Восемь лет тому назад, в «Фоме» вышел очерк «Реанимация: истории любви». Там рассказывалось о двух чудесных историях, случившихся в Первой Градской больнице с сестрами Свято-Димитриевского сестричества и прихожанками первого больничного храма в новой России — храма святого благоверного царевича Димитрия. Одна из историй называлась «Дарья и Борис Лазаревы». Так, многие люди, лично не знакомые с этой семейной парой, узнали и про Дашу и про Бориса, — стихи которого мы вам представляем.

Для главы семьи, многолетнего работника храмового книжного магазина (это если сказать кратко, церковные «нагрузки» у Б. Л. разнообразны), гитариста и замечательного исполнителя песен на стихи русских поэтов, наша подборка — полноценный литературный дебют. Она не случайно открывается стихами из «Поленовского дневника». Изрядную часть летнего времени семья Бориса проводит в старейшем музейном заповеднике, в семейном — воспользуюсь древним словом — урочищевеликого живописца, чей талант и образ жизни своеобразно «пропитали», одухотворили эти места. Среди тех, кому в Поленове хорошо работалось — необыкновенные люди: от композитора Сергея Прокофьева до прозаика Юрия Казакова. Окруженный восемью внуками, тут нередко творит и наш современник, известный поэт Юрий Кублановский…

Давайте-ка я, что называется, «проговорюсь». Отец этих восьмерых — Вани, Сони, Дуни, Коли, Леши, Аркаши, Пети и Паши — и есть сегодняшний гость «Строф» — Борис Лазарев, женатый на дочери поэта.

Признаюсь, что семья Лазаревых — из самых удивительных, встреченных мною. И не только количество детей я имею в виду, а и — редкий дух любви, согласия, благородного домашнего служения. Из чего это произросло? — Отыщите в сети публикацию, о которой говорилось в начале, все поймете. ...И если перейти к стихам Бориса, — так что же лучше поэзии отражает непрерывно растущую душу русского человека, особенно если автор одарен зорким внутренним зрением, тонким поэтическим слухом, любовью к Божьему миру и животворящему русскому языку?

Павел Крючков, заместитель главного редактора журнала "Новый мир".

Рисунки Анны Музыки

 

Борис Лазарев

В колокольном звоне

 

Из «Поленовского дневника»

(июнь)

По косогору вниз, к реке,

на лягушачий квак в осоке.
Вся жизнь твоя бежит в Оке,
в её неизмеримом токе.

Поленовских красот приют.
Усадьбу родовую пряча, —
древа, как рекруты в строю,
на охраненье, не иначе.

Пичуг стогласый перелив
в слух обращается повсюду.
Здесь душу вечности излив,
жизнь принимается как чудо.

 

* * *

Д.

По семечку, по темечку,

по слабому росточку,
по веточке, по весточке,
по алому цветочку.
Всё соберу в ладони,
на сердце спрячу. Тихо.
Здесь в колокольном звоне
нас не найти, трусиха.

 

* * *

Лежать и думать ни о чём.

Вот конь заржал в саду.
Вон ястреб в небе голубом
парит. А там, в пруду,
карась блеснёт, и в темень вод
уйдёт от рыбака.
Об лавку трётся рыжий кот,
мурлыча, гнёт бока.

Лежать и думать ни о чём.
Вдыхать полыни дух,
распаренной горячим днём.
И, как ребёнок вслух
мечтает о счастливом дне,
бубнить себе под нос
стишок о звёздах, о луне
под робкий шум берёз.

 

* * *

Тарусские извивы
и Бёхова холмы.
Раскидистые ивы
по берегам видны.

Как старые вояки,
отвоевав свой век,
в густом вечернем мраке
пристали на ночлег.

Оплакивают время,
истекшее в реке,
как будто тяжко бремя
сторожье на Оке.

* * *

Неторопливо, не спеша
летела по небу душа.

А по земле (жестокий век)
бежал безумный человек...

Душа по-прежнему летит.
Тот человек в тюрьме сидит.

Баланду ест, на нарах спит.
Душа одна в ночи летит.

Она летела на Восток.
Внизу под ней чернел острог.

Вздохнул острожник тяжело.
И стало на душе светло.

Срок вышел вскоре, говорят.
Теперь они вдвоём летят.

 

* * *

На Рогожке тихо: вечер на кладби́ще.
По дорожкам ветер одиноко рыщет.
Меж слепых надгробий прыгают вороны.
Да трещат, старея, тополя и клёны.

Мимо усыпальниц, ковкою увитых,
и могилок скромных, воедино слитых,
побреду задумчиво на закат пылающий…
Здесь и я когда-нибудь обрету пристанище.

 

* * *

Прошу принять мой покаянный труд.
Пусть запоздалый, неумелый.
Его скорей всего затрут
иные страсти: скороспело
посев загубят сорняки...
Но, Боже правый, вопреки
моей душе охолоделой
пошли ещё раз пережить
до боли тяжкие минуты,
когда греха слетают путы,
а сердце учится любить.

 

* * *

 

Ты рассказывал нам сказки

голубыми вечерами.

Как диковинную редкость,

голос бережно хранили

твой, запрятанный в страницы

мудрых книг. И сновиденья,

опасаясь полнолунья,

затихали; мирный Ангел

сон растягивал послаще…

 

В детстве путь короче к Богу.