Зильбер Андрей Сергеевич – научный сотрудник лаборатории «Кантианская рациональ­ность», Академия Кантиана, Институт гуманитарных наук. Балтийский федеральный уни­верситет им. Иммануила Канта. Российская Федерация, 236041, г. Калининград, ул. Алек­сандра Невского, д. 14; e-mail: azilber@kantiana.ru

Луговой Сергей Валентинович – кандидат философских наук, доцент, старший научный сотрудник лаборатории «Кантианская рациональность», Академия Кантиана, Институт гумани­тарных наук. Балтийский федеральный университет им. Иммануила Канта. Российская Федера­ция, 236041, г. Калининград, ул. Александра Невского, д. 14; e-mail: slugovoi@kantiana.ru

При сопоставлении политических взглядов Э. Бёрка и И. Канта, которые развива­лись в общем контексте на фоне Французской революции, возникают два вопроса. Первый вопрос – о наличии отсылок к памфлету Бёрка «Размышления о револю­ции во Франции» в трактатах Канта 1790-х гг. На наш взгляд, знакомство Канта с этим сочинением Бёрка остается недоказанным и маловероятным. Второй вопрос связан с содержательной характеристикой политических взглядов Канта как либе­ральных, а Бёрка – как консервативных. Мы опираемся на исследования, в которых граница между либерализмом и консерватизмом проводится с учетом антропологи­ческих оснований политической философии. Кант представляет умеренное крыло либеральной мысли. Некоторые исследователи оценивают умеренность его взглядов как близость к консерватизму, хотя Кант явным образом критикует ряд установок, которые можно назвать ультраконсервативными. Бёрк – один из основоположников идеологии консерватизма, но в его взглядах присутствуют либеральные элементы. Оба философа стремятся найти баланс в сохранении и совершенствовании полити­ческого порядка, но критерии для проведения реформ они предлагают совершенно различные. У Канта это продвижение к воплощению абстрактного универсального правового идеала (требование умеренности и благоразумности в реформах является средством обеспечения свободы государств как политических организмов). У Бёрка реформы – это средство согласования традиций и обычаев с меняющимися обстоя­тельствами. Мы показываем, что Бёрка нельзя отнести к прообразам тех ультракон­серваторов, которых Кант представляет как наиболее непримиримых оппонентов своих взглядов, и приводим аргументы в пользу имеющейся в исследовательской

* Данная публикация подготовлена при финансовой поддержке Министерства науки и выс­шего образования Российской Федерации, проект № 075-15-2019-1929 «Кантианская ра­циональность и ее потенциал в современной науке, технологиях и социальных инсти­тутах», реализуемый на базе Балтийского федерального университета имени И. Канта (Калининград).

литературе характеристики позиции Канта как консервативного либерализма, а по­зиции Бёрка как либерального консерватизма, что подчеркивает определенную бли­зость их взглядов наряду с их фундаментальными различиями.

Ключевые слова: Кант, Бёрк, человеческая природа, политическая философия, кон­серватизм, либерализм

Для цитирования: Зильбер А.С., Луговой С.В. Консервативный либерализм И. Кан­та в свете либерального консерватизма Э. Бёрка // Философский журнал / Philoso­phy Journal. 2021 Т. 14. № 3. С. 50–64.

Введение

Рассуждения Канта о политике в критический период его творчества из­начально ведутся в русле либеральной мысли и выстроены на ценностях по­литической свободы и самостоятельности, рационального мышления, про­гресса и республиканизма. Большую роль в дискурсе Канта играет критика им различных вариантов противоположной позиции. Круг его оппонентов и их позиции освещены в работах Д. Хенриха и Р. Маликса1. Маликс про­слеживает, кроме того, развитие взглядов Канта под влиянием критики со стороны «консерваторов» – сторонников «реальной политики», т.е. такой политики, которая базируется на широко распространенных принципах, проверенных временем.

Консерватизм как политическая идеология в его современной форме в то время еще только формировался. Одним из его основоположников стал Эдмунд Бёрк, который, как считается, не был знаком с политическими трак­татами Канта (мы разделяем этот тезис), но мог оказать на него некоторое влияние. Влияние «Размышлений о революции во Франции» Бёрка (1790), переведенных на немецкий язык в 1793 г., можно искать в сочинениях Канта «О поговорке “Может быть, это и верно в теории, но не годится для практи­ки”» (1793), «К вечному миру» (1795) и «Спор факультетов» (1798). Воз­можные неявные референции Канта к Бёрку являются предметом обсужде­ния исследователей. Мы попытаемся установить вероятность того, что идеи Бёрка – это прямой объект кантовской критики, и оценить, сколь различны их политические позиции и идеалы в соотношении с либерализмом и кон­серватизмом. С этой целью мы сравним базовые политико-правовые уста­новки Канта и Бёрка, проследим, насколько близки их аргументы в той
области, которая сегодня именуется политической антропологией, продемон­стрируем сходства и различия в их оценках общего исторического контекста.

Между либерализмом и консерватизмом

Главные сочинения Канта в области политической философии появились в последнее десятилетие XVIII в., когда ведущей темой европейской полити­ки была Французская революция и революционные войны. В Восточной Ев­ропе к событиям этого периода, привлекшим внимание Канта, следует отне­сти разделы Польши между Пруссией, Австрией и Россией, которые привели

1 Henrich D. Über den Sinn vernünftigen Handelns im Staat // Über Theorie und Praxis. Kant; Gentz; Rehberg. Frankfurt am Main, 1967. S. 7–36; Maliks R. Kant’s Politics in Context. Ox­ford, 2014.

к ее ликвидации как независимого государства. Формирование позиции в от­ношении к революции и государственному суверенитету стало важным эта­пом в развитии политических взглядов Канта. В вопросе воплощения идеа­лов на практике его позиция очень умеренная. Он отрицает право народа на восстание и свержение тирана – и не из соображений конъюнктуры, а на самых фундаментальных основаниях: поскольку свержение действую­щей власти повергает в пучину естественного состояния2. Однако базовые правовые ценности для Канта – свобода, равноправие, самостоятельность – либеральные; и в его концепции обосновывается ответственность правителя перед народом. С этих позиций Кант явным образом критиковал крайние (об­скурантистские) проявления консерватизма в политике, а также попытки их оправдания в философии и публицистике. Более того, в 1798 г., уже зная о всех трагических поворотах в развитии Французской революции, он назвал положительный отклик европейской публики на поиски французским наро­дом справедливости проявлением «морального начала в человечестве»3.

