ИНТЕЛРОС > №9, 2017 > Беслан Фатима Цаликова-Аликова
|
В открытую форточку под самым потолком виднеется столб с проводами. На одном из них среди капель дождя сидит птичка. Оказаться бы на ее месте, вырваться на свободу! Пробежаться бы еще раз по влажной траве, окунуться в обжигающе-холодные воды горной речки.
Меня крестили в детстве. Этот день запомнился мне на всю жизнь. Но в церковной службе я ничего не понимала и знала единственную молитву — «Отче наш». Мысли унесли меня в Алагир, небольшой райцентр в Осетии, где прошло мое детство. Излюбленным местом для меня здесь был церковный двор. В храме и дворовых постройках размещался музей, но двери храма почему-то всегда были закрыты. Собор в византийском стиле был построен в 1853 году по проекту князя Григория Гагарина. Обнесенный высокой каменной оградой с бойницами, он напоминал крепость. Небольшой погост с покосившимися крестами зарастал бурьяном. Время здесь словно останавливалось: тишина, покой, умиротворение. Отрешенность от внешнего мира. «Что происходило здесь раньше? — думала я, сидя на покосившейся лавочке. — Где теперь люди, которые строили это величественное здание? И что там, внутри?» Как-то я пришла сюда с тетей. Впервые огромные металлические двери были открыты. Мы вошли в полумрак церкви, и удивительное восторженное чувство причастности к чему-то неземному охватило меня. Со стен грустно смотрели лики святых. «Это росписи нашего знаменитого поэта и художника Коста Хетагурова», — сказала женщина, которая вела экскурсию в соборе. Мне вспомнился рассказ маминой родственницы Нины Дзилиховой о том, что происходило в Алагире после революции. Новые власти Алагира стали искать человека, который бы снял с церкви крест. Но никто на эту работу не соглашался. Дело поручили одному из местных большевиков по фамилии Ревазов. Три дня пилил он основание огромного медного креста, а когда спустился с купола, все увидели, что голова его трясется. Впоследствии он погиб на фронте, а его мать, завернувшись в пуховые платки, бросилась с Бирагзангского моста в бурные воды сумасшедшей горной реки Ардон. Ее занесло в мельничный затон, мельник вытащил женщину из воды, но она была уже мертва. Вскоре в храме открыли филиал республиканского музея краеведения. Восковые фигуры старика, пожилой женщины, молодой невестки и ребенка в люльке, должны были, по замыслу организаторов, поразить воображение посетителей и отвлечь от мыслей о Боге. ![]() Памятный крест в спортзале бесланской школы, где террористы удерживали заложников *** «Подвиньтесь, подвиньтесь, не видите, моей сестре плохо», — девочка лет тринадцати пыталась уложить на пол младшую сестру. Та была без сознания. Когда младшей из девочек стало лучше, старшая заинтересовалась серебряным перстнем на моей руке. «Подари мне его», — попросила она. Я сняла перстень, она надела его на палец, но украшение соскользнуло на пол. «Оно тебе велико, и ты его потеряешь, — сказала я. — Когда мы выйдем отсюда, я обязательно тебе его подарю». Несколько месяцев потом я искала эту девочку. Неужели она осталась там, в сгоревшем спортзале? Встретила ее случайно в поликлинике, в кабинете психолога. Она рассказала, что их отец (они азербайджанцы) долго искал их в больницах, потом в морге.
Сдержала слово и я, подарив свой перстень девочке. *** Меня преследовало видение: белый пластик в одном из окон — первом от кабинета тренеров — разлетается на мелкие кусочки, открывая путь к свободе. Если мне суждено выйти из зала, то только через это окно. И я стала медленно, ползком, пробираться к нему. Когда взобралась на подоконник и вытянулась на нем, поняла, почему, в отличие от других, здесь никто не сидел: вдоль широкой доски была прибита рейка. Острые грани ее впились мне в позвоночник.
