Андрей Желудов – «спинальник» со стажем 24 года. Начиная с 1983 года изобрел и изготовил 55 различных моделей туристических велоколясок для инвалидов. С 1989 года ходит в дальние одиночные походы. За это время побывал в Карелии, в Заполярье, в Башкирии, на Кавказе, в Киргизии. Приходилось подниматься в горы до отметки 3300 м. В 1998 году за 3,5 месяца покорил расстояние в 4500 км, сходив за Полярный круг. Ищет людей близких по духу и желающих стать командой для путешествий и спорта. 1) Нужны деньги для изготовления колясок моей конструкции (Hand Bike).
2) Для детей-инвалидов предлагает несколько моделей активных и прогулочных колясок.
Тел. (095) 528-8879, адрес: Московская обл., г. Реутов, ул. Советская, 6 , кв. 34. http://andrei52.narod.ru/

 

 

29 июля 2000 года. Вот и позади Чуйский тракт. Стоим [ Мой напарник в этом походе – Петров Герман Александрович. ] на маленьком озерке за п. Кош-Агач в полупустыне. Вдали виден красавец Южно-Чуйский хребет со снежными вершинами. Он на западе, а на востоке Талдуайр и Сайлюгем – два белоглавых четырехтысячника на берегу ручья, что бежит с их седловины, мы планируем сегодня заночевать.

С утра, поев, Гера, мой напарник, на велосипеде «Турист» уехал в поселок звонить в Москву. Вскоре он вернулся и сказал, что говорил с Юрием и наговорил на 120 рублей, я напрягся: деньги у нас убывают чуть быстрее, чем мы движемся к Абакану, но он сказал, что там был Альфир и пришлось с ним поговорить.

Альфир – психотерапевт из Уфы, уже долгие годы благодаря своему туристскому опыту таскает инвалидов в походы. Он пригласил нас пройти из Барнаула до Телецкого озера, где они будут начинать свой пеший поход, а нам там дальше облом – непроходимость. Я давно «точил зубы» на Чуйский тракт, и его предложение было почти «в струю». Мы решили идти не на Телецкое озеро, а пройти Чуйский тракт и через Тыву в Абакан. Ему как главному функционеру Инватур РФ было приятно, что мы согласились на Алтай, хоть и не так, как ему хотелось. И вот, собравшись и пройдя 13 км от Кош-Агача, уходим с асфальта на восток. Река Юстыд – здесь круто съезжаем на обед к реке. Как легко круто съезжать, когда знаешь, что есть человек, который тебя потом на трассу вытолкает. Подъехала легковушка. Вышли люди, расспросили, откуда и куда мы. Люди приветливые, я спросил:

– Что значит «узун»?

– Длинный.

Пожелав нам удачи и сказав, что перевал Бугузун мы сможем преодолеть, они уехали. На Чуйском тракте мы спрашивали про перевал Бугузун и получали суровую информацию. Гера, взяв сетку, пошел в первый и последний раз за поход шугать местную рыбу. Притащил одного пятнистого «карася». Сварили, съели – хорош! После обеда пошел пологий-пологий подъем. В поселке Кокорю спросили дорогу дальше. Женщины позвали мужчину на одном костыле, и он подробно рассказал, как нам дальше ехать. За поселком 9–11 июня был Эл-Ойын – праздник братских народов, который проходит раз в 2 года в разных странах. Одинокий клозет в степи вряд ли выдержал нагрузку в 6 тысяч человек, но не мне судить о чужих делах. Обходим справа курган. Солнце уже садится. Устали постоянно идти в гору. Вот вдали показались деревья – это тот самый сай. На взгляд до него три километра, но мы устали и встаем, ставим палатку в степи. Экономно делю воду, чтоб на утро хватило.