Неприятие революции – далеко не единственная из консервативных установок Канта в его взглядах на политический процесс. В.А. Чалый пред­лагает анализировать политические взгляды Канта с использованием подхода К. Шмитта, который рассматривал соотношение либерализма и консерва­тизма не только в политико-правовом измерении, но и в их политико-антро­пологических основаниях4. По мнению Чалого, позиция Канта колеблется между либерализмом и консерватизмом, поскольку сочетает либеральный оптимизм и консервативный пессимизм в отношении перспектив развития нравственности: человек одновременно и разумное существо, желающее жить по законам свободы, и «животное», которое злоупотребляет своей сво­бодой и поэтому «нуждается в господине»5.

Бёрка по многим основаниям относят к основоположникам современ­ного консерватизма6, однако в его концепции имеются и либеральные эле­менты, соотношение которых с его консервативными установками является дискуссионным вопросом. В самой карьере Бёрка проявилась его привер­женность либеральным установкам, которые отстаивала партия вигов, и до­стижениям Славной революции7. А.М. Салмин отмечает: «Если либералы видели в нем [Бёрке] защитника общественных свобод и свободной торгов­ли, двухпартийной системы, права на самоопределение, то идеологи консер­ватизма опирались на его феодально-консервативную концепцию политиче­ской власти и критику Просвещения»8. М.М. Федорова, предлагая свою

2 См.: Кант И. О поговорке «Может быть, это и верно в теории, но не годится для практи­ки» // Кант И.Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1. М., 1994. С. 313–317.

3 Кант И. Спор факультетов. Калининград, 1999. C. 202.

4 Чалый В.А. Кант между либерализмом и консерватизмом // Кантовский сборник. 2014. Вып. № 4(50). C. 54.

5 Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1. М., 1994. С. 97, 99; Чалый В.А. Ограничить воль­ность, чтобы освободить место свободе: либерализм, консерватизм и философия Канта // Вопросы философии. 2015. № 9. С. 66–78.

6 См., например: Поляков Л.В. Консерватизм // Новая философская энциклопедия: в 4 т. Т. 2. М., 2010. С. 287–288.

7 См.: Поляков Л.В. Эдмунд Бёрк: политическая биография // Бёрк Э. Правление, политика и общество. М., 2001. С. 20–23.

8 Салмин А.М. Бёрк, Эдмунд // Новая философская энциклопедия: в 4 т. Т. 1. М., 2010. С. 260.

оценку взглядов Бёрка, относит его к либеральному направлению внутри консерватизма, т.е. к «либеральному консерватизму»9, такой же вывод делают на основе анализа языка текстов Бёрка М.В. Белов и А.И. Витальева10.

Единственным примером прямой постановки вопроса о соотношении взглядов Канта и Бёрка является статья К.Дж. Инсола. По его мнению, их философско-правовые взгляды довольно близки, и оба относятся к сторон­никам «конституционного либерализма», под которым Инсол понимает сле­дующий набор ценностей: приоритет мира и справедливости, толерантности и плюрализма, разделение властей и законодательное представительство11. На наш взгляд, если признать, что Бёрк был представителем «либерального консерватизма», то Канта в этой системе координат следует отнести к «кон­сервативному либерализму»12. Чтобы уточнить содержание этих обозначе­ний и обосновать возможность их применения для характеристики позиций Бёрка и Канта, перейдем для начала к вопросу о референциях к Бёрку в по­литических трактатах Канта.

Кант: неявные отсылки к Бёрку и явная критика консерватизма

«Размышления о революции во Франции» Бёрк опубликовал в 1790 г. В домашней библиотеке Канта, по данным А. Варды, эта книга не была об­наружена13, и нет прямых подтверждений тому, что Кант ее читал. Бесспор­но, однако, что книга вызвала бурную дискуссию в английской печати, а ее автор уже был известен Канту. Дело в том, что в 1770-х гг. Кант успел по­знакомиться с эстетическими идеями Бёрка и подверг их критике, считая при­мером эмпирической психологии, которой он отказывал в научности14. Довольно скоро, в 1793 г., «Размышления о революции…» были изданы на немецком языке15. Переводчиком, а также автором предисловия и коммен­тариев, выступил бывший студент Канта Ф. Генц, который поначалу привет­ствовал Французскую революцию, но под влиянием Бёрка перешел на сторо­ну консерваторов, на позиции «реальной политики»16. После публикации Кантом в «Берлинском ежемесячнике» своего трактата «О поговорке…»

9 Федорова М.М. Либеральный консерватизм и консервативный либерализм // От абсолюта свободы к романтике равенства. М., 1994. С. 41.

10 См.: Белов М.В., Витальева А.И. Эдмунд Бёрк – ранний идеолог Британской империи // Диалог со временем. 2011. Вып. 34. С. 98.

11 Insole C.J. Two Conceptions of Liberalism: Theology, Creation, and Politics in the Thought of Immanuel Kant and Edmund Burke // The Journal of Religious Ethics. 2008. Vol. 36. No. 3. P. 449–450.

12 Употребление этого термина, еще не ставшего устойчивым, при характеристике совре­менной философии и идеологии см.: Золотарева Т.Н. Консервативный либерализм в тео­рии и идеологии // KANT. 2018. № 2 (27). С. 182.

13 Warda A. Immanuel Kants Bücher. Berlin, 1922.

14 См.: Кант И. Первое введение в «Критику способности суждения» // Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 4. М., 2001. С. 925.

15 Burke E. Betrachtungen über die französische Revolution mit einer Einleitung, Anmerkungen, politischen Abhandlungen, und einem kritischen Verzeichnis der in England über diese Revolu­tion erschienenen Schriften von F. Gentz. Th. I–II. Berlin, 1793.

16 См.: Green J.A. Friedrich Gentz’s Translation of Burke’s Reflections // The Historical Journal. 2014. Vol. 57. Issue 3. P. 646; Hölzing P. Ein Laboratorium der Moderne. Politisches Denken in Deutschland 1789–1820. Wiesbaden, 2015. S. 187–188.

