Материал подготовлен на основе лекций, которые С. Пашин прочитал в 2009 г. на семинаре «Журналисты и суд присяжных», организованном Фондом Защиты гласности.

 

История эта может рассказываться по-разному. Для меня история суда присяжных – это прежде всего история судебной реформы, ибо суд присяжных в нашей стране, в отличие от многих других судов, вводился именно для профессионалов, вводился как инструмент судебной реформы, потому что уговорами и разговорами изменить нашу судебную систему невозможно.

Я помню, один почтенный профессор, ныне уже покойный, заявил: «А было время, когда слово «состязательный» считалось ругательным, и я еще изучал спецкурс «Реакционная сущность буржуазного уголовного процесса», где говорилось, что состязательность – это обман и что правильный суд – это советский суд, в котором ищут истину и в котором не позволяют сторонам перелгать друг друга. А смысл настоящего процесса – всесторонность, полнота, объективность, обеспечиваемая судом». Этот профессор, прочитав в 1991 году, что Конституция изменилась и в ней появилось слово «состязательность», заявил, что теперь судьи должны вести процесс состязательно. Но возникает вопрос: а с какой стати им вести процесс состязательно? Ведь отказ прокурора от обвинения, например, ничего не значит, прокуроры приходят в процесс по 42–43% дел, а по остальным состязание идет с обвинительным заключением, примерно по 15% дел нет ни прокурора, ни адвоката, и в конечном итоге за правильность приговора отвечает судья – за отмену и изменение приговора наказывают его. С какой стати судье дозволять эту самую состязательность, если потом она ему же и отольется?

Предполагать, что, если людям объяснить, как правильно, они так и будут жить – чистейшей воды утопия в духе просветителей XVIII века. Отсюда мораль: суд присяжных нужно было вводить не только ради следования демократическим идеалам и прочим гуманистическим устремлениям, но и ради того, чтобы изменить практику, ибо мы, в отличие, скажем, от восточногерманских земель, которые были просто присоединены (в том числе и к правосудию), судей и прокуроров не увольняли, а работали с теми судьями, которые были. Мозги у них работают по лекалам инквизиционного (или неоинквизиционного) советского процесса, а нам нужна состязательная система, которая соответствует международным стандартам (европейским стандартам).

Поэтому суд присяжных вводился главным образом для юристов и вводился как инструмент судебной реформы. Это также означало, что суд присяжных надо было вписать в контекст действующего судопроизводства, фактически неоинквизиционного, в расчете на то, что с течением времени он будет захватывать все новые и новые плацдармы.

В концепции судебной реформы, которая разработана под руководством Бориса Андреевича Золотухина, в ее последней части, где речь идет об этапах реформы, о логике преобразований и тому подобное, приводится пример Петра Первого, который не сломал приказы, доставшиеся ему от прошлого, а рядом с ними выстроил коллегии, и система коллегий понемногу перетягивала на себя компетенцию приказов, пока приказы постепенно не отмерли. В той же логике действовали и с введением суда присяжных. В итоге закрепились две практики: практика состязательного правосудия и практика неоинквизиционного процесса, которая, по сути, и есть наша традиционная советская практика.

 

В процессе работы с судами присяжных необходимо было создать прослойку людей, заинтересованных в преобразованиях, поскольку надо учитывать, что, когда преобразования спускаются сверху, особенно в наших условиях, люди охотно берут под козырек: «так точно», а потом корежат эти преобразования своими устоявшимися привычками. И потому одновременно с введением суда присяжных мы добились введения в судах должности заместителя председателя суда по судебной реформе. Таким образом, некоторые люди стали связывать свою карьеру с судом присяжных.

Кроме того, под практику суда присяжных надо было (и можно было) ввести новые правовые институты. Один из этих институтов называется «Исключение доказательств из разбирательства»: если доказательство было получено с нарушением закона, оно исключается судьей из рассмотрения. То есть впервые в нашей судебной практике исчезает вопрос, что делать с незаконно полученным доказательством: можно ли ему верить? важно ли оно для дела? Судьям давался точный ответ: важно, как именно получено доказательство – оно должно быть получено с соблюдением требований закона. Это для нас совершенно новая вещь в доказательственном праве.

Таким образом судебная практика стала тяготеть к праву, а не к инквизиторскому поиску истины. Суд присяжных воспринимался как звено, за которое можно вытащить всю цепь традиционного судопроизводства.

 

Первым заговорил о суде присяжных депутат Бурлацкий. Еще в союзном Верховном Совете в 1990 году он добился введения в «Основы уголовно-процессуального законодательства СССР и союзных республик» статьи, где говорилось, что дела об особо тяжких преступлениях может рассматривать суд присяжных и – в скобках – «расширенная коллегия народных заседателей» (тогда еще обсуждался вопрос, а не увеличить ли число народных заседателей с двух хотя бы до четырех или до восьми).

Следующим этапом стала Концепция судебной реформы, разработанная группой независимых экспертов в новом российском парламенте (тогда еще Верховном Совете). Там был комитет по законодательству во главе с Шахраем Сергеем Михайловичем, а в нем – подкомитет по судебной реформе во главе с Борисом Андреевичем Золотухиным. Этот подкомитет с помощью группы независимых экспертов разработал Концепцию судебной реформы, которую внес официально сам президент Ельцин. 24 октября 1991 года эта концепция была одобрена специальным постановлением. В ней говорилось, что суд присяжных будет внедряться по всем делам о преступлениях, за которые грозит наказание свыше одного года лишения свободы. При этом предполагалось, что суд присяжных будет работать в составе судьи и двенадцати присяжных в районных судах и трех судей и двенадцати заседателей в высших судах, федеральных и окружных судах и в Верховном Суде Российской Федерации.

Это было громкое заявление, но как его реализовывать, оставалось неясным. Верховный Совет принял постановление, но никаких механизмов по реализации не только суда присяжных, но и концепции не было.