30 июня. Поели и в путь. Доезжаем до сая, а воды в нем нет! Лишь могучие валуны и наносы пролювия говорят о разгуле водной стихии весной. Вышло шесть, а не три километра. Из сая Гера пытался меня за передок выдернуть, но бесполезно, удалось, только толкая сзади. Он уехал вперед, а я, отстав, вижу – спустило левое заднее колесо. Появились редкие, но вековые деревья. Меняю камеру. Подошел местный пастух и спросил: «А как вы реку перейдете?» – «Как-нибудь», – говорю, пожав плечами. А вот и река Бугузун. Голубоватая вода могуче бежит по валунистому дну. Глубина 60 сантиметров, но течение... На другом берегу стоит уазик и ЗИЛ-131, и несколько мужчин сидят кружком. Гера взгрустнул – не менее 5 ходок надо сделать, чтобы переправиться, и все – на его «горбу». Начинаем все развьючивать и упаковывать. Подъехал с нашей стороны ГАЗ-52, остановился около нас. Люди с кузова вылезли и что-то галдели. С того берега, задрав до предела брючины, пришел человек, подошел к нам и говорит: «Договориться с водителем, чтобы вас перевезли на другой берег?» – «Конечно», – был наш ответ, и вскоре все, что мы упаковывали, шумные пассажиры начали грузить в кузов. Тот человек подошел и спрашивает: «Водка есть?» «Есть», – отвечаю. Он заулыбался. Вскоре мы уже были в кузове.

– Может, вас до Мугур-Аксы довезти?

– Нет, только на другой берег.

Когда пошли скакать по крупновалунистому дну, все амортизировали жуткие толчки ногами, а я, сидя на пятой точке в конце кузова, как мог, смягчал жуткие толчки руками. «Выгружайте нас здесь!!!» – ору я, но выгрузили нас только через 200 метров, после крутого подъема на террасу. «А может, вы дальше с нами?» – «Через километр из меня будет отличный фарш». Желают нам счастливого пути, но я их торможу, потрошу баул и даю им бутылку водки. Они уезжают. Ну вот, вьючимся и только собрались ехать дальше, подъезжает ЗИЛ-131, и водила начинает требовать водку, я говорю, что отдал тем, кто все делал, а он: «Но договаривался-то я».

– А у нас больше нет.

– Давайте деньги.

Гера нашел в нагрудном кошельке несколько десяток и уже пошел к водителю, как тут подъехал уазик и водитель, увидев это, дал очередь тарабарских матюгов в кабину ЗИЛка. Я разобрал только одно слово: «Пидарас!!!» Недовольный водила ЗИЛка поехал дальше, за ним и уазик. «Гера, это были тывинцы», – сказал я о всех, огорошив напарника.

Ведь пока мы ехали по Алтаю, местные, узнав, что мы идем в Тыву, мрачнели, говоря, что тывинцы не любят чужих.

– Русских?

– Да вообще чужих.

И вот он первый контакт, полный противоречий.

Дорога становится круче. Левый приток Бугузуна, а за ним брод. Какой он легкий, вот что значит выше «стрелки». Местные пацаны помогают мне переправиться. За нами проехал уазик. Из него вышли пожилые алтайцы.

– Нет, Бугузун вам не одолеть, – говорит один.

– Завтра к обеду будете на перевале, – сказал другой.

Вот те на!

А вот и третий брод. Пока мы перебирались, подошел молодой парень и пригласил нас к себе, указав на юрту.

В моем спинально-инвалидном состоянии лучше в походе избегать таких предложений, но мы все ж согласились. Расположились у юрты, поставив палатку. Ловля хариусов для гостей была неудачной. Один из сыновей привез на мотоцикле так мало рыбы, что мы вежливо отказались. На ночь скот загоняли за ограду. Лошади, в отличие от овец, всячески избегали ворот и с четвертого захода, наигравшись с загонщиками в догонялки, позволили себя все ж загнать в кошару.

