философских тетрадей» В.И. Ульянова-Ленина практика наделялась статусом «выше (теоретического) познания, ибо она имеет не только достоинство всеобщности, но и непосредственной действи­тельности»1. Поэтому само собой разумеющейся установкой для любого марк­систа должна была служить установка, согласно которой «в практике должен доказать человек истинность, т.е. действенность и мощь, посюсторонность сво­его мышления»2. В области теории познания этот принцип воплощался как принцип единства теории и (материальной по своей сути) практики.

Между тем реальная история науки в условиях господства марксиз­ма-ленинизма в качестве государственной идеологии свидетельствует, на мой взгляд, не просто о невнимании, а – в условиях вульгарного соци­оцентризма (социологизма)3, который отличал феномен идеологизиро­ванной науки в СССР, – фактическом пренебрежении этим краеугольным принципом марксизма. Возможно, что этим принципом пренебрегали бессознательно, поскольку осознанное и рефлексивное следование этой марксистской догме неизбежно разрушило бы не только иллюзии по по­воду всесильности идей К. Маркса (и В.И. Ленина), но и доказательства их воплощения в действительность, а это уже заставило бы впасть в ересь и усомниться в аутентичном понимании и следовании духу и бук­ве марксизма самой коммунистической властью. Здесь кроется еще один парадокс марксистской теории и практики4, который сопутствует фено­мену идеологизированной науки, долгие годы доминировавшей в Совет­ском Союзе. Ключевой принцип этого учения провозглашался в теории, но не желал работать на практике.

В чем конкретно выражается этот парадокс, имея в виду реализацию основополагающего марксистского принципа практики, идеи единства тео­рии и практики? Какие факты свидетельствуют об игнорировании деятель­ности согласно этому принципу, причем игнорировании не единичном, а име­ющем перманентный и универсальный характер? Почему социоцентризм в его вульгарной форме способствовал фактическому игнорированию принципа


1 Ленин В.И. Философские тетради // Ленин В.И. Полн. собр. соч.: в 55 т. Т. 29. М., 1969. С. 195.

2 Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: в 39 т. Т. 3. М., 1955. С. 1‒2.

3 Понятия социоцентризма и социологизма употребляются в качестве равнозначных. См., например: Пружинин Б.И. Социологизм в эпистемологии (критические заметки) // Реля­тивизм, плюрализм, критицизм: эпистемологический анализ. М., 2012. С. 61‒79.

4 Бажанов В.А. Социальный климат и история науки. Парадоксы марксистской теории и практики // EpistemologyPhilosophy of Science / Эпистемология и философия нау­ки. 2007. Т. XI.  1. С. 146‒156.

В.А. Бажанов. Марксизм и вульгарный социоцентризм…

99

практики, требования воспроизводимости эксперимента в условиях идео­логизированной науки на протяжении десятков лет?

Эти и смежные с ними вопросы до сих пор активно обсуждаются и в со­временной зарубежной, и отечественной литературе, особенно в связи с раз­витием эпигенетики, которая с поверхностной точки зрения реанимирует, казалось бы, канувшие в Лету идеи Ламарка и популярные в СССР во второй трети двадцатого века замыслы Т.Д. Лысенко5. Несмотря на многочисленные труды, посвященные «феномену Лысенко», лысенкоизму, этот феномен, име­ющий важное социальное значение, активно обсуждавшийся на нескольких конференциях за рубежом в последние годы, даже в настоящее время харак­теризуется как «белое пятно» в социальной истории науки6. С точки зрения социальной эпистемологии и философии науки он также осмыслен далеко не в полной мере.

Данная статья отчасти посвящена восполнению этого пробела.

«Великая практика требует великой теории…»

Мысль Н.И. Бухарина, вынесенная в заголовок данного раздела статьи, занимала почетное место в его докладе на всемирном конгрессе по истории науки и техники в Лондоне в 1931 году7. Такой теорией, по Бухарину, конеч­но, является марксизм, а триумф социалистической революции в России, по существу, должен повлечь за собой не просто расцвет науки в новом об­ществе, а революцию в методах научного познания.

Анализ различных областей науки под углом зрения марксистской ме­тодологии, диалектико-материалистических представлений должен вскрыть качественно новые их законы и тем самым существенно продвинуть эти науки на пути познания природы, общества и человека. Это означало


5 Dejong-Lambert W., Krementsov N. On Labels and Issues: The Lysenko Controversy and the Cold War // Journal of History of Biology. 2012. Vol. 45. P. 373‒388; Колчинский Э.И. Н.И. Вавилов и Т.Д. Лысенко в пространстве историко-научных исследований // Природа. 2018.  1. С. 3‒14; Колчинский Э.И. «В бой идут одни старики…», или о перспективах возрождения лысенкоизма в России // Вопросы истории естествознания и техники. 2018.  1. С. 365‒384; Колчинский Э.И.Ермолаев А.И. Разгромный август 1948 года: как власть боролась с биологией // Политическая концептология. 2018.  3. С. 89‒112; Кол­чинский Э.И. Пятьдесят лет спустя: размышления над книгами, изданными к 130-летнему юбилею со дня рождения Н.И. Вавилова и накануне 70-летия августовской сессии ВАСХНИЛ // Вопросы истории естествознания и техники. 2018.  3. С. 559‒591; Harper P.S. Some Pioneers of European Genetics // European Journal of Human Genetics. 2017. Vol. 47. P. 1‒18; Wang Z., Liu Y. Lysenko and Russian Genetics: an Alternative View // European Journal of Human Genetics. 2017. Vol. 25. P. 1097‒1098; Harper P.S. Lysenko and Russian Genetics: Reply to Wang and Liu // European Journal of Human Genetics. 2017. Vol. 25. P. 1098; Gordin M. Lysenko Unemployed: Soviet Genetics after the Aftermath // ISIS. 2018. Vol. 109. No. 1. P. 56‒78.