Только раз мне удалось подойти к крану, набрать в ладони воды. «Не пить» — прикрикнул стоявший рядом боевик с автоматом, и я, плеснув воду в лицо, не посмела сделать даже глотка. Скорей бы все закончилось. Только без боли. Вспомнился фильм «Страсти Христовы», который 31 августа показывали в районном ДК. На экране было столько крови, боли и страданий, что большую часть фильма я просидела с закрытыми глазами. В конце 1980-х в нем начались богослужения. Первый раз мы пришли сюда с мамой на Пасху. Помню, как поразили меня радостное сияние десятков свечей, запах ладана, крестный ход и ликование прихожан. Их было еще не очень много — по праздникам в церкви дежурили сотрудники райкома партии. Над куполом храма снова засиял золоченый крест, звон колоколов разнесся по всему Алагирскому ущелью. …В Алагире выросло новое поколение, увеличилось число прихожан, в районе открылись новые храмы и два монастыря: мужской — в Фиагдоне и женский — в Тамиске. Мы с мамой переехали жить из Алагира в Беслан. Работали в редакции районной газеты: мама — редактором, я — фотокорреспондентом.
*** … Все тело болело, как открытая рана, деревянная рейка исполосовала спину. Светильники, которые горели в спортзале круглосуточно, вдруг мигнули и погасли. Из коридора, соединяющего спортзал со школьным зданием, выбежал встревоженный террорист с перевязанной рукой, посмотрел на погасшие светильники и снова скрылся в коридоре. Звук, огромный, похожий на баобаб, прокатился по залу. Меня словно с размаху ударили кирпичом по лицу, ноги обдало жаром. Как в том моем видении, рассыпался в оконном проеме пластик, я выпала из окна и оказалась на заднем дворе школы. Не зная, в какую сторону бежать, я промчалась вдоль всех окон спортзала, перелетела через огромную белую каменную ограду, перепрыгнула еще через одну ограду из сетки-рабицы и оказалась между двумя металлическими гаражами. Оставалось перепрыгнуть через железную калитку между ними. Но тут мой взгляд упал на стену пятиэтажного дома — развороченное взрывом окно и черная закопченная стена. Значит, и там — террористы. Они — во всем городе. Надо спрятаться.
Из школы не доносилось ни одного звука. Потом рванул еще один взрыв, послышался многоголосый крик, загрохотали автоматы. Я оказалась на линии огня.
Сверху с ревом проносились вертолеты. Мужчины, среди которых я узнала прокурора района Алана Батагова, подхватили меня и под прикрытием пятиэтажки быстро пронесли через дворы и огороды на соседнюю улицу, где стояла вереница машин. Меня посадили в скорую, дали пластиковую бутылку с водой и вместе с другими заложниками, в основном детьми, отвезли в больницу. Мест в палатах не хватало, и нас уложили на кроватях по двое. Пришла пожилая женщина-санитарка с ведром воды и мокрой тряпкой каждому из нас обтерла руки и ноги. Чувство нереальности и удивления не покидало меня, и я никак не могла поверить, что осталась в живых. Это ощущение не проходило много месяцев. Прошло время. Бог даровал мне новую жизнь. Я вышла замуж, уехала в Москву. Судьба привела меня в семью с богатой историей. Мой свекор Вадим Всеволодович Цаликов был первым осетином, который после многолетних гонений на Церковь решился стать священником. В сан был рукоположен в конце 1950-х годов прошлого века. В годы перестройки отец Вадим был направлен архиепископом Ставропольским и Владикавказским из Пятигорска, где жили Цаликовы, в Осетию благочинным.
Во дворе первой школы завершается строительство православного храма. *** Справка «Фомы». Фатима Цаликова-АликоваРодилась в 1976 году в Беслане. С детства увлекалась фотоделом. В 1999 году поступила на заочное отделение филологического факультета Северо-Осетинского государственного университета имени К. Л. Хетагурова. В том же году была принята на должность фотокорреспондента в газету «Жизнь Правобережья». 1 сентября 2004 года по заданию редакции должна была сделать фоторепортаж из Бесланской школы № 1 и оказалась в числе заложников. В2005 году вышла замуж и переехала в Москву. В столице прошло несколько ее выставок, посвященных трагедии в Беслане и войне 2008 года в Южной Осетии. Экспозиция «Беслан. До и после» была отмечена Специальным дипломом Международного кинофестиваля «Человек и война» в Екатеринбурге. За рубежом ее фотоработы выставлялись во французском городе Монтмеди. В настоящее время живет в Москве. Член Союза журналистов России. За эссе «Мой путь к Богу», которое публикуется в «Фоме» под другим заголовком, Фатима Аликова удостоена I премии конкурса эссе на осетинском языке «Семья. Фамилия. Отечество», который проводит Владикавказская и Аланская епархия в рамках подготовки к 1100-летию Крещения Алании. Перевод с осетинского языка на русский для журнала «Фома» сделан самим автором. Фатима (в Крещении Фаина) Цаликова-Аликова Вернуться назад |