С утра, попив кислого молока – «Класс!», рванули на перевал. Подъем все круче. Пересекаем сухие саи с правого борта ущелья. Вскоре подъехали молодые ребята на конях, немножко нас о том о сем расспросили и, попугав красными волками-корсаками, пожелали счастливого пути. А у меня свербит, какие тут остановки, когда надо брать перевал, про который мы так много противоречивой информации получили.

Вдруг прибежали с севера тучи и пошел дождь. Спускаемся в очередной поперечный сай, ставим тент, ложимся и накрываемся палаткой. Прохладно. Дождь вскоре кончился, но Гера не спешит вылезать. Хочет согреться. «Да с тебя семь потов сойдет, пока ты меня будешь выталкивать из сая на террасу», – хочу я сказать, но психологический напряг, возникший между нами, заставляет молчать и ждать. Звук мотоцикла, а мы на проезжей части – приходится вставать и убирать тент. Муж с женой на ИЖаке обратились с дежурными вопросами и взлетели на террасу с жутким ревом. Гере приходится челночить, так как 15% для моего 56-го «лося» – предел на мелкой щебенке. Полноприводным «лосем» после экстрим-похода в 1999 году по Карелии и Кольскому полуострову я больше не пользовался, так как он очень трудно разбирается при перевозке, но ему сейчас готовится замена: полноприводный полноподвешенный. Для читателей, находящихся в моем положении, может быть бесценной информация о моем 56-м «лосе», поэтому даю основные данные:

– переднеприводный с приводом на руки трехколесный хэндбайк;

– все колеса с усиленными спицами;

– задние покрышки – слики 26 дюймов;

– переднее с развитым горным протектором;

– самодельная трансмиссия с усиленным самодельным храповиком, широкая цепь передачи: max 53т х 19т, min 15т х 35т;

– шатуны широким хватом длиной 245 мм (они соответствуют моему росту 180 см);

– тормоза только на переднее колесо: дисковый механический самодельный диаметр 220 мм и клещевой стандартный;

– вес 40 кг, груз 35–40 кг.

А вот крутой спуск с террасы. Я останавливаюсь и начинаю искусственно в себе вызывать волнение. В дальней тяжелой дороге чувство опасности тупеет, а тут нужно мастерство на грани фола. Без волнения реакция будет не та: и тяжелая травма, и печальное завершение маршрута тебе обеспечено. Почувствовав тахикардию и пот на ладонях, ухожу в крутой спуск. Моих тормозов недостаточно, чтобы медленно сползти, и, стуча «копытами», мой «лось» несется вниз сломя голову. Останавливаюсь через 40 метров и жду Геру. Сначала он захотел спускаться, траверсируя склон, но, почувствовав неустойчивость груженого велосипеда, зажав тормоза и юзя турботинками, благополучно спускает своего коня по падению. Спускаемся в русло и, скача по камням против течения, движемся дальше. Здесь Гера сделал трюк класса «Ультра-си»: против течения по камням он, толкая меня, одновременно толкал свой велосипед. Так, в хорошем темпе, мы преодолели курум, которым нас пугали еще на Чуйском тракте.

Вскоре на ровном месте встаем обедать. В 13.00 пьем водку – все-таки она была... В Москве сейчас 10.00, и ровно 45 лет назад я там родился. Лучшего 45-летия я не мог себе представить в моем спинально-инвалидном состоянии. Ровно через год я буду в Суздале в странной и чуждой мне компании в велопробеге по Золотому кольцу России и буду жутко сожалеть, что все так вышло...

Но вот кончается послеобеденный отдых. Подходит Эдик – местный житель, дает нам хариусов. Узнав, что у нас есть удочки, а «мушки» – импортные, яркие, как девушки на Тверской, делает из своих волос «мушку» (хариусу нужны черные). Вот пора и в путь. Эдик пошел опять выдергивать хариусов из речки, а мы двигаем дальше.