6 Конашев М.Б. Лысенкоизм как «белое пятно» в «социальной истории науки». Ч1 // Со­циология науки и технологий. 2017. Т. 8.  2. С. 21‒30; Ч. 2. Т. 8.  3. С. 18‒24; Ч. 3. Т. 9.  2. С. 23‒37.

7 Bukharin N.I. Theory and practice from the standpoint of dialectical materialism // Science at the Crossroads. Papers Presented to the International Congress of the History of Science and Technology Held in London from June 29th to July 3rd, 1931 by the delegates of the U.S.S.R. L., 1931. https://www.marxists.org/archive/bukharin/works/1931/diamat/index.htm (дата обра­щения: 25.05.2019).

100

Философия и научное познание

В.А. Бажанов. Марксизм и вульгарный социоцентризм…

101

«диалектизацию» физики, биологии и других естественных наук, равно как и наук социально-гуманитарного профиля, а значит, и отход от натурализма, который настаивал на эмпирическом базисе науки, в сторону идеологиче­ских представлений, а значит, и в немалой степени к социоцентризму.

Н.И. Бухарин фактически придерживался метода «идеологического соответствия», согласно которому на прогрессивной стадии развития об­щественных систем порождается прогрессивная наука, а на стадии их ре­гресса наука неизбежно теряет свой познавательный потенциал и вы­рождается в псевдонауку. Так, в книге «Социально-экономические корни механики Ньютона», которая явилась определенным развитием также лон­донского доклада 1931 года и увидела свет на русском языке в 1933 году, в духе метода идеологического соответствия Б.М. Гессен, который ныне считается родоначальником таких влиятельных направлений в философии науки, как экстернализм и социальные исследования науки (socialstudies of science), рассуждал о том, что в эпоху Ньютона «подымающаяся буржу­азия ставит естествознание себе на службу, на службу развитию произво­дительных сил… Являясь для этого времени наиболее прогрессивным классом, она требует наиболее прогрессивной науки»8. Это означает, что наука нового – социалистического – общества должна решительно преодо­леть «буржуазное» наследие, которое заставляет ее «отставать от жизни», и, руководствуясь революционной теорией Маркса и Ленина, наука долж­на качественно преобразиться, предоставив производительным силам ши­рокие горизонты развития. Вера в появление такого рода науки, питаемой марксистской методологией, была характерна для очень многих советских ученых того периода.

Отчетливо выраженный социальный реализм и вульгарный социоцен­тризм марксизма в его советской версии, явно культивировавшие социаль­ный детерминизм и неявно предполагавшие безусловную доминанту целого над частью, исходили из той посылки, что обществу, вооруженному передо­вой идеологией, под силу воспитать и принципиально нового человека, ко­торый всецело является вершителем своей судьбы и смелым строителем своего будущего, или же перевоспитать («перековать») человека старой формации. Сущность человека определяется совокупностью всех обще­ственных отношений, провозглашал Маркс, а, следовательно, преобразова­ние общественных отношений не может не изменить сущность человека. Естественный компонент сущности человека, задаваемой самой природой, его биологическими и физиологическими особенностями, как и следовало из установки вульгарного социоцентризма, здесь фактически принимался во внимание лишь как совершенствование его физических данных, важных для строительства нового общества. Главное – воспитание (или перевоспи­тание). Именно это убеждение, например, воплощалось в педагогической системе А.С. Макаренко. Это же убеждение от мира человека было факти­чески экстраполировано и на растительный мир. Наиболее активным про­водником этого убеждения в практической плоскости аграрной науки и рас­тениеводства выступал Т.Д. Лысенко.


8 Гессен Б.М. Социально-экономические корни механики Ньютона. Государственное тех­нико-теоретическое изд-во. М.; Л., 1933. С. 24. Подробнее см.: Bazhanov V. Social Milieu and Evolution of Logic, Epistemology, and the History of Science: The Case of Marxism // Epistemology and the Social. Amsterdam, 2008. P. 157‒169.

Что требуется практике, чтобы показать
«действенность, мощь, посюсторонность» нашего мышления?

Как понимать, что «вся живая человеческая практика врывается в самое теорию познания, давая объективный критерий истины»9? Если практическая деятельность представляет собой чувственно-предметную, целеполагающую деятельность человека, то каковы ее особенности в плане демонстрации «дей­ственности, мощи, посюсторонности»нашего мышления? Раз практическая деятельность есть процесс, то возникает вопрос, в частности, о такой ее осо­бенности, как (примерная) длительность этого процесса, достаточная для того, чтобы практика могла приобрести статус объективного критерия истины. До­статочен ли одномоментный эпизод («факт»)? Или нужен год, порой десятиле­тие, а то и век? В ортодоксальном марксизме, насколько мне известно, на этом вопросе внимания не заостряли. Между тем понятно, что в силу (опять-таки марксистского) принципа конкретности истины однозначного ответа на этот вопрос дать невозможно. И тем не менее в случае более или менее стойкого убеждения в правомерности и существовании научнойистины требуется вос­производимость экспериментов, фиксирующих определенные факты.