Генц выступил в том же журнале с его критикой17. Это вполне могло стать дополнительным стимулом к тому, чтобы Кант проявил интерес к немецкому переводу памфлета Бёрка. Следующий политический трактат Канта («К веч­ному миру», 1795) увидел свет спустя два года, и вполне уместно именно в нем искать следы возможного влияния Бёрка на Канта.

Найти такие следы, однако, не удается: Кант в 1790-х гг. нигде не упо­минает имени Бёрка и не делает достаточно явных намеков на его взгляды. Это создает почву для интерпретаций на грани домысла. Первым свою вер­сию изложил П. Виттихен, поднявший тему «Кант и Бёрк» в 1904 г. в не­большой заметке в немецком «Историческом журнале». Неявную отсылку к Бёрку он находит уже в трактате «О поговорке…», а именно в цитате из (хорошо знакомого Канту) Вергилия illa se jactet in aula («пусть величит­ся в этом чертоге»18). Эта цитата имеет продолжение: Aeolus et clauso vento­rum carcere regnet («и над темницей ветров Эол господствует прочной») – именно эти слова Бёрк в «Размышлениях…» обратил против спекуляции на тему естественных прав, имея в виду то, что подобные размышления должны быть ограничены кабинетами ученых, а не служить ориентиром в управлении государством19. Как отмечает Хенрих, эта гипотеза крайне сомнительна: латинских авторов Кант вообще цитировал нередко20.

Х. Циммерман полагает, что трактат Канта «О поговорке…» – это пря­мой отклик на комментарий Генца к книге Бёрка21, а сам Генц, по его мне­нию, подразумевается Кантом под адресатом критики, изложенной в тракта­те, – под тем «почтенным человеком, […] дерзко оспаривающим теории и системы», который говорит «барски-пренебрежительным тоном, с претен­зией при помощи опыта реформировать разум в том, в чем он усматривает высшую для себя честь, и в своей чванливой мудрости, глазами крота, устремленными только на опыт»22, надеется видеть дальше и вернее, чем существо прямоходящее и способное созерцать небо. Если это так, то это очень эмоциональная характеристика, учитывая, что Генц еще недавно при­держивался иных взглядов23. На наш взгляд, едва ли возможно найти весо­мые доказательства того, что Кант в политических трактатах делал неявные отсылки конкретно к Бёрку, поэтому перейдем теперь к вопросу о том, что служило принципиальной основой для самой возможности таких отсылок.

Для Канта главный принцип права состоит в согласовании внешней свободы индивидов, которые, в идеале, самостоятельны и равны в своих правах. В этом согласовании принимается во внимание не материя (желае­мые состояния и показатели развития, материальные объекты), а только форма совместимости поступков24. В согласии с этим принципом Кант кри­тикует всевозможные «материальные» (утилитарные по сути) принципы

17 Gentz F. Nachtrag zu dem Räsonnement des Herrn Professor Kant über das Verhältnis zwischen Theorie und Praxis // Über Theorie und Praxis. Kant; Gentz; Rehberg. Frankfurt am Main, 1967. S. 89–111.

18 Вергилий. Энеида. М.; Л., 1933. С. 55. См.: Кант И. О поговорке. С. 247.

19 См.: Wittichen P. Kant und Burke // Historische Zeitschrift. 1904. Bd. 93. H. 2. S. 254.

20 Henrich D. Op. cit. S. 12.

21 См.: Zimmerman H. Friedrich Gentz: Die Erfindung der Realpolitik. Paderborn, 2012. S. 82.

22 Кант И. О поговорке. C. 247.

23 См.: Henrich D. Op. cit. S. 17.

24 См.: Кант И. Метафизика нравов. Ч. I: Метафизические начала учения о праве // Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 5. Ч. 1. М., 2014. С. 87.

политики, в которых приоритетом выступает не справедливость, а конкрет­ные цели, средства же достижения подбираются в зависимости от обстоя­тельств, с учетом уроков исторического опыта. Право, в собственном смысле слова, по Канту, никак не смешано с предписаниями этики и не предполага­ет ссылок на «долг любви»25 и мотивы благоволения, которыми политики любят оправдывать нарушения правового долга26.

Среди форм правления кантовским принципам более всего соответству­ет республика, которая подразумевает разделение властей и законодательное представительство. В контексте обсуждения революции во Франции Кант за­являет о несправедливости наследственных сословных привилегий27. Един­ственным приемлемым способом перехода от монархического сословного строя к республиканскому Кант считает постепенные реформы, сообразую­щиеся с благоприятными обстоятельствами28. Кант не поддерживает рево­люционные лозунги, поскольку высоко ценит сохранение правопорядка, а также целостности и самостоятельности государства. Кантовская модель международного права предполагает множественность государств. Ради мо­билизации сил для обороны, с целью сохранения суверенитета, он полагает вполне уместным замедление и задержку перехода от деспотизма к респуб­лике29. Но несмотря на послабления строгости относительно воплощения высшего принципа права, он остается для Канта важнейшим критерием оценки любого позитивного права.

Нежелание признавать естественно-правовые идеалы в качестве ориен­тиров для постепенных реформ – один из главных объектов критики Канта в адрес политики абсолютизма и философских версий ее оправдания. Вдо­бавок, в своей концепции просвещения Кант осуждает стремление привиле­гированных сословий выступать в роли опекунов народа, держать власть над умами людей и не допускать развития свободного и самостоятельного мышления, потворствуя «лености и малодушию»30. Обращаясь к основани­ям консервативных принципов, Кант сравнивает деспотическое принужде­ние со «способом действия механизма», проистекающего из образа мысли «заправских юристов»31. Их обычное дело – выгодное применение действу­ющих законов. Если же они добираются до политической сферы, то в при­менении к законодательству их обычное «ремесло» оборачивается, по Канту, стремлением считать «наилучшим каждое существующее в данное время правовое устройство, а если оно будет изменено свыше, то следующее, где опять всё будет находиться в надлежащем механическом порядке»32.

Раскрывая более глубокие основания этого образа мысли, Кант отмеча­ет, что «практики» подчеркивают испорченность и порочность людей, их неспособность к добру и отсутствие нравственной свободы33. Кант признаёт

25 Кант И. Метафизика нравов. Ч. I: Метафизические начала учения о праве. С. 93.