 

Такой механизм появился в государственном-правовом управлении Президента РФ, которое возглавил Шахрай, перешедший туда из Верховного Совета. Там появился отдел судебной реформы, возглавить который доверено было мне. Прелесть ситуации была в том, что, пока бюрократия не отвердела, начальник отдела судебной реформы и вообще любой начальник отдела президентской администрации мог, выполняя текущую работу, давать сам себе и другие задания. И задание, которое я сам себе дал, это поэтапное (в порядке эксперимента) внедрение суда присяжных. Был подготовлен проект распоряжения президента (и президент Ельцин его подписал [ Распоряжение № 530-РП. ]), где он поручил заинтересованным ведомствам во главе со своей администрацией подготовить законопроект о суде присяжных и определить, в каких регионах суд присяжных будет вводиться. Это распоряжение было принято 22 сентября 1992 года. Туда вкралось словосочетание «в порядке эксперимента», но впоследствии мы стали говорить о «поэтапном введении суда присяжных», потому что слово «эксперимент» может означать: попробовали, не получилось, ну и дело с концом...

Кстати, в этот период, я считаю, отвратительно проявили себя некоторые демократические ученые, которые на нас обрушились за то, что суд присяжных вводится не сразу во всей России... Царь-батюшка, к примеру, тридцать пять лет вводил суд присяжных и так и не ввел до конца, в Сибири не было суда присяжных, да и много где еще его не было. И дело не только в том, что это казне дорого, а еще и в том, что головы правоприменителей не так повернуты. И хотя существовали тогда Московское и Петербургское юридические общества, то есть были кадры, но на окраинах империи из суда присяжных ничего, по-моему, кроме безобразия, не вышло бы... Так что эти демократические истерики, я думаю, были не совсем оправданны. Конечно, одно дело – дело делать, а другое – рассказывать, как его правильно делать где-нибудь на Марсе.

 

На основании этого распоряжения президента был разработан законопроект о суде присяжных. Сразу скажу, что зарубежные ученые и организации, в основном из Австрии, Соединенных Штатов и Великобритании, принимали участие не в разработке закона, а в его обсуждении, но законопроект главным образом основывался на Уставах уголовного судопроизводства, на российском опыте вплоть до копирования. Например, право немотивированных отводов присяжных – как в Уставах шесть, так и у нас шесть. При царе трое судей работали с составами присяжных, а мы из экономии оставили одного, но логика работы, составление вопросного листа и так далее – все это было взято в основном из Уставов уголовного судопроизводства...

Следует сразу разъяснить, чем наш суд присяжных – тогдашний и нынешний – отличается от заокеанского. Прежде всего форма процесса у нас остается смешанная. Это значит, что следствие у нас ведется инквизиционно, а судебное разбирательство – состязательно.

Для американца и англичанина процесс – это то, что происходит перед судом, и отсюда жесткие требования, жесткие запреты на доказательства понаслышке (hearsay). Например, если полицейский обнаружил труп, то он не может прислать в суд вместо себя протокол – он сам приходит в суд и подвергается перекрестному допросу. Протокол воспринимается как доказательство понаслышке (протокол не может участвовать в процессе). У нас процесс устроен по-другому и большую роль играют письменные документы. Более того, в наших судах часто нарушается правило о недопустимости оглашения показаний. Например, оглашаются показания военнослужащих, которые демобилизовались, – они уехали, и их не нашли. Их показания оглашают с согласия Верховного Суда. Это грубо противоречит не только английским правилам, но и нашему УПК, где такие показания оглашаются только с согласия защиты.

Кроме того, у нас существует, с позволения сказать, ублюдочная состязательность экспертов и свидетелей. Свидетели и эксперты не разделяются на сторону защиты и сторону обвинения. У нас экспертиза – это своеобразный научный приговор. Эксперт выступает как носитель независимого научного знания. А в западном процессе, например, эксперты-графологи, принадлежащие к одной ассоциации графологов, активно спорят друг с другом и объясняют, что «коллега немножко устарел» и пользуется не той методикой. Это вполне нормально.

Затем, для западного правосудия характерно разделение на вердикт и приговор (verdict и sentence). Вердикт – это суждение о виновности. Вердикт выносят присяжные. А приговор – это суждение о наказании. Sentencing – это процедура вынесения наказания. На Западе судебный процесс заканчивается вердиктом, когда присяжные сказали, виновен подсудимый или не виновен. И это все. Потом, как правило, в срок от 30 до 90 дней, судья снова выслушивает стороны по вопросу о наказании. За эти 30–90 дней обсуждается, как дальше жить человеку, условия его жизни и воспитания, есть ли у него преступное прошлое, был ли он ранее судим... Все это будет проверять специальный чиновник – офицер службы пробации.

У нас этого нет. У нас присяжные вынесли вердикт и судья сразу же уходит писать приговор.

На Западе, во всяком случае в Англии и США, правом на суд присяжных обладает тот, кто не признает себя виновным. Если человек признает себя виновным, то ему, как говорится, за это большое спасибо, потому что он сэкономил казенные деньги и время суда и, соответственно, заработал смягчение наказания. Отсюда и судебные сделки. Скажем, дело об убийстве Мартина Лютера Кинга проходило очень быстро. Хотя за убийство первой степени положена смертная казнь, но поскольку обвиняемый признался, что он стрелял и он убил, то прокурор обещал, что не будет требовать смертной казни. Дальше процесс длился не долее получаса. Подсудимого поблагодарил прокурор за то, что он сэкономил деньги, потом судья назначил ему наказание, и все.

У нас (как и в царское время) суд присяжных назначается вне зависимости от того, признал ли человек себя виновным. Главное, чтобы он хотел суда присяжных и заявил об этом ходатайство. Это, бывает, порождает забавные вещи. Например, в Московском областном суде в 90-е годы судили некоего господина, серийного убийцу, сознавшегося в 17 убийствах. Он попросил суда присяжных, но на предварительных слушаниях почтенная судья Григорьева спросила его, зачем ему суд присяжных, если он признался? И он сказал, что он только в прессе и в романах читал про суд присяжных и ему, хоть его и расстреляют, все равно интересно посмотреть, что это такое – суд присяжных. Он пришел в суд присяжных, был осужден, его приговорили к пожизненному заключению, и он поехал в «Черный дельфин», обогащенный опытом суда присяжных.

