ИНТЕЛРОС > №10, 2020 > «Было страшно от чего я умру» Анастасия Захарова
|
«Было страшно точно знать, от чего я умру» — как за один день может перевернуться жизнь— Давайте выйдем. Катерина Борисовна, терапевт, большеглазая и улыбчивая, была явно расстроена. Мы вышли из палаты в коридор. «Только не в маленькую комнату», — думала я. Мне всегда казалось, что самые дурные новости сообщают в маленькой комнате. Катерина Борисовна толкнула дверь в сестринскую. Э-э-эх… Маленькая комната.
«Вот так подарок ко дню рождения», — подумала я, а мир стал маленьким и тесным — аккурат поместился в сестринскую, заполненную штативами капельниц, костылями, плотными рядами таблеток и шприцев. И запахом хлорки. — А какой именно гепатит? Это излечимо? — Б, Настя. Гепатит Б. Его можно подавлять, но это не лечится. — Катерина Борисовна, а ошибки быть не может? Шея терапевта пошла пятнами. — В этот день ваша проба была первой. Из двенадцати. Одиннадцать отрицательных. Есть маленький шанс, но… завтра сделаем контрольный забор крови. Отдельно от всех. Никогда еще коридор не казался мне таким длинным. А собственный день рождения — неуместным. Лёжа в палате под капельницей, я пытаясь сообразить, где могла зацепить вирус и как сообщить мужу. Маникюр? Косметолог? Стоматолог? Почему-то думалось только «вместе в горе и в радости» — странно, но горе я представляла себе несколько иначе. — Сереж, у меня нашли гепатит Б… — ……! Я уверен, что это ошибка! — Надеюсь. Мне бы твою уверенность. — Как ты? За тобой приехать? — Не, справлюсь. Да и перепроверить надо, может, и правда, ошибка. В ошибку, по правде говоря, верилось слабо. Точнее, не верилось совсем. Дома было тихо. На столе стоял огромный букет, а рядом лежала коробка с заветной надписью. Я села рядом, взяла коробку в руки и заревела. Впервые в жизни дорогой подарок не обрадовал, а разозлил, потому что я поняла, что моя жизнь может закончиться раньше, чем его. Выплакав злость, обиду и желание побежать по Главной улице города с транспарантом «неизлечимо больна», я решила почитать, к чему меня приговорили. Чтиво оказалось увлекательным, но не сильно радостным, немного обнадеживало, что при соблюдении нехитрых правил можно довольно долго протянуть без рака и цирроза. Мысли путались, эмоции так и вовсе пустились в дикий пляс, и оставалось только собрать остатки воли в кулак и ждать повторного анализа. В понедельник, в тот самый день Х, мы вылетали в Италию. Долгожданный отпуск, который теперь стал безвкусным, словно водопроводная вода. Утешало только то, что страх болезни начисто вытеснил страх перед полетом. Самолет — новостей нет. Аэропорт, таможня — новостей нет. Кофе — новостей нет. Поезд. Оказывается, когда ждешь, сигнал сообщения громче пожарной сирены. Положительный.
Во рту стало сухо, а в глазах — мокро. Хотя вроде должно быть наоборот. Оказывается, самое страшное в жизни — точно знать, от чего ты умрешь. Не гипотетически — от старости, а вот так. И пусть даже не завтра, но… Внутри было пусто и холодно. А в Неаполе была весна. На набережной было многолюдно, белозубо и очень громко. Пахло морем, йодом, жареной рыбой и свежим хлебом. И несмотря на грустные мысли, хотелось впитывать каждую минуту. Проведя весь день в бессмысленном шатании по городу — а это лучший способ с ним познакомиться, — я почти забыла о белой бумаге с надписью «положительно». Вечером, в номере отеля, впервые за долгое время мне захотелось помолиться. Не дежурно, потому что верующим людям положено молиться, а по-настоящему. Я читала «Отче наш» словно в первый раз, не губами, а сердцем. Опускаясь на колени, я хотела молить об исцелении. Ради детей, ради мамы, которая вряд ли бы стоически перенесла новость о моей болезни. Но… вместо этого у меня неожиданно вырвалось: «Благодарю тебя, Господи». Мысли не успевали за словами. «Благодарю тебя, Господи. Благодарю за прожитый день. Благодарю за болезнь — шанс изменить свою жизнь. Мне не важно отныне сколько. Мне важно как. С благодарностью и смирением принимаю волю Твою». С последним словом из души ушли отчаяние и страх. В глазах опять было мокро. Но и во рту — тоже.
Все было вкусно, словно мощность рецепторов вывернули на максимум. Рядом был человек, которому 17 лет назад я обещала быть с ним «и в горе, и в радости». И которого любила так, как в день венчания. Я была счастлива и не пыталась понять, что именно должна изменить сейчас, сию секунду. Я знала, мое время придет. И несмотря на то, что теперь была ограничена во времени, просто спокойно ждала. В субботу мы прилетели домой, а в воскресенье отправились на службу. Стоя в храме я наконец не механически повторяла за певчими слова молитвы, а пропускала через сердце. В душе было удивительное чувство покоя и радости, будто внутри меня поселился не отвратительный вирус, а нечто волшебное. Подходя к кресту, я посмотрела в сторону клироса и неожиданно подумала: «А почему я не там?» Служба закончилась. Я подошла к матушке и спросила, что нужно для того, чтобы стать певчей. «Нужно желание учиться», — с улыбкой сказала она. Теперь я точно знала, чего хочу и какие перемены ждут меня в жизни. Пришло время, мое время начинать жить по-настоящему. Не начерно, не переписывая, отвечая за каждую ошибку. Время не дежурных молитв. Время верить. Время благодарить за каждый прожитый день. В понедельник мы всей семьей отправились в лабораторию. От гепатита есть прививка, муж и дети вполне могли быть здоровы, и необходимо было подтвердить это перед вакцинацией. Я не знаю, зачем я сдала кровь еще раз — просто за компанию. Во вторник утром звякнул сигнал: пришли результаты. Руки предательски задрожали, а сердце решило сплясать канкан. Дочь — отрицательно. Благодарю тебя, Господи. Сын — отрицательно. Благодарю тебя, Господи. Муж — отрицательно. Благодарю тебя, Господи. Мой. Да зачем открывать? Все же яс…. Отрицательно. И вмиг стало темно. А потом включили свет в моей голове. Потом в кухне. Потом во всем доме. А потом включили свет во всем мире. И он был таким ярким, что стало трудно дышать. А жить стало легко. Благодарю тебя, Господи. Я рассказывала эту непридуманную историю друзьям и знакомым. Кто-то молча обнимал. Крепко, так, что без слов все было понятно. Кто-то эмоционально, многословно сочувствовал. Кто-то устало пожимал плечами, мол, ну что же ты хочешь, отечественная медицина… Но я знала одно: истинный смысл чего-то можешь понять, только пропустив через себя. Я благодарю. Нет, не за ошибку — в нее я не верю. Да и нельзя назвать ошибкой то, что случается в нужное время, в нужном месте и с нужным человеком. Мне. Это. Было. Нужно. Я благодарю Бога за то, что дал мне возможность увидеть свой путь. Познать смирение. За обыкновенное чудо — быть благодарной. За всё. За всех. За мою новую жизнь. Жизнь по-настоящему. Вернуться назад |