26 См.: Кант И. К вечному миру // Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1. М., 1994. C. 475 (далее – КВМ).

27 Кант И. О поговорке. С. 289, 291; Кант И. Метафизика нравов. Ч. I. С. 343.

28 См.: КВМ. C. 383, 437, 453.

29 Там же. С. 437, 439.

30 Кант И. Ответ на вопрос: что такое просвещение? // Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1. М., 1994. С. 127; Кант И. Спор факультетов. С. 74–75.

31 КВМ. С. 441.

32 Там же.

33 См.: Там же. С. 433, 455, 459; см. также: Кант И. О поговорке. С. 331.

в человеческой природе наличие задатков ко злу, которые легко развиваются до опасной степени34. Однако с ними соседствуют неустранимые, по его мне­нию, задатки к добру: чувство справедливости и уважение к праву, а главное, свобода воли35. Соответственно, предпочтение зла добру происходит, со­гласно Канту, свободно, вследствие недобросовестности и неискренности перед самим собой36, с которыми связана подозрительность в отношении других37. Условный кантовский реформатор («политик-теоретик») рассчи­тывает на воспитательное воздействие справедливого правового устройства, а его антиподы в трудах Канта – «политик-практик» и юрист – по опыту своей деятельности и по опыту истории видят подданных упрямыми, склон­ными к возмущению и несамостоятельными38. По оценке Канта, заявления политиков о нравственной испорченности человеческого рода – это лишь по­пытка оправдать преступления и подчинить мораль собственным интере­сам39. Проявляя отеческую заботу якобы о счастье народа, правители, по сути, нечестным образом поощряют консервативную склонность людей судить о должном порядке по тем временам, когда всё шло спокойно40.

Как реформистская, так и консервативная стратегия у Канта имеют раз­вернутое обоснование в той области, которая сегодня именуется политиче­ской и юридической антропологией. Во времена Канта обе эти дисциплины еще не сформировались. Антропология и психология, к которым Кант отно­сил эмпирическое изучение нравственной природы людей, также еще нахо­дились в стадии формирования и не имели четких границ между своими разделами. На наш взгляд, указанное обоснование политической стратегии следует относить к «моральной антропологии» – Кант упоминает ее как (еще не развитое) учение о субъективных условиях в человеческой природе, препятствующих или способствующих исполнению морального закона41. Как видим, это учение играет заметную роль в кантовском политическом дискурсе. У Канта антропологическая картина человека как политического субъекта может быть выражена следующим тезисом: политика должна стро­иться исходя из того, что человек может стать добрее, стать более самостоя­тельным и разумным, что собственно она и должна способствовать этой трансформации, хотя всегда следует помнить о наличии в природе челове­ка противовесов к положительным задаткам, и с учетом этого действовать с осторожностью. Возникает вопрос, можно ли обнаружить аналогичный – антропологический – фундамент и в рассуждениях Бёрка.

34 См.: Кант И. Религия в пределах только разума // Кант И. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 6. М., 1994. С. 25–27, 33–34.

35 См.: Там же. С. 37; Кант И. Антропология с прагматической точки зрения // Кант И. Со­брание сочинений: в 8 т. Т. 7. М., 1994. С. 365–366.

36 См.: Кант И. Религия в пределах только разума. С. 38; Кант И. О неудачах всех философ­ских попыток теодицеи // Кант И. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 8. М., 1994. С. 156–157.

37 См.: КВМ. С. 445 сноска.

38 См.: Кант И. Спор факультетов. С. 190.

39 См.: КВМ. С. 435, 457.

40 См.: Кант И. О поговорке. С. 285, 329.

41 См.: Кант И. Метафизика нравов. Ч. I. С. 51.

Консерватизм Бёрка: философия права и антропология

Бёрк не принимал просветительской установки на универсальные пра­вовые идеалы и считал, что правовые нормы должны быть различными для разных сословий42. Он полагал, что в теории права и управления нет посто­янной путеводной нити, что полезность или пагубность той или иной схемы определяется обстоятельствами43, а в политических суждениях следует бе­режно относиться к мудрости прошлого, в том числе к неписанным прави­лам и обычаям. Древние устои Бёрк сравнивает с компасом, без которого
корабль теряется в море44. М.В. Белов и А.И. Витальева называют подход Бёрка «историзированным рационализмом»45. Бёрк ценил давнее сопряже­ние английского права с традициями и авторитетом церкви, сочетание долга гражданского и долга священного. В этом, как полагает Инсол, Бёрк следует схоластической традиции естественного права46.

Отношение Бёрка к реформам было в целом позитивным. М.В. Белов и А.И. Витальева излагают условия их проведения следующим образом: изменения «должны соответствовать требованиям времени, идти в согла­сии с опытом и мудростью предшествующих поколений, а потенциальный результат должен превышать затраты на их проведение»47. Важны посте­пенность и своевременность, поскольку запоздалые реформы всегда прово­дятся сгоряча. Совершенствовать то, что никогда не бывает полностью но­вым, и сохранять то, что никогда полностью не устаревает – таков принцип Бёрка.

О взглядах Бёрка на политику и право свидетельствует, в числе прочего, его позиция в судебном процессе над руководителем Ост-Индийской ком­пании У. Гастингсом – анализ этой позиции провел У. Гринлиф48. Гастингс обвинялся в превышении власти и тираническом управлении. Слушания по этому процессу проходили в британском парламенте c 1788 по 1795 г. Бёрк выступил одним из главных представителей обвинения. По сути, он осуждал британскую политику на Индостане за ее жестокость и несправед­ливость – так же, как и Кант, который, правда, не уделял этой теме много внимания49. Нам важно не столько само сходство оценок, сколько аргумен­ты и понятия, которыми оперировал Бёрк в ходе процесса: он отстаивал приоритет принципов права (как британского, так и, в особенности, местно­го индийского) перед «государственным интересом». Более того: Бёрк заяв­лял, что принципы морали универсальны для разных стран, однако при этом подразумевались не равноправие граждан, а общие принципы гуман­ности и честности50.

Гастингс и его сторонники, достаточно хорошо знавшие ситуацию на месте, пытались доказать, что невозможно вести дела в Индии по европейским

42 См.: Берк Э. Размышления о революции во Франции. М., 1993. C. 126.