Воспроизводимость неявно подразумевает наличие некоторого времен­ного промежутка, достаточного для этой процедуры и ее оценки. Таким об­разом, своего рода операциональный аспект практики как критерия истины – это как минимум очевидная воспроизводимость опыта (и соответствующей фактологии). И вот здесь обнажается парадокс принципа марксистской тео­рии и практики: теория предписывает следование практике как критерию объективной истины, но в атмосфере феномена идеологизированной науки, характерной для (по меньшей мере) 1920‒1950-х годов существования Со­ветского Союза и других коммунистических государств, для ряда громких кампаний и эпизодов обнаруживается стойкая, продолжающаяся десятилети­ями по причине действия эффекта «эхо-камеры» (о котором будет сказано ниже) «когнитивная слепота», которая фактически для некоторых ситуаций в науке упраздняла стержневой принцип марксизма (единства теории и прак­тики): фактор невоспроизводимости опыта в течение десятилетий фактиче­ски не играл сколько-нибудь значимой роли ни в государственных решениях, ни в процессе ассимиляции неподтверждаемых практикой теорий заметной частью научного сообщества. Как такое могло иметь место?

Феномен Лысенко как квинтэссенция идеологизированной науки

Феномен Лысенко, обстоятельства его взлета и роль в разгроме отече­ственной генетики подробно и глубоко описаны в литературе10. Я затрону лишь тот аспект этой истории, который непосредственно касается принципа


9 Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Ленин В.И. Полн. собр. соч.: в 55 т. Т. 18. М., 1968. С. 198.

10 Joravsky D. The Lysenko AffairChicagoL., 1986; Эфроимсон В.П. О Лысенко и лы­сенковщине // Вопросы истории естествознания и техники1989 1. С. 79‒93;  2. С. 132‒137;  3. С. 96‒109;  4. С. 100‒111; Медведев Ж. Взлет и падение Лысенко. М., 1993; Сойфер В. Власть и наука. История разгрома генетики в СССР. М., 1993; Roll-Hansen N. The Lysenko EffectThe Politics of Science. Amherst (N.Y.), 2005; Dejong-Lam­bert W., Krementsov N. On Labels and IssuesP. 373‒388; Колчинский Э.И. Н.И. Вавилов и Т.Д. Лысенко в пространстве историко-научных исследований. С. 3‒14; Грэм Л. Лысен­ко вблизи // Историко-биологические исследования. 2018. Т. 10.  1. С. 42‒51.

102

Философия и научное познание

единства теории и практики. В контексте многих идеологических устано­вок, ограничивающих возможности критической рефлексии, последователь­ного воплощения в жизнь данного принципа вряд ли можно было ожидать. Среди закономерностей становления и развития коммунистических режи­мов феномены идеологизированной науки и вульгарного социоцентризма воспроизводились в той или иной форме с жесткой (можно даже утвер­ждать – неминуемой) регулярностью.

Для революционно настроенной части российского общества, которая стремилась к переустройству социума на базе новой идеологии, было ти­пичным подозрительное отношение к «буржуазной»«правительственной» науке, которое означало сомнение в том, что она способна достичь объек­тивной истины. Такое отношение выражали не только сторонники Маркса и Ленина, но и, например, анархисты (М.А. Бакунин и П.А. Кропоткин). После Октябрьского переворота новое общество взывало к созданию «про­летарской» науки (А.А. Богданов), надеясь на ее невиданные достижения.

В фигуре Т.Д. Лысенко удачным образом как раз и сконцентрировались черты ученого нового типа: человек из гущи народа (украинских крестьян), получивший и среднее образование (училище садоводства), и высшее в аг­рарном вузе (заочное). Был вовлечен в опыты по селекции растений (но ма­тематически обработать результаты опытов самостоятельно не мог; стати­стику не только не понимал, но и отвергал ввиду того обстоятельства, что «наука – враг случайностей»). В 1928 году выходит его (как оказывается, фактически единственная) более или менее объемная научная работа (бóль­шую часть которой занимали таблицы данных; впоследствии в публикациях Лысенко доминировал публицистический и пропагандистский стиль). Благо­даря своей энергичности был замечен рядом видных агробиологов и, глав­ное, представителями власти.

Н.И. Вавилов, избранный действительным членом АН СССР в 1929 году и возглавивший Всесоюзную академию сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина (ВАСХНИЛ), способствовал продвижению исследователя из на­рода, который в 1934 году был избран действительным членом АН Украин­ской ССР, а через год – действительным членом АН СССР и награжден орде­ном Ленина. Еще в конце 1920-х годов «по инициативе наркомзема УССР А.Г. Шлихтера началась агрессивная пропаганда мифа о народном академи­кеЛысенко», которая граничила едва ли не с его «сакрализацией»11. Между тем в профессиональном плане, согласно отзывам действительно квалифици­рованных оппонентов, Лысенко был малограмотен, замещая качества иссле­дователя общественной активностью и выступлениями в духе передовиц «Правды» в средствах массовой информации (включая и в возглавляемом им журнале «Яровизация»). Пользуясь высоким положением, достигнутым бла­годаря своему происхождению и публичной активности, он фонтанировал все новыми и новыми проектами: обещал правительству резкое, едва ли не фан­тастическое увеличение урожайности зерновых путем своего рода быстрого «воспитания» растений разными методами, например перекрестного скрещи­вания опылителей, радикального продвижения ряда культур (например, аб­рикоса и винограда) на север и т.п.12 Наиболее известен метод яровизации,


11 Колчинский Э.И. Н.И. Вавилов и Т.Д. Лысенко в пространстве историко-научных иссле­дований. С. 4.

12 См.: Любищев А.А. О монополии Т.Д. Лысенко в биологии. Ульяновск, 2004. С. 308‒311.