Крутизна возросла, и Гере чаще приходится меня толкать. Дорога резко ушла влево, еще час, и мы, затаив дыхание, грудь в грудь вступаем на перевал. Мы с Герой – тертые калачи, и зря нас кормили страшилками про этот перевал. Мы даже слегка разочарованы, что путь оказался таким простым. Здесь тур и битое стекло от выпитой водки. С кулуара выше перевала тывинцы сделали искусственный отвод воды на свою сторону. Открылся вид на безлесный, резко расчлененный рельеф Западной Тывы. Очень красиво смотрится на горизонте каньон к загадочному озеру Джулукуль. Ну что ж, теперь вниз. 70 метров падения по перевальному взлету на пределе тормозов и дальше двухчасовой спуск на тормозах по валунистой разъезженной дороге. Помахали двум водителям полноприводных машин, идущих навстречу, и вот дошли до речки. За речкой рельеф выполаживается, и вскоре встаем у дороги на ночлег. Пока спускались, Гера нашел мотоциклетный ключ выпускного коллектора, который мы отдали проезжавшим двум тывинцам на мотоцикле. Они с серьезным видом спросили, где мы его нашли – видать, ключи просто так здесь не теряют.

Первое августа. Небо чистое и редкие облачка своими тенями делают пятнистым лысый ландшафт. На северной экспозиции склонов местами старые снежники немного выше перевала примерно на высоте 2700 м над уровнем моря, а перевал 2608.

Дороги как таковой нет. Много параллельных и разбегающихся следов. Переходим вброд сай, что бежит из каньона на Джулукуль. А вот камнями заваленный узкий ручеек, а за ним – крутой подъем. Гера с трудом и только наискось (траверсируя) вытаскивает меня и, спустившись опять вниз, заталкивает своего коня. А вот дорога пошла резко вправо на п. Кызыл-Хая, а нам прямо на перевал и озеро Ак-Холь.

Легкий перевальчик прохожу самостоятельно. Спускаемся к озеру и за мостом встаем обедать. Серьезный тывинец, перевозивший семью с юртой на новое место на ГАЗ-66, подробно рассказал, как нам лучше ехать дальше. Гера взял удочку и пошел вдоль речки, надеясь на Эдикову «мушку» поймать местных хариусов, а я из сырой сосновой доски (кто-то ее оторвал от моста) пытался разжечь костер. Даже мелкая щепа не горела, но когда Гера пришел без рыбы, сложил все вокруг котелка, то костер на удивление ожил. После обеда легко поднялись на очередной маленький перевал. Прощальный взгляд на перевал Бугузун – он уже на горизонте, и пошли круто вниз, оказалось, что очень круто. Навстречу поднимается с надрывом 66-й. Остановились. Водитель, подойдя ко мне, спросил: «Инвалид?» «Да», – отвечаю осторожно. Подходит и крепко меня обнимает. Я немножко смущен от такой неожиданности. Они дальше двинулись рычать в гору, а мы вскоре встали: перегрелись тормоза. У меня диск шипит, как утюг, и у Геры тоже перегрев. Да, на таком спуске остановиться сложно, гравитация просто тащит вниз. Короче говоря, спуск 15–20 градусов и почти два километра. Вскоре на террасе реки Моген-Бурен ставим палатку недалеко от юрты. Неожиданно кто-то стучится – это Тандол, хозяин юрты, пришел нас угостить жареными хариусами. Такая вкуснятина!

Второе августа. Утром Гера решил его осчастливить – пошел, отдал ему ведро из нержавейки, могучую сковороду и один литр масла «Олейна». Он все это взял, исходя из своих многолетних геологических привычек, но велосипед – не ГАЗ-66, так что такой вес лишний. Тандол был очень рад такому неожиданному подарку и угостил нас еще сушеным творогом – крутом.

Собрались и вниз вдоль реки ищем дорогу к мосту. Через пять километров все сузилось, и дорога по полке ушла в ущелье, но нам туда не надо. Вскоре у всадников расспросили и, вернувшись мимо юрты, по еле заметному следу вместе с ватагой местных ребятишек следуем к мосту. За мостом на небольшом озере обедаем, после обеда пошел пологий подъем на перевал к озеру Хиндиктиг-Холь, и на лысом склоне ночуем.