Кроме того, вердикт в нашей стране устроен как набор вопросов, причем не только при царе, но и сейчас мы видим вопросные листы, которые занимают целый том дела. Это может быть триста вопросов, шестьсот вопросов. На Западе, как правило, нет вопросного листа. В Британии судья спрашивает устно, признаете или не признаете виновным по первому пункту, и старшина отвечает. В Соединенных Штатах вопросные листы бывают, но они излагаются на одной страничке, и там просто написано: «Мы, жюри такого суда такого-то штата, признаем обвиняемого такого-то виновным или не виновным», там галочку нужно поставить и подпись – вот и весь вердикт.

 

Итак, законопроект был разослан по всем регионам. В тот момент было понятно, что если мы будем вводить суд присяжных в приказном порядке, то ничего хорошего из этого не получится. Много от чего пришлось отказаться, например, от введения суда присяжных в районных судах. Суд присяжных стал работать только в областных/краевых судах.

В то время все областные/краевые суды во всех регионах рассматривали примерно семь тысяч дел в год (сейчас – пять-шесть тысяч в год). То есть это означало, что суд присяжных будет не по сотням тысяч дел, не по десяткам тысяч, а по нескольким тысячам, максимум – по шести тысячам дел. Для примера скажу, что в год в Соединенных Штатах в среднем рассматривается 165 тысяч дел с участием присяжных заседателей.

Причина – бешеное сопротивление генеральной прокуратуры. Генеральный прокурор Степанков, выступая перед депутатами, сказал, что суды присяжных способны только оправдывать преступников.

Я и мои сотрудники исколесили всю Россию. Мы разослали этот законопроект, а потом сами поехали по регионам, чтобы оценить, где есть возможность – и интеллектуальная, и ресурсная – устроить суд присяжных. Мы добивались поддержки губернаторов (в частности, передачи зданий старых судов новым). Например, в Рязани в здании окружного суда было архитектурное училище, но нам удалось убедить губернатора выселить оттуда училище и передать здание суду.

Очень много приходилось работать с судьями. Судьи склонялись к поддержке суда присяжных. Интересна их аргументация. Во-первых, приговоры будут короткие – теперь надо писать длинные приговоры, а тогда можно будет написать: «на основании вердикта гг. присяжных». Во-вторых, теперь в процессе судья добывает доказательства, а прокурор молчит. А в суде присяжных прокурору не отмолчаться – пусть поработает... И третье: в суде присяжных судьи не будут нести ответственность за оправдательные приговоры. Можно сказать: это не мы, это они оправдали [ В наших судах отменяется около 37 процентов оправдательных приговоров. А выносится оправдательных приговоров около десяти тысяч на миллион с чем-то дел. ].

Мы выделили регионы, в которых может работать суд присяжных. Если четыре человека – председатель областного суда, начальник управления юстиции, губернатор и председатель Совета народных депутатов – писали Ельцину, что мы изучили законопроект, подготовленный вашей администрацией, хотим суда присяжных и берем на себя ответственность за его развитие, то эти обращения принимались к рассмотрению. Часть этих обращений отложили в сторону, потому что сотрудники отдела судебной реформы, изучив ситуацию на местах, сочли, что реальной возможности нет (хотят, видимо, просто получить финансирование, а делать реально, скорее всего, ничего не будут).

В итоге суд присяжных мы рекомендовали внедрять в девяти регионах. Первая очередь (с 1 ноября 1993 года) – Иваново, Московская область, кроме Москвы, Рязань, Саратов и Ставропольский край. Вторая очередь (1 января 1994 года) – Ростов, Ульяновск, Краснодарский край и Алтайский край.

Шестьсот судей, не только областного, но и районного звена, были обучены в Российской академии правосудия суду присяжных. Я тогда дневал и ночевал в Российской академии правосудия.

Мнения самих судей после обучения были разные. Некоторые загорелись. Одна дама, например, встала и сказала: «Я поняла: работать придется больше, но будет интереснее». А другая, дама почтенная, тоже встала и сказала: «Я отработала двадцать лет, скоро пойду на пенсию и, слава богу, к вашему суду присяжных я никакого отношения иметь не буду». Возможности уволить всех ретроградов и поставить на их место марсиан у нас не было. В Грузии попытались такую штуку сделать, и совершенно восхитительные гарвардские мальчики в красных галстуках, блестяще знающие английский, были назначены президентом Саакашвили на судейские должности (там пытаются внедрить суд присяжных по американскому образцу). Но пока там нет суда присяжных – эти люди, отлично говорящие по-английски, выносят самые жестокие приговоры.

 

16 июля 1993 года закон был принят (с некоторыми поправками, компетенция его стала поуже – начиная с областных судов). В 1993 году суд присяжных успел рассмотреть только одно дело.

В 1994 году суд с участием присяжных рассмотрел 173 дела в отношении 241 человека. В дальнейшем доля дел, которые рассматривались судом присяжных, все время нарастала. Например, в 1996 году было рассмотрено 336 дел в отношении 618 лиц. Пик приходится на 1999 год – 422 дела в отношении 867 лиц. Заметьте: это в 9 регионах, потому что в других суда присяжных не было.

Стоит еще сказать о доле оправдательных приговоров: в 1994 году это 18,2%, пик приходится на 97-й – 23%, далее, как и во всех странах, начинается стабилизация, в 1999-м – 16%.

Все время растет число людей, которые просят суда присяжных. Например, в 1994 году просило суда присяжных 20%, в 1996 году – 37%, в 97-м – 43%, в 99-м – 44%. И все время уменьшалось число людей, которые попросили и отказались. Начиная с 96-го года это число составляло 12%, а потом опустилось до 11%.