43 См.: Там же. C. 45.

44 См.: Там же. С. 81.

45 Белов М.В., Витальева А.И. Указ. соч. С. 92.

46 Insole C.J. Op. cit. P. 479.

47 Белов М.В., Витальева А.И. Указ. соч. С. 93–94.

48 Greenleaf W.H. Burke and State Necessity: The Case of Warren Hastings // Staatsräson. Studien zur Geschichte eines politischen Begriffs. Berlin, 1975. S. 549–567.

49 КВМ. С. 399.

50 См.: Greenleaf W.H. Op. cit. P. 561.

правилам, что традиция управления в Индии деспотическая, а строгое соблю­дение правовых норм будет расценено как проявление слабости51. Наблюда­тели отмечали, что Гастингс почти с очевидностью апеллировал к принципам Макиавелли, которые могли бы стать наиболее подходящим обоснованием действий британцев52. Гастингс был оправдан по всем пунктам. Парламен­тарии, однако, были озабочены тем, чтобы не допустить повторения в Ин­дии американского сценария, ведь Соединенные Штаты незадолго до этого провозгласили свою независимость, и в 1783 г. был заключен Парижский мир. Бёрк по поводу ситуаций в Америке и в Индии заявлял о нарушении естественного права народов и исторических принципов христианства и на­стаивал на том, что неправильно рассматривать государственные дела вне правового контекста, а моральный закон не следует смешивать с соображе­ниями полезности и необходимости53.

Главной политической добродетелью Бёрк считает благоразумие. Инсол обращает внимание, что Бёрк, будучи убежденным христианином, в своем понимании основ права близок к томизму, и благоразумие у него означает поиск такой цели и следование такому моральному закону, которые установ­лены отнюдь не самим человеком, но Богом54. Вместе с тем, Бёрк считал, что в управлении государством следует опираться на проверенные време­нем принципы права и накопленную веками мудрости нации, в которой даже предрассудки могут оказаться добрее и полезнее, чем голая истина55. Он принципиально отвергал идею простого политического устройства (к примеру, выведенного из принципов свободы и равенства, из всеобщих естественных прав) ввиду сложности и запутанности человеческой природы и общественных интересов56. Сомнения относительно применимости этих принципов во внутренней политике, проводимой государством, обусловле­ны и эпистемологическими установками Бёрка. В отличие от Канта, отстаи­вающего примат практического применения разума, а значит, априорист­ский подход в политической философии, позволивший ему сформулировать всеобщий и необходимый правовой идеал, Бёрк опирается на традицию ан­глийского эмпиризма, принимая во внимание скептическую критику Юма, заметившего, что разум сам способен подрывать собственные принципы: «Несколько несовместимых принципов выглядят как звери, запертые в од­ной клетке, – они кусаются и будут рвать друг друга когтями, пока не уни­чтожат»57. Отсюда проистекают требования Бёрка поверять общие полити­ческие идеи конкретными обстоятельствами и опасения предоставить людям такую самостоятельность, к которой призывал Кант в своей статье о поня­тии просвещения.

51 См.: ibid. P. 557, 558, 561.

52 См: ibid. P. 554.

53 См.: Greenleaf W.H. Op. cit. P. 560–562, 564, 567.

54 Таким образом, «конституционный либерализм» Бёрка имеет иное основание, нежели у Канта, у которого он основан на идее автономии личности – см.: Insole C.J. Op. cit. P. 448–449.

55 См.: Берк Э. Указ. соч. C. 86.

56 «Права людей в государстве – это преимущества, к которым они стремятся. Но эти пре­имущества всегда колеблются между добром и злом» (там же. C. 72).

57 Там же. С. 123.

В народе Бёрк находит некое «природное добродушие», которое рево­люционеры «обратили во зло»58. Это добродушие более заметно там, где го­сударство надлежащим образом сдерживает страсти59, помня о том, что «желания большинства и его интересы различны»60. Таким образом, огра­ниченная свобода плодотворна, безграничная – разрушительна: она приво­дит к революции, а человек погружается в естественное состояние войны всех против всех, утрачивая богатство и благополучие61. Бёрк полагал, что «плодотворная» свобода заключается в той форме права, за которую нация боролась в прежние времена62, а в новом укладе Франции он видел только плод «метафизических» размышлений «литераторов», вступивших в союз с «денежной аристократией» и вместе составлявших далекое от народа мень­шинство63. Соответственно, он резко негативно оценивает изменение балан­са между сословиями в Национальном собрании, считая, что третье сосло­вие образовало большинство и взяло на себя ведущую роль, на которую оно не способно:

«…самые низкие, необразованные слои своих классов, попросту гово­ря, технические исполнители […], полуграмотные провинциальные адво­каты, управляющие мелких юридических контор, деревенские нотариусы и целая банда муниципальных чиновников, подстрекателей и руководителей мелких деревенских баталий […], эти люди – решительные, активные, ко­варные, сутяжнического толка и бойкого ума […] – любой ценой, даже во вред государственным интересам, в которых ничего не понимают, […] начнут преследовать личные выгоды […]. Вряд ли можно было полагать, что эти люди, чье существование всегда строилось на умении сделать соб­ственность спорной, незащищённой, двусмысленной, станут дожидаться ее стабилизации»64.

Этот комментарий Бёрка может служить отличным пояснением к выше­упомянутому высказыванию Канта об образе мысли «заправских юристов». Подобным же образом Бёрк отзывается о политических способностях вра­чей и о духовенстве: «в парламент был послан целый легион простых дере­венских кюре […], которые видели богатство только на картинках»65 и зави­дуют любой собственности.

Бёрк ценит то, что палата общин британского парламента открыта для представителей всех классов, точнее, для «самых блестящих» их представи­телей66, но подчеркивает, что политические и управленческие достоинства встречаются нечасто и должны пройти испытания67. Соответственно, он вы­ступает за наследственность дворянских привилегий и монархической вла­сти, полагая, что в семейном воспитании наилучшим образом хранятся тра­диции и передается мудрость68. По мнению О.В. Мартышина, единственным

58 Берк Э. Указ. соч. C. 55.

59 См.: там же. C. 71.

60 См.: там же. C. 65.

61 См.: там же. C. 110.