Третье августа. Выходим на перевал, и открывается величественная картина на хребет Шапшал, переходящий в хребет Цаган-Шибету и огромное безлюдное с огромным островом озеро Хиндиктиг-Холь. Что, трудно произнести? Но когда вы по суровой валунистой дороге будете объезжать озеро, научитесь его легко произносить. На обед встали на сухом сае. Гера ушел к озеру за водой. Так долго его не было, что я уже решил поехать его искать, но все ж он появился с водой. Подъехал ГАЗ-66 с дюралевой лодкой в кузове, и водитель, сказав, что ищет какое-то озеро, долго рассматривал нашу карту, но она слишком уж приблизительная, так и уехал дальше искать, а мы, отдохнув, двигаем дальше. Ох, и нелегка дорога. Крутые спуски-подъемы, колеи с водой и грязью по заболоченному берегу. Тут даже мелкой щебенки подсыпали. Иногда волны шумно бьют в край дороги. Здесь совсем нет дерьма. У реки Моген-Бурен дважды шугали яков с дороги, а тут и якам облом. Набегавшись по «саду камней», встаем на берегу. Карликовые березки, травянистые кочки – типичный тундровый ландшафт. Все так, 2306 м над уровнем моря. Рыбаки уехали за перевал. Туда же ушел и уазик. Погода тихая.

Четвертое августа. С утра собрались и по кочкам и валунам подъезжаем к началу подъема на перевал. Три колена, и мы на перевале Каргинский 2500 м. Делаем снимки, надо спешно ехать дальше – потянуло непогодой с Чулышмана. Не успев спуститься, попадаем в бурю. В аэродинамической трубе, поставив технику, натягиваем тент. Ткань крепкая, но дует так, что вот-вот утащит по кулуару. Пошел дождь с крупным градом. Лежим накрывшись с палаткой, ждем. Вроде стихло. Собираемся и спускаемся к реке Каргы. Переходим ее, и тывинские подростки увлеченно интересуются моим «лосем». Гера их шуганул, а я и не видел, что трое из них сзади на «лося» пристроились. Хорошо, что колеса повышенной прочности, а то бы им тут пришел капут.

Ветер теперь нас просто тащит, и мы на хорошей скорости летим, гремя копытами, по ровной, но каменистой надпойменной террасе по падению реки. Как не вовремя спустило переднее колесо! Но ничего не поделаешь, меняю камеру. Да, мы объезжаем массив самой высокой горы Тывы – Монгун-Тайги, и тут она открылась во всем великолепии. Но вскоре ее затянуло лохматыми темными тучами. Что сейчас происходит на Хиндиктиг-Холь? Вот почему там яков и не пасут. Тутошние яки сбились в кучу и стоят с подветренной стороны холма, а мы свистим дальше. Вот дорога раздваивается: одна круто на террасу, а мы по другой вдоль реки, и вот пойменный лес. Ставим палатку и радуемся, что удрали от непогоды.

Пятое августа. С утра хорошо, и мы легко вдоль реки доходим до моста у поселка и встаем на обед. Прошло вброд мимо нас стадо молодых яков, проехали ребята верхом, и, отдохнув после обеда, въезжаем в поселок Мугур-Аксы. Затариваемся продуктами и бензином для примуса и выезжаем на нормальную дорогу с щебеночным покрытием и километровыми столбами. На третьем километре у реки Мугур встаем на ночлег. Такое ощущение, что основные трудности позади, но мы поспешили внутренне расслабиться.