Интересно проследить долю отмен оправдательных приговоров. В 94-м году – 20,5%, далее идет спад числа отмен. То есть Верховный Суд солидаризуется с судом присяжных. Но в 97-м скачок – 26,5% отмен, в 98-м – 37%, в 99 – 50% отмен. Я просто указываю на тенденцию. Я обращаю ваше внимание на то, что в 98-м – 99-м году что-то случилось Произошел перелом в отношении к суду присяжных, и в два раза подскочила доля отмен оправдательных приговоров в Верховном Суде.

 

Чего удалось достичь за счет суда присяжных? Удалось достичь в той или иной степени заражения судебной системы некоторыми новыми принципами справедливого правосудия. Те подходы, которые были опробованы в законодательстве о суде присяжных, начали заражать общую судебную систему, главным образом благодаря деятельности Конституционного суда. Было внедрено правило об исключении доказательств, и оно было распространено на все суды.

Но это еще не все. В суде присяжных обвинительное заключение стал читать прокурор. Что такое читка обвинительного заключения, каждому судье понятно. Во-первых, обвиняемому непонятно, кто его обвиняет, а во-вторых, это утомительно. Бывает, читаешь-читаешь, а том страниц двести, потом охрип, передаешь заседателю, а заседатель через пень-колоду читает, потом секретарю передает. В своих процессах я договорился с прокурорами, что они сами читают. Теперь это положение вещей закреплено в законе: прокурор поддерживает обвинение и читает обвинительное заключение. Ранее отказ прокурора от обвинения мог ни на что не повлиять. Прокурор отказывается, а суд судит. В законе о суде присяжных отказ прокурора получил юридическое значение – отказался прокурор, дело должно быть прекращено, а подсудимый оправдан. Постановлением Конституционного суда от 20 мая 1999 года это было распространено на всю судебную систему.

Запрет для суда возбуждать уголовные дела тоже сначала появился в законе для суда присяжных, а потом распространен на всю судебную систему. То же самое и с запретом доследований; впоследствии Конституционный Суд указал, что если доследование производится, то в результате доследования нельзя восполнять пробелы предварительного следствия.

Кроме того, потерпевший получил право выступать в суде присяжных в прениях, и – по решению Конституционного суда – во всех процессах также.

Одним из результатов работы суда присяжных стало то, что в России не расстреливают с августа 1996 года. Если быть точным, то сначала не расстреливали, потому что президент, подписав Протокол № 6, всех миловал, а потом Конституционный Суд указал, что так как по Конституции смертная казнь допускается только по решению в суде присяжных и так как суд присяжных есть не во всех регионах, то, исходя из принципа равенства, следует запретить применение смертной казни во всех регионах – и там, где есть суд присяжных, и там, где нет суда присяжных.

Хочу отметить, что девять судей нашей державы ответили на это постановление Конституционного Суда вынесением смертных приговоров с такой, по сути, формулировкой: Конституционный Суд нам не указ, мы подчиняемся только Конституции и федеральному закону. Постановление Конституционного Суда – не федеральный закон, а преступление тяжкое. Реально осужденных не расстреляли, но судьи показали свое отношение.

Но в итоге суд присяжных, работая по очень небольшому количеству дел, оказал свое влияние на демократизацию процедуры судопроизводства.

 

Новый УПК, который был принят 18 декабря 2001 года и введен в действие с 1 июля 2002 года, сохранил процедуру суда присяжных. Сейчас суд присяжных действует во всех регионах, кроме Чечни. Везде – это означает примерно в ста судах из двух с половиной тысяч, потому что в районных судах нет судов присяжных. Значит, восемьдесят с чем-то судов в субъектах Федерации, а также в военно-окружных судах и в Верховном Суде России.

В 2006 году в суде присяжных рассматривалось 707 дел. Доля оправданий – 18%. В 2007 году было 606 дел, количество подсудимых – 1157 человек. В 2008-м – с приговором рассмотрено 536 дел на 1136 подсудимых. Из них осуждено 900 и оправдано 236.

Вроде бы количество судов присяжных увеличилось на два порядка (было 9, а теперь около 100). В 1999 году суд присяжных рассмотрел 432 дела в отношении 867 человек, в 2008-м – 536 дел на 1136 лиц. Увеличение выхода – не в десять раз, а всего лишь на треть. Из этого мы вынуждены сделать вывод, что система отторгает суд присяжных. Число судов увеличивается, а число дел растет непропорционально мало. Присяжные разбирают 14% дел областной подсудности из 6000 дел, которые в принципе могут пройти суд присяжных. А если брать всю подсудность – районные суды, мировые, – то на долю суда присяжных приходится 0,05% дел.

Независимый экспертно-правовой совет издал книжечку с результатами опроса об отношении судей к суду присяжных (опрошено около 2000 судей – весьма солидная цифра). Получилось, что против суда присяжных выступает 46,7% судей, а за суд присяжных – 45,8%. То есть почти паритет.

 

В связи с этим нельзя не обратить внимание на особый порядок судопроизводства. Что такое «особый порядок»? Это означает, что если гражданин признается, его могут осудить без допроса свидетелей, просто принимают его признание и осуждают. На этом он выигрывает треть наказания. Если ему грозит 10 лет, то максимально он получит 6 лет 8 месяцев. Подчеркнем: никаких допросов свидетелей, никаких допросов потерпевших, даже протоколы не читаются. Спрашивают: понимаешь значение? Понимаю. С адвокатом посоветовался? Посоветовался. Ну и все...

Так вот особый порядок, в отличие от суда присяжных, растет опережающими темпами. Сейчас более 40% процентов дел разрешается в рамках особого порядка. При этом в 2006 году по сравнению с 2005-м этот порядок стал применяться в полтора раза чаще, в том числе по 37% дел районных судов. В 2007 году по сравнению с 2006 годом доля особого порядка выросла на 19%, а в 2008-м по сравнению в 2007 годом – на четверть, на 24%. То есть особый порядок растет семимильными шагами, а суд присяжных так и т.п.ется. Еще раз повторю: в те же годы – 2006, 2007, 2008 годы – уменьшается количество дел, разбираемых судами присяжных.