62 См.: там же. C. 84; Burke E. Speech on Conciliation with America 22 March 1775 // Burke E. The Writings and Speeches. Vol. 3. Oxford, 1981. P. 108–109.

63 См.: Белов М.В., Витальева А.И. Указ. соч. С. 86, 95.

64 Берк Э. Указ. соч. C. 57–60.

65 Там же. C. 62.

66 См.: там же. C. 60.

67 См.: там же. C. 64.

68 См.: там же. C. 52–53.

средством борьбы с коррупцией Бёрк считал «нравственное обновление но­сителей власти»69.

В целом, в рассуждениях Бёрка присутствует антропологический фун­дамент, вполне сравнимый с тем, который мы выделили во взглядах Канта, и при этом определенно иной, соответствующий более консерватизму, не­жели либерализму и идеалам эпохи Просвещения. Кант и Бёрк согласны в признании негативных сторон человеческой природы, провозглашают неле­гитимной смену власти революционным путем, рекомендуют идти в поли­тике путем реформы и придерживаться благоразумия. Они оба считают бри­танскую колониальную политику в Индии несоответствующей принципам естественного права, и этот пример показывает, что Бёрк видел необходи­мость универсальных (европоцентристских) принципов для международной политики. Однако для внутренней политики суверенных государств Бёрк не находит универсальных принципов, полагая, что мудрость и благоразумие требуются в политике не для воплощения абстрактных идеалов добра, само­стоятельности и разума, но для некоторого, не слишком радикального, об­новления традиционного уклада, который имеет исторические корни и спе­цифику в каждом политическом организме и который едва ли когда-нибудь устареет полностью. Соответственно, Бёрк не видит в человеческой при­роде потенциала для отмены сословий и установления равных прав для граждан государства, а разделение трех ветвей власти он полагает важным и обоснованным именно в британском контексте, а не в универсальном
масштабе.

Заключение

Предположения о том, что Бёрк был одним из адресатов кантовской кри­тики консерватизма, возникают небезосновательно. Но проведенный анализ свидетельствует о том, что вероятность этого очень мала как с учетом анали­за прямых текстовых отсылок, так и ввиду содержательного соотношения взглядов и суждений двух философов. Взгляды Бёрка значительно мягче, чем те крайне консервативные позиции, которые Кант описывает и подверга­ет критике в своих трактатах о политике.

Консерватизм Бёрка – умеренный и далек от обоснования какого-либо «механического порядка»70 и от «политического морализма», которые осуж­дает Кант. Оба философа апеллируют к ценности права (в противовес по­пыткам заменить право силой) и к благоразумию. Моральная и правовая оценка политики в суждениях Бёрка имеет место как альтернатива «интере­сам государства», понятым как стремление к усилению власти и богатства. Бёрк признаёт необходимость реформ, постепенных и своевременных. Одна­ко в самой сути понимания права Кант и Бёрк расходятся. Кант считает ре­формы средством постепенного приближения к универсальному абстракт­ному идеалу, он призывает к осторожности ради сохранения политического организма и правопорядка в целом. Бёрк видит в реформах адаптацию

69 Мартышин О.В. Английский консерватизм. Э. Бёрк // История политических и правовых учений. М., 2008. С. 259. См. также: Робин К. Реакционный дух. Консерватизм от Эдмун­да Бёрка до Сары Пэйлин. М., 2013. С. 89.

70 Ср.: «…геометрическое равенство – самое неверное из возможных измерений человече­ских ценностей» (Берк Э. Указ. соч. C. 121).

традиций к меняющимся обстоятельствам, призывает сочетать улучшения с сохранением традиций, идея права у него не абстрактна и не универсальна.

В оценке нравственных задатков людей Бёрк и Кант представляют близ­кие друг другу умеренные позиции, но Бёрк определенно менее оптимисти­чен: он недоверчив в отношении к разуму, особенно индивидуальному, он не готов предоставить низшим сословиям такую свободу и самостоятель­ность, на которую Кант, хотя бы в отдаленной перспективе, явно надеется, считая ее естественной, справедливой и разумной.

В отношении общей характеристики их взглядов мы на основании про­веденного исследования полагаем, что оценка Канта как консервативного либерала и оценка Бёрка как либерального консерватора хотя и не бесспор­ны, но имеет достаточные основания.

Список литературы

Белов М.В., Витальева А.И. Эдмунд Бёрк – ранний идеолог Британской империи // Диа­лог со временем. 2011. Вып. 34. С. 74–99.

Берк Э. Размышления о революции во Франции / Пер. с англ. Е.И. Гельфанд. М.: Рудоми­но, 1993. 143 c.

Вергилий. Энеида / Пер. с лат. В. Брюсова и С. Соловьева. М.; Л.: Academia, 1933. 379 с.

Золотарева Т.Н. Консервативный либерализм и теории и идеологии // KANT. 2018. № 2 (27). С. 181–184.

Кант И. Собрание сочинений: в 8 т. / Под общ. ред. А.В. Гулыги. М.: Чоро, 1994.

Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 1–5 / Под общ. ред. Н.В. Мотроши­ловой, Б. Тушлинга, А.Н. Круглова и др. М.: Ками: Наука: Канон+; Реабилитация, 1994–2018.

Кант И. Спор факультетов / Пер. с нем. Ц.Г. Арзаканяна, И.Д. Копцева, М.И. Левиной. Калининград: Изд-во КГУ, 1999. 286 с.

Мартышин О.В. Английский консерватизм. Э. Бёрк // История политических и правовых учений / Под общ. ред. О.В. Мартышина. М.: Норма, 2008. С. 229–236.

Поляков Л.В. Консерватизм // Новая философская энциклопедия: в 4 т. Т. 2 / Пред. науч.-ред. совета В.С. Степин. М.: Мысль, 2010. С. 288–289.

Поляков Л.В. Эдмунд Бёрк: политическая биография // Бёрк Э. Правление, политика и об­щество / Пер. с англ. Л.В. Полякова. М.: Канон-пресс-Ц; Кучково поле, 2001. С. 5–42.

Робин К. Реакционный дух. Консерватизм от Эдмунда Бёрка до Сары Пэйлин / Пер. с англ. М. Рудакова. М.: Изд-во Ин-та Гайдара, 2013. 312 с.

