ИНТЕЛРОС > №12, 2015 > «Художественный сосуд Божией благости» Игумен Дамаскин (Орловский)
|
Находясь в ссылке на Урале, отец Викентий писал своей знакомой в Козельск: «Христос воскресе! Достоуважаемая, дорогая о Господе матушка Евфросиния… Приказом начальства Промысл Божий перевел меня на жительство в деревню Дубровку… как я доволен этим и всеми своими новыми обстоятельствами… Пустынная страна… лесистая… живописно холмистая, с открывающимися с горок прекрасными широкими горизонтами… отдаленная от железной дороги и парохода и всякой современной цивилизации… Ведь это все то, о чем я мечтал, когда подумывал, где бы теперь устроиться жить, после того, как жить в родной Оптине стало невозможно… Чего же мне еще надо!.. Готов жить тут и жить при таких условиях, сколько поживется. Слава Богу!.. так хорошо меня устроившему… А голодание… ведь и за это, как и за все, надо Господа благодарить… Ведь говорилось нам, что “предлежит нам алкати”. Это тоже значит настоящая, правильная, наша дорога… Потерпеть голодность немножко, a там и опять Господь пришлет чего-либо покушать… А если даже и придется с голоду мне помереть, если даже и это попустит мне Господь потерпеть — и на это никак нельзя мне роптать… Слава Богу за все!» *** Преподобномученик Викентий родился в 1888 году в Санкт-Петербурге и в крещении был наречен Виктором. Дед его, Петр Никольский, был священником в бедном сельском приходе. Отец, Александр Петрович, окончив Духовную семинарию, поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета и служил впоследствии сначала в министерстве финансов, а затем — главным управляющим землеустройством и земледелием. О нем писали тогда, что он «принадлежит к числу известных общественных деятелей и уже давно обратил на себя внимание не только на административном, но и учено-литературном и публицистическом поприще. С его именем связано много ценных начинаний и трудов в каждой из этих областей». Александр Петрович получил уважаемое положение в обществе и материальный достаток, так что к концу жизни и он мог бы сказать: Душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись (Лк 12:19). Вспоминая бедность отца-священника, он был противником того, чтобы сын его, Виктор, поступал в монастырь. Однако, когда после большевистского переворота Александр Петрович потерял все свое состояние, незадолго перед кончиной, случившейся в 1921 году, он написал сыну: «Отец Викентий, как ты был прав. О, как бы я хотел изменить свою прожитую жизнь. Как бы я хотел с юности теперь принять путь твоей жизни. Я умираю и вижу свой гроб. Плачу, недостойный раб Христов…» Виктор поступил в Оптину пустынь в 1913 году, и его послушанием, как человека грамотного и образованного, стала работа в канцелярии. Вскоре после 1918 года он был пострижен в монашество с именем Викентий, и настоятель монастыря предложил ему принять священный сан, на что он ответил, что за послушание, может быть, и принял бы сан, но если бы спросили его пожелания, то он хотел бы остаться монахом. Желающему подвизаться в монашестве это куда более сподручно, нежели священнику-иноку, несущему тяготу общественного служения. После того как монастырь был закрыт, духовник обители иеросхимонах Нектарий (Тихонов) поручил монаха Викентия приходскому священнику. «Трудно сказать, что делал этот монах. Одно скажу только, — писал тот впоследствии о подвижнике, — что сейчас я плачу, вспоминая прошлое. Знаю, что я не всегда умел хранить этот тонкий художественный сосуд Божией благости. За два с половиной года жизни у нас он ни разу не был по своему желанию за оградой нашей церкви. Он ни разу не сел за стол за трапезу. Он ни с кем не беседовал ради интереса своего. Он никому не навязывал своего учительства. И в то же время все чувствовали в нем Божию силу». 18 августа 1930 года в Козельске были арестованы сорок человек монахов и мирян и среди них монах Викентий. По-христиански открытый и к своим, и к чужим, как прозрачное стекло, не имеющее какого-либо пятна или порока, направляя все движения своего сердца горе, он на следствии так изложил путь своей жизни: «…Отец мой был сыном бедного сельского священника, но вышел из духовного звания, окончил после Духовной семинарии университет по юридическому факультету и служил в Петербурге чиновником… Двадцати пяти лет от роду, в начале мая 1913 года ушел я в монастырь — общежительную Оптину пустынь, <…> которая славилась своею строгою монашескою жизнью. Там я нашел свое призвание. <…> Жили мы, монашествующие, в городе Козельске без всякой организации, но знакомство между нами сохранялось, и мы виделись друг с другом в местной приходской церкви. Сохранение знакомства между нами и помощь имевших возможность что-нибудь заработать своим трудом другим <…> — это, верно, и послужило поводом обвинить нас в сохранении между нами монашеской организации. Поэтому, верно, и было предъявлено обвинение по 58 статье пункты 10, 11 Уголовного кодекса сразу более десяти человекам из нашего прежнего монастырского братства…» После окончания ссылки в 1935 году монах Викентий был отправлен в Козельск. Однако время подвига для всех, кто подражал преподобным, заканчивалось. 24 июля 1937 года монах Викентий был арестован и заключен в камеру при районном отделении НКВД в Козельске. — Следствию известно, что вы, живя на квартире, <…> устраивали сборища монашек, через них проводили контрреволюционную агитацию среди колхозников, направленную против советской власти и ее мероприятий. Вы подтверждаете это? — спросил его следователь. — Сборищ монашек я <…> не собирал, но во время моей болезни ко мне на квартиру приходили монашки по имени Матрена и Акулина, фамилий их я не знаю, они мне помогали принести воды и купить что-либо из продуктов. Разговоров с ними на политические темы я не вел, и вообще на политические темы я разговоров никаких никогда не вел. Этим вопросом не интересуюсь, занимаюсь исключительно чтением религиозных книг и хождением в церковь… 8 сентября 1937 года тройка НКВД приговорила монаха Викентия к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и он был отправлен в Локчимлаг Архангельской области, где 11 декабря 1937 года разрешился от уз, чтобы быть уже со Христом неразлучно. Из письма монаха Викентия сестре На заставке Свято-Введенская Оптина пустынь. Фото начала ХХ века Вернуться назад |