 

Следует отметить две важные вехи, касающиеся судов присяжных. Первая веха – это дело Ульмана и Постановление Верховного Суда, принятое в конце 2006 года. Ульман вкупе с еще тремя господами обвинялся в том, что в Чечне они во время разведывательной операции обстреляли автомобиль с гражданским населением, а потом по команде из центра ликвидировали пленных. Когда они обстреляли автомобиль, погибло двое, а потом добили остальных, в том числе женщину и директора школы, пожилого шестидесятилетнего человека. Два раза суд присяжных (это были ростовские присяжные, которые работали в военном окружном суде) их оправдал. Дальше Конституционный суд принял постановление совершенно изумительное: что право человека быть судимым судом присяжных менее важно, чем право населения быть потенциально судом присяжных. Поскольку состав присяжных военного окружного суда состоял из жителей южных регионов, а в числе этих южных регионов есть Чеченская республика, где нет суда присяжных, и, соответственно, присяжные из Чечни не могли попасть в этот список, то было решено, что лица, которые обвиняются в преступлениях, совершенных на территории Чечни, права на суд присяжных не имеют, если они военные, а если они гражданские, то тем более, потому что в Чечне судят обычным судом. Логика мне не очень понятна, но формально она выглядит так: хотя у Ульмана есть право на суд присяжных, но формально это право ниже, чем право некоего потенциального чеченца судить его. И Конституционный Суд решил, что право быть судимым судом присяжных не так важно, как право быть в составе суда присяжных. Но эта логика будет действовать до января 2010-го, когда в Чечне должен быть введен суд присяжных.

И последний шаг (вторая веха): законом от 30 декабря 2008 года из ведения суда присяжных изъято 9 составов преступлений. Это дела противогосударственных преступлений, такие как диверсия, шпионаж, государственная измена, терроризм, а также захват заложника и массовые беспорядки. Интересно, что суд присяжных за три предшествовавших года ни разу не рассмотрел дело о массовых беспорядках, так что непонятно, когда и в чем он успел себя плохо зарекомендовать.

В России вообще идут рука об руку реформации и деформации. Поскольку новые институты спускаются на прежних людей, то основная проблема судебной реформы состоит в том, что эти люди вольно или невольно участвуют в деформации реформ, зачастую просто потому, что по-другому не умеют и делают те вещи, которые кажутся им самоочевидными, и начинают работать в новой парадигме, но по прежним канонам.

 

Если говорить об истории суда присяжных, то в нее можно погружаться на разную глубину. Можно вспомнить, что в Дании при короле Карле Рыжебородом в VI веке говорили о двенадцати судных мужах, свидетелях доброй и подлой репутации подсудимых. Кстати, и в Русской Правде 1017 года глухо так упоминается такой же суд двенадцати. Вероятно, это все же норманнское влияние – варяги с собой принесли. Но если начинать ab ovo, то нужно, наверное, говорить о суде квисти, который работал в Древнем Риме. Надо сказать, что древние римляне были большие лакомки и перед большими процессами ораторы состязались заранее, а потом судьи назначали наиболее сладкоголосых и красноречивых. Именно на этом выдвинулся Цицерон. Причем считалось, что хорошая речь должна длиться от рассвета до заката.

И в Греции Сократа судил именно такой суд. Обвинение тогда мог выдвинуть практически любой. Причем не просто: залез, мол, правой рукой в левый карман, вытащил трамвайный билет и три копейки, что нам было бы понятнее. Сократа обвиняли не в мелком правонарушенни. Его обвиняли в том, что он исследует то, что над Землей и под землей, то есть к богам примеряется и тем развращает молодежь. То есть не в конкретном поступке, а в том, что он вообще человек плохой. Перед судом гелиастов человек представал как бы с отчетом о своей былой жизни. Если бы Сократа оправдали, то казнили бы того, кто выдвинул против него обвинение.

Сократ пытался этих присяжных просветить. Рассказывал, сколь много полезного он делает для молодежи, хотя выражение «сократизировать» обозначает совершенно определенный характер отношений, но Сократ настаивал, что он просвещает, учит правде и что вообще он – правильный человек. И когда пришла пора голосовать, его осудили с небольшим перевесом, то есть, вообще говоря, могли бы оправдать, если бы он держался менее заносчиво. Но тогда по традиции его спросили: «Если ты осужден, Сократ, то какое наказание себе ты считаешь справедливым?» И Сократ, вместо того чтобы назначить себе какой-нибудь штраф, ответил: «За то доброе, что я вам сделал, я считаю справедливым кормить меня на общественный счет». Тут возмутились тогдашние болельщики «Спартака», то есть Олимпийских игр, потому что кормили на общественный счет олимпиоников, то есть победителей, тогда ведь не было второго и третьего мест. (Кроме того, Олимпиада воспринималась как некий оракул, и если вы слабое государство, но победили на Олимпиаде, то к вам никто больше не полезет, потому что, дав вам победить на Олимпиаде, боги показали: вот сильные ребята. Войны прекращались именно поэтому.) Так вот, болельщики возмутились, и выяснилось, что голосов за смертную казнь было подано больше, чем было голосов за осуждение. То есть часть тех, кто раньше хотел оправдать Сократа, проголосовали за смертную казнь. Таков был древнейший суд.