Салмин А.М. Бёрк, Эдмунд // Новая философская энциклопедия: в 4 т. Т. 1 / Пред. науч.-ред. совета В.С. Степин. М.: Мысль, 2010. С. 259–260.

Соловьёв Э.Ю. Категорический императив нравственности и права. М.: Прогресс-Тради­ция, 2005. 416 с.

Федорова М.М. Либеральный консерватизм и консервативный либерализм (сравнитель­ный анализ английской и французской политической философии времен Великой французской революции) // От абсолюта свободы к романтике равенства / Под ред. М.М. Федоровой, М.А. Хевеши. М.: ИФ РАН, 1994. С. 34–50.

Чалый В.А. Кант между либерализмом и консерватизмом // Кантовский сборник. 2014. Вып. № 4 (50). С. 54–60.

Чалый В.А. Ограничить вольность, чтобы освободить место свободе: либерализм, консер­ватизм и философия Канта // Вопросы философии. 2015. № 9. С. 66–78.

Burke E. Betrachtungen über die französische Revolution mit einer Einleitung, Anmerkungen, politischen Abhandlungen, und einem kritischen Verzeichnis der in England über diese Revolution erschienenen Schriften von F. Gentz. Th. I–II. Berlin: F. Vieweg, 1793.

Burke E. Speech on Conciliation with America 22 March 1775 // Burke E. The Writings and Speeches. Vol. 3. Oxford: Oxford University Press, 1981. P. 92–116.

Gentz F. Nachtrag zu dem Räsonnement des Herrn Professor Kant über das Verhältnis zwischen Theorie und Praxis // Über Theorie und Praxis. Kant; Gentz; Rehberg / Hrsg. von D. Hen­rich. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1967. S. 89–111.

Green J.A. Friedrich Gentz’s Translation of Burke’s Reflections // The Historical Journal. 2014. Vol. 57. Issue 3. P. 639–659.

Greenleaf W.H. Burke and State Necessity: The Case of Warren Hastings // Staatsräson. Studien zur Geschichte eines politischen Begriffs / Hrsg. von R. Schnur. Berlin: Duncker & Hum­blot, 1975. S. 549–567.

Henrich D. Über den Sinn vernünftigen Handelns im Staat // Über Theorie und Praxis. Kant; Gentz; Rehberg / Hrsg. von D. Henrich. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1967. S. 7–36.

Hölzing P. Ein Laboratorium der Moderne. Politisches Denken in Deutschland 1789–1820. Wiesbaden: Springer, 2015. 236 S.

Insole C.J. Two Conceptions of Liberalism: Theology, Creation, and Politics in the Thought of Immanuel Kant and Edmund Burke // The Journal of Religious Ethics. 2008. Vol. 36. No. 3. P. 447–489.

Maliks R. Kant’s Politics in Context. Oxford: Oxford University Press, 2014. 195 p.

Warda A. Immanuel Kants Bücher. Berlin: Breslauer, 1922. 56 S.

Wittichen P. Kant und Burke // Historische Zeitschrift. 1904. Bd. 93. H. 2. S. 253–255.

Zimmerman H. Friedrich Gentz: Die Erfindung der Realpolitik. Paderborn: Schöningh, 2012. 344 S.

I. Kant’s conservative liberalism
from the standpoint of E. Burke’s liberal conservatism*

Andrey S. Zilber

Kantian Rationality Lab & Academia Kantiana. Immanuel Kant Baltic Federal University. 14 Alek­sandra Nevskogo Str., Kaliningrad, 236041, Russian Federation; e-mail: azilber@kantiana.ru

Sergey V. Lugovoy

Kantian Rationality Lab & Academia Kantiana. Immanuel Kant Baltic Federal University. 14 Alek­sandra Nevskogo Str., Kaliningrad, 236041, Russian Federation; e-mail: slugovoi@kantiana.ru

I. Kant and E. Burke both presented and developed their political views in 1790s in the common context of the French Revolution. We compare their views in two aspects. First, we consider the question whether Kant in his writings has implicitly referred to Burke’s pamphlet “Reflections on the Revolution in France”. In our view, it remains unproven and doubtful that Kant had read this book (in German translation). Second, we consider Kant’s political views as liberal and Burke’s ones as conservative. We rely on those scholars who distinguish liberalism and conservatism building on the anthropological foundations of political philosophy. Some scholars define Kant’s moderate liberalism as a variation of conservatism, although Kant explicitly criticizes a number of ultra-conser­vative views. Burke is widely known as the founder of modern conservatism but also has substantial liberal points in his views. Both philosophers sought to find balance between stability and improvement of a political order, but they propose completely different cri­teria for a reform policy. For Kant, all reforms should aim to realize the abstract ideal of universal law. Alongside, Kant recommends only moderate and prudent reforms in or­der to preserve the freedom and safety of states as political organisms. Burke views re­forms as a means of reconciling traditions and customs with changing circumstances.

* This research was supported by the Ministry of Science and Higher Education of the Russian Federation grant no. 075-15-2019-1929, project “Kantian Rationality and Its Impact in Contem­porary Science, Technology, and Social Institutions”, provided at the Immanuel Kant Baltic Federal University (IKBFU), Kaliningrad.

Our conclusion is that Burke cannot be named among the prototypes of those ultra-con­servatives whom Kant describes as the most implacable opponents of his views. We sup­port the assessment of Kant’s position as conservative liberalism and Burke's position as liberal conservatism. This perspective reveals a certain similarity of their views despite their fundamental differences.

Keywords: Kant, Burke, political philosophy, human nature, conservatism, liberalism

For citation: Zilber, A.S., Lugovoy, S.V. “Konservativnyi liberalizm I. Kanta v svete li­beral’nogo konservatizma E. Berka” [I. Kant’s conservative liberalism from the stand­point of E. Burke’s liberal conservatism], Filosofskii zhurnal / Philosophy Journal, 2021, Vol. 14, No. 3, pp. 50–64. (In Russian)

References

Belov, M.V. & Vitaleva, A.I. “Edmund Berk – rannii ideolog Britanskoi imperii” [Edmund Burke – Early Ideologist of the British Empire], Dialog so vremenem, 2011, No. 34, pp. 74–99. (In Russian)

Bryusov, V. & Solovov, S. (tr.) Virgil, Aeneid. Moscow; Leningrad: Academia Publ., 1933. 379 pp. (In Russian)

Burke, E. Betrachtungen über die französische Revolution mit einer Einleitung, Anmerkungen, politischen Abhandlungen, und einem kritischen Verzeichnis der in England über diese Revolution erschienenen Schriften von F. Gentz, Th. I–II. Berlin: F. Vieweg, 1793.