В.А. Бажанов. Марксизм и вульгарный социоцентризм…

103

который как бы транслировал крестьянский обычай работы с семенами в об­ласть агробиологии (вместо их согревания перед посевом предлагалось их охлаждение, которое якобы позволит семенам адаптироваться к неблагопри­ятным погодным условиям, «воспитать» их для всходов, если весна выдается холодной). «Обещания Лысенко в краткие сроки вывести устойчивые сорта и путем яровизации повысить урожайность давали шанс партийным функци­онерам избежать ответственности за коллективизацию и голодомор», – заме­чает Э.И. Колчинский13.

Между тем опыты, проверяющие метод яровизации, посевы по стерне, культивирование ветвистой пшеницы, как и многие другие проекты Лысен­ко, продолжались многие годы, но какие-либо положительные результаты отсутствовали.

Во время Великой Отечественной войны страна отчаянно нуждалась в каучуке. Лысенко предложил получать каучук посредством гнездовых по­садок среднеазиатского растения кок-сагыза. Попытки получения достаточ­ного количества каучука из кок-сагыза также продолжались довольно дли­тельное время, но этот каучук в буквальном смысле был на вес золота и поэтому получаемые объемы никак не могли удовлетворить государствен­ные потребности, которые в тот период удовлетворялись синтетическим ка­учуком не очень высокого качества. Лишь по ленд-лизу в СССР была пере­дана более совершенная технология получения синтетического каучука.

Таким образом, и в случае каучука Лысенко ничего не добился. Субтро­пические культуры так и не прижились в северных районах.

Многие крупные биологи серьезно критиковали деятельность Лысенко. Они напрямую обращались к руководителям страны, обосновывая колос­сальный вред, наносимый Лысенко сельскохозяйственному производству14. Лысенко и его последователи упорно игнорировали эту критику на том основании, что она инспирирована врагами социалистического отечества и отечественной науки, которая противостоит вырождающейся буржуазной науке. Критику Лысенко власти также совершенно не замечали, хотя секре­тарь ЦК ВКП(б) А. А. Жданов, в 1946‒1947 годах главный идеолог партии, и его сын Ю. А. Жданов, с декабря 1947 года возглавлявший отдел науки ЦК ВКП(б), скептически относились к работам Лысенко15. Тем не менее благо­желательное отношение Сталина нивелировало любые попытки критической оценки деятельности Лысенко. Тоталитарный политический режим требовал слияния личности с личностью «вождя», причем этот феномен едва ли не «голографически»воспроизводился на всех ответвлениях вертикали власти. Лысенко был назначен властью «вождем» в области агробиологии.

Исповедуя марксизм-ленинизм, верховная власть СССР, вопреки смыслу ключевого принципа марксизма (единства теории и практики), упорно не об­ращала внимания на многолетнюю негативную сельскохозяйственную прак­тику Лысенко. Здесь действовала система «эхо-камер и/или эпистемических пузырей» (epistemic echo chambersepistemicbubbles). Эпистемическими «эхо-камерами» или «пузырями» сейчас в философии науки и социальной


13 Колчинский Э.И. Н.И. Вавилов и Т.Д. Лысенко в пространстве историко-научных иссле­дований. С. 11.

14 Эфроимсон В.П. Указ. соч.

15 Вавилов Ю.Н. Обмен письмами между Т.Д. Лысенко и И.В. Сталиным в октябре 1947 г. // Вопросы истории естествознания и техники1998.  2. С. 153‒154.

104

Философия и научное познание

эпистемологии называют ситуации, в которых информация о каких-либо яв­лениях черпается из заведомо и принудительно ограниченных источников, игнорирующих или даже подавляющих альтернативные источники16. Отсю­да и вытекала «когнитивная слепота» и власти, и многих сторонников Лы­сенко, которые как бы и находились в эпистемической эхо-камере, в преде­лах которой они «слышали» только свои собственные голоса.

Лысенко к тому же успешно удалял своих критиков (из жизни; кому вез­ло больше – лишь из науки). На сессии ВАСХНИЛ 1948 года он разгромил отечественных генетиков, провозгласив «единственно научной» лишь мичу­ринскую агробиологию, которая коренным образом отличается от «менделе­евско-моргановской» генетики. Еще в 1940 году он был назначен директором Института генетики АН СССР, заменив репрессированного и позже погиб­шего в саратовской тюрьме Н.И. Вавилова. Сопротивление Лысенко продол­жали оказывать физики и математики, среди которых было немало влиятель­ных и именитых ученых. Однако вплоть до потери власти Н.С. Хрущевым в 1964 году Лысенко был «непотопляемым».

Чем можно объяснить феномен невероятного академического долгожи­тельства Лысенко в условиях фактического краха всех практических вопло­щений его идей?

Власть как духовная опора идеологизированной науки

Лысенко был обласкан властью. Именно власть объясняет его «могуще­ство» и фактор академического долгожительства, несмотря на отсутствие каких-либо убедительных доказательств практических приложений его теоретических конструкций. Ему покровительствовал в период его взлета и утверждения властного академического положения в биологии президент АН СССР в 1936‒1945 годах ботаник В.Л. Комаров, который по существу разделял взгляды Ламарка, относящиеся к наследованию приобретенных признаков17. Сам же Лысенко и его сторонники, фактически следовавшие


16 Baumgaertner B. Yes, No, Maybe So: A Veritistic Approach to Echo Chambers Using a Trichoto­mous Belief Model // Synthese. 2014. Vol. 191. P. 2549‒2569; Boyd K. Epistemically Pernicious Groups and the Groupstrapping Problem // Social Epistemology. 2018. Vol. 33 (1). P. 61‒73.