Старая добрая Англия получила суд присяжных от Вильгельма Завоевателя. Это было в 1066 году. Суд присяжных того времени был, по сути, обвинительной камерой. Вестминстерский королевский судья объезжал города и веси, и, чтобы показать, что судья судит не абы как, а в соответствии с местными обычаями, судье давали присяжных. Присяжные в основном решали вопрос о выдвижении обвинения. Сама община предлагала злодея, а присяжные решали, облиховать [ Облихование – в Русском государстве XVI–XVII вв. особая форма судебного процесса, впервые предусмотренная Судебником 1550 г., когда подозреваемого обвиняли в том, что он «ведомо лихой человек», этого было достаточно для применения к нему пытки. Если после этого он сознавался в преступлениях, его предавали смертной казни. К «лихим», то есть самым опасным, делам относились разбой, грабеж, поджог, убийство, особые виды татьбы. ] человека или не облиховать, то есть законченный он преступник или все же еще ничего. По сути, то же самое было и на Руси во времена Ивана III и Ивана IV, что зафиксировано в Судебниках 1497 и 1550 годов. И был бы у нас суд присяжных, если бы не Петр Первый.

Вернемся в Англию. В начале XII века на английский престол вступает Генрих Плантагенет, герцог Норманнский и Аквитанский. Он привез с собой регистов – французских ученых, которые в основном ориентировались на римское право, и с учетом местной традиции и этой французско-норманнской закваски произошла реформа суда присяжных. Обвинительная камера превратилась в суд, присяжные стали выносить вердикт. При этом сохранялись еще прежние черты, которые, если бы я говорил о России, я бы назвал обвинительным процессом. Например, если присяжные облиховывали кого-то, то обвиняемый мог выставить за себя 12 поручников, то есть: есть против меня 12, но и за меня есть 12, и тогда королевский судья назначал Божий суд, и тем двенадцати, и этим судья давал дубины, и все сходились на поле – чья возьмет.

Так что суд присяжных оформился в нашем нынешнем виде и понимании далеко не сразу и в былые времена мало походил на суд присяжных в нашем понимании. Например, во времена какого-нибудь Карла II присяжные избирались не на одно дело, а на несколько дел, принимали решения не по каждому делу в отдельности, а скопом. Они до обеда несколько дел прослушивали, потом обедали, обсуждали, потом по очереди вызывали к барьеру подсудимых и говорили: этот виновен, этот не виновен, этот виновен... Это был конвейерный суд, но и он был хорош уже тем, что присяжные создавали противовес разъезжающему коронному судье.

Тогда от присяжных требовалось единогласие, а чтобы добиться единогласия, присяжных сплошь и рядом наказывали. Например, судья, который не добился от присяжных единогласия, таскал их за собой в «командировки». Королевский судья ездил по городам и весям, а за ним ездили присяжные, которые не пришли к единому мнению. А ночевали они в тюрьмах. За лучшие условия в тюрьме они должны были платить из своего кармана, а так – вот вам тюфяк и простыня. Был случай, когда один присяжный заартачился и судья велел класть ему на грудь камни, пока тот не умер, и в результате вердикт оказался единогласным.

В 1670 году случилось важнейшее прецедентное дело по делу Бушеля. Состоялось дело в Лондоне. Судили некоего квакера. А квакеров не жаловали, потому что религия была англиканская, а квакеры, по сути, были сектантами. Но в этом деле, когда судья удалил присяжных на совещание, выяснилось, что им так понравился этот проповедник, который выступал в суде, что они единогласно его оправдали. Когда судья это услышал, он сказал, что нарушение закона очевидно, идите и посовещайтесь еще. Они снова сказали «не виновен». И так они рассердили судью, что после очередного «не виновен» он присяжных арестовал и велел содержать их в тюрьме, пока они не образумятся. В конце концов дело дошло до палаты лордов, и было принято решение, что присяжных нельзя наказывать за оправдание. Это важнейший этап в деятельности суда присяжных в Британии.

И наконец в 1877 году, когда палата лордов приняла прецедентное решение о том, что суд присяжных решает вопросы факта, а судья – вопросы права, тогда, по сути, суд присяжных оформился в его нынешнем виде.

 

Суд присяжных – не замена профессионалов, это выполнение той работы, в которой нуждается правосудие. Суд присяжных осуществляет правосудие, а не обслуживает конвейер репрессивной машины. Стоит процитировать великолепное решение Верховного суда Соединенных Штатов в 1968 году по делу «Дункан против Луизианы»: «Право на суд присяжных предоставлено подсудимому для того, чтобы предотвратить притеснения со стороны государства». Не для того, чтобы изобличить злодея и повесить его, а для того, чтобы предотвратить притеснения со стороны государства. Вот в чем смысл суда присяжных для американцев.

И еще одна цитата. Из Честертона. На долю этого весьма экстравагантного господина выпало быть присяжным в суде, и он написал об этом короткое эссе, в котором сказано: «И самое страшное во всей машине правосудия, во всех судах, магистратах, судьях, поверенных, полисменах, сыщиках не то, что они плохи (есть и хорошие), не то, что они глупы (есть и умные), а то, что они привыкли.

Они не видят на скамье подсудимых подсудимого; они видят привычную фигуру на привычном месте. Они не видят ужаса судоговорения – они видят механизм своей работы. И потому, ведомая здоровым чутьем, христианская цивилизация мудро порешила вливать в их тела свежую кровь, а в мозги – свежие мысли людей с улицы. <...> Наша цивилизация поняла, что признать человека виновным – слишком серьезное дело, и нельзя поручить его специалистам» [ Гилберт К. Честертон. Двенадцать человек. ].

 

А теперь от истории – к практике. Лучше всего ее продемонстрировать на примере суда присяжных в Соединенных Штатах. Суд присяжных бывает двух типов. Это Большое жюри (Grand Jury) и Малое жюри (Petit Jury), которое известно нам по фильму «Двенадцать разгневанных мужчин». Американская Конституция, а именно ее статья 3 раздел 2 гласит: «Все дела о преступлениях, за исключением рассматриваемых в порядке импичмента, подсудны суду присяжных». Кроме всех дел о преступлениях, суду присяжных подсудны также дела об исках, основанных на общем праве, с ценой, превышающей 20 долларов. Поправка 5-я Конституции Соединенных Штатов гласит: «Никто не должен привлекаться к ответственности за тяжкое или иное позорящее преступление иначе, как по постановлению или решению, вынесенному присяжными». Эти присяжные называются Grand Jury. Чтобы человек попал в суд, где его будут судить 12 равных, прокурор обязан убедить Большое жюри (таких же присяжных), что его обвинение не голословно. По сути, Большое жюри может привлечь кого угодно, оно может утвердить прокурорское заключение, а может и не утвердить. Если не утвердило, то дела не будет.

