Почему на иконах нет теней

Дмитрий Трофимов об иконах

Дмитрий Трофимов, руководитель творческих мастерских «Царьград»

Ответ на этот вопрос следует искать в том переломном историческом моменте, когда на смену античности с ее культом пласти­ческой, телесной красоты пришла иная культура, основанная на христианских, евангельских ценностях. Античное миросозерцание покоилось на признании ценности земного бытия, земной героической красоты. Для христиан культ тела и натурализм потеряли всякую привлекательность. Они искали красоты духовной, не подверженной тлению. И для них подлинная, вечная красота — это исходящий от Бога свет, свет, который пре­ображает и одухотворяет тварный мир. Цель христианина — достичь осиянности этим светом и самому стать «зажженной свечой», о которой сказано в Евангелии, что не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. 
Самые яркие примеры живописи новой раннехристианской эпохи — фрески катакомб. Создававшие их мастера, выросшие и воспитанные на традициях иллюзионистической позднеантичной живописи, теперь ставили перед собой иные задачи. Не передачу воздушной пейзажной среды с резвящимися нимфами или атмосферы наполненных прохладой атриумов римского дома, где наслаждаются полуденным отдыхом утомленные герои. Теперь все мысли мастера, виртуозно владеющего кистью, были сосредоточены на идее пространства метафизического, в котором все ощутимое, измеримое, чувственное теряет всякую власть и значение. Это пространство — сначала белый фон, а потом, несколько позднее, золотой — уводит глаз в неограниченные глубины, где возникают фигуры молящихся, умерших, пророков, легкие и прозрачные, будто наполненные цветным светом, лишающим их земной тяжести. Мастера отказались от всего, что может напоминать о материальной жизни и телесной красоте, сосредоточив внимание на выражении лиц святых, на их широко открытых, устремленных в невидимую даль глазах и молитвенных жестах, передающих экстатическое религиозное вдохновение. В этой новой системе ценностей не было места тени.

Почему на иконах  изображают солнце, луну и звезды?

Традиция изображения звезд и созвездий в христианском искусстве уходит в глубокую древность. Мы видим их красные вспышки на таинственных белых сводах римских катакомб, встречаем золотое сияние в равеннских мозаиках V–VI веков, разглядываем причудливые гримасы светил на пергаментах византийских рукописей, в так называемых «Космографиях», описывающих устройство Вселенной. Изображения зодиакальных знаков мы обнаруживаем и в христианских базиликах Европы XII–XIII веков, и в храме Ильи Пророка XVII века в Ярославле: на фресках свода галереи мы можем увидеть золотую небесную сферу с символами созвездий, а центром Вселенной здесь является место слияния Которосли и Волги. Небесные тела являлись свидетелями и даже участниками главных событий христианской истории, вспомним идущую перед волхвами звезду Рождества Христова (Мф 2:9). Поэтому их изображения гармонично встроены в соответствующие сюжеты. В сцене Распятия по сторонам от крестного древа почти всегда присутствуют два диска красного и серебристого цветов. Это знаки солнца и луны. Оба этих светила представлены и в сцене Страшного Суда, в верхней части, где ангелы свивают небо (Откр 6:12–14). Православный христианин верует, что не звезды руководят его жизнью, а Бог. Поэтому изображения светил и даже зодиакальных знаков лишь напоминают нам: созданные в четвертый день творения (Быт 1:14–18), вместе со всем тварным миром призванные хвалить Господа (Пс 148:1–4), небесные тела участвуют во вселенском богослужении и подчиняются воле своего Творца.