17 Современная эпигенетика лишь с поверхностной точки зрения напоминает ламаркизм, но развивается в контексте неодарвинизма, поскольку изучает влияние среды на молекулярные процессы, существенно влияющие на активность генома без изменения последовательно­сти ДНК в самих генах. Это обстоятельство позволяет, однако, в определенном смысле го­ворить о некоторой слабой форме неоламаркизма (Transformations of LamarckismFrom Subtle Fluids to Molecular Biology. Cambridge (Mass.), 2011; Wang Y., Liu H., Sun Z. Lamarck Rises from his Grave: Parental Environment-Induced Epigenetic Inheritance in Model Organisms and Humans // Biological Reviews. 2017. Vol. 92. P. 2084‒2111). Развитие эпигенетики на ран­них этапах, когда механизмы наследования некоторых приобретенных признаков были еще не известны, отчасти тормозилось невольными параллелями с лысенкоизмом и воспомина­ниями о черных днях и разгроме генетики в СССР. Эпигенетика вдруг стала использоваться некоторыми российскими биологами с целью реабилитации Лысенко. Между тем архаич­ные идеи Лысенко не имеют никакого отношения к современной эпигенетике. Этот факт убедительно обосновывается и зарубежными (Deichmann UEpigeneticsThe Origins and Evolution ofa Fashionable Topic // Develomental Biology2016. Vol. 416. P. 253; Harper P.S. Lysenko and Russian GeneticsP. 1098), и отечественными учеными (Голубовский М.Д. При­зрак Лысенко и его современные инкарнации // Историко-биологические исследования. 2015. Т. 7 (2). С. 115‒130; Колчинский Э.И. «В бой идут одни старики…». С. 365‒384).

В.А. Бажанов. Марксизм и вульгарный социоцентризм…

105

106

Философия и научное познание

в своих примитивных концепциях, предполагавших «воспитание» растений, Ламарку (и по существу вульгарному социоцентризму), объявляли себя по­следователями Ч. Дарвина, в пику буржуазному космополитизму воплоща­ющими в действительность заветы И.В. Мичурина. Главное же заключается в том, что Лысенко покровительствовал сам И.В. Сталин, который в пись­мах даже обращался к Лысенко по имени и отчеству, что было довольно редким явлением18.

В воспоминаниях о великом отечественном генетике Н.К. Кольцове при­водят эпизод, который иллюстрирует могущество Лысенко. Еще в начале 1935 года, на 2-м Всесоюзном съезде колхозников-ударников Т.Д. Лысенко был открыто и горячо поддержан Сталиным (такие эмоциональные акты были совсем не характерны для Сталина). «Народный академик действовал психологически выверенно, он знал, на что упирать, чтобы понравиться, вся­чески показывая свою скромность, и, видимо, попал в десятку, заявив: То­варищи, разве не было и нет классовой борьбы на фронте яровизации?. Тут Сталин встал с места и, аплодируя, выкрикнул в зал: Браво, товарищ Лы­сенко, браво!. Демонстративное одобрение вождя перевешивало оценки любых, взятых вместе, ученых экспертов»19.

Борьба против космополитизма означала утверждение отечественных авторитетов – основололожников в науке. В агробиологии на роль такого ав­торитета был выбран И.В. Мичурин, а подхватить эстафетную палочку раз­вития мичуринского творческого наследия было доверено «народному» ака­демику Лысенко, который и отстаивал принципы пролетарского подхода к растениеводству.

Тоталитарный режим, создавший атмосферу, благоприятствующую воз­никновению и развитию феномена идеологизированной науки и эффекта «эхо-камеры», обладал свойством «свехпроводимости», которое, в частно­сти, выражалось в том, что оценки и суждения «вождя», первого человека в государстве, без искажений распространялись на всех, кого они касались. Под этим «зонтиком» и оказался Лысенко, и пребывал под ним не только при безграничной власти Сталине, но и при менее могущественном Хруще­ве. Их «когнитивная слепота» заставляла «вертикаль власти» закрывать гла­за на многочисленные пустые обещания «райских кущ» в сельском хозяй­стве, но практическую бесплодность идей Лысенко.

Марксизм-ленинизм в практической деятельности помещал принцип единства теории и практики в качестве критерия истины в область далекой пе­риферии. Нельзя также не обратить внимания на то обстоятельство, что марк­систско-ленинская идеология и ее носитель, советская власть, если перефрази­ровать известное выражение К. Маркса, в своем революционном порыве не нуждались в помощи «духов прошлого» и не заимствовали у них «имена, боевые лозунги, костюмы». Прошлое отрицалось не диалектически, а скорее «метафизически», то есть через марксистское истолкование сущности «мета­физического метода» как «голого отрицания». Если иметь в виду критерий воспроизводимости, то можно заключить, что в иных вариантах доктрина марксизма в том виде, в котором она замышлялась создателями в отношении науки, на практике оказалась осуществимой с большими искажениями.


18 Вавилов Ю.Н. Обмен письмами между Т.Д. Лысенко и И.В. Сталиным в октябре 1947 г. С. 164.

19 Бабков В.В. Н.К. Кольцов и его институт в 1938‒1939 гг. // Онтогенез. 1992.  4. С. 447; Раменский Е.В.Николай Кольцов: Биолог, обогнавший время. М., 2012. С. 322.

Список литературы

Бабков В.В. Н.К. Кольцов и его институт в 1938‒1939 гг. // Онтогенез. 1992.  4. С. 443‒459.

Бажанов В.А. Социальный климат и история науки. Парадоксы марксистской теории и практики // Epistemology & Philosophy of Science / Эпистемология и философия науки. 2007. Т. XI 1. С. 146‒156.

Вавилов Ю.Н. Обмен письмами между Т.Д. Лысенко и И.В. Сталиным в октябре 1947 г. // Вопросы истории естествознания и техники. 1998.  2. С. 153‒157.