Как правило, Большое жюри – это 12 человек. В некоторых экзотических штатах, как например, Южная Дакота, шесть человек работают в качестве Большого жюри, но это редко, обычно 12, 16, 19, максимум – 23. Если обвинение обоснованно, он идет дальше, на суд присяжных. Шестая поправка: это право на скорый публичный суд беспристрастных присяжных во всех случаях уголовного преследования. Типичный суд в Соединенных Штатах – это 12 присяжных, и их решение должно быть вынесено единогласно.

Первое, чем отличается суд присяжных от привычного нам суда, – совещание в суде присяжных происходит отдельно от судьи. Судья может напутствовать присяжных, но в совещании и голосовании он не участвует. Что произойдет, если судью допустить до участия в совещании и голосовании, продемонстрировала Франция времен войны. Тогда суд присяжных во Франции стали сокращать, и один из пунктов этого сокращения состоял в том, что судью стали посылать совещаться с присяжными. Сразу же выяснилось, что число осуждений увеличилось с 75% до 94%. То есть участие судьи в совещании присяжных дает совершенно определенный результат.

Второе отличие суда присяжных – присяжные не мотивируют вердикт. Есть страны, где присяжные вердикт мотивируют (Испания, Австрия). Если хочется угробить суд присяжных – надо потребовать мотивировать вердикт (и отменять его ввиду плохой мотивировки). Но замечательный штрих: в Испании отменяют ввиду плохой мотивировки не оправдательные, а обвинительные вердикты...

 

В мире есть самые разные способы организации правосудия, в том числе и смешанные то есть существуют суды присяжных, которые, по сути, судами присяжных не являются, но необходимо отметить, что после французской революции и благодаря завоеваниям Наполеона вся Европа в той или иной степени прошла через суд присяжных. Сейчас суд присяжных действует в 53 странах.

Интересно, что в Голландии нет ни суда присяжных, ни суда шеффенов [ Суд шеффенов – в ряде стран Европы суд с участием представителей народа, которые, в отличие от суда присяжных, образуют с профессиональным судьей единую коллегию. ]. Там заседают трое судей и процесс там скорее инквизиционный, хотя, ясное дело, без пыток. Скажем, дело об убийстве может быть рассмотрено за полтора часа. Типичная работа этого суда – читать бумаги и спрашивать, так ли оно было. Лист дела номер такой-то... ваши показания... вы их подтверждаете? Очень плохо относятся к вызову свидетелей: нехорошо, мол, отрывать людей от дела. Прочитали показания, и хорошо. При этом судьи там очень гордятся своей объективностью, тщательностью... Я помню, один голландский судья говорил мне: «Зачем какие-то присяжные? Вот, например, я. Сужу рецидивиста, его уже пять раз осуждали. А на шестой он говорит: «Это не я, меня полиция оклеветала». А дело было в том, что он забирался в квартиры (в Голландии со времен герцога Альбы нет штор – тот считал, что, если шторы закрыты, значит, собрались заговорщики и можно без суда оттяпывать им головы), жил там некоторое время, кушал, открывая замки кредитной карточкой, а потом ставил себе в заслугу, что, уходя, обязательно разбивал окно, чтобы хозяева могли получить страховку – ведь если окно не будет разбито, скажут, что хозяин сам себя обокрал. И тут он судье говорит, что стекло-то не было разбито, значит, не я. Не мой почерк. И судья его оправдал. Действительно, какие нужны присяжные, если у вас такие судьи?

 

В общем, в разных странах очень много различий и по количеству присяжных, и по подбору, и по подсудности. Стоит остановиться на двух моментах.

Во-первых, можно ли доверить присяжным рассмотрение дел по терроризму и дел противогосударственных? [ В связи с законом, подписанным нашим президентом 30 декабря. ] Во многих странах право на суд присяжных по политическим делам конституционно, то есть обязательно. Именно потому, что дело террористическое и противогосударственное, его должны слушать присяжные, которые не очень-то жалуют террористов.

Есть три страны, где право на суд присяжных по делам о терроризме ограничено. Испания – там есть специальный суд по государственным делам. Северная Ирландия – там один профессиональный судья по этим делам (но сейчас эта практика сворачивается). И Республика Ирландия – там есть специальный уголовный суд, состоящий из трех судей. Введен этот суд был в 1972 году. Его деятельность тоже сворачивается.

То есть идея ограничения суда присяжных по каким-либо делам достаточно нетипичная. И позиция России в этом вопросе повторяет зады законодательной практики западных стран. А разговоры, что нигде присяжным этого не разрешают, – это просто разговоры, не основанные на сравнительном правоведении.

Пункт второй – об интервьюировании присяжных и – как результат этого – об исследовании этого института с участием самих присяжных.

Существуют страны, где беседы с присяжными категорически невозможны. Это прежде всего Англия, где никакие интервью с присяжными не допускаются ни во время, ни после процесса. Соответственно, никаких исследований суда присяжных, в которые вовлечены присяжные, тоже не производится.

В Соединенных Штатах присяжные могут рассказывать о своих впечатлениях, но должны хранить тайну совещания. Например, нельзя сказать, что водопроводчик Смит настаивал на осуждении, потому что у него сбежала жена. Но рассказывать о процессе они могут. Так что в Соединенных Штатах исследования с участием присяжных допустимы.

У нас практика только складывается.