Шестое августа. Позавтракав, легко заезжаем на мини-перевал на тринадцатом километре, и тут вдали открылась лазурное огромное горное озеро! Думал, что обедать встанем на нем, но дорога на двадцать втором километре у заброшенных каменных построек раздваивается, и мы, понимая, что нам надо налево, с сожалением уходим вдоль реки. Плакат про уникального каргинского гуся, и мы, пройдя мост, круто съезжаем на левый берег в тень деревьев – жарковато. Пока готовили обед, подъехал уазик, и четверо милиционеров, держа оружие напоказ, приблизились к нам. Мы ведем себя спокойно: на погранзаставе Ак-Таш мы взяли бумагу, что въезжаем в погранзону, и они, видя наше спокойствие, сами расслабляются и даже паспортов не спрашивают. Попросили пластиковую бутылку, а у нас лишних нет.

-= А что это за озеро?

– А это Монголия.

– То-то его нет на нашей карте.

Они уезжают, сказав, что до перевала семь километров, и мы, привыкшие ишачить на перевалах, спокойно это воспринимаем. Но вот пора и в путь. С большим трудом, толкая и накатывая мои задние колеса, Гера выталкивает меня на дорогу. Начинаем потихоньку по дороге по осыпному склону в лоб двигаться на перевал. С жутким ревом обгоняет нас пустой скотовоз. Вот кончается осыпной склон, и начинается серпантин на хребет. Гера уже там, а я, отстав, буксую, с сожалением поглядывая на огромное лазурное монгольское озеро Уурэг-Нуур, которое, показавшись, вскоре скроется за могучим хребтом Цаган-Шибет. Гера, бросив коня, идет ко мне, и начинается четырехчасовая челночка... Местами я цепляю протектором горной резины и иду самостоятельно, но только местами. Редкие машины и тишина в крутом сухом ущелье. Хорошо, что штурм после обеда, а то спеклись бы на солнце, если с утра, и взятой воды в реке не хватило бы, а вода уже кончается. Тяжело идем, все чаще отдыхаем – такого еще не было. Сосем леденцы, скупо пьем воду и медленно дальше идем. Солнце садится. Впереди видим маленькую хижину, от нее бортовая машина и уходит за перевал, а у нас нет сил. Все тело гудит и голова. Доползаем до своротки к хижине, и Гера идет на разведку: есть ли там люди, а особенно вода. Люди есть, воды нет, но машина как раз за ней ушла. Ну, вот и все. Ставим палатку, выпиваю последние глотки воды с баралгином. Стемнело.

– Слышишь шум машины?!

– У меня такой шум в ушах, что ничего не слышу.

Машина пришла. Счастливый Гера приносит родниковой воды, и мы ее жадно поглощаем. Вскоре Седин-Оол (по-русски – Николай) приносит нам мяса, жаренного с луком, – торбагана (суслика), и мы его съедаем с рисовой кашей. Вкусом оно напоминает портянку.

– Настоящая пища бургутов (беркутов), – говорю я.

– Пища для настоящих бургутов, – говорит Гера.

Завтра Седин-Оол с приемным внуком проводит нас до перевала (мы одного километра не дошли). 16 августа Альфир будет со своей командой на Телецком озере, а мы в 150 км восточнее будем штурмовать перевал Саянский...

 

P.S. Не думайте, что моему напарнику постоянно приходилось так много челночить. Чуйский тракт и оставшиеся двенадцать перевалов до Абакана мой «лось» прошел без посторонней помощи. Я описал эту часть маршрута, чтобы люди в моем состоянии немножко почувствовали динамику похода, а о том, где сравнительно легко идти, что-то у меня не пишется. Например, про спуск с перевала Хондергей до п. Чадан длиной 65 километров по красивейшим местам я напишу, что первые 20 км шел на тормозах...

Я это написал и для того, чтобы вы, братья-спинальники, поняли, что можно и в нашем положении делать красивейшие экстрим-походы без всякой «помпы» с глубоким внутренним удовлетворением. А как хочется туда сходить на полноприводном «лосе» в одиночку! Когда ты один на один с трудностями, больше радости от их преодоления, но много грусти оттого, что не с кем разделить радость от созерцаемой красоты.