Гессен Б.М. Социально-экономические корни механики Ньютона. М.; Л.: ГТТИ, 1933. 77 с.

Голубовский М.Д. Призрак Лысенко и его современные инкарнации // Историко-биологические исследования. 2015. Т. 7 (2). С. 115‒130.

Грэм Л. Лысенко вблизи // Историко-биологические исследования. 2018. Т. 10.  1. С. 42‒51.

Колчинский Э.И. Н.И. Вавилов и Т.Д. Лысенко в пространстве историко-научных исследований // Природа. 2018.  1. С. 3‒14.

Колчинский Э.И. «В бой идут одни старики…», или о перспективах возрождения лысен­коизма в России // Вопросы истории естествознания и техники. 2018.  1. С. 365‒384.

Колчинский Э.И. Пятьдесят лет спустя: размышления над книгами, изданными к 130-летнему юбилею со дня рождения Н.И. Вавилова и накануне 70-летия августовской сессии ВАСХНИЛ // Вопросы истории естествознания и техники. 2018.  3. С. 559‒591.

Колчинский Э.И., Ермолаев А.И. Разгромный август 1948 года: как власть боролась с биологией // Политическая концептология. 2018.  3. С. 89‒112.

Конашев М.Б. Лысенкоизм как «белое пятно» в «социальной истории науки». Ч. 1 // Социология науки и технологий. 2017. Т. 8.  2. С. 21‒30; Ч. 2. Т. 8.  3. С. 18‒24; Ч. 3. Т. 9.  2. С. 23‒37.

Коновалов Ю.Б. Иосифу Виссарионовичу Сталину от академика Т.Д. Лысенко // Вопросы истории естествознания и техники. 1989.  2. С. 157‒166.

Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Ленин В.И. Полн. собр. соч.: в 55 т. Т. 18. М.: Политиздат, 1968. 525 с.

Ленин В.И. Философские тетради // Ленин В.И. Полн. собр. соч.: в 55 т. Т. 29. М.: Политиздат, 1969. 782 с.

Любищев А.А. О монополии Т.Д. Лысенко в биологии. Ульяновск: УлГПУ, 2004. 422 с.

Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: в 39 т. Т. 3. 2‒3-е изд. М.: Политиздат, 1955. C. 1‒4.

Медведев Ж. Взлет и падение Лысенко. М.: Книга, 1993. 348 c.

Пружинин Б.И. Социологизм в эпистемологии (критические заметки) // Релятивизм, плюрализм, критицизм: эпистемологический анализ / Отв. ред. В.А. Лекторский. М.: ИФ РАН, 2012. С. 61‒79.

Раменский Е.В. Николай Кольцов: Биолог, обогнавший время. М.: Наука, 2012. 388 с.

Сойфер В. Власть и наука. История разгрома генетики в СССР. М.: Лазурь, 1993. 706 c.

Эфроимсон В.П. О Лысенко и лысенковщина // Вопросы истории естествознания и тех­ники19891. С. 79‒93;  2. С. 132‒137;  3. С. 96‒109;  4. С. 100‒111.

Baumgaertner B. Yes, No, Maybe So: A Veritistic Approach to Echo Chambers Using a Tri­chotomous Belief Model // Synthese. 2014. Vol. 191. P. 2549‒2569.

Bazhanov V.A. Social Milieu and Evolution of Logic, Epistemology, and the History of Science: The Case of Marxism // Epistemology and the Social / Ed. by E. Agazzi, J. Echeverria, A.G. Rodriguez. Amsterdam: Rodopi, 2008. P. 157‒169.

Boyd K. Epistemically Pernicious Groups and the Groupstrapping Problem // Social Epistemo­logy. 2018. Vol. 33 (1). P. 61‒73.

Bukharin N.I. Theory and practice from the standpoint of dialectical materialism // Science at the Crossroads. Papers Presented to the International Congress of the History of Science and Technology Held in London from June 29th to July 3rd, 1931 by the delegates of the U.S.S.R. L.: Frank Cass and Co. 1931.https://www.marxists.org/archive/bukharin/works/1931/diamat/
index.htm (
дата обращения: 25.05.2019).

В.А. Бажанов. Марксизм и вульгарный социоцентризм…

107

Deichmann U. Epigenetics: The Origins and Evolution of a Fashionable Topic // Develomental Biology. 2016. Vol. 416. P. 249‒254.

Dejong-Lambert W., Krementsov N. On Labels and Issues: The Lysenko Controversy and the Cold War // Journal of History of Biology. 2012. Vol. 45. P. 373‒388.

Gordin M. Lysenko Unemplyed: Soviet Genetics after the Aftermath // ISIS. 2018. Vol. 109. Nо. 1. P. 56‒78.

Harper P.S. Some Pioneers of European Genetics // European Journal of Human Genetics. 2017. Vol. 47. P. 1‒18.

Harper P.S. Lysenko and Russian Genetics: Reply to Wang & Liu // European Journal of Human Genetics. 2017. Vol. 25. P. 1098.

Joravsky D. The Lysenko Affair. Chicago; L.: University of Chicago Press, 1986. 474 p.

Roll-Hansen N. The Lysenko Effect. The Politics of Science. Amherst (N.Y.): Humanity Books, 2005. 335 p.

Transformations of Lamarckism. From Subtle Fluids to Molecular Biology / Ed. by S.B. Gissis and E. Jablonka. Cambridge (Mass.): MIT Press. 2011. 480 p.

Wang Z., Liu Y. Lysenko and Russian Genetics: an Alternative View // European Journal of Human Genetics. 2017. Vol. 25. P. 1097‒1098.