 

* * *

Международное право, международные пакты ничего не говорят о суде присяжных, ибо вопрос о форме судопроизводства – это внутреннее дело государства. В целом ряде международных актов, в том числе в Европейской Конвенции, в Международном пакте о гражданских и политических правах, записано, что суд должен быть независимый, компетентный, беспристрастный, созданный на основании закона, обеспечивающий эффективное восстановление в правах. Это может быть любой суд – из одного судьи, из трех судей, суд шеффенов, это может быть суд со специализированными заседателями (как у нас, например, арбитражные заседатели), это может быть суд присяжных.

Но международное право говорит, что организация суда должна отвечать принципам равенства, то есть нельзя произвольно вычленять какие-то дела из суда присяжных по соображениям, скажем, государственной безопасности и лишать народ права на суд присяжных.

В России есть три основных акта о суде присяжных и множество нормативных актов, в которых суд присяжных в том или ином контексте упоминается.

Прежде всего Конституция РФ. Статья 32, часть 5 провозглашает право граждан на участие в отправлении правосудия. В этой статье форма участия граждан не конкретизируется. Но на сегодня у нас осталось всего две формы – суд присяжных (примерно 600 дел в год) и очень небольшое количество дел с участием арбитражных заседателей. По остальным примерно15 миллионам дел – никакого участия граждан. Раньше по всем этим делам были хотя бы народные заседатели... Статья 20 Конституции связывает суд присяжных с правом на жизнь: никого нельзя приговорить к смертной казни (а смертная казнь применяется вплоть до полной ее отмены) без того, чтобы подсудимому не было предоставлено право на суд присяжных. Именно толкуя статью 20, в 1999 году Конституционный Суд отменил применение смертной казни. Статья 47 Конституции: обвиняемый имеет право на рассмотрение его дела судом присяжных в случаях, предусмотренных законом. Статья 56: право обвиняемого на суд присяжных не подлежит ограничению даже в условиях чрезвычайного положения. Это основополагающее конституционное право. И наконец, часть 4 статьи 123: в случаях, предусмотренных федеральным законом, судопроизводство производится с участием присяжных заседателей.

В отличие от американской, бельгийской и Конституций других стран, наша Конституция не говорит, по каким именно делам должен быть суд присяжных (в Соединенных Штатах по всем делам о преступлениях право на суд присяжных гарантируется федеральной конституцией).

Второй акт – это федеральный Закон от 20 августа 2004 года «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции». Это закон судоустройства. Он устанавливает, кто может быть присяжным, а кто не может. Он устанавливает, каким образом составляются списки присяжных заседателей.

Третий важный закон – это Уголовно-процессуальный кодекс, где суду присяжных посвящена отдельная глава.

Имеют значение и другие законы, в которых упоминается суд присяжных: закон о судебной системе, закон о военных судах, закон о государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контрольных органов.

Если жизни, здоровью, имуществу присяжного или его родственников имеется угроза, то присяжный наравне с судьей может воспользоваться защитой. Вообще, статус присяжного заседателя на время исполнения присяжным своих обязанностей в суде приравнен к статусу судьи. На время отправления суда присяжный становится не просто должностным лицом, а представителем власти. Не только его статус, но и его ответственность приравнивается к ответственности судьи.

Кроме того, есть статья 31 Уголовного кодекса «О преступлениях против правосудия». Здесь обширный перечень составов, которые защищают присяжных от воспрепятствования правосудию, например, от посягательства на их жизнь.

Надо иметь в виду, что наряду с законами важнейшую роль играют акты Конституционного Суда, которые в ряде случаев толкуют законы разнообразно. Например, по делу Ульмана Конституционный Суд вынес очень своеобразное решение, которое позволило в третий раз судить Ульмана и иже с ним в военном суде без присяжных, хотя первые два суда с присяжными его оправдали. Благодаря решениям Конституционного Суда сейчас нет смертной казни, она не применяется реально, хотя есть в кодексах.

И самое главное: Верховный Суд 22 ноября 2005 года, а до этого в 1994 году, издал специальное постановление о применении судами УПК и его норм, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей.

 

Рассмотрим закон о присяжных заседателях 2004 года. Существует масса заблуждений относительно этого закона, в том числе и среди юристов, что говорит о том, что они этот закон не читали, а если читали, то не поняли. Прежде всего, кто может быть присяжным заседателем? Известно, что при царе был имущественный ценз, моральный и много чего еще. Сейчас, конечно, имущественного ценза нет, но есть другие.

Присяжными могут быть, во-первых, граждане. Вот ценз – гражданство. Присяжный должен достичь 25 лет – возрастной ценз. Присяжный не может иметь непогашенную судимость. Если судимость погашена, он может быть присяжным, хотя он должен сказать, когда его спросят, что когда-то за что-то был судим. Не могут быть присяжными те, кто состоит на учете у нарколога или психиатра. Это все. К этому законодатель добавляет еще три обстоятельства, которые проверяются не для внесения в списки, а в момент, когда кандидаты являются в суд. Во-первых, у них спрашивают, нет ли среди них подозреваемых или обвиняемых (в списки он попал совершенно законно, но к моменту суда против него, например, возбуждено уголовное дело). Во-вторых, тот, кто не владеет языком судопроизводства, не может быть присяжным. Не могут быть присяжными и те, кто имеет физические или психические недостатки, препятствующие принимать участие в рассмотрении дела. Как правило, речь идет о глухоте, слепоте или тяжелых заболеваниях, которые препятствуют человеку высидеть в процессе.

Основное заблуждение, которое часто можно услышать (в том числе и от юристов), что якобы запрещено быть присяжными военным, милиционерам, судьям, юристам, главам администраций. Все это неправда. Все эти люди имеют право быть присяжными (другое дело, что они имеют право и не быть присяжными). Если меня, к примеру, вызовут в суд, я могу сказать, что не хочу и прошу исключить меня из списков, но могу и явиться. Скорее всего, стороны меня отведут, но это другой вопрос. У меня все равно есть право быть присяжным, я – гражданин, хотя и судья.