Burke, E. “Speech on Conciliation with America 22 March 1775”, in: E. Burke, The Writings and Speeches, Vol. 3. Oxford: Oxford University Press, 1981, pp. 92–116.

Burke, E. Razmyshlenija o revoljucii vo Francii [Reflections on the Revolution in France], trans. by Е.I. Gelfand. Мoscow: Rudomino Publ., 1993. 143 pp. (In Russian)

Chaly, V.A. “Kant mezhdu liberalizmom i konservatizmom” [Kant between liberalism and con­servatism], Kantovskij sbornik, 2014, No. 4 (50), pp. 54–60. (In Russian)

Chaly, V.A. “Ogranichit'’vol’nost’, chtoby osvobodit’ mesto svobode: liberalizm, konserva­tizm i filosofiya Kanta” [Denying liberty in order to make room for freedom: liberalism, conservatism, and Kantian philosophy], Voprosy filosofii, 2015, No. 9, pp. 66–78. (In Russian)

Fedorova, M.M. “Liberal’nyj konservatizm i konservativnyj liberalism” [Liberal conservatism and conservative liberalism], Ot absoljuta svobody k romantike ravenstva [From the abso­lute of freedom to the romance of equality], ed. by M.M. Fedorovа and M.A. Kheveshi. Мoscow: IPh RAS Publ., 1994, pp. 34–50. (In Russian)

Gentz, F. “Nachtrag zu dem Räsonnement des Herrn Professor Kant über das Verhältnis zwis­chen Theorie und Praxis”, Über Theorie und Praxis. Kant; Gentz; Rehberg, hrsg. von D. Henrich. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1967, S. 89–111.

Green, J.A. “Friedrich Gentz’s Translation of Burke’s Reflections”, The Historical Journal, 2014, Vol. 57, Issue 3, pp. 639–659.

Greenleaf, W.H. “Burke and State Necessity: The Case of Warren Hastings”, Staatsräson. Stu­dien zur Geschichte eines politischen Begriffs, hrsg. von R. Schnur. Berlin: Duncker & Humblot, 1975, S. 549–567.

Henrich, D. “Über den Sinn vernünftigen Handelns im Staat”, Über Theorie und Praxis. Kant; Gentz; Rehberg, hrsg. von D. Henrich. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1967, S. 7–36.

Hölzing, P. Ein Laboratorium der Moderne. Politisches Denken in Deutschland 1789–1820. Wiesbaden: Springer, 2015. 236 S.

Insole, C.J. “Two Conceptions of Liberalism: Theology, Creation, and Politics in the Thought of Immanuel Kant and Edmund Burke”, The Journal of Religious Ethics, 2008, Vol. 36, No. 3, pp. 447–489.

Kant, I. Sobranie sochinenii [Collected Writings], 8 Vols., ed. by A.V. Gulyga. Moscow: Choro Publ., 1994. (In Russian)

Kant, I. Werke. Zweisprachige deutsch-russische Ausgabe, Bd. 1–5, hrsg. von N.V. Motroshilo­va, B. Tuschling, A.N. Kruglov et al. Moscow: Kami Publ.: Nauka Publ.: Kanon+ Publ.; Reabilitatsiya Publ., 1994–2018.

Kant, I. Spor fakul’tetov [The Contest of the Faculties], trans. by C.G. Arzakanjan, I.D. Kopcev and М.I. Levina. Kaliningrad: KGU Publ., 1999. 286 pp. (In Russian)

Maliks, R. Kant’s Politics in Context. Oxford: Oxford University Press, 2014. 195 pp.

Martyshin, O.V. “Angliiskii konservatizm. E. Berk” [English Conservatism. E. Burke], Istoriya politicheskikh i pravovykh uchenii [History of political and legal doctrines], ed. by. О.V. Martyshin. Moscow: Norma Publ., 2008, pp. 229–236. (In Russian)

Poljakov, L.V. “Jedmund Bjork: politicheskaja biografija” [Edmund Burke: political biogra­phy], in E. Burke, Pravlenie, politika i obshhestvo [Government, politics and society], trans. by L.V. Poljakov. Moscow: Kanon-press-C; Kuchkovo pole Publ., 2001, pp. 5–42. (In Russian)

Poljakov, L.V. “Konservatizm” [Conservatism], Novaya filosofskaya entsiklopediya [New En­cyclopedia of Philosophy], ed. by V.S. Stepin, Vol. 2. Moscow: Mysl’ Publ., 2010, pp. 288–289. (In Russian)

Robin, C. Reaktsionnyi dukh. Konservatizm ot Edmunda Berka do Sary Peilin [The Reactionary Mind. Conservatism from Edmund Burke to Sarah Palin], trans. by М. Rudakov. Мoscow: Gaidar Institute Publ., 2013. 312 pp. (In Russian)

Salmin, A.M. “Bjork, Edmund” [Burke, Edmund], Novaja filosofskaja jenciklopedija [New Encyclopedia of Philosophy], ed. by V.S. Stepin, Vol. 1. Мoscow: Mysl’ Publ., 2010, pp. 259–260. (In Russian)

Solovev, E.Yu. Kategoricheskii imperativ nravstvennosti i prava [Categorical Imperative of Morality and Law]. Мoscow: Progress-Traditsiya Publ., 2005. 416 pp. (In Russian)

Warda, A. Immanuel Kants Bücher. Berlin: Breslauer, 1922. 56 S.

Wittichen, P. “Kant und Burke”, Historische Zeitschrift, 1904, Bd. 93, H. 2, S. 253–255.

Zimmerman, H. Friedrich Gentz: Die Erfindung der Realpolitik. Paderborn: Schöningh, 2012. 344 S.

Zolotareva, T.N. “Konservativnyi liberalizm v teorii i ideologii” [Conservative liberalism in the­ory and ideology], KANT, 2018, Issue 2 (27), pp. 181–184. (In Russian)