Wang Y., Liu H., Sun Z. Lamarck Rises from his Grave: Parental Environment-Induced Epi­genetic Inheritance in Model Organisms and Humans // Biological Reviews. 2017. Vol. 92. P. 2084‒2111.

Marxism and ideologized science phenomenon.
Paradoxes of Marxist theory and practice*

Valentin A. Bazhanov

Ulyanovsk State University. 42 L. Tolstoy Str., Ulyanovsk, 432000, Russian Federation; e-mail: vbazhanov@yandex.ru; web: http://staff.ulsu.ru/bazhanov

The article analyzes the principle of practice, which is on of key principles of Marxism (Marxism-Leninism) that functions as a criterion of truth in epistemology, and a perspec­tive according to which the essence of a personality and of social phenomena is formed exclusively by the given social and economic reality (the vulgar sociocentrism). In fact, the principle of practice has been interpreted as a principle of the unity of theory and practice. The author claims that an inquiry into the features of practical implementation of this principle in terms of ideologized science reveals a paradox. The paradox has to do with the peripheral status received by that the principle of unity of theory and practice as a criterion of truth in totalitarian regimes and had little influence on decision making. Due to the so-called epistemic bubbles and/or echo-chamber effects, sociocentrism nur­tured the phenomenon of ideological science. This resulted in the long-lasting support for non-scientific concepts that promised significant practical results, but later proved fruit­less. This phenomenon is discussed on the material of the so-called “Michurin biology” developed by T.D. Lysenko. The author the reasons why the discipline developed by T.D. Lysenko remained “alive” for so long without any firm practical confirmation for several decades. It is argued that within the so-called ideological science, the scientific criterion of reproducibility of an experiment gets demoted to the periphery of the metho­dological consciousness.

Keywords: Marxism-Leninism, the principle of practice, sociomorphism, ideologized sci­ence, Lysenko


* The present study has been completed with financial support from the Russian Foundation for Basic Research under the Project No. 19‒011‒00007a “The problem of synthesis of naturalism and sociocentrism in cognitive science: origins and impact upon epistemology and philosophy of science”.

108

Философия и научное познание

For citation: Bazhanov, V.A. “Marksizm i vulgarnyi sotsiotsentrizm. Paradoksy mark­sistskoi teorii i praktiki” [Marxism and ideologized science phenomenon. Paradoxes of Marxist theory and practice], Filosofskii zhurnal / Philosophy Journal, 2020, Vol. 13, No. 1, pp. 97109. (In Russian)

References

Babkov, V.V. “N.K. Koltsov i ego institut v 1938‒1939 gg.” [N.K. Koltsov and His Institute in 1938‒139], Ontogenez, 1992, No. 4, pp. 443‒459. (In Russian)

Baumgaertner, B. “Yes, No, Maybe So: A Veritistic Approach to Echo Chambers Using a Trichotomous Belief Model”, Synthese, 2014, Vol. 191, pp. 2549‒2569.

Bazhanov, V.A. “Sotsialnyi klimat i istoriya nauki. Paradoksy marksistskoi teorii i praktiki” [Social Milieu and History of Science. Paradoxes of Marxist Theory and Practice], Epistemology & Philosophy of Science / Epistemologiya i filosofiya nauki, 2007, Vol. XI, No. 1, pp. 146‒156. (In Russian)

Bazhanov, V.A. Social Milieu and Evolution of Logic, Epistemology, and the History of Science: The Case of Marxism”, Epistemology and the Social, ed. by E. Agazzi, J. Echeverria, A.G. Rodriguez. Amsterdam: Rodopi, 2008, pp. 157‒169.

Boyd, K. “Epistemically Pernicious Groups and the Groupstrapping Problem”, Social Episte­mology, 2018, Vol. 33 (1), pp. 61‒73.

Bukharin, N. I. “Theory and practice from the standpoint of dialectical materialism”, Science at the Crossroads. Papers Presented to the International Congress of the History of Science and Technology Held in London from June 29th to July 3rd, 1931 by the delegates of the U.S.S.RLondon, Frank Cass and Co. 1931 [https://www.marxists.org/archive/bukharin/
works/1931/diamat/index.htm, accessed on
 25.05.2019].

Deichmann, U. “Epigenetics: The Origins and Evolution of a Fashionable Topic”, Develo­mental Biology, 2016, Vol. 416, pp. 249‒254.

Delong-Lambert, W. & Krementsov, N. “On Labels and Issues: The Lysenko Controversy and the Cold War”, Journal of History of Biology, 2012, Vol. 45, pp. 373‒388.

Efroimson, V.P. “O Lysenko i lysenkovshchine” [On Lysenko and Lysenkoism], Voprosy istorii estestvoznaniya i tekhniki, 1989, No. 1, pp. 79‒93; No. 2, pp. 132‒137; No. 3, pp. 96‒109; No. 4, pp. 100‒111. (In Russian)

Golubovskii, M.D. “Prizrak Lysenko i ego sovremennye inkarnatsii” [The Ghost of Lysenko and His Contemporary Incarnations], Istoriko-biologicheskie issledovaniya, 2015, Vol. 7 (2), pp. 115‒130. (In Russian)

Gordin, M. “Lysenko Unemplyed: Soviet Genetics after the Aftermath”, ISIS, 2018, Vol. 109, No. 1, pp. 56‒78.

Graham, L. “Lysenko vblizi” [Lysenko Up Close], Istoriko-biologicheskiye issledovaniya, 2018, Vol. 10, No. 1, pp. 42‒51. (In Russian)

Harper, P.S. “Some Pioneers of European Genetics”, European Journal of Human Genetics, 2017, Vol. 47, pp. 1‒18.

Harper, P.S. “Lysenko and Russian genetics: Reply to Wang & Liu”, European Journal of Human Genetics, 2017, Vol. 25, p. 1098.

Hessen, B.M. Sotsial'no-ekonomicheskie korni mekhaniki N'yutona [The Social and Economic Roots of Newton’s Principia]. Moscow; Leningrad: GTTI Publ., 1933. 77 pp. (In Russian)

Joravsky, D. The Lysenko Affair. Chicago; London: University of Chicago Press, 1986. 474 pp.

Kolchinskii, E. I. “‘V boj idut odni stariki…’, ili o perspektivah vozrozhdenija lysenkoizma v Rossii” [‘Some old people go to battle…’, or about the prospects for the revival of Lysenkoism in Russia], Voprosy istorii estestvoznanija i tehniki, 2018, No. 1, pp. 365‒384. (In Russian)

Kolchinskii, E.I. “N.I. Vavilov i T.D. Lysenko v prostranstve istoriko-nauchnykh issledovanii” [N.I. Vavilov and T.D. Lysenko in Context of History of Science Studies], Priroda, 2018, No. 1, pp. 3‒14. (In Russian)

В.А. Бажанов. Марксизм и вульгарный социоцентризм…

109

Kolchinsky, E.I. “Pyat’desyat let spustya: razmyshleniya nad knigami, izdannymi k 130-let­nemu yubileyu so dnya rozhdeniya N.I. Vavilova i nakanune 70-letiya avgustovskoy sessii VASKHNIL” [Fifty years later: reflections on books published for the 130th anniversary of the birth of N.I. Vavilova and the eve of the 70th anniversary of the August session of the Academy of Agricultural Sciences], Voprosy istorii yestestvoznaniya i tekhniki, 2018, No. 3, pp. 559‒591. (In Russian)

Kolchinsky, E.I. & Ermolaev, A.I. “Razgromnyy avgust 1948 goda: kak vlast borolas s biologiyey” [The crushing August 1948: how power struggled with biology], Politiche­skaya kontseptologiya, 2018, No. 3, pp. 89‒112. (In Russian)

Konovalov, Yu.B. “Iosifu Vissarionovichu Stalinu ot akademika T.D. Lysenko” [To Iosif Vissa­rionovich Stalin from T.D. Lysenko], Voprosy istorii estestvoznaniya i tekhniki, 1989, No. 2, pp. 157‒166. (In Russian)

Lenin, V.I. “Materializm i empiriokrititsizm” [Materialism and Empiriocriticism], in: V.I. Lenin, Polnoe sobranie sochinenii [Collection of Works], Vol. 18. Moscow: Politizdat Publ., 1968. 525 pp. (In Russian)

Lenin, V.I. “Filosofskie tetradi” [Philosophical Papers], in: V.I. Lenin, Polnoe sobranie sochinenii [Collection of Works], Vol. 29. Moscow: Politizdat Publ., 1969. 782 pp. (In Russian)

Lyubishchev, A.A. O monopolii T.D. Lysenko v biologii [On monopoly of T.D. Lysenko in bio­logy]. Ulyanovsk: UlGPU Publ., 2004. 422 pp. (In Russian)

Marx, K. “Tezisy o Feierbakhe” [Theses on Feuerbach], in: K. Marx & F. Engel, Sochineniya [Works], Vol. 3. Moscow: Politizdat Publ., 1955, pp. 1‒4. (In Russian)

Medvedev, Zh. Vzlet i padenie Lysenko [Rise and Fall of Lysenko]. Moscow: Kniga Publ., 1993. 348 pp. (In Russian)

Pruzhinin, B.I. “Sotsiologizm v epistemologii (kriticheskiye zametki)” [Sociologism in episte­mology (critical notes)], Relyativizm, plyuralizm, krititsizm: epistemologicheskiy analiz [Relativism, pluralism, critizism: epistemological analysis], ed. by V.A. Lektosky. Mos­cow: IPh RAS Publ., 2012, pp. 61‒79. (In Russian)

Ramenskii, E.V. Nikolai Koltsov: Biolog, obognavshii vremya [Nikolai Koltsov: Biologist Ahead of His Time]. Moscow: Nauka Publ., 2012. 388 pp. (In Russian)

Roll-Hansen, N. The Lysenko Effect. The Politics of ScienceAmherst, N.Y.: Humanity Books, 2005. 335 pp.

Soifer, V. Vlast i nauka. Istoriya razgroma genetiki v SSSR [Power and Science. History of the Defeat of Genetics in the USSR]. Moscow: Lazur Publ., 1993. 706 pp. (In Russian)

Gissis, B. & Jablonka, E. (eds.) Transformations of Lamarckism. From Subtle Fluids to Mole­cular Biology. Cambridge, Mass.: MIT Press, 2011. 480 pp.

Vavilov, Yu.N. “Obmen pis'mami mezhdu T.D. Lysenko i I.V. Stalinym v oktyabre 1947 g.” [The Change of Letters Between T.D. Lysenko and I.V. Stalin in October 1947], Voprosy istorii estestvoznaniya i tekhniki, 1998, No. 2, pp. 153‒157. (In Russian)

Wang, Z. & Liu, Y. “Lysenko and Russian Genetics: an Alternative View”, European Journal of Human Genetics, 2017, Vol. 25, pp. 1097‒1098.

Wang, Y., Liu, H. & Sun, Z. “Lamarck Rises from his Grave: Parental Environment-Induced Epigenetic Inheritance in Model Organisms and Humans”, Biological Reviews, 2017, Vol. 92, pp. 2084‒2111.

 


Вернуться назад